Третий шаг. Книга 1. Магия Мериты

В-третьих, выше всех похвал оказалась организационная структура каждого Техцентра, степень автоматизации которых требовала контроля всего одним диспетчером.

Магам в этой системе места не находилось. Стремясь расставить все точки над i, Вэр по ключевому слову "маг" осуществил детальный просмотр всей сопутствующей производству технической документации. Оказалось, что эксплуатационные инструкции предусматривали обращение за помощью к магам в исключительной ситуации, когда исчерпаны все способы исправления чрезвычайного происшествия. Таким образом, маг представлялся как бы палочкой-выручалочкой, взмахивать которой разрешалась только в самом крайнем случае. Ни разу еще, выяснил Вэр, помощь магов не требовалась.

Когда на очередном коротком совещании Вэр изложил свои выводы, Рюон заметил:

— Раньше в таких ситуациях рекомендовалось молиться. Сейчас предлагают призвать на помощь мага. Что ж, это соответствует и моим данным. Поразительно, но меритское мировоззрение практически не содержит религиозных мотивов, разве что какие-то намеки относительно будущих великих свершений магов. Я честно старался разобраться в этом — вопрос представляет исключительный интерес — но много файлов для нас запретны, поскольку касаются еще не проданных нам научно-технических достижений.

Илвин только хмыкнул и отключился, пожелав спокойной ночи.

— Кстати, — спросил Вэр, — подтвердился ли диагноз Марка насчет печени Илвина? И что за лекарство ему предложили?

— Я на полевой аппаратуре провел обследование, но никакой патологии не обнаружил, — ответил Лонренок, до того сидевший с безучастным видом. — А лекарство Илвин спрятал в акон, не дав провести анализ. Спокойной ночи.

Акон — это контейнер со сверхмощной, почти "абсолютной" защитой. Переносной, очень надежный сейф. Что ж, та коробочка, видимо, готова выступить как важное вещественное доказательство.

— Какое тут может быть спокойствие? — простился и Рюон риторическим вопросом.

Вэр глянул на часы. Оказывается, он проработал без перерыва почти восемнадцать часов. Усталость чувствовалась, но он решил продолжить занятия. Тем самым он шел на некоторое нарушение правил инспекторской службы, предписывающих придерживаться строгих норм работы и отдыха. Каждый вопрос, анализируемый инспектором, был по-своему важен, и, как пилот, он был обязан постоянно поддерживать себя в состоянии максимальной работоспособности. Никаких излишеств — вдруг последующая минута потребует все умения, все знания, весь опыт?

В достижении каких целей видят меритцы смысл функционирования столь совершенного экономического аппарата? В чем особенности их социальных программ? Где тот тайный стержень, что отличает эту общину от всех других? Усредненные показатели не дают ключа, почти не отличаются от принятых в Содружестве нормативных. И все же есть печать какого-то своеобразия... Вэр никак не мог добиться осмысления целостной картины. Сделал небольшой перерыв, чтобы поесть. Потом еще один для специальной зарядки, восстанавливающей работоспособность.

Может, главное отличие меритской экономики от тех, с которыми привык иметь дело Вэр, кроется в ее чрезмерном тяготении к разнообразным космическим программам? Ядро звездного флота Мериты составляли четыре суперзвездолета с массой покоя около пятисот миллионов тонн каждый. Вэр вволю налюбовался этими гигантами длиной почти четыре километра. Каждый из них мог запрятать в своем чреве всех меритцев от мала до велика. Кроме этих линкоров, в портовой реестр были внесены восемь поисковых звездолетов, находящихся в данный момент в полете, скромный бот "Колар-1", используя который меритцы восстановили контакты с Галактическим Содружеством, и уникальная по своим размерам космобаржа "Элефантида", не способная совершать свободный полет. На приколе застыл дедушка всего этого внушительного флота — легендарный "Призрак", доставивший сюда триста лет назад остатки народа Мериты.

К чему такое изобилие, недоумевал Вэр. Излишки производственных мощностей еще как-то можно объяснить желанием обладать резервами на черный день. Но звездолет не технологическая линия. Это не только колоссальный труд, вложенный в его изготовление, но и приличные эксплуатационные издержки на содержание. Как правило, в Содружестве небольшие общины имели в своем распоряжении один-два звездолета, и лишь очень немногие развитые сообщества позволяли себе роскошь одновременно эксплуатировать большее число звездных кораблей. Какой разительный контраст с меритцами!

Мощный звездный флот создавался явно не для установления прочных связей между населенными планетами. Каждый обитаемый мир, все сколько-нибудь крупные космические объекты меритцев были соединены нуль-туннелями, что принципиально решало все транспортные проблемы. Остановиться на объяснении, что причиной строительства звездолетов является страстная любовь меритцев к космическим исследованиям, показалось Вэру неразумным. Любой космический полет — это тяжелый труд, унылые будни пребывания в надоевших отсеках корабля, и заставить нормального человека отправиться в космос могут только весомые для него обстоятельства.

Ранее, когда происходило освоение человечеством единственной обитаемой планеты, были эпохи географических открытий. Целые поколения бредили путешествиями, поисками новых земель. Но ведь тогда открытия коренным образом изменяли существование первопроходцев. Сейчас же астронавт, посвятивший свою жизнь изучению иных планет, видевший великолепие и убожество многих миров, возвращается обратно, в свой дом, заново привыкает к знакомому с детства быту. Тяга к новому неистребима. Миллионы людей уходят в космос, но миллиарды остаются на обжитых планетах. Прогресс зависит от вторых, оставшихся, и никакая община из известных Вэру не допустила бы меритской расточительности общественного богатства.

Запрос о меритских программах изучения космоса остался без ответа — информация была недоступна. Но Вэр чувствовал, что и она не сняла бы все вопросы, не позволила бы понять этот народ. Между ним и меритцами — пропасть. За внешне похожим укладом их жизни скрыты мотивы, увидеть всю глубину которых никто чужой не сможет...

Встряхнувшись от нерадостных раздумий, Вэр решил до конца исполнить свой профессиональный долг. Что ж, производственный базис меритцев в общих чертах ясен. Сейчас следует разобраться, как распределяются их общественные богатства, и есть ли дискриминация отдельных граждан в их получении. Для этого следует выделить вектор естественного потребления, а это довольно трудная задача.

Понятие товаров и услуг первой необходимости кристально ясно. Это пища, необходимая для физического существования, одежда, жилище, медицинское обслуживание, работа, минимум удовлетворения духовных благ, личный досуг, уверенность в завтрашнем дне, маленькие удовольствия и отсутствие мелочной опеки, порождающее ощущение личной свободы и независимости. Иметь все это — неотъемлемое право каждого, но, как говорится, не хлебом единым жив человек.

Чтобы работать и творить на пределе возможностей, человек не должен сдерживать свои желания и сознательно ограничивать себя. Он должен потреблять столько, сколько считает естественным, само собой разумеющимся. Отдыхать столько, сколько хочется, иметь приятные и разнообразные развлечения.

Естественное потребление касается приобретения и духовных ценностей, умения наслаждаться жизнью, быть здоровым и чувствовать себя необходимым обществу. Почти все известные Вэру сообщества людей добились удовлетворения естественных потребностей каждого. Это не означало установления вечного социального мира. Наоборот, лишь умножило проблемы. Простой пример: один желает разбить у своего дома уютный парк, а его сосед мечтает о футбольном поле — как быть? Другой тянется к общению с интересными людьми, а сам двух слов связать не может — что делать? Не претендуя на обладание готовыми рецептами преодоления возникающих противоречий, за прошедшие сотни лет экономисты научились оценивать и степень устойчивости общества, и уровень подспудно бушующих, разрушающих его сил, так или иначе связанных с искусственными барьерами в получении разнообразных благ.

До этого ответ на любой запрос приходил почти мгновенно. Сейчас же, при обработке неизмеримо большего объема информации, наверняка должны были увеличиться затраты машинного времени. Чтобы не ждать понапрасну, Вэр решил отдохнуть, тем более что ночь уже подходила к концу.

Усталость победила его. Он что-то поел, совершенно не ощущая вкуса пищи, механически разделся и лег. Перед тем как уснуть, позаботился, чтобы его разбудили через три часа. В последний раз глянул на датчики колса — Лонренок и Рюон спали, что делал Илвин, было неведомо — и мгновенно забылся.

Меритцы

Что-то гудело, и Вэр никак не мог сообразить, что это и где он. Наконец понял, что звук исходит от колса, сориентировался, что спал он менее двух часов, не выспался, а его работа осталась незавершенной. Звонит наверняка Илвин. Так и есть.

— Повтори-ка, что ты там вчера говорил про меритскую промышленность. Я невнимательно слушал. И расскажи заодно, что у тебя новенького.

Сдерживаясь от закипания, Вэр прошел в кабинет. Компьютер еще не закончил обработку последних данных.

— Нового у меня ничего нет. Пока только описание материального базиса. Как я вчера говорил...

Сначала Вэр хотел устроить лекцию часа на полтора, но потом ему стало жалко собственного времени, и он сжал выводы.

— Да-а, — протянул Илвин, морща лоб и озабоченно растирая себе затылок, — довольно своеобразные представления у местных об экономическом процветании...

— Не лукавьте, Илвин, — сказал Рюон, он вместе с Лонренком подключился к разговору, — лучше признайтесь честно: хотели бы вы быть адмиралом меритского звездного флота? Какие крейсера!

Илвин не удостоил его ответом: он думал. Надумав, спросил:

— Скажите, Вэр, на сколько по-вашему меритцы обогнали другие общины Содружества в части развития экономики?

— Вы должны знать, что начиная с определенного момента бессмысленно говорить о превосходстве одной производственной базы перед другой. Две булки не съешь, две рубахи не наденешь, — Вэр не мог говорить иначе: Илвину понятен только такой язык. — По-настоящему важными становятся цели, которые ставит перед собой общество, а также научно-технический уровень. Но ни то, ни другое нам пока не известно. До целей я попробую докопаться своими методами — есть некоторые специфические приемы, опирающиеся на тонкий экономический анализ. Но свои научные достижения меритцы от нас скрывают под предлогом сохранения коммерческой тайны. Очевидно, что в этой области они обладают ощутимым превосходством. Так, если у нас нуль-пространственный транспорт находится на этапе разработки, не дошел до рядового потребителя, то у меритцев дети балуются с интэ. Здесь провести соответствующие оценки, насколько они обогнали нас, следует уже вам как футурологу.

— Да, но у них все новое...

— Вас смущает использование меритцами только передовых технологий, отсутствие каких-либо пережитков на производстве? Это мелочь. Традиции — материя тонкая. Зачастую тот или иной производственный процесс сохраняют потому, что он, например, доставляет эстетическое удовольствие обслуживающему персоналу. По существу, новые технологии осваиваются со скоростью смены поколений. Я доступно отвечаю на ваши вопросы?

— Да-да, — пробормотал Илвин, которому все стало понятно. — Извините за беспокойство. Я прекращаю связь — надо работать. Защиту я отключил, так что вызывайте меня, когда возникнет необходимость.

— Он не раскопал про магов ничего интересного, — прокомментировал Рюон. — Зато связался со звездолетом, через него вышел на Центр и передал всю текущую информацию. Ой, какая там сейчас поднимается волна! Пока нас начальство не смыло вопросами, давайте работать.

— Я фактически закончил свою часть, — вставил Лонренок. — Этология — точная наука, и я делаю однозначный вывод о том, что в этой области меритская этика полностью соответствует общечеловеческой. Однако ряд сенсаций я все же раскопал. Вам нужны мои материалы?

— Пожалуй, нет, — ответил Рюон за себя и Вэра, — прочитаем потом, при составлении заключения.

Пора было приниматься за дело. Вэр физическими упражнениями отогнал остатки сна, принял душ, плотно позавтракал. Он может сделать некоторые важные дела, пока компьютер завершает расчеты.

Вэр взял справку о меритцах без определенного рода занятий и не состоящих ни в одном профессиональном союзе или обществе. По официальной классификации Содружества это были априори в чем-то ущемленные люди. Таких нашлось чуть более сотни человек, разбросанных по всем обитаемым планетам. Не со всеми было удобно связаться, и, забраковав несколько кандидатур, Вэр позвонил некоему Бенту Крассу, жителю Бетты.

Бент заставил ждать себя довольно долго. Он оказался довольно молодым человеком, с круглым, пышущим здоровьем и радостью лицом. Широкий вырез его рабочей рубашки открывал не только волосатую грудь, но и намекал на выпуклость представительного животика. Вэр начал было представляться, кто он такой и какова цель его обращения, но Бент, не дослушав, дружеским жестом поприветствовал инспектора.

— Ты хочешь попробовать настоящих бетчоков? — У Бента мало времени, и потому он должен быть прозорлив, как змий, чтобы за пустыми словами сразу видеть главное.

Пока Вэр раздумывал, повторить ли свое представление или согласиться на бетчоки, Бент, извинившись, отбежал от экрана, открыв так называемый задний план. Вызов Вэра, видимо, застал его в саду. Участок был большой, забирался высоко по склону горы, был чист и ухожен. По кронам деревьев и в междурядье сновало множество киберов. Такой ораве не трудно было в считанные секунды снять урожай, но они не просто собирали плоды, а занимались тонким делом. Они таскали тяжелые анализаторы, подставляли их к плодам и терпеливо ждали. Если плод оказывался кондиционным, они осторожно отделяли его и доставляли другим киберам вниз. Те еще более осторожно принимали плоды, окунали в какой-то раствор, сушили струей теплого воздуха, заворачивали в прозрачную пленку и подвешивали в специальные контейнеры. Киберы-перевозчики доставляли наполненные контейнеры к въезду в сад.

— Прости, заставил тебя ждать. Понимаешь, срочный крупный заказ. Я так не люблю. Я стараюсь поддерживать марку и обычно беру два-три дня на приведение своей продукции к товарному виду. Я бы, конечно, отказал, но вдруг подумал: ну, сложились так фатально обстоятельства, что не смогли меня предупредить заранее. Всякое бывает — сделаю как смогу. Конечно, я предупрежу, что качество не очень. Ну да ладно об этом. Так сколько тебе бетчоков?

Вэр медленно и как можно более отчетливо повторил, кто он такой. Это привело Бента в неописуемый восторг. Сразу же выяснилось, что он очень рад выпавшей ему чести познакомиться с представителем Галактического Содружества. Он давно мечтал самым доскональным образом изучить достигнутый уровень и перспективы культурного научного садоводства Блезира и Уранхи. Да, он любитель. Сад — его настоящая и всепоглощающая любовь. Кроме сада у него жена и трое детей. Двое совсем взрослые, но пошли не в отца, работают с техникой. Его помощница — младшая дочка, единственное утешение. Трое детей по теперешним представлениям много, ведь воспитание их отнимает много личного времени, а все равно научить всему, чему хотелось бы, не получается. Конечно, все общество участвует в воспитании, но главная-то ответственность лежит на родителях. В нынешнее время в молодой семье обычно не более двух детей, а чаще всего — один, мальчик — вдруг из него получится маг? Раньше все семьи были многодетными, у самого Бента четыре брата и семь сестер. Но теперь иные веяния. Это не все его хозяйство. У него восемь садовых участков, во всех климатических зонах Бетты. А еще он изучает возможность разведения садов на Коларе. Вэр на Эле? Жаль, эта планета малоинтересна настоящему специалисту. Жена? Она у Бента цветокомпозитор. Последние ее работы неудачны, так как имеют далекий от реальной жизни характер. Но она создала и несколько шедевров. Например, "Цветение и лед". Вэру необходимо увидеть это произведение. Почему Бент не состоит в обществе садоводов-любителей? Это же так понятно! У него свои взгляды, свои приемы работы. Он их не скрывает. Наоборот, каждый может поучиться у него. Есть несколько учеников, благодарных ему за трудную науку. Конечно же нет, Бент не занимается поточным производством. В каждом дереве, кусте, корне, каждом плоду и цветке он ищет характер, душу. Ничего не повторяется в этом мире, и так хочется все увидеть, все узнать. Уметь быть наедине с природой, любить ее, не быть ей требовательным пасынком — поистине, великое искусство. Да, у Бента множество настоящих друзей и хороших знакомых. Заказов так много, что он разрывается на части, не успевает заниматься по-настоящему серьезными изысканиями. Но Бент не ропщет. Он рад, что полезен людям, полезен растениям, которым он посвятил свою жизнь. Счастлив ли он? Конечно! Однако хочется чего-то большего. Он не успевает сделать многое из задуманного. Он ведь простой человек, не маг. Да, кстати, пробовал ли Вэр настоящие бетчоки? Сейчас как раз поспевает партия хороших бетчоков. Если сдать их в сеть централизованного распределения, многие плоды будут испорчены. Вэр понимает — не все знают о возможности съесть такие бетчоки. Часть плодов залежится, а условия их хранения далеки до идеальных, хотя он, Бент, неоднократно вносил совершенно необходимые предложения по улучшению складской системы. Он очень, очень рад был познакомиться с Вэром. А знает ли инспектор, какое это чудо — беттийское манго?