Комета. Карелия (2 книга)

— Мета! Красавица! Сейчас быстро, надо найти трубку и сделать ему дренаж, иначе нарастающий пневмоторакс его убьёт, у нас минут двадцать, я пока окклюзионную повязку сделал.

— Какую?

— Герметичную, чтобы воздух туда больше не попадал...

И мы начали выворачивать все вещи из мешков, и чтобы не затоптать, вываливали на развёрнутую чуть в стороне плащ-палатку оказавшуюся сверху в первом мешке. Ничего вроде трубки, да и откуда?

— Так! Стоп! В рации же используются кембрики?

Пока я соображала, мои руки уже выворачивали мою ненавистную рацию на песок. Дилеммы, можно ли курочить станцию не возникло, потому, что тот страшный удар оказался двумя попаданиями пуль и рация своим массивом удержала пули, а вот их кинетическая энергия зашвырнула меня под ту поваленную берёзу. Наконец я сообразила, какую трубку имел ввиду сосед, действительно от корпуса к телеграфному ключу оба провода шли в белом кембрике. Диковато было смотреть, как безжалостно ножом отрезаются провода, но два кембрика миллиметров четырёх в диаметре и длиной сантиметров по тридцать добыть удалось.

— Так, теперь бы троакар, только где же его здесь... А! Шомпол! Точно видел! — И я полезла, по команде Соседа, рыться в вываленных вещах. Кто из ребят и зачем таскал в мешке винтовочный шомпол, не знаю, но он нам пришёлся кстати. Вообще, со стороны наверно моя возня очень напоминала метания сказочной Бабы Яги, которая готовит какое-то заковыристое волшебное зелье.

Вдруг, обнаружив стеклянную баночку-флакон граммов на сто пятьдесят с тугой толстой пробкой, в которой старшина хранил соль, Сосед буквально взвыл:

— Вот уж повезло! Не надо будет в рот дрянь сосать! Так! Соль нам ещё может пригодится...

Он аккуратно высыпал соль на уголок плащ-палатки, а сам стал ковырять пробку, проталкивая конец шомпола с резьбой сквозь пробку. Но одной дырки ему показалось мало и он стал кончиком ножа рядом ковырять вторую, с чем тоже сумел справиться...

— Эх, срастить бы трубки, но боюсь не судьба... И за паршивый Кохер или Бильрот пол-царства в рассрочку!...

— Чего?...

— Да, зажим, говорю, самый паршивый, любой бы сейчас, или хотя бы пинцет... Ну, ладно! Готова?

— К чему?

— Героизменные поступки делать... Шучу! Поехали...

Я с трудом, кое-как взгромоздила плечи лейтенанта на подсунутый под него ящик рации. Ещё один ИПП был вскрыт и на командирском планшете разрезаны лейтенантским ножом до середины обе ватно-марлевые подушки, но так, чтобы не перерезать бинт. Клеёнка ИПП аккуратно развёрнута и тоже приготовлена. В двух фляжках оказалась водка, в двух вода. Сосед бубнил, что просто удача, что водка, а не спирт, его пришлось бы разводить, а насколько не понятно... Он вообще много бубнил, и половины я не понимала и не лезла лишний раз.

Тем временем он, вставив оторванный проводок в сложенный петлёй кембрик продел проводок в дырку пробки и засунул трубку в пробку, потом так же и вторую, подёргал и порадовался, что дырки узкие и кембрик закусили. Вставил в одну трубку со стороны узкой части пробки шомпол на всю длину, повертел в руках, протянул немного по пробке, чтобы трубка торчала из пробки длиннее. Налил во флакон воды до половины. Оторвал кусок бинта, полил на него водки и обработал руки, а потом и торчащий конец шомпола с кембриком. Я присела, ровно подышала и... перекрестилась... Я так оторопела, что дальше не сразу сообразила, что Сосед делает. А он уже развернул сколотую английской булавкой гимнастёрку, и срезал нательную рубаху.

Рана выглядела премерзостно, но Сосед полез пальцем внутрь и удовлетворённо хмыкнул. Выколупнул кусочки, наверно рёбер, лейтенант на эту возню сквозь беспамятство застонал, а Сосед уже протирал кожу вокруг смоченным водкой бинтом. Потом словно прицелившись, тихонько направил шомполом ввёл конец кембрика в пузырящуюся дырку в груди. Выдернул придерживая кембрик шомпол и быстро укрыл рану подушками, надевая разрез на трубку, сначала снизу, вторую сверху, потом проложил трубку вниз, прикрыл клеёнкой и стал вкруговую бинтовать грудь закрепляя повязку. Едва это сделал, быстро закрыл флакон пробкой с трубками, длинный конец трубки опустился к самому дну, взял губами свободный конец второй трубки и стал сосать. Вода во флаконе забулькала и сразу окрасилась розовым, а скоро стала ярко красной. Бульки становились меньше, а конвульсии груди лейтенанта пытавшегося вздохнуть, перешли в хоть и поверхностное но ритмичное дыхание...

Отдышавшись, всё-таки высасывать так долго, это нагрузка и губы почти свело в конце. Я сложила трубку кембрика у выхода из-под повязки пополам и, прижав, завязала проводком. Потом вылила кровавую воду себе под ноги, сполоснула и налила новую, подумав вылила половину и долила водкой. После чего вставила пробку на место, а сама потянувшись срезала ножом веточку над головой. Отломила от неё кусочек и заточила немного с одной стороны. Оказалось, это пробка для второй трубки. Но не стала пока развязывать проволочку, а тихонечко проталкивая концом шомпола продела кусок ещё одного бинта под повязку и обернула бинт вокруг шеи и завязала бантиком. А ещё говорят, что врачи бантиком бинты не завязывают!...

Вот после этого, снова взяла конец трубочки губами и развязала стоженный пережатый кембрик, что бы ещё раз попробовать отсосать воздух. Вода булькнула пару раз и частично поднялась по трубочке...

— Ну, вот, теперь есть шанс, что будет жить... По-хорошему его бы сейчас в госпиталь и на операционный стол, но где ж его здесь взять... Так, что сделали в полевых условиях даже больше, чем могли. И очень подозреваю, что шомпол в качестве троакара до нас никто использовать не додумывался...

Тут пришлось замереть, и даже непроизвольно пригнулась, почти накрыв собой лейтенанта, потому, что совсем неподалёку послышались шаги и временами голоса. На наше счастье, они прошли мимо, и это не было прочёсыванием. Пролежала неподвижно после того, как последние звуки затихли ещё не меньше получаса. Хоть снаружи для всех я замерла, внутри мы обсуждали с Соседом, что нам теперь делать:

— Ну, а что тут сделаешь? Летёху шевелить сегодня точно нельзя. Вообще, было бы идеально, если бы он сегодня к ночи или завтра в себя пришёл, это было бы самым лучшим прогностическим признаком...

— Каким признаком?

— В смысле прогноз бы стал гораздо лучше, значит проблемы с дыханием организм компенсировал и пошёл по пути к выздоровлению... Так, что сидим на попе ровно. Рации у нас считай нет. На связь выйти не можем, да и шифроблокнотом только лейтенант пользоваться может. То есть связи у нас нет и эвакуацию мы заказать не можем. Если парни или хоть один вернутся, будет вообще сказка. Есть очень маленький шанс, что майор рискнёт и отправит лётчиков на озеро этой или следующей ночью. Вот только не верю я, что мы с тобой сумеем его найти и ещё и правильно костры развести. А потом ещё уговорить летунов идти с тобой выносить раненого командира, которого ещё в темноте найти надо будет. То есть в лучшем случае удастся отправить пакет и не более. Оставлять раненого нельзя. Если тебе это не велит комсомольская совесть, то я как врач несу ответственность за своего пациента, поэтому не обсуждается. В свете этого, я бы в строну озера при таких призрачных шансах даже не дёргался, тем более, что нельзя сбрасывать со счёта наших финских друзей... Если мужикам удалось не только увести погоню, но и в живых остаться, и они или он выйдут на нас до самолёта, то наши шансы не просто вырастают, они улетают в небеса! С кем-нибудь дотащить командира до озера уже реальность! Так, что нам с тобой только молиться, чтобы так случилось...

— Думаешь, есть шанс?...

— Честно?

— А чего врать то?

— Думаю, нет! Не понравился мне настрой Авдея! Он умирать пошёл...

— А Никита?

— Да какая разница? Они оба думают одинаково! Они на тебя командира спихнули, а теперь им за Ивана отомстить надо! Друга убили! Понимаешь?

— Понимаю...

Я сидела и молча переваривала сказанное. Сосед взрослее и опытнее, против этого ничего не скажешь. Все его аргументы, как бы я не хотела, опровергнуть не получается. Значит, как он сказал: "Сидим на попе ровно"... Только бы лейтенант в себя пришёл. Хоть и не питаю я к нему никаких тёплых чувств, но сейчас он раненый и беспомощный, а главное, очень не хочется, чтобы ребята, которые скорее всего жизни свои положили от нас погоню уводя, погибли напрасно. Авдей меня землячкой назвал, признал, стало быть, может и правда, наши предки когда-то рядом жили, не зря же у меня фамилия сибирская...

А сейчас надо с вещами разобраться... Из моего... рацию надо утопить, нельзя её на виду оставлять. Можно и закопать, но чем копать... Оружие наверно надо оставить, да и его у меня только наган и пистолет, не велика ноша. Вещи... Надо подумать... Теперь с остальным. Еда главное, потому, что вдруг голод накатил, и я кое-как вскрыла здоровенным ножом одну банку с рыбой в томате, чудом не порезалась, и как её парни так ловко одним движением открывали... Очень похоже на бычков в соусе, мама иногда дома нам делала с картошечкой молодой рассыпчатой и укропчиком посыпанной... Вкуснятина! Но сейчас слопала выковыривая ложкой, стараясь тихонечко и не стукнуть о стенки, лес шума не любит, запила остатками воды, на помыть руки уже не осталось, вот ещё этот вопрос надо решать... Но, пока решила дальше разбираться с хозяйством...

Из еды есть сухари, четыре банки тушёнки в солидоле завёрнутые в бумагу и ещё одна рыбная, я думаю. Есть мешочек с пшеном, мешочек с гречей, соль частью просыпалась, но остальное я аккуратно собрала и даже кинула через левое плечо щепотку, чтобы скандала не было, ведь часть на землю просыпалась. Ещё три луковицы и пачка галет граммов на двести, немного подмокшая. Пакет с чаем, сахар кусковой пять кусков, пакет с сухофруктами граммов пятьдесят. Всю еду сложила отдельно.

Патронов куча и разных, мои для нагана и для второго пистолета у меня, но их всего горстка. Гранат четыре штуки, как ими пользоваться я не знаю, кроме ещё одной лимонки, её знает, как взрывать Сосед. Ещё куча непонятных вещей, но мне совершенно не нужных. В каждом мешке есть гражданка, это хорошо, может удастся использовать, только с верхней одеждой сложно, но вроде в ватниках сейчас с деревнях ходят. Главное, штаны, рубаха, свитер и картуз. Без шапки на голове только босяки опустившиеся ходить могут, здесь не город, шляпа не пойдёт, а вот кепка самое то. Тем более, всё по размеру, своя одежда, это видно и важно. Автомат командирский не потащу, здоровенный и тяжёлый! Всё равно стрелять из него не смогу толком, у него ещё и ТТ его останется. Так, гранаты, кроме лимонок на выброс, патроны тоже, оставить штук двадцать для пистолета. Остальное непонятное туда же. Гражданку из командирского мешка посмотрела, что есть и затолкала обратно. Нож только один и тот здоровенный, острый зараза и в руке держать неудобно. Но выбирать не из чего...

Мои вещи — гражданка и бельё, да и всё собственно. Хорошо бы две плащ-палатки оставить, очень нужная и удобная в лесу вещь. Большие котелки нам не нужны, хватит одного маленького, пара кружек... Одной хватит, не баре чай, а лейтенанту ещё в себя прийти нужно, а мне это всё на себе тащить. Ремни и верёвки разные надо брать, портянки чистые запасные — обязательно. Вон ещё и карта есть... Так и где же мы находимся? Только я то откуда знаю? Во Сосед зашевелился и карту разглядывает...

— Мы где-то здесь, я думаю... — пальцем в зелёное тычет. Вот озеро, про которое говорили, Сиси Ярки которое, мы до него не дошли, а шли отсюда примерно. Тут две дороги, одна неподалёку, но нам там показываться смертельно вредно. А до своих, как ребята и говорили добраться не просто трудно, считай невозможно... Да...

— Но нам ведь нужно доставить документы, или что там в пакете...

— Открывать не советую...

— Да, я и не собиралась...

— Вот и не нужно, везём как есть. Шифроблокнот надо сжечь. Из бумаг ничего оставлять не нужно, документы ведь всё равно у Митрича все остались...

— Да. Он мои забрал...

— Вот и других тоже... Нам бы, по-хорошему, хоть два дня пересидеть, не высовываясь, пока поиски схлынут. А потом начинать выбираться... Но еды у нас кот наплакал... Крупу, конечно можно и так жевать, хотя лучше сварить, вот только костёр палить не стоит. Дым далеко пахнет, а огонь виден. Так, что кушать в сухомятку. Сахар оставь для раненого, можно в воде разводить и пить давать, ему сейчас тяжёлого ничего нельзя. Как темнеть начнёт, нужно вылезти и вокруг осмотреться, может и рацию найдём где поблизости утопить. А главное, на ночь нужно лапника наломать, чтобы не на земле лежать...

Вещи все я рассортировала. Отдельно в стеклянную фляжку, с которой сняла чехол налила водку. Почему Сосед на этом настоял? А Бог его ведает, надо перелить и перелила, почти ничего мимо не пролила. Остатки оставила в металлической. Ещё две металлические приготовила под воду. Всего у меня вышло два полных мешка, то есть они сейчас не полные, одеялами накрыла лейтенанта, и плащ-палатки обе не убирала. Погрызла найденную по краям моей ямки уже давно перезревшую чернику и кислую в тени бруснику, только желудок раздразнила и пить очень захотелось. Еле дождалась вечера, всё время вслушивалась, но лес стоял звонкий от тишины, только в кронах изредка шуршал ветер.

Вылазила, Сосед напомнил, чтобы сильно вокруг не топтала, потихоньку пошла осматриваться и искать какой-нибудь родничок и болото с бочажком. Сначала нашла болото, всего метрах в ста, похожее на прогалину заросшую травой, но едва шагнула, как провалилась сразу по пояс. Хорошо, что у берега смогла уцепиться за ветки берёзы и дно рядом, на которое встала. Выбралась, чуть не оставив в иле сапог, чертыхаясь и только на берегу сообразила, что лучше места утопить рацию могу и не искать, а там, где провалилась, уже и дыра готовая есть. Шифроблокнот решила не жечь, а утопить с рацией, после пребывания в болоте едва ли кто сумеет там что-нибудь прочитать, только если в течении пары дней достанут, а это вряд ли. Но Сосед напомнил, что у наших обязательно говорить, что сожгла, а пепел перемешала...

Решила не откладывать и сходила за рацией, затолкала внутрь блокнот и потащила к болоту. Господи! И как я с ней все эти дни таскалась, ведь еле дотащила. И с каким удовольствием смотрела, как она булькнула в чёрную жижу. С вещами решила отложить на завтра, очень уж тяжёлая зараза — эта рация. Пошла вдоль болота, больше шансов найти впадающий в него родничок. Шла, как умела сторожилась и через каждые десяток шагов замирала и лес слушала. Метров через четыреста мне повезло, увидела ручеёк, а, пройдя по нему, к роднику вышла. Только родник бил из берега на высоте полуметра от воды, а до начала родника не добралась. Первым делом напилась подставляя ладошки, вода студёная, даже пальцы заломило, но вкусная и есть надежда, что не пронесёт от неё, ведь воду нужно кипятить, хотя...

Набрать воды во фляжку не получалось, пока Сосед не сказал воткнуть в родник палочку. Воткнула, подождала, пока палочку проточной водой обмоет, а потом подставила фляжку. Вот, кто бы мне сказал, что так можно сделать. Нет, весь родник перенаправить не получилось, но часть воды стала бежать по наклонной палочке, и стекать с её конца, а не течь по береговому откосу, падая сверху небольшим падающим фонтанчиком. Рукой, то я лодошку боком к стеночке прижала и в ладонь само натекает, а во флягу так не получится. Нет, можно наверно было в ладонь набирать и из руки во флягу, но, сколько грязи внутрь попадёт...