Ветер усилился, парусом стало трудно управлять. Нойс изо всех сил тянула за туго натянутые нижние стропы, чтобы "погасить" купол. Но он тут же наполнялся вновь. Нойс сообразила, что надо выбирать стропы быстро и как можно сильней! Тогда дьявольская штука сложится окончательно.
Умные мысли всегда приходят с опозданием. Сани взлетели вверх, подброшенные на белых волнах сугробов у подножья стены. Нойс свалилась, сгруппировалась в падении и съехала на пятой точке по противоположному склону. С трудом поднялась, горбясь под ударами ветра. Медленно выпрямилась. Ее цель предстала перед ней во всей красе.
Стена-решетка состояла из квадратов со стороной в десять метров, сложенных из толстых стальных труб. В высоту таких квадратов — четыре. По шестикилометровому периметру — считайте сами. Каждый перечеркнут по вертикали и горизонтали трубами вдвое меньшего диаметра. Получившиеся четыре малых квадрата поделены аналогично. В результате наименьшие квадраты имеют такие размеры, что и голову не просунешь; и ограничены пяти-миллиметровыми стальными прутками.
Структура, повторяющая себя во все более мелких деталях. Фрактал. Оригинально. Остроумно. Экономично. Хочется смело и открыто сказать всю правду, прямо в лицо: вы — гений, Ваше высочество.
Подгоняемая ветром, Нойс подошла к циклопическому сооружению. Прислушалась. Кроме звенящего воя ветра — никакого другого звука. Сигналы тревоги молчали. Нойс взялась обеими руками за переплетения решетки. Подтянулась. Сквозь перчатки в ладони проник холод стылого металла. Нащупала ногами опору. Отсчитала про себя десять секунд. Перед подачей электрического разряда должен прозвучать короткий сигнал. Прошло еще столько же времени... Ничего. Датчики не работали. Ничего не работало!
Хозяйка была предусмотрительна, хитра, коварна. Но она не могла предвидеть появление Скайтауна! Не знала, что наступит время, когда остатки бесплотного "невода", кружащие вокруг Мира, пусть ненадолго, но обесточат лагерь.
За этими размышлениями Нойс успела забраться на высоту первого квадрата. Впереди, то есть, наверх — еще тридцать метров. И, по обратной стороне, вниз — все сорок. Ветер помогал, дуя в спину, прижимая к решетке. Он спас ее, когда онемевшие от холода руки сорвались и от падения Нойс отделяли доли секунды. Но она держалась, как приклеенная. Когда порыв ветра ослаб, успела просунуть руки сквозь решетку. И прочно зацепилась на высоте десяти метров. В голову пришла ясная, трезвая мысль.
"Смерть — это мир за вычетом меня. Завтра здесь найдут мой застывший труп".
Рассвирепевший ветер высасывал тепло из тела. Полярная одежда спасет ненадолго. "Не медли, дорогая. Не хочется, чтобы ты бездарно околела". Нойс умела вызывать у себя кратковременный прилив сил. Она согреется; руки вновь обретут чувствительность. Доберется до верхнего края решетки. Но даже если перелезет на обратную сторону, спуск уже стал невозможным. Настолько времени "форс-режим" ей не удержать. Она быстро ослабеет — естественная реакция организма. Ураганным ветром ее оторвет от решетки на первых же метрах спуска.
В довершение неприятностей пошел мелкий, колючий снег. Нойс запрокинула голову к расколотым небесам. В прорехах среди темных туч безжалостно пылали лилово-огненные, прихотливо сплетающиеся полосы. На узорном сказочном фоне решетка выглядела угольно черной. Толстые черные линии, в них — линии потоньше. Еще и еще. Аллегория бесконечности.
Бросив наверх прощальный взгляд, Нойс начала спускаться. Хорошая была импровизация. Невероятное стечение обстоятельств больше не повторится. Когда не работают сторожевые системы. Когда погасли прожекторы. Когда от неверного света обезумевших небес попрятались в страхе сторожевые собаки. Казалось, удача складывалась на стороне Нойс.
Но Ее проклятое высочество соорудила чересчур масштабную преграду. Остается одно: пешком домой и немедля. Не впадать в отчаяние. Ты же не надеялась, что с бухты-барахты всё получится? Развлеклась вечерком, вот и славно. Придумаем что-нибудь еще. Как забавно: охрана не догадывается о твоих шалостях. Поутру соглядатаи обнаружат тебя дома и ничего не заподозрят.
Нойс ощутила твердую почву под ногами. Таки слезла! Повернулась навстречу ветру и осознала, что не может идти.
В хороший день лагерь можно пересечь за час. А в непогоду?.. Нойс с трудом сделала шаг, второй. И поняла, как погиб тот несчастный, останки которого она нашла утром. Он обессилел, пытаясь идти против ветра.
Нойс начала сильно мерзнуть, и почти ослепла от летящей в лицо снежной пыли. Где же найти укрытие? Ничего не видя, полузадушенная метелью, повернулась к ветру спиной. Не удержалась на ногах, упала, зарывшись лицом в мягкий слой свежего снега. "Тот человек... он или она — тоже хотел, во что бы то ни стало вырваться отсюда..."
Однажды Хозяйку спросили:
— В самом ли деле из вашей тюрьмы нельзя убежать?
— Разумеется, можно. Умирая, вы освобождаетесь от любых уз.
Утро медлительно разгоралось над Арктидой, придя на смену ночному дьявольскому сиянию. Метель давно стихла. Над лагерем царила тишина.
Ее разорвал вой сирены. Через мгновение к ней присоединилась вторая. Затем еще. Спустя минуту многоголосый отчаянный вопль бился под мутной чашей небес.
В опустевшем доме, когда-то бывшем жилищем Седы Лин, заговорило радио. Испуганный голос повторял:
— Нойс Винер, подойдите к радиоточке! Нойс Винер...
Сирены умолкли. Вместо них ударил громоподобный глас:
— НОЙС ВИНЕР, ДАЙТЕ О СЕБЕ ЗНАТЬ!!
Зов обежал лагерь по кругу трижды — поочередно включались громкоговорители на шести сторожевых башнях — и вновь вернулась тишина.
За три тысячи километров от печальных снегов Арктиды, в Норденке, в Университете, в кабинете Ректора, хмурый и не выспавшийся, Великий Магистр закончил телефонный разговор, последним словом в котором было: "найдите". С каменным лицом положил трубку. Задумчиво поскреб черную щетину на подбородке. Поднял глаза на двоих помощников, замерших перед ним. Повел недовольно головой, крепко посаженной на толстой шее. Встал. Решительным шагом пересек кабинет, подошел к окну. И с треском захлопнул форточку, впервые явив признаки гнева.
— Какой урод её все время открывает?!
На утренней лекции Лора и Одри сидели рядом. В их сторону часто оглядывались. Не потому, что зрелище стройной девушки в длинном черном пальто и ее крупнотелой подруги в накидке из белого меха лиу было чем-то необычным. Просто Лора давно стала местной знаменитостью. О ее приключениях в Суоре знали все. И студенты и преподаватели. Виной тому — мерзавец Сонгер. Четыре месяца назад он красочно расписал собственные похождения в Королевстве Орхи. Сопроводив жуткий рассказ фоторепортажем. Рабы на полях. Ров с трупами. Фото Лоры в плену...
— У тебя отбоя нет от поклонников, — прошептала Одри.
— Да пошли они... ухажеры...
Плохая обстановка для романтических увлечений. Не зря студенты сидят в аудитории в верхней одежде. На улице -10, в здании +7. Грифель держишь в руке, не снимая перчаток. Великий Магистр недавно выступил с бодрым заявлением, что климат скоро наладится. Брехло улыбчивое.
Настойчивые усилия Астера до сих пор не прояснили судьбу Нойс. Кроме слуха, что ее отправили в страшную тюрьму в Арктиде. Лора дважды звонила Астеру, но он отделывался пустыми словами утешения. Кстати, вечером того злосчастного дня, после всяческих угрожающих намеков на излишнюю болтливость Лоры, бластик он ей так и не отдал!
— Вы же не попретесь с ним в общежитие...
Напрасно было доказывать, что она, как положено, сдает оружие при входе. Астер лишь гнусно улыбался.
— Вы бы еще с атомной бомбочкой в альма-матер заявились. Это вам — не пугач какой.
Аргумент, что это — рядовое оружие школьников Новтеры, тоже не подействовал.
— Привычка владеть оружием с детства — это одно. Ходить с бластиком, раздуваясь как индюк, от гордости, и потеряв оттого остатки бдительности — совсем другое. Тот, кто подарил его вам — оказал гибельную услугу.
Над этими словами Лора размышляла до сих пор.
Меж тем, Арсений Томкин за кафедрой отвлекся от темы: "особенности архитектурного стиля современных городов", чтобы походя пнуть власть предержащих. Высокий, широкоплечий, с холодными голубыми глазами. Прекрасный оратор. Роль народного трибуна подошла бы ему больше, чем преподавателя в Университете.
— Полюбуйтесь в Сети на их дворцы! За каких-то десять лет банда сбрендивших феодалов расхитила и промотала богатства страны. Банк Магистрата уже не тот, что в легендарном прошлом! Которым нас соблазняют в назойливых программах видео. Традиции... Духовные скрепы... Интеллектуальный потенциал Магистрата, практически — утерян! Когда богословие приравнено к научной дисциплине — хорошего не жди!
Лору тревожило фрондерство Томкина. Имея горький опыт: как может отозваться одна, случайно брошенная фраза — Лора с недавних пор всерьез опасалась за Арсения. И этот его визит к Магистру! С протестом против запрета на изучение тонго! Языка техники и науки, впервые введенного в обиход на Острове. К счастью, обошлось. Магистр снисходительно выслушал профессора-вольнодумца и пояснил, что изучение тонго наносит ущерб духовным устоям народа. На коих зиждется мораль и нравственность. Томкин вернулся домой, кипя от злости. Сказал Лоре:
— Он — не дурак! Напротив! Светлая голова, выдающийся ум.
— Тогда зачем запрещает язык, на котором изложено 90% научной и технической информации?! — ужаснулась Лора. — Он же сам великолепно владеет тонго!
— Вот именно! Намерен монополизировать знание. Чтобы им обладал лишь узкий круг людей. Мы семимильными шагами возвращаемся в феодализм!
Сегодня Томкин те же мысли излагал перед студентами. Добром это не кончится, а новой потери Лоре не вынести.
— Покорность, безропотность людей, которую мы наблюдаем — не вечна, — продолжал Томкин. — С виду незыблемая, система однажды развалится от легкого толчка. Это произойдет как бы случайно и неожиданно для всех.
Его слова прервал отдаленный грохот, донесшийся с нижнего этажа. Одри испуганно ахнула. Лора ощутила, как задрожал пол под ногами. Озноб страха внезапно пронзил тело. Глупости! Невозможно! Последнее землетрясение в Норденке случилось тысячу лет назад! Это — теракт?! В аудитории послышались панические возгласы. Третий этаж. В окно не выпрыгнуть — убьешься. А если здание обрушится, то погребет всех под собой.
Томкин поднес микрофон к губам, собираясь что-то сказать, но не успел.
Удар, оглушительный треск, всеобщий вопль ужаса.
Аудитория представляла собой амфитеатр с обширным пустым пространством перед кафедрой. Некоторые профессора любили читать лекции, расхаживая по нему, как по театральной сцене. Томкин не имел такой привычки, и никогда не отходил от кафедры. Позволяя себе разве что переступать с ноги на ногу и скупо жестикулировать. Подобная нелюбовь к "разговорам на ходу" сейчас спасла ему жизнь.
Паркетный пол перед кафедрой вспучился, брызнул снопом щепок и цементного крошева. Нечто сверкающее промелькнуло снизу вверх, наподобие сполоха серебряного света. Высокий лепной потолок треснул, в нем образовалось отверстие поперечником около двух метров. Вниз обрушился водопад пыли и раздробленной штукатурки вперемежку с обломками лепнины, и черт знает чем еще.
— Под столы! Под столы!! — проревел Томкин в микрофон.
Лору уговаривать не пришлось. Сильно пнув обомлевшую Одри, она нырнула под стол. Опамятовавшаяся подруга последовала за ней. Сверху на крышку стола дробно сыпалось что-то тяжелое. Одри закашлялась. Лора, прикрыв лицо рукавом, осторожно выглянула. Как раз вовремя, чтобы заметить, как серебряный свет полыхнул в обратном направлении: сверху вниз.
Над ними гремел голос Томкина:
— Каждый — проверь: не ранен ли? Осмотреться в поисках пострадавших!
Лора выползла из укрытия и помогла Одри. Всегда кроткая, подруга раскраснелась, глаза сверкали.
— Мария-дева святая, недотраханная! Что же это такое?!
Томкин велел не подходить к огромной, с неровными краями дыре в полу.
— По задним рядам, к боковому проходу!
Перепуганные студенты потянулись к выходу. Двое вели под руки товарища с наскоро перевязанной головой. Убитых нет, и то хорошо... Лора задержалась, поджидая Томкина. С радостью увидела, что он не пострадал.
Взъерошенный, в куртке, испачканной цементной пылью, он тоже пробирался к выходу. Осторожно обошел провал в полу и замер. Оттуда доносилось нарастающее жужжание. Похожий звук издает высоковольтный трансформатор. Одновременно возник неяркий свет. Из глубины провала медленно поднимался сияющий ртутно-серебряным блеском странный объект. Банально простой, геометрически правильный. Грубо говоря — ящик, размерами метр, на метр, на полтора. Ни ручек, ни кнопок, ни замков. Так же, как ничего, способного удерживать диковину в воздухе. Но не это поразило Лору.
На "диковине", на коленях, пригнувшись, стоял человек! Среднего роста, тепло одетый. Поза его выражала готовность к немедленному броску. Откинутый назад капюшон штормовки, открывал коротко стриженую темноволосую голову. Большие карие, исполненные темной силы глаза, обветренные губы...
Женщина.
Забыв обо всем, Лора с криком бросилась к ней.
— Нойс!?.. Нойс!!!
7. ЯЩИК ПАНДОРЫ
Нойс выпрямилась, вытянула руки ей навстречу. И Лора шагнула в ее объятия! Она опасалась неловким движением столкнуть Нойс или поскользнуться самой. Но стоять на гладкой поверхности ящика было легко. Некая странная сила поддерживала ее, помогая сохранять равновесие. Боковым зрением Лора видела уплывающие вниз, один за другим, залы Университета. И межэтажные перекрытия "в разрезе". Словно ехала в неспешно поднимавшемся лифте. Темнота чердака раздалась светом морозного дня.
— "Смотри только на меня!.."
Лора не поняла: на самом ли деле она слышит Нойс или вообразила себе ее слова. Неважно! Всё правильно. Надо смотреть на усталое, милое, прекрасное лицо Нойс. И слушать ее мысленный зов...
— "Хорошо, что ты здесь. У тебя есть фон?"
— Твой фон у меня!
Нашарила во внутреннем кармане пальто фон и бережно вручила Нойс. Их ладони соприкоснулись. Лорой овладело спокойное бесстрашие. Как должное она принимала чудесный и необъяснимый факт полета над городом. На чем же? На ведьмино помело не похоже.
— Астер... Астер!.. — Нойс говорила тихо, но Лора по губам угадала имя. Кто поможет им, кроме этого ловкача! Нойс закончила короткий разговор и сунула фон в карман куртки. Другой рукой она крепко обнимала Лору. Солнечный свет тихо померк. Это выросшая перед ними стена Торговой галереи закрыла солнце. Волшебный полет завершился. Через несколько секунд Лора спрыгнула на покрытый трещинами заледенелый тротуар. Нойс по-хозяйски уселась на колдовском ящике и сердито уставилась на парочку случайных прохожих. Ступайте себе мимо. Те, обалдело озираясь, побрели прочь.
Нойс, уверившись, что посторонних глаз и ушей больше нет, сказала:
