Я у мамы инженер

— Похоже, Иван, ты вытащил самый главный мужской билет, — сказал в подъезде я, убедившись что Стар нет поблизости, — ты заметил, она даже не возмутилась, что вам через сутки знакомства бежать приходится.

— Да, — вздохнул Иван, — и готовит она хорошо. И секс ей нравится, — я имею в виду секс со мной. Слишком она идеальная, слишком. Не может живая женщины быть такой…

— Если не нравится, то я готов поменять Стар на железную дорогу без паровоза, — с горячность предложил я.

Иван ничего не ответил, мрачно посмотрев на меня исподлобья. Обстановку разрядила вернувшаяся к нам Стар, которая бегала к сидящим на скамейках посреди двора бабкам, чтоб раздать оставшиеся в холодильнике продукты.

Мы по очереди обнялись, я смахнул скупую мужскую слезу зависти, выступившую, когда Стар, обнимая меня, уперлась в меня твердыми девичьими грудями, и мы расстались. Путешественники уселись в подошедшее такси, которое отвезет их на окраину города, а я поперся домой.

Несмотря на отличную погоду и грядущее приключение в чужом мире я не мог отделаться от нарастающего чувства вины. Я не стал рассказывать Ивану о вратах, чтоб не вводить в сооблазн идеей отсидеться на острове — найденные возле трупов гильзы говорили о том, что это место небезопасно. Еще смущала упомянутая в инструкции фраза об отражениях реальности — существует ли отражение, если в зеркало никто не смотрит? Не исчезнет ли Иван, вместе со Стар, если я закрою врата, выбрав другой мир?

Но сейчас, когда что-то менять было уже поздно, эти мысли казалась глупыми и какими-то мелочными. Я проверил всего два мира — тогда как по уму, должен был пройтись по всему списку, после чего закупить продуктов на пару месяцев, аккуратно вскрыть один из заброшенных гаражей, открыть внутри него портал и спокойно насладиться отпуском, предоставив событиям течь своим чередом.

Сейчас, когда Иван и Стар уехали, этот план начал казаться мне всё более и более привлекательным. Стиснув зубы я брел домой, костеря себя за недогадливость. Конечно, в усеченном варианте, этот план мог быть реализован и сейчас. Вот только сидеть в одиночестве на острове или в лесу я не собирался ни при каких условиях. В следственном изоляторе я хотя бы смогу в «Подземелья и Драконы» с другими зэками играть.

Глава 6 Локация: «☘»

Обуреваемый мрачными мыслями я дошел до дома. За прошедшую пару часов висящее в лифте объявление было немного модифицировано моими соподьездниками. Ярко-красным маркером было добавлено заглавное «С», так что текст теперь читался так:

Из лаборатории министерства обороны сбежал редкий ядовитый СРАКОПАУК Валера.

С РАКОПАУК КРАЙНЕ ЦЕНЕН ДЛЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ НАУКИ !!

Изображенному на фото раку неизвестные доброжелатели тем же маркером подрисовали покрытые редкими волосками огромные фасетчатые глаза насекомого и здоровенный сфинктер вместо пасти. Не могу сказать, что портрет рака это сильно испортило — рак и до этого был не красавец.

— Хулиганы, — с акцентом сказал я, выходя из лифта. Шутка мне понравилась.

На лестничной площадке под моими дверями было неожиданно людно. Несколько проживающих в подъезде старушек, вытянув морщинистые шеи, прислоняли головы к стене, прислушиваясь к происходящему… в моей квартире?

Точно. Что они там выслушивали, тоже было предельно очевидно: оставленный на пару часов без присмотра котик завел свою шарманку, требуя еды и внимания. При том, что если раньше это было просто заунывное мяуканье, то теперь это была распеваемая тоненьким голоском кота горестная песнь:

— Кушаньки хочу, кушаньки. Где моя еда, что мне есть? Бросили, меня бросили. Умираю я без еды совсем…

Господибожемой, вздохнул я. Только этого мне для полного счастья не хватало.

— Ты пошто ребенка одного в квартире оставил, — грозно спросила меня главная среди подъездных старушек альфабабка Валентина.

— Какого ребенка? — деланно удивился я, — Пусто в квартире. Вакуум.

По бабке было заметно что она не поняла ни слова. Огромная, толстая, больше всего похожая на оплывший весной сугроб, старая ведьма подобралась поближе, очевидно, собираясь зайти в квартиру вместе со мной. Бороться с этим стихийным явлением природы было совершенно бесполезно. Войдя в предбанник, я открыл дверь в квартиру и чуть посторонился, давая бабке оглядеть прихожую и гостиную.

Кот при этом вился между моих ног, и, воздадим же хвалу всевышнему — молчал. Я машинально поднял кота, который заизвивался как угорь в руках, устраиваясь поудобней.

— Вот видите — никого в квартире нет, сказал я, — это игрушка пищала. Тамагочи.

— Чаво это?

— Пищалка, блин. Выключить забыл, вот она и пищит.

И пользуясь тем что бабка могла обдумывать только одну мысль за раз, закрыл дверь. Было слышно, как бабка что-то объясняет товаркам. Доносились слова «участковый» и «ювенальная юстиция».

— Хуягочи, — неожиданно внятно сказал кот, увидев что опасность миновала, — Кормить меня пора.

— А больше ничего ваше лупоглазое величество не желает? — с сарказмом спросил я.

— На пол меня поставь, — сказал кот, — и не поднимай больше. Не люблю.

— Ой, какой ты чувствительный мальчик Томми, — сказал я опуская кота на пол, — скажи лучше, почему ты под дверями сидишь, а на улицу не выходишь?

Действительно, кот всегда живо интересовался открытой дверью, путался под ногами у входящих, но выходить в коридор не пытался.

— Там опасность, — сказал кот, — там огромные чудовища. Орки. Меня могут убить.

В словах кота был определенный резон. Это мы, мужчины, быстро привыкли к тому, что нам, в общем-то, ничего не угрожает. Даже женщины смотрят на мир немного иначе — опасаясь ходить по темным местам по одиночке. Мир глазами кота был довольно страшен — соседские собаки просто и без затей душили котов для собственного удовольствия. В бетонной коробке подъезда у кота не было ни единого шанса на спасение от нападения многократно более крупных клыкастых тварей — ни дыр в подвал, ни деревьев.

— Понятно, — сказал я. — Но под дверями-то зачем караулить? В дом я орков… то есть собак не пущу.

— Женщину жду, — сказал кот, — в подъезде есть женщины. Я чую.

— А, ты об этих женщинах… (до меня не сразу дошло, что кот говорит о кошках.) — Их и я чую, когда мимо дверей бабы Вали прохожу. Если судить по запаху, то их там тысячи.

— Я их звал, но они не приходят. А ведь я такой славный!

— Ты будешь смеяться, кот, но у меня те же проблемы, — сказал я, и пройдя на кухню открыл и вывалил коту очередной пакетик Вискаса. — Понимаешь, мы, мужчины, часто думаем, что мироздание награждает нас за правильное поведение. Что сегодня ты перевел старушку через дорогу, завтра помог соседке поменять лампочку, а послезавтра эта самая соседка материализуется, голая, в твоей кровати. Так это не работает. Всем плевать насколько ты положителен. Если ты помогаешь людям, окружающие девушки сочтут тебя оленем. Не более того. А олени — не сексуальны. Их используют, а не хотят…

Пока я это говорил, кот, учуявший любимый запах, быстро прочапал на кухню из коридора и начал жрать, урча и жадно чавкая. «А Васька слушает, да ест», сказал я, вздохнув.

Хотя кому я вру? Этот Васька ест, совершенно меня не слушая. Такова судьба нас, оленей, сказал я самому себе, выкидывая использованный пакетик от вискаса в мусор. Мне было немного стыдно за то, что я кормлю кота кошачьим фастфудом, но приученный к кошачьему корму с младенчества, кот отказывался от любой другой еды.

У Ивана была такаяже проблема с дочкой. Будучи воскресным папой, Иван всегда завершал еженедельную прогулку посещением Мака. Малявка с удовольствием ела Хэппи Мил, получала игрушку и выросла, считая булку с котлетой и жареную в жиру картошку — вершиной кулинарного искусства и главным атрибутом праздника.

Все попытки Ивана исправить ситуацию — накормить дочку действительно вкусной едой: жареными на гриле креветками, бутербродом с бужениной, или, скажем, салатом с моцареллой и помидорами — терпели неудачу. Девочка деликатно отщипывала кусочек, дежурно говорила: «Спасибо, очень вкусно» и тащила папу в Макдональдс.

По ходу дела, и я и Иван вырастили идеальных потребителей суррогатов — Иван из дочки, а я из котика.

Мы в ответе, за тех, кого накормили, — подвел итог я, уходя с кухни. Проходя мимо входной двери, я гоготнул. Идея что я, как кот, буду сидеть под дверями и кричать: «Женщины, женщины, я хочу вас», показалась мне забавной.

Или обидной? У меня в комнате стоит трансизмеренческий портал, а я, вместо того чтобы наслаждаться чудесами и диковинами, сижу на пороге, так как боюсь чудовищ? Или я боюсь признать себе, что гораздо больше чудовищ я боюсь как-то изменить свою жизнь? Выйти из зоны комфорта?

Твердо решив отправиться путешествовать, я решительно подошёл к стоящему у стены колесу портала и задумчиво провел пальцем по символам. Искать другой мир на замену столь понравившегося мне -, откровенно не хотелось. Найденная там коллективная могила, столь напугавшая меня вчера, уже не казалось страшной — ну натолкнулся я на следы криминального разборки, и что? Такого и на моей Земле хватает.

Решив поставить точку, я вернулся на кухню чтобы рассмотреть найденную в песке гильзу, втайне надеясь что она будет покрыта патиной, говорящей о том, что расстрел случился десятилетия назад. Но увы — гильза казалась относительно новой, чуть ли не в заводской смазке.

Заметив на донце гильзы какой-то символ, я поднял её к глазам. Но рассмотреть крохотную надпись не получалось — с годами даже мне стало труднее фокусировать взгляд на подобной мелочи. Тогда я капнул на камеру смартфона каплю воды, превратив телефон в простейший левенгуковый микроскоп.

И, расположив гильзу в фокусе линзы, похолодел. С экрана на меня таращилась свастика. При внимательном рассмотрении мир — оказался 卐. Тема путешествия на пляж закрылась сама собой.

Вздохнув, я подошел к порталу. Что еще оставалось? (_*_), ★, ( • )( • ), ☘.

Несмотря на то, что у меня не было уверенности в том, что я правильно понял значок первого мира, я решил его пропустить из соображений безопасности. Мой скворечник не участвует в фестивале — ни при каких условиях. Мир ★ — тоже был не лучшим выбором. У меня и без него кожа на плечах и лбу подгорела. Мир( • )( • ) тоже отпадал. Мужчина после сорока, если называть вещи своими именами, может привлечь женщину только помахивая кошельком. Моим кошельком было стыдно помахивать — да, если честно, не особенно и хотелось.

Что оставалось? ☘.

Я сразу представил себе мир огромных, величественных секвой, высотой с многоэтажный дом. Покрытые лесным разнотравьем поляны. Буреломы из покрытых мхом стволов. Чистый лесной воздух, наполненный ароматом трав и хвои. В общем — то, что доктор прописал, для восстанавливающей бодрость духа прогулки.

Решено.

Я подошел к порталу, набрал полную грудь воздуха, как перед прыжком в ледяную купель, и нажал на клавишу, запустив портал. Работал он не сказать чтобы особенно быстро, так что воздух пришлось тихонько выдыхать.

Открывшаяся в окно портала картина, скажем прямо, неприятно удивляла. Секвой не было. Не было также сосен, елей, дубов, разнотравья, бурелома и целебного лесного воздуха.

Ничего не было.

Был такыр. Пустыня такая потрескавшаяся, для тех кто не в теме. Безбрежное море подсохшей грязи, неприятного цвета подсохшей грязи. Не особо ровное — усеянное низенькими холмиками, вроде лежачего полицейского — переростка. Вдали, сквозь пыльное марево, были видны холмы посолидней, изъеденные ручьями и ветровой эрозией.

Мрачное, унылое место. Не совсем безжизненное — то тут, то там, торчала зеленая щётка травы, тянулись к небу худосочные растеньица.

— И это, вашу мать, лес? — в сердцах я спросил у мироздания.

Мироздание промолчало. В комнату с кухни было просунулся Беляш, но, оглядев пустошь, втянулся обратно на кухню.

— Айда говна месить, — крикнул я коту, — нас ждут чудеса и диковины.

— Спатеньки хочу… — донеслось с кухни, — …давай ночью погуляем, лады?

— Зря. Там могут водиться кошки!— крикнул я коту. Кот не ответил.

А я призадумался. Там могут водиться кошки. Блин, да там на самом деле могут водиться кошки! Большие полосатые кошки.

В этот момент я собирал рюкзак. Я не собирался менять своего решения только потому, что с лесом вышел облом. Если я чего решил — я выпью обязательно. Что есть — то есть. Так что если я решил пойти погулять, я пойду и погуляю. Не знаю, правда, сильная ли это моя сторона, или слабая.

Но вернёмся к нашим кошкам.

Собрав рюкзак — положив туда накидку от дождя, бутыль с минералкой, банку «РедБулла» и парочку окаменевших от долгого лежания в морозильнике бутеров с буженинной, которые я хранил на случай внезапных выездов на объекты, я озаботился безопасностью.

Мне уже хотелось гулять, так что я не стал мастерить самое действенное оружие ближнего боя — копье, из ножа и лыжной палки, а просто снял одну из висящих на стене поделок — криповато выглядевшую трубу с криво написанным названием: ЖУТЬ. Поскольку она сыграла большую роль в дальнейших событиях, расскажу о ней поподробней:

Жутью, а точнее — медвежутью, называется одна из моих поделок. Несколько лет назад режим перманентных командировок на строящиеся энергостанции занес Ивана в тайгу. Настоящую тайгу, без дураков. Настолько настоящую, что Иван, выйдя в обеденный перерыв за периметр чтобы поразмять ноги и поесть дикой малины, встретил в лесу медведя.

Тварь, как он потом рассказывал, была злой, огромной и обнаглевшей. Размерами примерно с автомобиль. Она ворочалась в малиннике, загребая веточки с малиной когтистыми лапами прямо в раззявленную пасть, полную торчащих в разные стороны желтых зубов.

Иван сначала оцепенел, но когда тварь повернула свое рыло к Ивану и начала шумно втягивать воздух, как бы пытаясь определить—кто вторгся в её владения? Кто сидит на её стуле? Кто ест из её тарелки? —Ивана отпустило. И он предпочел уйти.

Очень быстро уйти.

Ноги Иван во время этой встречи поразмял — любо-дорого посмотреть. Он на три тысячи метров, на которые отошел от КПП, рванул как на пятьсот, и не спекся, а пробежал всю дистанцию не снижая темпа. Ходить потом неделю не мог и твердо решил отомстить.

— Фигня вопрос, — сказал я, — покупай дюбельный пистолет фирмы Хилти, я обработаю его напильником, и вуаля. Огнестрельное оружие готово.

— Дык, Хилти же стоит ящик денег. Может ты как-нибудь без него, как-нибудь сам?