На этот раз Кощей просто кивнул и с интересом посмотрел на Гусева — мол, догадаешься или нет. Тот, совершенно не настроенный играть в угадайку, предпочёл более лёгкий путь:

— И чем же?

— Далеко не летит, — хмыкнул князь.

— То есть? — не понял капитан. — в каком смысле?

— В обычном, — вздохнул Кощей и попросил: — Воям дело найди.

Гусев нахмурился: обычно вопросы секретности напарника беспокоили мало. Даже, можно сказать, совсем не беспокоили. И при этом он всё время ухитрялся повернуть дело так, что, попытавшись раз объяснить ему, что такое служебная тайна, секретность и как их следует хранить, инициативный товарищ быстро сворачивал беседу и с чувством выполненного долга отправлялся по своим делам. При этом (Гусев судил по себе) у него могло остаться лёгкое ощущение некоторой неправильности происходящего, но и только. Никакого желания вернуться к обсуждению вопросов сохранения тайны. А тут...

Может, Сергей и не знал о существовании науки под названием "высшая математика", но два и два был способен сложить, не прибегая к помощи пальцев. И потому, ни слова не говоря, развернулся к держащим уши торчком бойцам и выдал распоряжение трижды произвести разборку и сборку агрегата с не нашим названием "машиненгевер". Медленно, не торопясь. И всемерно стараясь не потерять ни одной, даже самой мелкой деталюшки. Ибо итогом может стать превращение грозного оружия в не слишком удобную дубину...

Убедившись, что красноармейцы в должной мере прониклись и осознали всю грандиозность поставленной перед ними задачи, капитан скомандовал: "Приступить к выполнению!" — после чего отошёл к ожидавшему князю. Тот, одобрительно кивнув, в течение следующих пяти минут прочёл Гусеву лекцию, из которой Сергей понял только, что вокруг много Силы. Что её — эту Силу — всё время впитывает Кощей, но долго удерживать не может. В лесу он сливал её в деревья, отдавая лешему, а здесь приходится использовать, что под рукой окажется. Например, каменные звёздочки: отломил лучик, слил в него лишнее... и выбросил. Лучше — куда подальше. А то ведь бумкнет. Не успеешь выбросить — так прямо в руках...

Под конец лекции князь сказал, что можно использовать и кусочки железа, но — дорого. То есть в его время было дорого. Даже очень. Вот и...

Ближе к концу июля Командир распорядился временно прекратить хождения по вражеским тылам, и Сергей с напарником осели на переднем крае, где, оказывается, уже получили некоторую известность. Гусев — как "мастер художественного слова" (Иван Петрович так выразился. Во время разноса), Кощей же — в качестве лихого осназовца-сорвиголовы, который "пострашнее иного танка будет". Князь после того случая успел ещё пару раз средь бела дня "нанести визит вежливости гансам" (а это молодой красноармеец, случайно оказавшийся поблизости, сказал. Капитан тогда взял его на заметку — в Красной Армии грамотных людей не хватало катастрофически, так что если, то есть когда удастся выбраться...). Потом слух об этих его прогулках достиг наконец командования, и полковник Колычев предельно вежливо и со всем уважением попросил Кощея временно прекратить пугать противника. Мол, он уже напуган до нужного состояния, и потому пока лучше немного подождать.

Гусев, присутствовавший при беседе, хоть и отмечал во время выхода некоторое повышение нервозности среди оккупантов, тем не менее считал, что можно было бы и добавить... Однако, имея опыт службы, предпочёл придержать своё мнение при себе. Что же касается мыслей самого Кощея, то они так и остались неозвученными. Нет, реши князь возразить, его бы выслушали со всем вниманием и даже, возможно, изменили решение, но...

* * *

— Держи! — бледный протянул старослужащему то, что осталось от звёздочки. — На шею повесь, чтобы тела касалась.

— Благодарствуй, товарищ командир! — боец двумя руками, как величайшую ценность, принял подарок и принялся его рассматривать.

— Шнурок за оба луча цепляй, — посоветовал бледный. — Пулю не отведёт, понятно, но, глядишь, ослабит.

В этот раз сержант ничего не сказал — то ли не поверил, что такое бывает, то ли счастью своему. Не поверил. Вместо этого он лишь склонил голову — то ли ещё раз поблагодарил, то ли согласился.

— Это что, амулет? — не выдержал молодой, до этого молча вытягивавший шею, пытаясь из-за плеча старшего товарища разглядеть, а из-за чего, собственно, весь сыр-бор.

Капитан при этих словах поспешно отвернулся, скрывая улыбку, а бледный с интересом уставился на старослужащего — мол, что ответишь? Тот, покосившись на дарителя, открыл было рот, подумал, закрыл, открыл снова и в конце концов вздохнул:

— Ох, Вовка, ты хоть и читаешь быстро, да не то. Не было на земле нашей отродясь никаких амулетов, — и повторил по слогам: — Не бы-ло. Вот так-то...

— А что было? — не выдержал в конце концов молодой, не дождавшись продолжения.

— Обереги, — коротко объяснил сержант. И, не увидев в глазах бойца понимания, принялся объяснять...

Приготовившегося слушать (ведь интересно же!) капитана ждало разочарование: прибежавший посыльный сообщил, что его и "товарища князя" очень хотят видеть в штабе. Отметив про себя, какими удивлёнными стали при этом глаза молодого, капитан проверил, правильно ли сидит пилотка, и вопросительно посмотрел на бледного...

* * *

Внимательно разобрав и тщательно обсудив все наличествующие обстоятельства, как то: отсутствие огнеприпасов, ГСМ, продовольствия, медикаментов и прочего снабжения. Значительную убыль в вооружениях, технике и личном составе, компенсировать которую не представляется возможным. А также высказанное вышестоящим командованием понимание всей глубины за... то есть тяжести сложившейся обстановки. Совет командиров оказавшихся в окружении частей постановил могучим ударом прорвать хиленькие боевые порядки противника и выйти на соединение с основными силами. Ближайшей (то есть сегодняшней) ночью.

Собственно, Командир и вызвал Гусева с князем как раз для того, чтобы сообщить эту приятную новость. Ну и заодно Кощея спросить, сможет ли тот чем помочь, так как ночь — это всё ж его время. Кощей, ясное дело, в помощи отказывать не стал, только попросил перед началом ему парочку "ворогов" выделить. Мол, силы подкрепить надо. На что Колычев спросил, а хватит ли пары. Мол, таких тут, ненужных, аж пять штук по подвалам сидят, и если для дела надо...

Внимательно на него посмотрев, князь о чём-то подумал, а потом спросил:

— А после — отдашь?

— В каком смысле — после? — нахмурился полковник.

— Ну, после как выйдем, — пояснил Кощей.

Колычев поискал на лице князя какие-либо признаки насмешки, не нашёл и спросил:

— А до почему нет?

— А куда мне их до? Или ты мне ещё и воев дашь, чтоб за ними смотрели? — и опять на бледном худом лице можно было увидеть что угодно, но только не насмешку.

Обдумав идею вместе с пленными предоставить князю ещё и конвой для них, полковник в конце концов от неё отказался: слишком уж многое придётся объяснять пусть и своим, советским, но всё же посторонним людям. Правда, оставалась ещё одна возможность сбагрить неприятную работу союзнику...

— Тут, понимаешь, такое дело, князь. Мало ли как дело обернётся. Эти трое могут и не дойти.

— И что?

— И то. Что ты тогда тому скажешь, кому их отдать собирался?

— Это лешему-то? — хмыкнул Кощей и весело оскалился: — А то и скажу. Люды, скажу, хитрые пошли. Всё, скажу, на кривой козе так и норовят объехать...

Гусев всю беседу простоял, молча разглядывая потолок. Уйти не разрешали, уставиться в окно не позволяла субординация — для этого пришлось бы развернуться к командиру боком. Вот и...

Вообще-то Сергей Командира понимал: и тащить с собой пленных проблематично — а вдруг в самый не тот момент шум поднимут? И просто так при... давить их тоже как-то не то — наверняка ведь при допросах жизнь обещали. Однако же и на князя никто это дело вешать не собирался — взрослые ведь люди, сами за собой прибирать должны. Да. Однако же тот сам подошёл да попросил, и не воспользоваться случаем...

С другой стороны, ему ведь тоже всего не скажешь. И не соврёшь... Точнее, соврать-то можно, но он же это почует, и что тогда? В общем, как сказал однажды Серёге Гусеву случайный попутчик (двое суток в одном купе тряслись, разговорились): "Это наши грехи, нам же за них и отвечать". Из-за чего всплыла тогда эта тема, капитан уже не помнил, а вот слова...

Они, слова эти, как нельзя лучше подходили к нынешней ситуации. И о чём бы Кощей ни догадывался (а он ведь понял! Если не всё, то многое!), пусть это будут всего лишь его догадки...

Глядя, как усыхают взятые князем за шеи гитлеровцы, Гусев думал, что если кто из их группировки доживёт до конца войны и решит вдруг оставить потомкам мемуары, наверняка напишет об этом прорыве что-то вроде "самый странный прорыв на моей памяти". Или как-то так. При этом ему придётся довольствоваться исключительно слухами и догадками (что наваять эти самые мемуары захочет кто-то из посвящённых, капитану не верилось). Хотя, может, про выбор места... Но, опять же, что? "Ходила странная группа, что-то высматривала, выискивала, выбирала. А когда наконец выбрала, нас всех оттуда..."

Место на переднем крае, выбранное князем для... Для чего? Ритуала? Колдовства? Молитвы?.. Было очищено от лишних свидетелей и охранялось бойцами из того самого полка НКВД, тоже оказавшегося в кольце. Гусев узнал двоих — были в той группе, что вместе с капитаном и князем ходила за связистом. Они его тоже, несмотря на темноту, узнали, однако, как и Сергей, ничем этого не показали. Так вот эти бойцы сейчас глядели во все стороны, чтобы не дай... э-э-э (Бога нет!)... В общем, ни... Никто, короче, не просочился. Так что присутствовал при проводимом князем ночным действе только он, Серёга Гусев. А действо...

А не было, по сути, никакого действа. Просто сначала Кощей выпил двух... двоих, в общем. Потом повернулся лицом на северо-восток, раскинул руки, будто собирался обнять весь мир (почему-то именно это сравнения пришло в голову капитану в тот момент), и застыл. Примерно на минуту. Потом опустил руки, покрутил головой, как будто разминая шею после долгой неподвижности, и, повернувшись к Гусеву, совершенно обычным голосом сказал:

— Всё. Можно идти...

Не успели устроиться после воссоединения со своими, как Командир, собрав полный чемодан бумаг и опечатав его положенным образом, улетел в Москву, предоставив личному составу, не занятому в несении повседневной службы, отдыхать. И если первый день был занят помывкой, починкой, чисткой и отсыпанием, а второй изучением окрестностей, то уже на третий Серёге захотелось немного женского внимания, и он отправился на поиски желаемого на расположившийся по соседству узел связи. Ибо проведённые оперативные мероприятия (опрос местных, гм, жителей) однозначно указывали на данное место, как на очень даже... э-э-э... рыбное. Само собой, пригласил и князя, однако тот отказался, сославшись на возраст, а также непривычный внешний вид нынешних барышень. Однако пообещал, что пока Гусев ищет приключений себе на... голову, он, Кощей, посидит рядышком с выделенным им для проживания домом и погреется на солнышке.

Не удовлетворившись обещанием напарника (нет, он-то приключений искать не будет, а вот они его...), Сергей на всякий случай предупредил дежурного по особому отделу (ещё один дом по соседству) и дежурного по штабу (тоже рядом). Те пообещали приглядеть, и бравый капитан, подтянув ремень, согнав складки гимнастёрки назад и поправив пилотку (новую форму старшина пока не раздобыл. Он вообще после выхода из окружения не успел ещё хозяйством обрасти. Из-за чего страдал неимоверно), отправился на...

В общем, отправился.

Местные товарищи, давшие Гусеву наводку, не обманули. Молодые дамы, служащие на уже упомянутом узле связи, и правда выглядели очень даже достойными внимания. Вот только...

Вот только взгляды у самых достойных оказались... оказались... В общем, Сергей понял, что если он не хочет в ближайшие минуты быть оттащенным за шиворот к любимому Командиру, дабы тот своей властью засвидетельствовал законность брачных уз... Или, говоря проще, девочкам очень, ну прямо до зарезу хотелось замуж, и чем быстрее, тем лучше...

Мысленно пообещав себе как-нибудь при случае достойно отплатить виновным за такую подставу (предупреждать надо! Хорошо, старшие товарищи научили), Гусев перенёс внимание на пусть не самых, но тоже достойных. Эти, оценив реакцию Гусева на соперниц, встретили внимание с его стороны благосклонными улыбками и пристальным осмотром начиная с начищенных до блеска хромовых сапог и до... до...

Собственно, на петлицах, а точнее на одиноких "шпалах" в них, всё и закончилось: и осмотр, и повышенное внимание, и...

Нет, улыбки остались. Однако теперь они если что и обещали, то исключительно неприятности в случае проявления незадачливым ухажёром излишней (то есть в данном случае любой) настойчивости. Потому как в местах, где полковники, а иногда и кое-кто покрупнее, ходят косяками, тратить время на какого-то капитана...

Всё прекрасно понявший (и мысленно ещё раз пообещавший расквитаться кое с кем) Гусев, подавив огорчённый вздох, собрался уже уходить, как был остановлен немного застенчивой улыбкой сидевшей у самого выхода и почему-то не замеченной Сергеем ранее кра... э-э-э... миловидной девушки. Блондинистое (после обработки перекисью) нечто с претензией похожести на Серову*. Если честно, в другой ситуации Гусев прошёл бы мимо и не заметил, но теперь... И потом, не уходить же несолоно хлебавши, правильно? А когда стемнеет...

* Серова Валентина Васильевна, 23.12.1917 — 12.12.1975. Актриса.

В общем, вытряхнув из головы всякие посторонние мысли, бравый осназовец приступил к ритуалу ухаживания с последующим завоеванием и, как итог, соблазнением. Объект же его симпатии, скромно потупив глазки, короткими смешками и ласковой улыбкой поощрял доблестного кавалера к продолжению...

— Тащ капитан! Вас там очень подойти просят! — прибежавший боец шумно сглотнул и добавил: — Очень надо!

— Там — это где? — нахмурился капитан, уже догадываясь, что любовные похождения на сегодня закончились. Но пока не желая в это верить.

— К особому отделу, тащ капитан! Там, этот, спецсотрудник ваш...

Договаривал боец уже вслед. Потому что услышав слово "спецсотрудник" (так было приказано именовать князя во всех документах), Гусев, у которого пропали последние сомнения (а заодно и надежды на приятный вечер), ринулся спасать командный, начальствующий и личный состав Рабоче-Крестьянской Красной Армии (первые два — потому как кому ещё может прийти в голову докопаться до мирно греющегося на солнышке Кощея? А третьего — потому что кого ещё могут позвать первые двое в качестве поддержки?) от... от... Да какая разница, от чего именно?! Найдётся! Потому что фантазия у князя — любой писатель позавидует! И если его, капитана Гусева, срочно зовут, значит, он — Кощей — начал её проявлять!