Голова буквально лопалась от многообразия, разнообразия и ... слова кончились. Осталось чувство бесконечности круговерти бытия. Нет, почему именно он должен всё это помнить? Что, у него память безразмерная?
* * *
За длинным столом под навесом в балке на закате собралось сразу десять человек. Только кузнец с Васькиной бабушкой находились сейчас в курене. За ужином говорили о сегодняшних делах, о том, как поймать дикую корову, на которую даже издали страшно смотреть, каким способом устроить погреб. А потом Славка, разложивший перед собой пасьянс из тетрадных листков со схемами местности, набросанными Викушкой, пожаловался на то, что земли здешние известны им лишь на самом малом расстоянии. Нет, о составлении подробных карт речи не шло, но окружающие пространства могли содержать массу полезного и важного. Или возможность встретить людей, лучше осведомлённых или оснащённых. Да что угодно!
— По выкладкам Марковича сейчас начинается сентябрь, — заговорила Вика, — на море бархатный сезон. Пройти бы, пока погода не испортилась на большой лодке вдоль западного берега на неделю пути. Может, городок, какой встретим.
Всё про неё понятно. Попутешествовать по тёплому морю с другом любезным хочет девушка. Посмотрел на Рипу, но вдруг в разговор вступила Зинка.
— Возьми меня с собой! Очень прошу! Я так давно не была на море!
Все молчат, а Славка думает вслух:
— Стройка у нас, однако. Руки нужны. Так что Вася, если землю копать или колья вбивать, проку от тебя больше, чем от двух девушек. И главное, они у нас обе смугленькие, меньше шансов, что пострадают от солнечных ожогов, как полагаешь, Тина, — обычай спрашивать мнения этой девушки уже вошёл у него в привычку. Она действительно хорошо соображает. Небыстро, но еще ни разу не ошиблась на его памяти.
— Пожалуй, — отвечает та, немного подумав. — Это ведь недели на две, не больше. Завтра сборы, а послезавтра на рассвете тронетесь. Муки завезёте кузнецам нашим, и тушенки, рыбки свежей им налучите, и вперёд.
А Славка понимает, что алюминиевая фляга из-под антуражки пойдёт не под жжение угля, а будет установлена в лодке под пресную воду. И что юные голубки, стойко разыгрывавшие детскую дружбу в присутствии остальных девчат, получают продолжение разлуки. Что же, пусть привыкают к взрослой жизни. Сильно ведь хотели.
А новая лодка действительно хороша под парусом. И именно Зинка ловчее всего с ней управляется. Это выходит, намечается специализация и у четвёртой "Квакушки". Разведчица, охотница, руководительница и ответственная за водную стихию.
— Маркович! Нам бочата нужны керамические, такие большие, чтобы только в обжиговую печку вошли, — пока не забыл мысль, нужно высказать, — воду не в чем станет держать, как снарядим корабль к морю. Сюда на кухню да в мыльню, да в курень пару. У нас как раз сейчас обжигаются вдвое меньшие корчаги, что планируем в банные печи вмазывать.
Обводит взглядом присутствующих. Родные все лица. Тинка, с которой взаимопонимание достигается с полуслова, почти как с Рипой. Вера, дождавшаяся, когда "заможет" её муж и осуществившая "операцию прикрытия" своей беременности. Там меньше месяца разница, так что всё шито-крыто. Притихшая Тамара, которой покойно в надежном месте, где она выносит и вырастит ребёнка от мужчины, с которым больше никогда не встретится.
— Рипа, а там где ты рвала подсолнухи на свою шляпку, их много? — это Гайка спросила.
— А разве это подсолнухи? Я думала это ромашки такие желтые, — жена занята разглядыванием чего-то в степи за Славкиной спиной.
— А вот картинка, — вообще-то девчата рассматривают раздел флоры и фауны Причерноморья. Недоучки! Чёрное Море им надо изучать.
Проследил взгляд любимой. Интересно! Далеко, на противоположной стороне балки крошечные человеческие фигурки. Что-то тащат. Вот-вот стемнеет. А луны сегодня не будет. Встал, рука сжала копьё.
— Вася, аварийную зажигалку и тростниковые факелы.
Сам взял лестничку, что прислонена к стене. Хорошо, что с перекладинами начастили, сойдёт за носилки. Рипа уже со своей сумкой. Повернулся. Нет, так не пойдёт.
— Остальные — дома.
* * *
Вверх по течению речки пробежали с километр. Группа на том берегу заметила их и свернула вправо, направляясь вниз по склону навстречу ребятам. Здесь воды по пояс, хотя и широко. И дальше, навстречу "гостям".
Три солдатика тащат четвёртого на двух корявых палках.
— Что с раненым?
— Большая кошка. Он успел отпрыгнуть, но голенище она ему разорвала, ну и ногу тоже. — Пока один из парней рассказывает, Славка уже на коленях. Ассистирует. Бинты разрезаны, скальпель... брр! Подаёт тампоны и салфетки.
За спиной неожиданно громко клацает зажигалка. Точно, прямо на глазах темнеет. Разгорается пламя и становится видно. Рипа делает укол. Потом завязывает узелок косынки, которой прикрыла операционное поле.
Парня укладывают на лестницу и...
— Дяденьки, давайте ваши ружья и мешки. Вам и так тяжело раненого нести.
За спинами солдат, словно бесплотные духи, из травы возникли четыре "Квакушки". Да уж, дисциплинка. Нельзя это оставлять без внимания.
— Доченьки, — ласковым голосом произносит Славка, — просил ведь вас дома сидеть, меня поджидать.
Три фырка и один потупленный взор. Забавно как, это ведь та самая маленькая, что подглядывала за ним и Рипой, когда они... что бы это значило? Думает, что подсматривала за старшими? Ладно, анализ позднее. Взяли, понесли. На том берегу уже светит фарами "Нива". Нет, это как? Вроде все с ним советуются, разрешения спрашивают, а делают потом всё по своему разумению. Конечно, он тут не командир. Не избран, не назначен. С другой стороны, слушаются его... часто. Не горячиться! Подумать позднее. Как это Витулька про Тинку сказала? "Сначала стали совета спрашивать, а потом разрешения".
— Носилки на плечи! И, раз. Здесь по пояс. — командует Рипа.
Перешли речушку, выбрались на равнину. Переднее кресло в салоне машины готово, заднее тоже, раненый входит. Задняя дверь зафиксирована. Поехали потихоньку.
* * *
— Знаешь, Слава, если парень выживет, это будет чудо. Они все истощены и измотаны. А с момента ранения прошло так много времени! И если бы хоть перевязали его толково! Кто они, откуда? Рассказали?
— Пойдём на веранду. — Славка берет свою лапушку под белую рученьку.
А тут все. Обычно, как стемнеет, ложатся спать. Но сегодня — не как обычно. Один солдатик без сознания, остальные — без задних ног спят на мягком сене. Накормлены, вымылись тёплой водой. А остальные, взбутетененные происшествием сидят, не расходятся, разговаривают.
Славка смотрит на неясные силуэты в рассеянном свете ярких звёзд и думает. Кто они ему? Команда, группа, семья? Последнее нравится больше. А кто он им? Вожак? Наставник? Любовник? Помощник? Ну их, эти определения! Свои. Достаточно.
— Что ребята рассказали? — это спрашивает Рипа.
— Мотострелковый взвод на трёх БТР выехал на учения, — Маркович излагает. — Поскольку планировались стрельбы, имелись боевые патроны. Потом бабах, всё как у нас. Командир быстро сориентировался, заняли ближнюю высотку, окопались, замаскировались, выставили охранение и послали разведку. Связи нет, воды нет. Время идёт, еда закончилась. Нашли лесок в овраге с ручьём и начали обустраиваться. Разведка доложила, что кругом степь и овраги. Слили горючку из двух машин в одну, из третьей прибавили, и отправили искать хоть что-нибудь в западном направлении. Вернулись разведчики, доложили — степь и овраги. И главное, топлива осталось буквально на сотню километров, если всё, что осталось в один БТР залить.
Не голодали, Мясо в достатке. Есть у ребят из чего стрельнуть так, чтобы издалека и наповал, хоть бы и дикую корову. А надо жильё строить, загоны возводить, сено косить на зиму, чтобы этих тварей диких поймать и кормить. Работы — не переделать. Сержанты спать не дают. То копай, то неси, то коси. А они что? Рабы? В общем, ушли, захватив оружие и патроны. Потом пожалели, но возвращаться страшнее. Лейтенант у них серьёзный.
Уже когда еле ноги от голода двигали, в лесочке на леопарда набрели, который завтракал. Решили, что кошечка должна поделиться. У них ведь четыре ствола. А то, что зверёк двигается быстрее, чем они этими стволами водят, не сообразили. В общем, из леопарда форшмак, целой шкуры там и на пару перчаток не осталось, однако одного поцарапать успел. Если бы запах дыма не уловили, да не пошли против ветра, всё равно бы померли. У них патронов было по одному рожку сначала, а после леопарда совсем не осталось. И топали ребята с севера на юг, вдоль реки считай. Могли и до моря добраться, тогда бы там и померли.
— Вот картинка и сложилась, — это Рипа. — Налицо представительная выборка. Как я понимаю, военные появились в то же время, что и мы, из того же района. И момент исчезновения из дома совпадает?
— Точно, — подтверждает Маркович. — И до ихнего полигона от наших мест недалеко. Я бывал.
— Вот и получается, что люди в движущихся транспортных средствах перенеслись с места на место. И мы со Славкой, и Маркович с Верой, и ваш квартет. И группа автомобилей с целого участка дороги. Что интересно, я ведь поспрашивала у островитян, и осмотрела всех. Среди тех, кто перенёсся, мужчин и женщин пополам, причём — репродуктивного возраста. Васькина бабушка — единственное исключение. Во всех случаях фиксировалось неидеальное совпадение плоскости нижних точек колёс с грунтом. От легкого толчка до небольшого падения испытали все.
— Ощущение такое, что ты говоришь об осознанном действии, — прорезается Славка.
— Есть такое подозрение. И оно усугубляется тем, что количество мужчин и женщин практически равное, — продолжает Рипа.
— Пока не появился мотострелковый взвод, — уточняет Гайка.
— Следовательно, необходимо искать ещё группу, где примерно на тридцать женщин больше, чем мужчин, — делает вывод Василий.
— Или тридцать групп, где женщин больше чем мужчин хотя бы на одну, — заключает Тамара.
Хихикнули. А с солдатиками-то завтра ему разговаривать.
Глава 8
Славка шьёт ласту. Та камера, из которой кузнец вырезал сосок для изготовления меха, когда жил в посёлке на острове, пожертвовала ещё несколько полосок для Васькиной рогатки, а сейчас служит источником ремешков для крепления к ступне фрагмента покрышки из судзучей запаски, лысой, как коленка. С рассвета идёт экипировка разведчиц. Маркович пытается соорудить маску для ныряния, но, чует Славкино сердце, не получится у него ничего путного из этой бутылки и плавленого полиэтилена, обрезки которого остались у них после постройки лодки. Зато тонкие трёхметровые пики для подводной охоты Василий уже заканчивает.
Как обычно, все поднялись, едва забрезжило. Для сна есть тёмное время суток, а пока светло, надо успеть много. Сейчас под навесом только Славка и три гостя, спавшие почти до полудня, завершают уплетать варёную рыбу. Этого — без ограничений. На парнях только тряпицы неважнецкой самодельной ткани, навёрнутые вокруг бёдер. Всё! Натрескались. Больше не влезает.
— Слушайте сюда, — Славка привлекает их внимание, не прерывая работы. — Ваши одёжки уже выстираны и высушены, висят вон на той верёвке. В мешках вяленая рыба, курага, орехи. Содержимое карманов лежит сверху. Патронов в автоматах нет, но сами они вам понадобятся. Примкнёте штыки и будете всегда держать их в руках ни на секунду не теряя внимания. Иначе — кирдык. Тут зверушки нападают редко, но всегда без предварительного уведомления.
В семи километрах к востоку пойма большой реки. Селитесь не ближе чем в десяти километрах от места, где эта речушка впадает в ее русло. Как раз к ночи дойдёте. В пятидесяти километрах вниз по течению на том берегу около сорока человек живут посёлком, но их с этой стороны не видно. Там кормят, заставляют работать и никого не гонят, только совсем ленивых. Ступайте.
— Постойте! Так нельзя! Мы хотим остаться, — тот, что сидит слева выглядит ошеломлённым.
Славка отрицательно качает головой.
— А если мы не уйдём? — это правый в рядочке. Глаза сверкают. Опасный тип, не пришлось бы.... Придётся выразиться резче.
— Вы, слепые щенки, попали не к маме с борщом, и даже не к старшине с перловкой. Здесь прайд со звериными законами. Вас отпускают.
— Постойте, ведь можно же договориться, — это третий, — разве вам здесь не нужны работники?
— Нужны. Уходите.
Рука правого солдата "незаметно" тянется к массивной глиняной миске, и натыкается на наконечник копья. Кромки хорошо заточены. Тинка выткалась буквально из воздуха, и пресекла даже намёк на попытку сопротивления. А Славке не пришлось вбивать топорик в переносицу ретивца.
Минута молчания.
— А Денис?
— Он умрёт или вечером, или завтра утром. Мы его похороним. Прощаться не стоит, он без сознания и неважно выглядит.
— А если ногу отрезать?
— Уже.
— А если показать другому доктору?
Славка понимал, что имеет дело с абсолютно отстойными отморозками, но тут запахло уже не простым дебилизмом, а олигофренией в запущенной форме.
— Если не уйдёте немедленно — умрёте. Наше время нам дороже ваших жизней.
* * *
Три фигурки удаляются через степь на юго-восток. К островитянам пошли. Но автоматы несут на ремне и без штыков. Самостоятельные, значит. Без чужих указаний знают, как им лучше.
Славка вернулся к ласте. Гайка присматривает за уходимцами, чтобы глупостей не наделали. А последние одиннадцать патронов, извлеченные из стволов и магазинов, а также четвёртый автомат, помогут запасти мяса. Не сейчас, а когда будут готовы ёмкости под тушенку. А потом коптильню нужно устроить...
В помещении хлопочут Рипа и Тамара. Разорена одна из бережно хранимых медицинских укладок, задействованы две капельницы и покрыто испариной встревоженное лицо любимой женщины, баловницы, затейницы и единственного врача на всей известной им территории.
А ему нужно продумать поход на север. Возможно, есть вариант приблизиться к мотострелкам по рекам, но это ненадёжно. Плутать неохота. Гайка уверена, что за этими "слонопотамами" следы прочитает уверенно. Нет, какие замечательные юноши! Сапёрные лопатки побросали, надоели они им, видите ли. Это люди, которые старше его на два или три года! Спокойно. Военным нужна соль, потому что питаются они мясом. Вот что должно его беспокоить, а не внутренне раздражение от того, что наболтали эти чугуноголовые треплясь за жизнь с добродушным простаком Марковичем, и прыщавым ботаником Васькой под рюмочку текилы. И не одну. И потом, в разговорах между собой, когда проснулись.
Молодец Тамара. С первого взгляда ребятишек раскусила и насторожила всех. Ни на секунду глаз с них не спускали, и, кажется, неприятностей избежали. Всё, хватит об этих... хватит! Нужна тележка. Вот об этом он и будет думать.
* * *
Мужчина, вышедший им навстречу выглядел настоящим военным. Пятнистые штаны, армейские ботинки голый торс и полутораметровый зонтик от солнца.
— Стой, кто идёт? — улыбка до ушей. Конечно, тут любой улыбнётся.
— Я идёт, Гогия, — продолжает Славка предложенную шутку.
