Рутинёр (Небесный эфир #4)

Маэстро Салазар рассмеялся.

— Поможет вам это укрепление, если император решит войска двинуть!

— А решит ли? — резонно заметил Георг. — Чай, договорятся до чего-нибудь. А вот соседи могут попытаться пограничные споры под шумок в свою пользу разрешить. — Он вздохнул. — Это не я придумал, так баяли, когда дополнительный сбор на прокорм войск содрали.

Тема оказалась для возницы неприятной, он посмурнел и замолчал. И так же посмурнела природа. Потемнело, подул свежий ветер, начали со скрипом раскачиваться высоченные сосны, с бешеной скоростью замелькали в прорехах меж их крон облака. Откуда-то донёсся раскат грома, затем ещё один, и окончательно стемнело, а потом и вовсе ливануло как из ведра, но сейчас мы были только рады полетевшим с неба крупным тёплым каплям.

Я стянул шляпу и подставил им лицо, остальные последовали моему примеру. Долго дождь не продлился, нас накрыло самым краем тучи, очень быстро она ушла в сторону, и вновь стих ветер, посветлело. Впрочем, впереди так и продолжал порыкивать гром, по дороге бежали мутные ручьи. Мы то нагоняли непогоду, и с неба начинало моросить, то отставали, и тогда о ней напоминали только лужи да мокрая листва.

Вторую сторожку проехали уже в сумерках, там я не выдержал и спросил:

— Долго ещё?

Георг поскрёб затылок под соломенной шляпой и не слишком понятно ответил:

— От чёрного дуба час ехать.

— Что за чёрный дуб? — не понял я, но тут дорога вильнула и открылась просторная поляна, почти поле, на краю которой высилось мощное дерево, невесть с чего показавшееся удивительно знакомым.

Миг спустя пришло понимание, что никогда не видел этот дуб с раскидистой кроной прежде, просто он до мурашек по спине напомнил лесного великана, росшего неподалёку от хижины Марты. Я словно бы даже мрачный изучающий взгляд уловил, столь изводивший меня в преддверии Йоля. Вот только с ветвей того дуба не свисали полуразложившиеся тела висельников, а землю вокруг не усеивали обглоданные зверьём кости.

Маэстро Салазар присвистнул и спросил:

— И кто здесь так развлекается?

— Барон Лауниц, — бесстрастным голосом начал Георг, — нетерпим к браконьерам, контрабандистам, заезжим циркачам и еретикам, смутьянам и ворам, грабителям и убийцам, не говоря уже о бродягах...

— Да-да, — кивнул Микаэль, — особенно из числа сарциан...

Мы непроизвольно придержали лошадей, разглядывая жутковатый вид, и приблизившаяся Марта негромко произнесла:

— Дурное место.

Не доверять чутью ведьмы в таких вопросах было попросту глупо, да ещё изменивший направление ветер принёс вонь разложения, и я махнул рукой.

— Едем!

Георг медлить не стал и взмахнул вожжами, подгоняя усталых лошадей, а его юный родич достал лук, навалился на него, согнул и приладил тетиву. Как видно, шанс наткнуться на лесных разбойников и в самом деле был достаточно велик.

— Проедусь, проверю дорогу, — предупредил Микаэль и поскакал вперёд.

А я оглянулся и прикрикнул на вновь отставшую парочку.

— Подтянитесь!

— Да, магистр! — отозвался школяр и продолжил что-то втолковывать Марте.

— Уве! — рявкнул я, и на этот раз мой окрик действие возымел.

На поляне с дубом обнаружилась развилка, после неё неширокая тропа пошла в обход чащобы по опушке леса, а разбитая тележными колёсами дорога затерялась меж деревьев. Именно туда и ускакал Микаэль.

Сосны остались позади, на смену им пришли ели и лиственные деревья, под их кронами стало темно. Ливень здесь прошёл куда более продолжительный, в выбоинах скопились лужи, тут и там текли ручьи, с листвы срывались и падали на землю, на лошадей и поля шляпы крупные капли.

Микаэль никак не мог пропустить загородившее проезд дерево, и всё же поначалу я ехал с ладонью на рукояти пистоля. Более того — смежил веки и размеренными глубокими вдохами погрузил себя в лёгкий транс. Но никакого волнения незримой стихии уловить не удалось. Ощущение присутствия чего-то невыносимо могучего сгинуло, стоило только оставить позади поляну с дубом.

Марта и Уве какое-то время следовали за телегой, потом успокоились и вновь отстали. Вернулся маэстро Салазар, сообщил, что всё в порядке, и снова ускакал вперёд. Очевидно, нашёл предлог пить вино и не выслушивать при этом бестактных комментариев с моей стороны.

Ну и пусть его. Сегодня в монастырь ехать уже поздно, завтра прямо с рассветом посетим с Уве святое место, затем перекусим и отправимся в Ренмель. Скоро, уже совсем скоро мы прибудем в столицу и...

И, честно говоря, я имел весьма смутное представление о своих дальнейших действиях. Гепард замешан в этом деле по уши, герхардианцы точно с ним заодно. А кто ещё? Кого я могу привлечь в союзники, не опасаясь получить удар в спину? Сообщить обо всём маркизу цу Рогеру? Но снизойдёт ли канцлер Вселеской комиссии по этике до опального магистра? И поверит ли он выдвинутым обвинениям? Одних лишь слов может оказаться недостаточно, а откровенничать с ищейками Кабинета бдительности никак нельзя. За такое, даже если впоследствии коллеги и признают мою правоту, один чёрт призовут к ответу и спросят по всей строгости. Грязное бельё на публике не пристало перетряхивать.

Дорога нырнула в неглубокий овраг, по дну которого тёк шустрый шумный ручеёк, копыта лошадей и деревянные колёса взбаламутили прозрачную воду, телега до предела замедлилась. Вылетевший из кустов дротик ударил паренька с луком в плечо, тот заверещал, выронил оружие и свалился с борта. Георг запаниковал и взмахнул вожжами, но добился лишь того, что колёса увязли в грязи и лошади встали как вкопанные. На дорогу с диким воем, гоготом и улюлюканьем полезли тёмные кудлатые фигуры, я рванул из перевязи пистоль, и тут же в грудину угодила вскинутая одним из разбойников рогатина.

Ударил тот мастерски, вложившись в движение всем корпусом, и неминуемо проткнул бы меня насквозь, когда б не кольчуга. Стальной наконечник соскользнул, и хоть звенья оказались пропороты, остриё лишь рассекло кожу на боку, не причинив серьёзного ранения.

Усидеть на лошади не вышло — пусть клинок и ушёл в сторону, тычок поперечины оказался достаточно силён, чтобы выбить меня из седла. Доспех и поддетый под неё войлочный жакет смягчили удар, но падение в ручей с липкой грязью на дне оказалось весьма жёстким, и воздух вырвался из отбитых лёгких. Я ушёл под воду, инстинктивно вскинул над собой руку с пистолем, следом вынырнул сам. Лишь помянул ангелов небесных и сразу потянул спусковой крючок.

Прикрытый полкой порох не успел промокнуть, дымно вспыхнул затравочный заряд, из ствола хлестануло пламя. Вновь замахнувшийся рогатиной разбойник даже дёрнуться не успел. Пуля угодила в древко и расщепила его, попутно изувечила кисть мужика. Брызнула кровь, на землю полетели оторванные пальцы.

И тут же в овраг влетел шар раскалённого до невозможности эфира; с оглушительным хлопком заклинание рвануло в кустах, обдав сгустками жидкого пламени листву и ринувшихся к телеге негодяев.

— Колдун! — завопили лихие людишки и бросились в рассыпную. — Спасайся!

Я начал подниматься на локтях, и тут же на меня обрушился раненый разбойник. В лицо дыхнуло кислым перегаром, а в следующий миг голова скрылась под перебаламученной водой; даже толком вдохнуть не успел.

Ангелы небесные!

Громила, видно, совсем обезумел от боли и ярости, он не ослабил хватки, даже когда я вытянул из ножен на поясе кинжал и вслепую ткнул им, метя противнику в бок. Попал, ударил вновь, и всё без толку, хватка не ослабевала — острие то ли вязло в овчине, то ли протыкало её, но уже в тело входило совсем не глубоко. А у меня перед глазами вовсю мелькали искры, воздуха катастрофически не хватало.

При очередном ударе мокрая рукоять выскочила из пальцев, я попытался вытянуть из-за пояса магический жезл, да только его зажал своим весом разбойник, высвободить волшебную палочку не получилось, пальцы просто соскальзывали с гладкой поверхности. Ничего не оставалось кроме как вскинуть руки и попытаться выдавить противнику глаза. Тут громила заелозил, задёргался, запрокинул голову и ослабил хватку, но, прежде чем удалось окончательно спихнуть его, сам резко дёрнулся и отвалился в сторону.

Я вынырнул из лужи, хватанул распахнутым ртом воздух, и грудь тотчас пронзила боль, но далеко не столь острая, как если бы треснули рёбра или оказалось проткнуто лёгкое. А значит — плевать! Не до того!

Левая рука смахнула с лица грязь, правая зашарила по перевязи, только мог бы уже и не суетиться: стычка завершилась нашей безоговорочной победой, не успев толком начаться. Уве запустил над дорогой сгусток сияющего эфира и настороженно водил из стороны в сторону магическим жезлом, а едва не утопивший меня громила валялся рядом с раскроенной головой. Его ноги ещё мелко подрагивали, кровь выплёскивалась из жуткой раны, смешивалась с мутной водой и подкрашивала её бурым. Маэстро Салазар сидел в седле на раздражённо похрапывавшем жеребце, по клинку шпаги в его опущенной руке медленно скатывались алые капли.

— Дерьмо! — хрипло каркнул я, выбрался из ручья и уселся прямо на дорогу, зажав ладонью царапину на боку, неглубокую, но всё же обильно кровоточившую.

— И не говори, — согласился со мной Микаэль. — Уронил мех, всё вино вылилось.

— Филипп! — послышался крик Марты, опоздавшей к скоротечной сшибке.

Девчонка выскочила из седла, я и моргнуть не успел, как она оказалась рядом и положила руки поверх моей ладони, из-под которой медленно сочилась кровь.

Тряхнуло! Словно молния шибанула, от мокрой одежды повалил пар, а меня самого ведьмовская сила выгнула дугой, да так что приложился затылком о землю.

— Святые небеса! — только и выдавил я из себя, когда сумел глотнуть ставшего вдруг слишком уж густым воздуха.

— Ой, — потупилась Марта. — Извини, я испугалась...

— Всю силу разом выплеснула? — вздохнул маэстро Салазар, убирая шпагу в ножны. — Ну ты и бестолочь...

Ведьма на него даже не взглянула.

— Филипп, ты в порядке? — обеспокоенно спросила она у меня и дёрнула за плечо. — Филипп?!

— Более или менее, — прохрипел я в ответ, хватанул ртом воздуха и поморщился. — Скорее более, чем менее, но пока до конца не уверен. Спасибо, что в пепел не обратила.

Марта обиженно засопела, а я поднялся на ноги, покрутил торсом и убедился, что никаких неприятных ощущений при этом не испытываю. А что волосы дыбом стоят — так ерунда, не смертельно.

— Спасибо, — поблагодарил я девчонку, а вот на Уве посмотрел строго, будто на провинившегося ученика. — Что же молчит сеньор ассистент?

— Простите, магистр... — поёжился школяр, стянул с головы шляпу и почесал макушку концом волшебной палочки. — Мы должны были контролировать кусты на обочинах, но увлеклись беседой. Я увлёкся...

Он закашлялся, попытался сдержаться, но не смог и сплюнул в дорожную грязь мокроту; ладно хоть без крови.

— В следующий раз кого-нибудь могут убить, — без всякой жалости заявил я.

— Больше такого не повторился! — пообещал Уве.

Марта так и стояла, прижимаясь ко мне, её отвлёк окрик Микаэля.

— Белобрысая тупица, бегом сюда!

Маэстро Салазар времени зря не терял и на пару с Георгом занимался бледным как мел пареньком. Бретёр перетянул обрывком верёвки его руку чуть выше торчавшего из неё дротика, затем отломил наконечник и вытянул из раны древко; обильно потекла алая кровь, парнишка потерял сознание от боли.

— Давай! — прикрикнул Микаэль на ведьму. — Помогай!

Марта опустилась на колени и сразу закричала:

— А что я могу сделать? Я опустошена!

— Целитель должен лечить через силу! — последовал категоричны ответ.

"Армейский целитель", — мог бы добавить я, но не стал вмешиваться и одну за другой начал расстёгивать пуговицы камзола. Мокрая одежда неприятно липла к телу, меня пробрала дрожь. Скорее нервная — продрогнуть пока что не успел.

— Достань из мешка запасную одежду! — приказал я Уве, а сам кинул камзол в ручей, прополоскал его в проточной воде и повесил сушиться на куст.

Заштопать прореху будет не так уж сложно, а вот с кольчугой такой номер уже не пройдёт, придётся тратиться на починку. С правой стороны остриё рогатины разорвало звенья, тут без кузнеца никак не обойтись.

Я кое-как стянул с себя кольчугу, а следом и стёганый жакет, поменял штаны на сухие, надел сорочку, а от протянутого школяром парадного камзола отказался. Вылил из сапог воду, надел их и прошёлся по обочине, высматривая слетевшую с головы шляпу.

— Магистр... — с несчастным видом произнёс Уве.

— Умолкни! — потребовал я, пригладил волосы ладонью и водрузил на макушку помятый головной убор. — Надеюсь, сегодняшнее происшествие послужит тебе хорошим уроком. Обучение — это хорошо, но не стоит забывать и об осмотрительности. Это не университетские аудитории, это реальная жизнь. Помнишь, сколько выпускников погибает в первые пять лет после выпуска?

Школяр кивнул.

— Помню, магистр.

— Помни, — сказал я и отошёл к телеге, на которую уже погрузили бесчувственного паренька. Но что-то Марта всё же сделала, рана больше не кровила, дыхание стало ровным, а в осунувшееся лицо понемногу возвращались краски.

— Вы спасли нас! Даже не знаю, как отблагодарить вас, сеньоры! — принялся заламывать руки Георг. — Видят небеса, я перед вами в неоплатном долгу!

— Стол, постель и бадья с горячей водой его покроют, — сказал я.

— Конечно, сеньор! Конечно-конечно!

Мой жеребчик смирно стоял на обочине, я подошёл к нему, вытащил из седельной сумы флягу и прополоскал рот.

— Как-то мы непозволительно расслабились, — сказал Микаэлю после этого. — Нехорошо.

Маэстро Салазар молча кивнул в знак согласия, но думал он точно о чём-то своём. О вине, скорее всего. Разлитый мех — вот уж действительно чего тут хорошего?

Читать по подписке на author.today

Читать по подписке на Литрес