Гарри Поттер и проклятье солнца и луны

Примерно через пару минут взмахов палочки, Сириус подытожил:

— Несомненно, это магический артефакт, только непонятны его свойства. Наложенных проклятий я не нашел, даже если бы и было что-то изощренное, можно было бы определить, что оно есть, а так... Перстень чист.

— Спасибо, — хмыкнул Гарри, — я полагаю, я могу его надеть? — не дожидаясь кивка Ремуса, он схватил его. Кольцо пришлось впору. Сириус только закатил глаза. — У вас есть идеи, как можно найти этот листок?

— Он может быть где угодно, мы посмотрели в библиотеке и в кабинетах, его вроде бы нет. Однозначно дом придется восстанавливать и уже потом смотреть.

— А как вообще восстанавливаются такие поместья? — поинтересовался Гарри.

— Когда как, — ответил Сириус, — главное исправить разрушения. Уборку можно поручить эльфам. Вот только боюсь, Кикимер не сможет в одиночку это сделать: ты же видел дом Блэков.

— Я могу попросить Добби, — хмыкнул Гарри, вспомнив чудаковатого домовика.

— Я так понимаю, разрушения не настолько глобальные, — задумчиво потер виски Люпин, — думаю, стоит начать с разрушенной гостиной.

— Дельная мысль, — хмыкнул Сириус.

— Предлагаю соединить силы, — сказал Блэк, — слишком тут все запущено.

Люпин кивнул.

— Как это — соединить силы? — спросил Гарри. От него не укрылось, как Сириус снова закатил глаза, но принялся объяснять:

— Помнишь, я учил тебя направлять магию в палочку?

— Да.

— То же самое, только мы будем давать энергию Луни. Он у нас специалист по всяким заклинаниям, — улыбнулся Сириус.

Ремус сделал широкий взмах палочкой перед собой и четко произнес: "restaurandum inducantur."

Сириус положил руку на плечо Лунатика и прикрыл глаза.

Гарри сделал то же самое, сосредоточился, направив бурный магический поток в тело Лунатика. Он почувствовал сильную слабость, приоткрыв глаза, он увидел, как обломки мебели соединяются в единое целое, все осколки камня встают на свои места. Трещины затягиваются на глазах. Поттер расширившимися глазами смотрел на происходящее. Спустя несколько минут в гостиной все было целым. Лишь только перевернутая мебель и слои пыли напоминали о прошлом бедламе.

— Тут уже справятся эльфы, вытерев пот с лица, произнес Люпин.

— Нам осталась детская, — сказал Сириус; было видно, что он тоже устал.

— Может, в другой раз? — неуверенно спросил Гарри. Он не чувствовал физической усталости. Но прекрасно ощущал, что исчерпал часть магического резерва. Тем более он не хотел, чтобы Сириус и Ремус мучились из-за него.

— Нет, мы закончим сейчас, — сказал Блэк, ухмыльнувшись, — и не через такое проходили.

Поднявшись в детскую, и увидев творящейся там беспорядок, Люпин лишь тяжело вздохнул:

— Restaurandum inducantur.

Гарри и Сириус снова стали давать свою магию Ремусу. На этот раз процесс восстановления длился дольше: разрушений было в разы больше, да и сил у магов уже поубавилось. Оторванная петля двери встала на свое место. Разбитая хрустальная люстра снова стала единым целым, а не миллионом кусочков. Обломки стены стали вставать на свои места. Камень за камнем восстанавливалась огромная дыра в стене. Вот уже комната стала меньше напоминать место взрыва. Мелкие предметы и игрушки, чуть ли не стертые в порошок силой Волан-де-Морта, восстанавливались.

Снаружи работы оказалось гораздо меньше. Уничтожением зарослей и разросшегося плюща маги занялись каждый самостоятельно, без соединения сил. Спустя еще полчаса особняк был уже целым. Осталось только совершить уборку в поместье, и там уже можно будет жить.

— И что же дальше? — спросил Поттер.

— А дальше нам стоит заняться уборкой. Эти заклятья не будут настолько энергозатратными, так что думаю, мы справимся. — Сириус перевел дыхание. — Пойдем внутрь, я покажу тебе несколько заклинаний. — Начать решили все же с гостиной.

— В этом поместье достаточно потайных комнат и ходов. Я знаю, что Джеймс нашел многие из них, но не уверен, что все. Смотри, есть несколько несложных бытовых заклятий. Думаю, эту комнату мы уберем вместе, а потом разделимся.

— Я вам тут не нужен, — хмыкнул Люпин, — пойду разбирать библиотеку, возможно, листок обнаружится там.

Проходя в гостиную, Сириус оценивал масштаб загрязнений.

— Пыль — это самое простое, что можно убрать. Обычному "Тергео" или "Экскуро" в таких масштабах она не подчиняется, да и к тому же проще убрать ее всю на каком-либо покрытии, чем махать палочкой в разные стороны. Смотри и повторяй за мной. Purgatopulvis. — Он направил палочку на пол, и пыль стала втягиваться в нее, оставляя за собой чистый, но блеклый пол. — Теперь иди в кабинет и проделай то же самое.

— Почему именно туда?

— А я там никогда не был, а всегда было интересно, что же там скрывали старшие Поттеры.

Они отправились в дальний кабинет, в который, видимо, давным-давно никто не заходил — слой пыли здесь был очень толстым. Но все же мебель была перевернута, словно здесь что-то искали. Гарри взмахнул палочкой, произнес заклинание, и пыль быстро исчезла.

— Что ж, я бы на твоем месте не улыбался так довольно, будто победил дракона. — Смеясь, Сириус продолжил показывать ему заклинания, которые помогли бы им в уборке. Парой взмахов палочек он сделал так, что мебель встала так, как положено, а не так, как она валялась.

— Повторяй за мной: arbor atramentum operias.

Стоило Гарри сказать это, как пол под ногами заблестел так, будто его превратили в зеркало.

— Да уж, перестарался ты с лаком чуток! — Сириус рассмеялся пуще прежнего, — Теперь боюсь просить тебя наполировать люстры — чего доброго, еще сотрешь совсем!

Гарри засмеялся вместе с ним, и едва он сделал шаг, как кроссовки тут же заскользили и он врезался в ближайшую картину. Ухватившись за раму и от души смеясь, он почувствовал другое странно движение, никак не связанное со скольжением — картина двигалась. Слегка покачнувшись, он твердо встал на ноги: Сириус исправил скользящий пол, и с удивлением смотрел на небольшую щель, которая образовалась за отодвинувшейся картиной.

— Сириус, здесь проход! — подняв палочку дабы отодвинуть картину дальше, что один, что другой потерпели неудачу — она не поддавалась ни одному заклинанию.

Сириус попытался было отодвинуть ее руками, но рама словно весила несколько тонн и не собиралась двигаться.

— Но она ведь сама отъехала, когда я... А ну-ка, дай я попробую.

С этими словами Гарри схватил рукой раму и что было силы, толкнул в сторону, но только стер часть пыли.

— Ничего себе, — хмыкнула Блэк, — наверно, нужно взяться именно в тех местах, где ты коснулся их в первый раз. Помнишь примерно?

Они принялись оглядывать раму, но это принесло мало пользы — они по очереди стерли все возможные отпечатки, пытаясь сдвинуть ее с места. Потому Гарри пробовал взяться везде, где было возможно. И, в конце концов, получилось — картина легко съехала с места, словно и не сопротивлялась раньше. А Гарри отнял от нее палец с порезом, из которого сочилась кровь.

— Так вот оно что, кровь защищала этот проход. Что ж, посмотрим, что такого страшного скрывал мистер Поттер, что закрыл проход так, чтобы его смог открыть только его потомок.

За холстом открывался темный проход с каменными стенами. Насколько он был длинным, увидеть не предоставлялось возможным, люмоc освещал лишь стены по бокам. Недолго думая, Гарри осторожно ступил в коридор, и тут же по обеим сторонам зажглись небольшие факелы. Сириус присвистнул и позвал Ремуса. Когда тот спустился, они молча двинулись каменному ходу и с каждой парой метров на стенах зажигались новые факелы, освещавшие этот странный тоннель.

Там было сыро — на стенах и потолке собралась вода, которая блестела в свете огня. Судя по лестницам и наклону, он вел вниз. Не зная, сколько времени прошло, они одновременно почувствовали, что воздух становится чуть свежее, и в скором времени впереди стало светлее. Они ускорились, и за поворотом их ждала мраморная арка, за которой и был источник света — большой светлый зал, освещенный каким-то неестественно белым огнем. Все выглядело как-то слишком нереально, и они молча стояли перед мраморной лестницей, уходившей в две стороны от входа и полукругом ведущих в центр зала.

Как только глаза привыкли к свету, они двинулись дальше, тихо и осторожно ступая по ступенями, за многие годы не растерявших свой лоск. Оказавшись в зале, все трое стали оглядываться по сторонам — комната была красива, стены украшены лепниной, и три статуи слева. Они изображали высоких мужчин в мантиях, смутно похожих друг на друга и таких разных. Один из них горделиво выпячивал грудь вперед, поставив левую руку на пояс, а в правой держа волшебную палочку. Второй стоял, сложив руки на груди и явно своими мыслями и мечтаниями был далек от сюда. Третий же стоял просто, заложив одну руку за полу мантии в области груди, в глазах его играла почти незаметная улыбка. За его спиной висел какой-то плащ. Напротив, с правой стороны комнаты стояли старинные шкафы с причудливой резьбой, выполненной так тонко, что с трудом верилось, что это дерево. Всего там было три невысоких шкафа; полки одного были сплошь заставлены туго переплетенными свитками, которым, казалось, были тысячи и тысячи лет. Второй шкаф был внутри отделан темной тканью, там поблескивала и переливалась стеклянная сфера. На другой полке стояло подобие каменной чаши. Третий же шкаф хранил в себе стопки пергаментов, книги, перья — в общем, явно туда складывали все со стола. К слову, о столе — он был сделан из дерева в разы светлее и белее, чем шкафы, так что сперва можно было принять его за мраморный. На нем не было почти ничего, кроме книжицы в темном переплете и достаточно большого пера удивительной формы.

Все также тихо Гарри обошел стол, с каждым разом пытаясь понять, почему в этом помещении почти нет запахов — то есть совсем никаких, кроме старого пергамента — но здесь даже его усиленное обоняние не дало ему ничего. Комната пустовала многие годы.

Когда его взгляд упал на книгу, то он почувствовал, что волосы на затылке встали дыбом — слишком свежо было воспоминание о дневнике Реддла. Лишь странный треугольник на обложке создавал отличие. Но беспокойства не было, лишь нарастающий адреналин. С какой-то иррациональной уверенностью он поднес руку к обложке, но не смог коснуться — книгу слово защищала оболочка. Решение пришло само собой — хватило воспоминания о том, как они открыли проем. Легко порезав палец палочкой, Гарри капнул на сферу, скрывающую книгу, всего одну каплю крови и тут же отдернул руку — капля будто впиталась в воздух, книга слегка засветилась и распахнулась, а стул услужливо отодвинулся, приглашая сесть. Не раздумывая, Поттер сел на краешек, застыв в предвкушении.

Книга открылась, свечение погасло. Испытывая странное ощущение дежавю, Гарри прочитал появившиеся на первой странице слова.

"Потомок Певереллов, пришедший следующим, я, Игнотус Певерелл, приветствую тебя..."

Глава 8. Певереллы.

— Ничего себе, — выдохнул Гарри, глядя в книгу. Молнией метнувшись к шкафу он достал чернильницу... Краем сознания, оставшимся от человека он понимал, что это может быть опасно, но новая дерзкая часть его плюнула на это и он решил рискнуть и написал:

— Здравствуйте, Игнотус, я Гарри Поттер.

Сириус и Ремус, вставшие за его спиной, потрясенно смотрели на исчезнувшую надпись и на появившийся ответ.

— Ты сын Карлуса? — появилась надпись.

— Нет, я его внук, мой отец — Джеймс Поттер.

— Я скрываю в себе многое, но открыть могу не все. И что же вы хотели бы узнать, Гарри Поттер?

Поттер задумался и вывел.

— Вообще-то я случайно нашел эту комнату, но мне есть, что спросить. Не могли бы вы мне рассказать о первородных вампирах?

— Каждый наследник находит комнату сам, его отец и отец его отца не сообщают ему ничего. Она откроется лишь тому, кто истинный и знает толк своих желаний.

То, что вы хотите узнать, Гарри Поттер, информация непростая. И дабы обезопасить ее, я хотел бы удостовериться — действительно ли вам нужна она?

— Несомненно. Понимаете, дело в том, что я — первородный, — ответил Гарри.

— Боюсь, это не предоставляется возможным, — появилась надпись.

— Почему?

— Первородным вампиром можно стать только после особенного ритуала, коим владеют лишь несколько семей, будучи связанными. Если уж вы узнали о нем, то смею предположить то, что ритуал был все-таки найден. Один из компонентов для зелья — древесина белого дуба. После того, как был изобретен сей ритуал, дуб был уничтожен.

— Кто уничтожил его?

— Эта информация мне недоступна, ибо это совершено было неким потомком, оставшимся в тайне для семейства, но испугавшимся смерти. Один лишь росток есть, и спрятан он в комнате этой специально, ведь вампиры отнюдь не все и повсеместно жаждут жизни вечной. Бессмертие есть ноша, непосильная для человеческого разума.

— Вы не правы, — написал Гарри, — может, белый дуб и был уничтожен, но палочка моей матери была сделана именно из него. Продавший эту палочку мастер сказал, что это единственная палочка из этого материала, которую он когда-либо делал.

— Создателей палочек магических великое множество по миру всему, и я могу предполагать, что дуб белый найти можно, интересно, интересно. Ежели никто не занялся этим ранее — потомков много у смежных семей было в мои времена. Возможно, и оборвались многие и то, что вы нашли сию комнату — великая удача, ибо знание семьи должно передано быть.

— А где здесь находится белый дуб?

— Позволь узнать, за коим тебе понадобился он?

Гарри смутился. Высокопарный слог предка несколько сбивал его с толку.

— Просто интересно...

— Раскрыть тебе сего не предоставляется возможным мне, ибо, как сказал я ранее, знание откроется тому, кто жаждет. И коль не нужен он тебе на самом деле, то пусть лежит на месте, ему предназначенном, скрытом знанием, каждому не доступным. Потомку кровному Певереллов откроется он. Но обратиться сможешь ты ко мне за тайной этой, коль скоро понадобиться она тебе.

— Хорошо, я понял. Но не могли бы вы рассказать о первородных вампирах?

С волнением Гарри читал появляющиеся слова.

— Разумеется, Гарри Поттер. Первородный вампир есть вампир, ставший благодаря магии таковым. От обращенного он силой, быстротой и неуязвимостью отличен. И путь убить его один и заключается лишь в том, чтобы пронзить колом из дуба белого его сердце. Из всех секретов бессмертия, что открывали Певереллы когда-либо, этот признан был совершенным самым. Есть несколько лишь средств нейтрализовать его, среди них самое надежное — серебряный кол, выкованный магом и обмакнутый в пепле белого дуба. До тех пор, пока такой кол находится в сердце первородного — вампир мертв. Первородного вампира сильно ослабить возможно также используя Verbena stricta. Остановить сердце вампира с помощью ритуала темномагического можно, что приведет иссушению оного, к мучениям от голода приведет, но за все плата своя быть должна, проводящий ритуал маг должен равновесие восстановить, сердце живого человека остановив. Заковать в цепи его можно, запереть в склепе. Первородных нельзя считать неуязвимыми, поскольку боятся они солнечного света. Достаточно десяти секунд нахождения под прямыми солнечными лучами и от вампира останется лишь горстка пепла. На первородного вампира не действует слюна вервольфа, а также их невозможно сжечь никакой магией. Это все, если не считать истории.