Книга 1

— Что ж ты так... — неслышно пробормотал Сатана и бросился к Семипечатнику.

Не добежал: повалился на землю, наткнувшись, будто на копьё, на взгляд Семипечатника. Кровь хлынула из уст Сатаны, и я понял: одному ему не вытащить Семипечатника. Командующий понял это раньше меня.

Семипечатник.

— Пошли отсюда!

Они его не видят! Не видят и не понимают, а я, я не могу, не могу причинить ему никакого вреда.

— Стой!

Удары не достигают цели. Но ведь он даже не уворачивается от них. Я просто не могу попасть в него. Да что это со мной?!

— Да не мешай ты! — отталкивая Командующего, ору я.

Бог Сотворённый был призван и оказался не тем, кого я ждал.

Безразличие и спокойствие.

Ему будто бы и дела нет до того, что случилось на этом поле.

Нет ему дела ни до поля, ни до трупов, ни до меня.

Идёт куда-то.

Идёт...

— Ты хоть улыбнись, смотря на мои попытки убить тебя. Плюнь в меня. Дай, хоть что-нибудь, чтобы я мог за тебя зацепиться. Дай! — ору я.

Сатана набрасывается на меня, мешая.

— Не мешай! — выворачиваясь из объятий Сатаны, шиплю я.

— Да не мешайте вы мне!

— Конец света хочешь?! Так давай! Карай! Вот я, собравший все грехи этого Мира! Давай, тварь! Давай, против меня, а их не тронь! Давай, карай!

Проповедник, подскочивший на подмогу Сатане, получает кулаком в лицо, но это его не останавливает.

— Да отстаньте вы! — хриплю я.

— Уходишь?! Справедливый Судья, воздающий каждому по заслугам его. Так давай, давай: начни с меня! Это я поглотил всё твоё Воинство! Давай, это всё я! Давай, начинай с меня! Да остановись же ты!

— Отпустите, он ведь уходит!

— Стой! Гад, стой! Если ты их хотя бы пальцем!.. я... я... я этот мир по камешку разберу... всё, всё уничтожу!!! Будешь править ничем! Давай, давай, иди! Я обращу твоё Царство в свой Ад! У меня хватит сил. Давай!

Командующий.

— Проклятье, да что же это с тобой?! Да, успокойся ты! — это Проповедник пытается достучаться до Семипечатника.

Под глазом у Проповедника красуется кровоподтёк — надо же за всю битву ни единой капли крови на его одеяние не попало, а тут свой же в лицо.

— Мы победили! Победили! — орёт Сатана, пытаясь поудобней захватить шею Семипечатника, из уст которого давно уже вырывается рык не имеющие ничего общего с человеческой речью. — Успокойся уже! Не хватило этой бойни на призыв Бога Сотворённого! Не хватило!

Придушить его немного надо... хотя куда там... силён, гад, втроём едва сдерживаем, да это ещё при том, что он только куда-то пытается прорваться.

Человек тоже было сунулся помогать, да прилетело мальцу неслабо: лежит теперь без сознания.

— Да очнись же ты!

Да кого же ты убить-то так хочешь?! Нет же никого! Нет!

Точный удар локтём, и я отлетаю в сторону.

Силён!

Поднимаюсь, чтобы вновь кинуться на безумного, но взгляд вдруг останавливается на одинокой фигуре в просторном одеянии, идущей по полю, устланному трупами во много слоёв. Мужчина, высокий, с длинными волосами.

Совсем рядом что-то страшное рычит Семипечатник, пытаясь дотянуться рукой до уходящего создания, которому безразлично происходящее за его спиной.

— Бог мой... — приходит понимание.

Бог Сотворённый был призван, а мы даже этого не заметили... мы не заметили, а Семипечатник заметил...

Проповедник.

Да что ж это такое?!

Командующий, паршивец, всего от одного удара отлетел куда-то назад и не спешит возвращаться на подмогу, а вдвоём нам с Сатаной Семипечатника никак не удержать.

Силён, гад.

И знали ведь, что так будет, а всё равно оказались не готовы.

Знали ведь, что если кто и сорвётся, так это Семипечатник. В нём-то больше всего осталось от того, кто, шагнув со страниц Легенды на Небеса, залил их кровью людей начала-и-конца, кто, сжигая Архив, сжёг не только своё прошлое, но и прошлое своего мира.

— Помоги... — сипит Сатана, пытаясь разжать пальцы Семипечатника, которыми тот сжимает его горло.

Да как тебе помочь?

Семипечатник будто из стали сделан... хотя нет, сталь помягче будет...

— Не мешайте ему! — прилетает мне в затылок кулак Командующего.

Хороший удар.

От него я, видимо, на секунду-другую вырубился, так как обнаружил себя уже лежащим среди трупов. Сатана храпит рядом, растирая горло.

— Семипечатник не справился. — вставляет свежие обоймы в свои пистолеты возвышающийся надо мной Командующий. — Думаю, теперь моя очередь попытать счастья.

Семипечатник не справился?..

Осознание ударяет большее, чем кулак Командующего.

Сатана.

Я не верю в том, что я вижу.

Я не хочу верить.

Я не могу в это верить.

Но это есть.

Безумный Семипечатник, не способный даже коснуться Бога Сотворённого, продолжает свои бессмысленные атаки.

Молчаливый Командующий злобно скалится в след уходящему Богу, и первые две обоймы, приготовленные им для этого случая, уже пусты.

Проповедник всё ещё пытается построить какое-то невиданное заклинание, но отчего-то кажется мне, что это скорее жест отчаяния, чем обдуманное действие.

Остался лишь я один.

И я не имею права проиграть.

Человек.

Поднимаюсь.

Рёбра болят.

Всё этот Семипечатник.

И я знал, и все знали, что у него крыша съедет, так какого ж чёрта?

'Так какого ж чёрта?!' — я вас спрашиваю.

Какого чёрта никто не озаботился о том, чтобы иметь оружие, которое может остановить Семипечатника?

Все так заняты были поиском способа уничтожить Бога Сотворённого, что упустили из виду реальную угрозу. Семипечатника.

Все, кроме меня. Кроме меня и самого Семипечатника, написавшего свою смерть от моих рук.

— Вот же... — срывается у меня с губ, когда я замечанию четверых своих товарищей.

Они сражаются.

Теперь уже все четверо, а не один Семипечатник. А значит это может лишь одно — Бог Сотворённый всё ж был призван в это Мир.

— Вот же...

Семипечатник.

Молодец, Проповедник. Молодец! Протянулись невидимые нити, сшивая, сращивая в единое целое плоть реальности и снов, из которых мы все родом, страниц сгоревших, недавно написанных и тех, что никогда уже не будут написаны, за границы которых нам удалось вырваться.

И кипит Пустота, рождая Межреальность. И поднимает, направляя в бой, Бог Сотворённый павших воинов своих, ибо открылось перед ним новые горизонты, полные грешников, коих следует привести в Царствие его. Но Сатана хорош как не был никогда до того: в творимых им созданиях смешиваются и ангельское начало, и тугие потоки Пустоты, и крупицы лжи, дабы против ангелов встали падшие ангелы, у каждого из которых за спиной было за что сражаться, что защищать.

Армия неведомых мне кибернетических организмов, пришедшая на зов Командующего, ужасает своей нечеловеческой слаженностью и презрением к смерти.

Я улыбаюсь.

Мои братья, мои товарищи, я, которыми мне стать не суждено... они хороши, они дают мне возможность сосредоточится на Боге Сотворённом. Атаковать только его. Его одного. И я атакую.

Командующий.

Человек вступил в игру. Тихо так, незаметно. Только стоял, наблюдая за тем, как Семипечатник раз за разом обрушивает свои атаки на Бога Сотворённого, и вот он уже бежит.

Просто Человек. Просто бежит через поле, на котором кипит сражение.

— Прикройте. — командую я Рою, и тот мгновенно отзывается.

Оказавшись в коридоре, образованном моими машинами, Человек на мгновение оборачивается и кивает, мол, знает он — кому спасибо надо за помощь сказать.

Человек.

Бегу.

Бегу и боюсь.

Боюсь, но бегу.

Без меня никак.

Не отсидеться мне за спинами.

Все выложились на полную, только хватило этого лишь на то, чтобы весы замерли в равновесии, и не известно ещё куда они качнутся, когда Проповедник закончит свою работу.

Нужно бить.

И я бью.

Бога Сотворённого прямо в лицо.

Я не вижу его глаз, но уверен: в них удивление.

Я бы на его месте тоже удивился, если бы муравей, сломав мне нос, повалил меня на землю и начал наносить удары сверху, не разбирая: куда и как.

Краем глаза замечаю Печать.

Семипечатник, конечно же, не упустит предоставленную ему возможность и мало его волнует, что в эпицентре удара будет не один Бог Сотворённый.

Моргот. Год 2238 после Падения Небес.

Алтарь, хранящий тепло предыдущей жертвы.

Белобрысой Марго не хватило и на минуту.

Теперь пришла моя очередь.

Плохо, конечно, что они не дали мне поесть, но хорошо, что не узнали. Они — и люди начала-и-конца.

А не узнали они меня потому как банда Белобрысой Марго, которая предпочитала, чтобы её звали Снежноволосая Марго, начал знакомство со мной того, что расквасили мне нос, после чего повёл я их тайной тропкой через Межреальность.

А как не повести, если тебе сразу кулаком в лицо, а затем с намёком так тычат в живот кривым ножичком?

Служка наносит на моё тело рисунок заклинания. Такой же красуется на всех телах, сваленных в кучу за переделами магической звезды.

Магия... не брезгуют, значит, услугами грязных... в когда-то брезговали...

Люди начала-и-конца. Опять они. Они и их Пожиратель. Их и немного мой, ведь если бы не я, то получилось бы у них призвать своего Бога, а так... а так получилось, что получилось, не без моего участия, конечно.

— Нет! — истошно орёт один из бандитов, Болт, кажется, которого укладывают на второй алтарь.

И чего орать-то так?

— Тебе-то, конечно, орать нечего. — соглашается откуда-то из тени Сатана. — Ты-то после смерти проснёшься, как ни в чём не бывало.

— Ты так говоришь, как будто то, что я не могу умереть, делает меня нечувствительным к боли. — не мог я не попытаться хоть немного оправдаться.

— А раз ты такой чувствительный, то чего ж полез прямо к алтарям? Проповедник же предупреждал, что тут творится.

— Да потому, что без меня вы бы чёрта с два вмешались.

— А мы и с тобой чёрта с два будем вмешиваться. — ответил Сатана. — Я, ведь тебе ещё на Мнемосе сказал, что зря ты в дела смертных начал вмешиваться. Вмешался — теперь расхлёбывай. Сам. Нечего нас опять вплетать.

— Я сделаю, а ты потом ещё лет десять будешь зудеть, что у тебя, мол, вышло бы куда красивее?

— А я что не прав? Сплоховал ты с Пожирателем. По-умному можно ж было там развернуть всё.

— Ты ещё припомни, что я, дурак эдакий, столько десятилетий не сбегал с Мнемоса, всё Безымянку ждал, которой, возможно, и в живых-то нет.

— А, скажешь, умный?

— Дурак. — честно согласился я. — Только это был мой выбор. Глупый, но мой. А ты-то что?

— А я что?

— Ничего.

Не понимает он или притворяется, что не понимает.

Никуда не вмешивается, книжку свою читает. Что есть Сатана, что его нет. Тень себя самого.

— Сам справлюсь. — закончил я. — А не справлюсь, Проповедник поможет, Командующий подстрахует.

Что ж... уже совсем мало времени осталось.

Его уже почти совсем не осталось.

Сдохну ещё разок... жаль, правда, что так и не покормили.

— Можно начинать. — жестом скомандовал епископ.

Фраза-ключ и заклинания на телах жертв активированы.

Моргот. Год 2238 после Падения Небес.

Три часа спустя на лице одного из клириков мелькнула нервная улыбка: одна из жертв всё не умирала и не умирала. Это противоречило всему, что он знал, но всё же жертва продолжала жить, цепляясь за своё искалеченное существование.

— Скорлупа. — выдохнул епископ и, не справившись с приливом эмоций, умер от разрыва сердца.

Умер, так и оставшись стоять, указывая свои перстом на скорлупу яйца, которая треснула.

Бог пришёл к тем, кто так жаждал его узреть.

— Я бы мог убить тебя прямо здесь и прямо сейчас. — неслышно произносит Сатана, касаясь несуществующей рукой плеча Бога, левого плеча. — Я бы мог, но это было бы слишком просто и для тебя, и для тех нелюдей, что считают себя твоими возлюбленными детьми.

— К тому же надо ж чтобы хоть кто-то наконец утихомирил этого треклятого Пожирателя. — улыбается невидимый никем Проповедник, смотря на Бога, идущего к детям своим.

— Чёрта с два. — махнул рукой Сатана. — Надо утихомирить это чёртового Человека. К гадалке не ходи — не сделай я, что требовалось, житья бы мне не дал.

Несколькими днями позднее странный недуг поразил тело Бога. Рука его утратила подвижность, левая рука Бога, а потом по телу распространились язвы, причиняющие нескончаемые страдания Богу, чьего прихода так ждали.

Три столетия спустя Бог был найден в петле, сделанной из собственного пояса.

Он мог прожить ещё очень долго, но Пожиратель был побеждён, и причин дальше терпеть боль у него не осталось.

Город. Центральный морг района Кобольтова Шахта. Год 2834 после Падения Небес.

Четырнадцать дней заплатили в морге собирателю трупов Фортину за тело, найденное им в переулке Глухой Бэти сегодня утром. Славный переулок подкармливал его уже лет двадцать. Не раз и не два колотил Фортин своих товарищей по ремеслу, которые неоднократно пытались прибрать к рукам урожайное место.

Собиратель ещё не успел откупорить купленную почти сразу после выхода из морга бутыль чернухи, мерзотный вкус которой признавали даже гоблины, а притащенное им тело уж легло на препарационный стол.

Один из огромной армии городских демонов, не имевших ни имени, ни полноценной личности, из-за чего те мало чем отличались от големов, созданных для выполнения какой-то одной работы, обновив список запросов на органические компоненты человека, обнаружил, что у данного экземпляра имеется практически полный комплект мышц верхних конечностей требуемой конфигурации, после чего поставил соответствующие отметки в списке и приступил к операции по извлечению материалов.

Один разрез — вот и всё, что успел сделать демон перед тем, как труп открыл глаза.

Клирик Истофан, покинувший стены монастыря Грегориат, ради того, чтобы нести в Мир слово Истинного смотрел через те глаза на демона, врага рода людского, и не было для него той тысячи лет, что минула с тех пор, как был он поглощён Пожирателем.

Удар. Быстрый и жёсткий, как учили, как сотню раз делал до этого сам. За ним второй и третий. Четвёртого не понадобилось: демон с изуродованным лицом, проломленными грудной клеткой и черепом оседает на пол.

Секунда-другая и демон возродится сильнее, быстрее и свирепее, чем был до того.

Секунда-другая — вот и всё, что было у Истофана.

И этого ему хватило.

Летят в стороны куски демонической плоти, отсекаемые ампутационными ножами, грохочет молитва, выталкивая демона в Межрельность.

Пылает на челе клирика Истофана число, цифры, составляющие которое, переплетёны будто змеи.

Число то — отметина Пожирателя.

Пожиратель — имя того, кто носит на себе то число.

Миллисиан. Год 2240 после Падения Небес.

Мне вновь повезло. Крупно.

Поздно поняв, что забрался слишком далеко на север, я был готов за крышу над головой и тепло очага под этой крышей на любую работу. И она нашлась. Работа, за которую никто не хотел браться. Слишком жизнью своей дорожили. А я взялся. Взялся потому, что тоже дорожил своей жизнью. Дорожил жизнью и умел оценивать ситуацию.