| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я тебя жду!..
Последнего слова я не расслышал, а оно точно было произнесено — я видел, как шевелятся губы Нойс. Не умею читать по губам, но в тот миг точно знал, что не мое имя слетело с ее уст.
"Голос народа", 12 августа 1394 г.
ЗАГАДКИ И ТАЙНЫ НАШЕГО ВЕКА
...К числу медицинских загадок можно причислить и происшедший в 1386 г. случай необъяснимого исцеления жительницы Адониса Иоланты Саваж, в девичестве Кребс. Перенеся в возрасте 15 лет тяжелое инфекционное заболевание, Иоланта полностью ослепла. Для красивой, с утонченными манерами девочки это стало страшным испытанием. Надо отдать ей должное, она не сломалась. Большую поддержку оказал ей друг детства, а впоследствии и любящий муж — Огастес Саваж. После долгих лет слепоты, будучи на отдыхе в Олдемине — станице в трехстах километрах севернее Адониса, Иоланта прозрела. Выздоровление произошло буквально в один день. "Я чувствовала себя, как после удара током. Словно получила заряд могучей энергии. У меня даже случился небольшой сердечный спазм", — рассказывала Иоланта. — "Но теперь я совершенно здорова и благодарю Бога за ниспосланную мне милость".
6. "Я, НАТАНИЭЛЬ..."
Нынешний сезон в Адонисе выдался для меня не хуже и не лучше прежних. Соорудили автозаправку и закусочную на въезде в город. Заказчик расплатился наличными; я честно отдал долю своим работягам. Многие калымили со мной не первый год, знали меня и верили. На том и расстались до лучших времен.
Вечерком, закончив дела, я подгребся к местному отделению Банка Магистрата. То есть, после славной победы над Островом лет десять назад, он был уже не БМ, а просто часть нашей отечественной ростовщической системы. А в народе по-прежнему именовался — Банк Магистрата.
Знакомый клерк, завидев меня, развел руками.
— Увы, господин Винер! Сегодня пополнить счет не сможете. Нет связи.
Он деликатно выразился "пополнить", будто на моем счету уже была изрядная сумма. Черта с два. В наше время семейный человек капитала с зарплаты не сложит. Так и у меня: то густо, то пусто. Сегодня могло стать густо. Но... вот те на. Нет связи с Майей.
Понимаете, в чем дело? Подобрав под себя финансы Мира, наши "работники дебета и кредита", окопавшиеся в Майе, вообразили, что могут всем управлять прямо из столицы. Лавочку назвали ЦОД — "центр обработки данных". Громадное здание, сплошь забитое вычислительными машинами и охлаждающими устройствами. Плюс собственная электростанция.
Где бы ты ни был, в каком краю не обретался, хоть на Марионе посередь Великого океана, совершенные тобой покупки-продажи фиксируются в ЦОД. Гораций Винер купил булочку с котлетой и расплатился с личной карточки. Хлоп, готово — транзакция доставлена в ЦОД. Расход с такого-то счета на сумму столько-то реалов, ноль-ноль копеек. Сигнал пришел где по подземному кабелю, где через радиорелейную сеть, но пришел. Почти мгновенно, я булку еще укусить не успел. Скорость света — это, знаете ли, довольно быстро.
А теперь представьте, что на торной дорожке случилось нехорошее. Пьяный экскаваторщик, рыл траншею, где не надо, и выкопал кабель. Вместе с булочно-котлетной транзакцией, ха. Или проще: сломалось передающее, либо приемное устройство. В любом случае — сигнал потерян.
И стоите вы, то есть я, или кто еще, роняя слюни на булку с котлетой, а купить не можете. Нет связи с Майей. И никого не волнует ваш возмущенный вопль:
— Я, тут, в Адонисе, кушать хочу! При чем здесь Майя!?
Это я утрированно объяснил, за булку можно и наличными расплатиться. А вот положить сейчас кучу денег на счет я не могу. Нет связи с... будь она неладна, Майей, которая при всём. При деньгах, при власти, в сытости и довольстве. Майанцы — довольно мерзкие люди. Мое личное мнение.
— Нет связи, господин Винер. Когда будет, неизвестно. Не раньше завтрашнего утра...
Я пожал плечами и вышел из банка на свет божий. До утра ждать не могу, в кармане билет на поезд. Ладно, приеду домой с наличностью.
Заходящее солнце висело большой розовой виноградиной в окутанном легкой дымкой небе. В сквере напротив играли ребятишки, я слышал их радостный визг. Мимо проковылял благообразный старичок, весь в белом и белой же панаме. Выполз, небось из дому, подышать, когда спала дневная жара.
Я задержался на мраморном пороге. Скоро буду дома. Багажа со мной: заплечная сумка, в ней смена белья, зубная щетка и безопасная бритва. Все остальное на мне: кроссовки, полотняные брюки и рубашка-сеточка, сквозь которую просвечивает мое худощавое, сильное тело. Я несколько выше среднего роста и хорошо сложен. Да, женщины обращают на меня внимание. А я на них? Конечно. Но (сейчас будете сильно смеяться), я до сих пор еще верен Нойс.
Может быть, потому, что за десять лет она ни капельки не подурнела, оставшись такой же привлекательной. И в постели оставалась страстной и неутомимой, какой я впервые ее узнал.
Безыскусные манеры и равнодушие к нарядам так же остались при ней. Согласен: для женщины это — недостаток. Но недостаток, спасительный для мужниного кармана.
Повеяло вечерним ветерком, я ощутил его кожей сквозь плетеную рубашку. Несколько непрозрачных накладных карманов на ней содержали мою личную карточку и заработанные честным трудом гроши. Я поделил деньги на три равные части и кармашки даже не оттопыривались. Никому в голову не придет, что я весь набит крупными купюрами. Хватит прохлаждаться, пора в путь. До вокзала недалеко — дойду пешком.
Со странным чувством ступил я на вокзальную площадь. Быстро смеркалось, зажглись фонари, освещая двухэтажное здание вокзала; дневные шум и деловитая суета постепенно сменялись покоем и сдержанным ожиданием. Издалека доносился шум набирающего ход состава, гикнул свисток и затих... Но в любое время суток ритмы вокзальной жизни наполняли меня болью и одиночеством. Память о "втором рождении" столько лет и до нынешнего дня не дает покоя. Кто я? Где начат мой путь и куда ведет? Тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Будет ночь — будет утро. А утром я буду дома.
Вообразил, как Нойс встретит меня. Сойду с поезда на полустанке в Олдемине, и увижу ее, рядом с моим мотоциклом. "Привет!" — скажет коротко, легко коснется губами моей щеки. Мы усядемся — Нойс за рулем, я на заднем сиденье. Торжественно подъедем к нашему дому, а Бобби и Тея встретят нас восторженными воплями. Девочки повиснут на мне; Нойс с легкой усмешкой отойдет в сторонку. Потому что наша с ней настоящая встреча — впереди. Вся грядущая ночь — наша...
В зале ожидания половина народу спала, остальные поглядывали на часы. Мой поезд придет за полночь. Сна ни в одном глазу. Я неторопливо прошел в соседнее помещение — помесь кафе и кинозала. Настенное видео показывало новости, заключавшиеся в отсутствии новостей; у буфетной стойки кучковались несколько граждан. Вполголоса переговаривались — кто уезжал, кто оставался — всё как всегда...
Я взял многослойный бутерброд, стакан сока и уселся в кресло, держа картонный поднос на коленях. Перевел взгляд на экран: новости закончились. Сейчас там, по щиколотку в густой траве, бодро вышагивали стройные босые ножки. Хм... Явно не стриптиз. А впрочем, кто его знает. Посмотрим.
Ножки, голые и безусловно женские, пробудили от дремоты еще нескольких поклонников морфея. Я услышал сдержанные восклицания. Камера повернулась, показывая полностью фигурку обладательницы сих привлекательных нижних конечностей. Впечатляюще. Не дылда, среднего, судя по всему, роста. И — не голая. Короткое домотканое платьице — ага, фильма-то на историческую тему! Девчонка держала на плечах коромысло; чуток присела, цепляя два полных ведра, выпрямилась. Эк, припахали бедную! Тяжелая работа девушку не смущала. Запрокинула голову, глядя в бездонное синее небо; тем временем камера, упершись в оное, задержалась на несколько секунд, подчеркивая тем самым его синеву и бездонность...
А потом на экране крупным планом возникла беспечная, довольная жизнью мордашка в ореоле густых, темных волос... Чуть скуластенькая; с широко поставленными карими глазами и маленьким упрямым подбородком... Я едва не подавился остатками бутерброда... НОЙС!?..
Не веря глазам, уставился на экран... Поздно! Изображение разом поменялось на морской пейзаж. Солнце у горизонта... Темно-фиолетовые в закатном свете верхушки волн... Возникла музыка, похожая на мрачные удары огромного колокола. Снизу на экран выплыли и застыли в неподвижности крупные, ослепительно белые буквы... "Нина Вандерхузе в фильме "Ангел с черными крыльями". История Наоми Вартан".
"...Поезд номер...гав-гав-гав... Прибывает на гав-гавтый путь!.." — по-вокзальному нечленораздельно заорал динамик под потолком. Я сорвался с места, и в компании таких же скорых на подъем личностей, ринулся в ночь, на платформу четвертого пути, куда уже причаливал поезд номер сто двадцать четыре. Нашел нужный вагон, отыскал обозначенное в билете купе второго класса. Второй класс означает, что постелей не дают, зато и спишь, не раздеваясь. Из соседей пока никого не было, и я выбрал верхнюю полку справа; улегся и попытался собраться с мыслями. Подвешивая на металлический крючок свою сумку, заметил, что руки у меня дрожат.
Я десять лет женат на актрисе видео. Не на заурядной исполнительнице ролей третьего (и так далее) плана. На особе известной, знаменитой. Которую обожала и о предполагаемой смерти которой скорбела Эгваль. А она променяла славу на забвение; на жизнь в глуши; на брак с не вполне адекватным молодым человеком.
ЗАЧЕМ?!
Испугалась, что гениальное исполнение роли беспощадного врага Эгваль обернется против нее? Что после жестокой войны Нину (как непривычно мне это имя!), отождествят с чудовищем, в которое превратилась со временем Наоми Вартан?
Странно, что я никогда не видел этого фильма раньше. Название, да, слышал. Знал, о чем он. У нас дома есть видео — ни Нойс, ни меня совершенным отшельником и букой не назовешь. Но вот это кино, в свое время, мне посмотреть не удалось. Помню, Нойс тогда нашла мне какую-то срочную работу. Уложила девочек спать, а меня попросила...
— Тута свободно? — в дверь купе просунулась квадратная физиономия.
— Выбирай любую койку, — отозвался я.
Обладатель грубо обтесанной морды, без лишних слов улегся на нижнюю полку подо мной и почти сразу же захрапел. А сам я заснуть не мог. Нина Вандерхузе... Нина. Нина... Нойс!
От непривычных душевных терзаний меня отвлекла необходимость сходить помочиться. Вот такая проза жизни... Материя первична, а сознание вторично, как учат философы. Неслышно спрыгнув на пол, я вышел в коридор и направился в известное место. Узкий тамбур, справа окно с приподнятой рамой, слева заветная дверь. Потрогал ручку — свободно. Сделав дело, глянул напоследок в мутноватое зеркало. М-да. Можно подумать: заболел или чем-то напуган. Выругав себя за слабонервность, я вышел обратно в тамбур. Там, спиной ко мне курил в окно коренастый гражданин — мой сосед по купе. Дожидается. Видать, тоже приспичило. Он обернулся, и я посторонился, пропуская.
Есть-таки в людях шестое чувство. Во мне — точно есть. Ничто не предвещало беды, но меня как толкнуло изнутри. Я сделал короткий быстрый шаг в сторону, одновременно с парирующим движением левой рукой. И пудовый кулачище этого типа, вместо моего подбородка, впечатался в дверь сортира. Сам он, увлекаемый инерцией подался вперед, мимо меня, так что я оказался у него за спиной. Не теряя времени, огрел урода по затылку. Он пошатнулся и глухо замычал. Вот же крепкая дубина. Пришлось добавить ударом сомкнутых в замок рук. Вражина рухнул.
Оставалось быстро вернуться к себе, запереться в купе и ждать развития событий. Банальный поездной грабитель не станет ломиться ко мне с требованиями сатисфакции. А предпочтет сойти через полчаса в дачном поселке Гурт. Там наш медлительный паровозик сделает трехминутную остановку. А громила пустится наутек.
Я осторожно выглянул в коридор. Никого. Ан, нет! Навстречу ковылял испуганный старикашка, я моментально узнал эти парусиновые штаны, такой же пиджачок и белую панаму. Это его я видел мельком, когда выходил намедни из банка с кучей грошей в карманах. Все мгновенно стало на места. Дедок — наводчик, громила — исполнитель. Как они потом делятся: поровну или по честному, меня не трогало. Главного противника я крепко вырубил; а этого достаточно приструнить, он и обкакается.
Я состроил зверскую гримасу, подошел к старичку, нежно взял за костлявое плечо.
— Слухай сюда, дед...
Свою ошибку я понял сразу же, как ощутил под видавшей виды одежкой не дряблый старческий жирок, а стальной твердости мускулатуру. Но было поздно. Меня словно ударило чугунным ядром, я пролетел по коридору не знаю сколько метров и, хлопнувшись об пол, даже не почувствовал боли. Свет глазах померк.
Очнулся оттого, что меня трепали по щекам. Вокруг по-прежнему стояла тьма. Мне оставалось только жалобно застонать и спросить, где я; кто этот неизвестный, что надо мной хлопочет; и что, черт побери, случилось...
— Вы — отдыхаете на полу в купе номер восемь. Из чего делаю вывод, что вы, очевидно, пассажир, неловко упавший с кровати...
Я резко сел, отчего в голове зашумело. В ужасе ощупал карманы. Просипел:
— Да включите же свет, дьявол вас раздери!..
В тусклом свете потолочного плафона передо мной предстал гибкий, смугловатый молодой человек, одетый так же просто, как я.
— Все ясно. — сказал он. — Развели очередного дурня.
Усмехнулся в ответ на мой жалкий лепет про полицию и другие оперативные действия.
— Потеряли много, как вижу.
— Годовой заработок...
Присвистнул, развел руками.
— Хоть живы остались. А обидчиков ваших не поймать уже. Сошли в Гурте. Эдакий старикашка благообразный и, вроде, сынок его под руку держит. Правда, мне показалось, что все наоборот: старый козел молодого ведет.
— Откуда вы зна...
Он молча подал мне руку, помогая встать и хлопнуться снова, но уже на койку.
— Так я там сел. На этот хилый дачный поезд. Будем знакомы. Ольгер Кай.
Для затравки Кай сочувственно выслушал мой рассказ. Если бы башка моя не раскалывалась от боли, я бы обратил внимание на то, что Кай больше слушает, чем говорит. Я-то поведал ему многое. А он, кроме своего имени, ничего больше о себе не открыл.
Тьма за окном разредилась в серую муть. Скоро рассвет. Я спрятал лицо в ладонях. Появлюсь дома... Избитый. Без гроша в карманах...
Кай угадал мои мысли.
— У вас с женой есть электронная почта?
— Конечно.
Кай вынул из нагрудного кармана фон, протянул мне.
— Набирайте: "задержусь на месяц — выгодная работа".
— ?..
— Работодатель — я. Сколачиваю группу крепких людей. Никакого криминала, не бойтесь. Моя профессия, как ни странно, требует избегать нарушений общественного порядка. Так что, я не вербую вас в бандиты.
— А... куда?
— Нужна помощь в переноске и перевозке ценных вещей. Чисто физический труд в сложном климате, мне одному не потянуть.
Несмотря на скверное самочувствие, я не удержался от смеха.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
