На моей первой самостоятельной разведывательной задачи, я полечу на совершенном новом OH-6, бортовой номер 249, принадлежащей борттехнику Джо Крокетту. Я говорю "принадлежащем" Джо Кроккету, потому что у меня не было конкретного вертолета, назначенного для меня. Сержант взвода Тим "Мультяшный Папочка" МакДивитт, был взводным сержантом роты "D", 1-го эскадрона, 4-го кавалерийского полка. Он говорил пилотам, на каком вертолете они будут летать в определенный день, но борттехник, назначенный на борт, автоматически летал с этой машиной.

Я посмотрел на стоянку 249-го, которая была напротив хижины оперативного отдела и Джо Крокетт ждал меня. Я встречал его раньше в роте, когда летал наблюдателем с Джонсом и Моррисоном.

Крокетт был небольшим парнишкой, около пяти футов и шести дюймов, и приблизительно, от 135 до 140 фунтов. У него были светлые волосы и он был хорошо загоревшим. Я помнил, как он говорил, что родом откуда-то из Калифорнии, так что возможно он уже был загорелым.

Крокетт был одним из самых старых борттехников — наблюдателей в роте. Он действительно знал, что делает, когда дело касалось разведки и руководства зелеными пилотами воздушной разведки. Это, конечно, и послужило причиной, почему МакДивитт назначил меня на борт Крокетта. Было традицией ставить новенького пилота-разведчика с опытным борттехником. Так у обоих парней было больше шансов остаться в живых.

Все борттехники были рядовыми. Пилоты были либо уоррентами, либо офицерами. Но в OH-6-м на разведывательном задании мы были командой. Наша жизнь в буквальном смысле зависела от того, насколько хорошо каждый из нас выполнял свою работу.

Крокетт и я начали обход вокруг машины, проводя предполетный внешний осмотр. Даже не глядя в бортжурнал вертолета, я видел что 249-й был прямо с завода в Штатах. Темно-оливковая краска была свежей и блестящей. Кавалерийский квадрат, красно-белая эмблема практически рвалась с фюзеляжа. Черная лошадь и синяя попона, которые были эмблемой "Темных лошадок", мерцали на дверце капота двигателя. Крокетт был горд, как наседка с новой цыпочкой.

Пока мы с Крокеттом работали вокруг машины, я остановился на правой стороне фюзеляжа, что бы засунуть палец в заливную горловину топливного бака. Это был мой любимый способ проверки уровня JP4 (топливная керосино-газолиновая смесь для турбореактивных двигателей — прим. перев.). По какой-то причине, я никогда полностью не доверял топливным датчикам.

Было еще кое-что новенькое у номера 249. По моей просьбе, на левом борту вертолета была смонтирована новенькая система вооружения XM27E1. Это был шестиствольный пулемет с вращающимся блоком стволов калибра 7,62 мм, который при медленном темпе огня выдавал две тысячи выстрелов в минуту и четыре тысячи в максимальном.

Несмотря на слабую поддержку у опытных пилотов-разведчиков взвода, я хотел иметь миниган на своем борту. Я стрелял несколько раз, летая с Джонсом и Моррисоном, и я решил, что хочу иметь возможность ответить, когда этого потребует ситуация. Несмотря на то, что политикой Хершерта пилотам-разведчикам не разрешалось летать с миниганами, он не стал слишком упираться, когда я попросил его. Конечно, я не был уверен, что он знал, что на самом деле я уже его установил.

Закончив наш наружный предполетный осмотр, я забрался на борт и пристегнулся. Крокетт схватил огнетушитель с правой стороны моего кресла и встал в качестве пожарного. Я нащупал переключатель стартера указательным пальцем правой руки и начал проворачивать турбину.

Чуть больше чем через минуту машина уже была запущена и готова покинуть стоянку. Крокетт закрепил огнетушитель, быстро обошел машину с левой стороны, что бы снять пулеуловитель со стволов минигана, а затем скользнул на свое место позади меня.

Когда Крокетт пристегнулся, я поднял шаг-газ достаточно, что бы вертолет приподнялся на своих полозьях. Затем я провел свой тест индикации и приборов, что бы убедиться, что мощность двигателя изменяется, как должно и что я готов к полету. Я щелкнул микрофоном интеркома:

— ОК, Крокетт, сзади все чисто?

Крокетт наклонился вперед на своем сиденье, что бы выглянуть из двери.

— ОК, сэр, все чисто... сверху и снизу.

Он быстро добавил:

— Ваш хвост справа чист — давая мне знать, что я могу зайти в левый поворот с места стоянки, не влетев ни во что хвостом 249-го.

Я снова щелкнул микрофонм:

— Фу Лой, это Темная лошадка Один Семь. Я с командой поиска и уничтожения на кавалерийской площадке... северный проход Фу Куонг вдоль Сайгон... Ла Кхе.

— Принял, Темная Лошадка Один Семь, полет парой, вы можете рулить и держаться у полосы три три. Ветер три пять ноль и восемь узлов, порывы до двенадцати узлов. Высотометр настроен на три ноль ноль шесть. Вы следующий на взлет после Бобра на разбеге.

Я ответил башне, отрепетовав настройку высотомера, пока я подстраивал настройку на своем приборе. Это было всегда необходимо, что бы откалибровать высотомер для текущего барометрического давления.

Вырулив к взлетно-посадочной полосе три три, я ждал "Кобру". Им требовалось больше времени на запуск двигателя и систем, так как они были сложнее, чем у OH-6. Как только вертолет оказался рядом со мной, я посмотрел на Кэрриса, поднял большой палец и нажал гашетку микрофона, перейдя на УВЧ:

— Три Восемь, это Один Семь. Вы готовы?

Кэррис дважды щелкнул гашеткой своего микрофона, сообщая, что готов к взлету.

Мы оба приподнялись и перешли на полосу три-три, где Кэррис возглавил взлет. "Кобра" всегда вела при взлете, разведчик осторожно держался за ним сбоку.

Одной из важнейших вещей при взлете двух машин было следить за нисходящим потоком от несущего винта "Кобры". "Кобра" была гораздо более мощным вертолетом, чем OH-6, и оба вертолета имели максимальный взлетный вес, из-за полной загрузки топлива и боеприпасов. Если бы OH-6 подтянулся чуть ниже и следовал за "Коброй", он мог бы попасть прямо в поток от винта ударного вертолета. Разведчик мог легко потерять свою подъемную силу и несколько раз отскочить от взлетно-посадочной полосы, прежде чем выйдет из возмущенного "Коброй" воздуха.

Так как оба вертолета покинули пределы защитного периметра, я увидел, как двигается турель минигана "Кобры", так как наводчик-оператор Кэрриса начал проверять оружейные системы. На нашем борту Крокетт делал то же самое. Проход защитного периметра был для него сигналом вытащить его М-60 себе на колени, оттянуть затвор, зарядить и снова поставить на предохранитель.

Это было также сигналом и для меня. Я просунул левое колено под рычаг шаг-газа, что бы поддерживать скорость набора высоты и потянулся к выключателю на консоли, подающему питание на систему бортового вооружения. Затем я свободной левой рукой перешел к приборной панели, что бы повернуть главный переключатель вооружения и поставить его флажок в положение "Огонь норм.".

С этого момента все вооружение в команде было заряжено и готово к любой ситуации, с которой мы могли столкнуться. Любой район, за пределами базы, мог иметь врагов, способных открыть огонь по нашим вертолетам. Поэтому, как только мы пересекали заграждения, мы должны были быть готовы.

На высоте полторы тысячи футов, вне зоны обстрела из стрелкового оружия, я поднял машину на уровень крыла "Кобры" и в строю уступом влево направились в полет к Фу Куонг. "Кобра" держалась на скорости от девяноста до ста узлов, что бы разведчик мог держаться рядом.

Кроккет и я отработали несколько сигналов по интеркому, что бы точно знать, как отреагирует другой, когда мы опустимся ниже. Потом мы расслабились и выкурили по сигарете. Когда мы направлялись вниз к Фу Куонг, мы немного поговорили о погоде и местности внизу, и просто шутили, что бы немного расслабиться, прежде чем достичь района поиска и возможного контакта с врагом.

Возвращая меня к реальности Кэррис вышел по УКВ:

— Один Семь, вы видите слияние Тхи-Тинь и Сайгон прямо у вас по носу?

— Да, вижу их.

— К востоку от слияния примерно в трехстах ярдах, есть большое зеленое открытое пространство. Давайте вы спуститесь в этот район и начнем работать оттуда.

— Вас понял.

Я чувствовал, как растет мое возбуждение. Наконец, я здесь управлял собственной машиной-разведчиком. Я был не на пробном или переобучающем полете с кем-то, кто сидел в кабине, проверяя меня. Тут были только я и борттехник. Крокетт полностью полагался на меня в деле управления вертолетом.

Я начал визуальный поиск в травянистом районе внизу. Одна из многих вещей, которые я узнал от Джонса и Моррисона, это то, что вы не просто спускаетесь с высоты в район поиска. Сначала вы просматриваете его с высоты, что бы прикинуть, где вас может ждать враг. Я искал людей, какие-то следы пеших переходов или все что угодно, что выглядело необычным.

С чувством разочарования, что район выглядел нормально, Кэррис вызвал меня по УКВ:

— ОК, Один Семь, мы направляемся для ВР вверх по реке Сайгон. Мы получили зону свободного огня в пятистах метрах по обе стороны Большой Синей. Речное движение разрешено только после 08 утра, так все, что вы увидите в такую рань — враг. Когда спуститесь, ложитесь на курс три три ноль градусов, пока не выйдете к реке и я тогда дам тебе новый курс.

Я прижал правую педаль, двинул ручку циклического шага вперед-вправо и убрал шаг-газ. Это был маневр, которому меня научил Джонс: вертолет вышел из дифферента с правого борта и быстро вошел в правый нисходящий разворот. Я быстро потерял высоту и был над поверхностью в считанные секунды. Кэррис вывел "Кобру" на левостороннюю циркуляцию, что бы держать меня в поле зрения.

Когда земля приблизилась, я выровнял машину, движением ручки циклического шага влево-вперед и подняв шаг-газ. Это выкатило меня прямо вперед с прямым движением, которое я немедленно изменил. Идти прямым курсом прямо в область поиска может оказаться фатальным, если вокруг на земле окажутся вражеские войска.

В ту минуту, когда я закончил выход из виража, я развернулся. И снова развернулся. Затем снова, наконец, я сделал пару кругов вокруг травянистой области, что бы убедиться, что я в порядке. Я ничего не видел и в меня никто не стрелял.

Я сообщил Кэррису:

— ОК, Три Восемь, у нас все хорошо. Как насчет направления?

— Принял, Один Семь. Поверните направо, направление три три ноль градуса к Малой Синей.

Кэррис был еще на полутора тысяч футов и держал все время меня в поле зрения. На высоте у него макросъемка. Прямо над поверхностью, где я находился, у меня была микро.

Увидев, что я лег на курс три три ноль, Кэррис продолжил:

— ОК, поехали. Река, уходящая на норд-норд-ост, Тхи Тинь. Большая Синяя — это Сайгон, на норд-весте. Следуй вдоль Сайгон.

Подтвердив прием, я перешел на левый берег Сайгон и начал работать. Для лучшего осмотра местности, я выбрал левый берег реки, а затем начал длинный маневр по замкнутой вытянутой орбите, при котором я кружил вверх и вниз по реке. С места пилота на правой стороне вертолета, положение на западном берегу позволяло мне видеть все справа снизу на этом берегу и при этом на развороте видеть все на восточном берегу.

Я начал свой поиск с полета на север вверх по реке примерно на сто ярдов, пересекая воду справа от меня, вернувшись вниз по правому берегу примерно на те же сто ярдов, а затем завершив круг, вернувшись налево через реку в серии широких, пересекающихся циркуляций. Передние рабочие циркуляции дали мне четкий обзор на пятьдесят ярдов или около того, по каждому берегу реки, а также возможность смотреть вниз на воду.

На одной из этих циркуляций я засек неактивный бункер, пять на пять футов на западном берегу и ряд рыболовных ловушек, на одном из нескольких небольших притоков впадающих в Сайгон.

Я продолжал постоянный поток передач на УВЧ, о том, что я видел и знал, что наводчик-оператор Кэрриса на переднем сиденье отмечает их на своей карте. В конце задачи, он будет использовать эту карту с пометками при разборе полетов с 2-м и 3-м отделами в дивизии.

Примерно через пятнадцать минут в режиме поиска, я возвращался к левому берегу, когда что-то вроде черной карандашной черты в небе привлекло мое внимание. Примерно в трех или четырех километрах от меня на горизонте справа поднимался бледно-серый дым.

Я прижал микрофон и перебил Кэрриса:

— Эй, Три Восемь, у меня дым! На три четыре ноль градусов, может быть в трех километрах от меня кто-то готовит на огне. Ты видишь? Это на реке?

— Неа, я не могу этого видеть. Почему бы тебе не направиться в ту сторону и посмотреть, что там у нас.

Я скомандовал Крокетту "Наизготовку", быстро повернул направо и полетел прямо на дым.

Когда я оставил реку слева, пересекая большое открытое рисовое поле, Кэррис вышел по радио.

— Ты направляешься к изгибу реки. Это, наверное, огонь от очага. Сделай первый проход, но держи скорость; не рискуй. Не замедляйся внизу.

Согласно отчетам разведки, которые мы получили, я должен был считать любого в этой лесной глуши, который готовит себе еду на огне в этот утренний час, врагом. Но они могут быть и гражданскими. Как я могу узнать, прежде чем пройду над ними на шестидесяти или семидесяти узлах?

В те несколько секунд, когда я отходил от реки, я вдруг вспомнил, чему дядя Билли учил меня в горах Арканзаса. Белка на стволе дерева, всегда будет оставаться на противоположной стороне от того, что она считает угрозой. Она будет огибать дерево, убегая от шума, удерживая ствол между собой и любой возможной опасностью. Дядя Билли сказал мне бросить камень на другую сторону дерева; когда белка обогнет ствол, у тебя будет возможность сделать хороший выстрел. Заглянуть сзади на этот огонек стало казаться хорошей идеей.

Я резко свернул вправо, примерно в клике от дыма, сделав широкую дугу. Опустившись очень низко и петляя на своем пути ниже уровня верхушек деревьев, где это было возможно, я подумал, что смогу сделать круг прямо над очагом на уровне два два ноль. Если бы они услышали нас, по крайней мере, мы могли бы их запутать, зайдя в тыл с севера, вместо того, что бы делать очевидное и появиться у них по фронту с юга.

Набрав около пятидесяти узлов, я вдруг влетел в просвет над небольшим притоком. Дым от огня свернулся колечком прямо перед моим фонарем. Реагируя быстрее, чем я думал в этот момент, я сбросил шаг-газ, резко дал правую педаль и рванул вправо-назад ручку циклического шага, достаточно, что бы резко войти в правый замедляющий вираж. Я посмотрел прямо вниз с пятнадцати-двадцати футов над уровнем моря, прямо в лица шести человек, сидящих на корточках у костра.

Я мог видеть лежащее рядом оружие, в основном АК47. На бревне, поперек рюкзака, лежал один полуавтоматический СКС. Люди были в шортах, некоторые в синих, некоторые в зеленых, остальные в черных. Никто не носил рубашек. На одном мужчине был жилет с магазинами к АК47. Все они были в сандалиях Хо Ши Мина, но никто не носил головных уборов. Очевидно, они не слышали, как я подходил. Я не знал, был ли включен у меня микрофон. Все что я помню, это мысли: "Вот черт! Что мне теперь делать?"