Фолклендское коммандо

С разнообразными подразделениями на борту, "Сэр Персиваль" превратился в племенную общину. Военные "семьи" держались вместе: 7-я батарея ("Сфинксы") коммандос, была наиболее полным подразделением на борту, со всеми пушками, машинами, боеприпасами и людьми. Орудийные батареи работают, сражаются и играют вместе, выступая единым фронтом перед всем остальным миром. Их командир батареи и наш, майор Джерри Ахерст, были способными и спокойными, с дружелюбным великодушием, которое сгладило многие потенциальные трения и раздоры.

"Черная восьмерка" — моя бывшая орудийная батарея, имела на борту две трети от своей численности. Свое прозвище она заработала в битве при Альме, во время Крымской кампании, когда ее пушки были выдвинуты перед пехотой для штурма высот. Они выпустили столько боеприпасов, что лица канониров, как и шкуры их изначально белых лошадей, были совершенно черными от пороха.

Подразделения формировали группы для тренировок: физическая подготовка по утрам, артиллерийские учения, тренировки с оружием, лекции и подготовка снаряжения. Это централизованно координировалось Джерри Акхерстом, так что ограниченное свободное место корабля можно было полностью использовать без помех их хорошо организованному расписанию. Капитан "Сэра Персиваля" Питт был чрезвычайно полезен и стал всеобщим любимцем. Он положил конец противостоянию между нами, кишащими повсюду военными офицерами и его сдержанными корабельными офицерами, чей распорядок был серьезно нарушен нашим присутствием. Главный стюард, китаец, пытался заставить нас есть в разное время, на что капитан Питт наложил вето. Это дало бы хитроумному стюарду возможность составить различные меню, чтобы уменьшить свою рабочую нагрузку и кто знает, что еще кроме этого. Итак, мы вместе сели за стол и лед был сломан.

У сержантов была своя столовая. Время от времени раздавались приглашения — точнее сказать, повестки — для посещения ее офицерами. Однажды вечером были бега — традиционная корабельная игра, на которой вы "покупаете" картонную лошадь, используя реальные деньги, на аукционе, которая затем участвует в гонках для ее владельцев, получающих общую выручку с аукциона, если лошадь выигрывает. Забег проводится в большом квадрате и ходы определяются броском костей. Есть и побочные ставки, и обычно офицеры комплексно "отмываются". Тем более, что сержанты очень "любезно" соглашаются разрешить своим офицерам подписывать счета за бар, чтобы делать ставки, а не использовать наличные деньги. Мы вышли оттуда очень поздно и на следующий день были не слишком здоровы. Однако выяснилось, что на этот раз мы их обчистили, выиграв скачки с лошадьми, купленными очень дешево, и, в то же время, ускользнув с аукционов, где торги вышли из-под контроля.

Солдаты на борту были всех видов и размеров — от медведеобразного сержанта "Такси" Каслюского, который выиграл соревнование по отращиванию бороды, несмотря на то, что уже на полпути был сыт по горло ее расчесыванием и подравниванием, до миниатюрного бомбардира Тулипа, известного как "Лепесток", чье невозмутимое чувство юмора меня обычно поражало. Ребята в какой-то степени были воодушевлены происходящим, но их возбуждением было умерено тем, что они делали это и раньше, в предыдущие периоды международных кризисов.

Размещение войск было ничем иным как ужасом и кошмаром для ответственного за него офицера — лейтенанта Билла Макрея, помощника квартирмейстера 45-го коммандо. Кубрики были очень тесными и рассчитанными только на один, максимум на два, ночных перехода. Койки висели в три яруса, одна над другой, рядами. Там не было постельного белья, а наши спальные мешки были слишком теплыми, чтобы их можно было использовать. Поэтому их держали в водонепроницаемых чехлах, в качестве подушек для диванов, которые образовывали на день, опустив среднюю койку и подняв и закрепив верхнюю. Там не было рундуков для хранения личных вещей и только минимальное место в шкафчиках.

В этих отчаянно перенаселенных условиях гигиена была главной заботой. Каждый вечер офицер в сопровождении старшего унтер-офицера (сержанта или выше) производил формальных осмотр, известный как "обход", тщательно осматривая все, особенно каждую уборную, раковину, душ и слив. Старший в каждом кубрике присутствовал и докладывал о поломках в своем отделении. Эта ежедневная инвентаризация позволила нам надавить на уже измученных корабельных инженеров. Задержки в ремонте могли привести к инфекциям, пищевым отравлениям или вспышкам заболеваний — проблемам, незнакомым нам в 20-м веке, но бывшими основными причинами смертей в предыдущих военных кампаниях.

Кондиционер никогда не требовался на европейских трассах, поэтому он никогда не включался, а когда потребовалось — не работал. Как только мы вошли в тропики, пресная вода была отключена, за исключением 30-ти минут в день, потому что корабельный опреснитель не справлялся. Обычные морские правила приема душа — это включить и намочить себя, выключить и намылиться, а затем ненадолго включить и смыть. Тем не менее, когда мы добрались до Вознесения, мы даже это сделать не успевали. Единственный способ получить воду для питья — это наполнять каждый раз свои фляги и другие емкости каждый раз, когда включали воду.

Эта бурлящая человеческая масса была в режиме 24/7 подчинена "дудкам" (от сигналов боцманских дудок на парусных кораблях — прим. перев.) из вездесущей системы трансляции корабля, работавшей из гауптвахты. Объявления — "дудки" которые делал дежурный унтер-офицер, были очень громкими, навязчивыми и часто искаженными — как и большинство объявлений кондукторов на британских железных дорогах. Если его акцент был особенно сильным, или когда он не понимал сообщения, это был непонятный шум. Этот ужасный голос прерывал разговоры, сон и самые сокровенные мысли человека. Хуже того, они врезались с бессмысленными объявлениями в репортажи Всемирной службы новостей, в которых мы ловили каждое слово. Объявления по трансляции — это неудачная часть жизни военных кораблей (что удивительно — и офицерских столовых КВВС). Позже в этом кризисе, когда начались бои и люди, работающие на вахте, должны были спать в течение дня, объявлениям по пустякам был положен конец. Тридцать лет спустя я все еще испытываю сильную неприязнь к любой акустической системе, используемой таким ленивым, бездумным и навязчивым способом.

Падре 45-го коммандо, преподобный Уинн Джонс, решил взять на себя самостоятельное издание корабельной газеты, полагая, что это одна из "обязанностей в бою" падре. Он назвал ее "Промасленная тряпка", намекая на многочисленные совпадения между походом "Сэра Персиваля" и грузовыми судами на случайных фрахтах, чьи инженеры умасливали их плыть вокруг всего мира. Инженер нашего корабля был не слишком доволен, но нам это показалось уместным. Редакторский стиль падре был освежающе четким. Он публиковал все, что люди были достаточно любезны ему предоставить, без каких -либо изменений или поправок, даже сохранив написание оригинала, чтобы добавить аромата.

Единственными изменениями с его стороны были случайные опечатки или ошибки при расшифровке плохо написанных рукописей. Он начинал с новостей из ежедневного телетайпа и сводок британских газет, передаваемых из Лондона. Остальное было открытым форумом для чего угодно. Я стал постоянным участником анонимной колонки "Не злись, но..." в которой освещались и утрировались события, происходившие на борту. Мой псевдоним "Мак" прогремел, как только был оценен уровень юмора.

Мы с жадностью ждали новостей, и так как не все могли слушать радио, бюллетени падре были очень полезны. Нас больше всего волновали последние подвижки в англо-аргентинских дипломатических отношениях и парламентские дебаты о кризисе. Мы были участниками, наряду с двумя сверхдержавами, нашими союзниками по ЕЭС и всей сложной южноамериканской путаницей. Что-то должно было случиться, мы были частью маневров, и некоторые из нас могли из-за этого умереть.

В "Промасленной тряпке" от 10 апреля 1982 года, Уинн сообщил министру обороны Великобритании Нотту, что Королевский военно-морской флот потопит аргентинские военные корабли в зоне отчуждения после истечения крайнего срока в ближайший понедельник. Узнав об этом, президент Галтьери пригрозил ответить войной. Нот заявил: "Пусть они убираются". Тем временем госсекретарь США Ал Хейг находился в Буэнос-Айресе, где его встречал массовый митинг в поддержку вторжения на Мальвинские острова. (12 апреля "Тряпка" сообщила, что мистер Хейг прибыл в Лондон). Были сообщения о том, что аргентинцы выставили мины вокруг Фолклендских островов и установили там сложные системы наблюдения; о том что пятнадцать гражданских служащих на островах попросили эвакуировать гражданских лиц до прибытия Экспедиционного корпуса, на что свергнутый губернатор ответил, что 90% жителей островов их не покинут.

Но, казалось, что урегулирования не будет — достаточно длинные задержки, во время которых условия на море подорвут нашу боеспособность, наступит зима в Южном полушарии и у аргентинцев будет время укрепить свою оборону. В более кратких заметках сообщалось о несчастьях других людей, кроме нас: 500 мексиканцев в опасности из-за извержения вулкана, восемь убитых во время извержения вулкана в Индонезии и три партизана, которых уничтожили в Южной Африке. Ранее в эту дату, 10 апреля, были одержаны три морские победы: над французским кораблем, захваченным в 1795 году, Вторая флотилия эсминцев одержала победу при Нарвике в 1940-м году (капитан Уорбертон был награжден Крестом Виктории) и над немецкой подводной лодкой, потопленной в 1945-м.

"Полезной информацией дня" была "жизненная статистика" корабля-дока "Фирлесс", заложенного в 1962 году (двадцать лет назад, что казалось долгим сроком), водоизмещение, количество десантных судов, грузовиков и танков, которые он перевозил. Было также одно или два объявления, которые не всегда были тем, чем казались. Наивные добровольцы, явившиеся в "Центр отдыха и развлечений Момбасы", которым руководил старший сержант Смит, в результате покрасили автомобильные прицепы. Остальная часть "Промасленной тряпки" была отдана свободной журналистике без цензуры. Чтобы быть постоянным обозревателем в "Тряпке", важно было писать на местном наречии. По мере прочтения каждого номера мы испытывали всепоглощающую гордость за то, что наш корабль поднялся до международного класса в части грубого юмора. В торжественном объявлении газеты сообщалось: "Редакторы "Плейбой" и "Кнэйв" объявили, что в следующем месяце выпуск будет состоять только из карикатур и фотографий. Это потому, что грязные ублюдки, которые пишут все письма и статьи, находятся на борту данного корабля". ("Knave" — довольно известный в свое время британский порножурнал. Прим. перев.)

Моя колонка "Не злись, но..." предлагала читателям описание жизни на других кораблях флота, подробно описывая роскошь, неизвестную на нашем корабле, или изобретая особые морские обычаи и церемонии, о которых мы, простые солдаты, должны были узнать. Моя альтернативная сюжетная линия представляла собой комическую галерею аргентинских военных персонажей, описывающую их воображаемые взлеты и падения, по мере того, как до них доходили страшные новости о приближающемся Экспедиционном корпусе. Что вы можете сказать о противнике? Психологически для нас было лучше — и более цивилизованно, не изображать их ненавистными. В Экспедиционном корпусе было очень мало ненависти. В номере от 10 апреля я описал жизнь на "Канберре", роскошном пассажирском лайнере, на борту которого находились морские пехотинцы, армейские коммандос и Парашютно-десантный полк. Я писал о том, как "Филлис и Десмонд" каждое утро давали уроки бальных танцев, и о всплеске соперничества среди личного состава, потому что женская танцевальная группа "Пэнс пипл" была случайно оставлена на борту из-за неразберихи при отплытии, и как я предложил поместить их на борт "Сэра Персиваля", чтобы прекратить последующие ссоры.

В следующем номере я смог дать более подробную информацию: как произошел крах морального духа на роскошном лайнере из-за слишком большого количества обязательных коктейльных приемов, и как Комитет спасения строил планер в главном женском туалете, используя планки от сидений спасательных шлюпок, со всем 3-м батальоном десантников, отдавших свои левые штанины для обшивки рамы: "пока никто ничего не подозревает, но расхаживающие по верхней палубе с оставшейся штаниной навыпуск, десантники выглядят весьма оживленными". А тем временем, королевская яхта, по имеющейся у меня конфиденциальной информации, продолжала готовиться к переходу в Южную Атлантику, так как подразделения, которые должны были отправиться в путешествие на ней, были обучены в Виндзоре гвардейской бригадой пить чай, оттопыривая мизинчик и не говорить "дерьмо", когда что-то идет не так.

В номере "Промасленной тряпки" от 10 апреля также был представлен герой моей саги о Буэнос-Айресе Спиди Гонзалес, который, пытаясь атаковать на канонерской лодке "Сэра Персиваля", запаниковал, увидев ярко-красные вертолетные спасательные баллоны капитана Ника Паунда, после того, как они были случайно надуты, в то время как "Сэр Персиваль" шел полным ходом (настоящий инцидент). Тем не менее, Гонсалесу предстояло значительное продвижение по службе и, соответственно, с более тяжелыми обязанностями, тяжелее даже, чем его медали, которые иногда придавали ему крен.

Божий представитель на "Сэре Персивале", Уинн Джонс, был настоящей жемчужиной. Стройный смуглый валлиец, падре 45-го коммандо, выдержал суровые испытания курса коммандос, которые для большинства падре были испытанием веры, а также испытанием их характера. Курс коммандос предназначен для солдат, которые продолжают свою работу, несмотря на худшие физические условия, которые могут быть созданы, независимо от того, какие труды прилагают инструктора, делая их таковыми. Наличие падре на курсе является дополнительным бонусом для инструкторов, которые разрабатывают для него специальные тесты, такие как остановка дождя во время учений в Дартмуре или демонстрация его способности ходить по воде. Его ругают, когда он терпит неудачу: "Ну же, падре, вы же не можете ожидать, что эти солдаты будут вести себя так с падре, который даже не может пруд перейти. Даже мой маленький сын смог бы быстро дойти туда пешком. Ну же, падре, попробуйте еще разок. Мы сохраним первую попытку втайне от людей. Да ладно, сэр, Вы даже не пытаетесь. Мы не можем допустить Вас в бригаду коммандос после такого выступления. Все другие падре, которые приходят на этот курс, управляются с ним. Нам просто придется пробовать каждый день, пока Вы не сделаете все правильно". И весь курс должен будет сделать то же самое, в наказание за то, что их падре был таким праздным и бесполезным.

Каждый пресыщен оскорблениями, которые становятся фоновым шумом и извращенной формой развлечения. Черных повсеместно называют "мелками", а ирландцев целой гаммой "паддизмов". К офицерам особое отношение — их "просят" отжиматься в грязных лужах, бросаться в реки и так далее. Идея в том, что несмотря на постоянное унижение, вы остаетесь ответственным человеком. В ходе этого процесса формируется "серьезный" лидер, чье суждение не зависит от плохих условий или стресса. Солдаты становятся такими же невозмутимыми из-за сложившихся обстоятельств, или из-за того, что над ними насмехаются, и каждый вырабатывает очень сильный командный дух. Он также производит особый тип священнослужителя. В Пасхальное воскресенье Уинн отслужил службу на крышке люка, рядом с привязанными с нами орудиями. Вокруг стояло множество людей, наслаждающихся солнечным светом. Один из сержант-майоров рявкнул им: "Идите сюда и очистите свои гребанные души" — и это дало нам хороший стимул.