Создание Гитлера

И вот теперь, когда все эти преимущества и вся эта помощь были потеряны и отброшены, Англия, ведя за собой Францию, предлагает гарантировать целостность Польши — той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства. Имело смысл вступить в бой за Чехословакию в 1938 году, когда Германия едва могла выставить полдюжины обученных дивизий на Западном фронте, когда французы, располагая 60 — 70 дивизиями, несомненно, могли бы прорваться за Рейн или в Рур. Однако все это было сочтено неразумным, неосторожным, недостойным современных взглядов и нравственности. И тем не менее теперь две западные демократии наконец заявили о готовности поставить свою жизнь на карту из-за территориальной целостности Польши. В истории, которая, как говорят, в основном представляет собой список преступлений, безумств и несчастий человечества, после самых тщательных поисков мы вряд ли найдем что-либо подобное такому внезапному и полному [156] отказу от проводившейся пять или шесть лет политики благодушного умиротворения и ее превращению почти мгновенно в готовность пойти на явно неизбежную войну в гораздо худших условиях и в самых больших масштабах..."

14-19 мая прошли франко — польские переговоры. Правительство Франции обещало, что в случае нападения Германии на Польшу, начнёт наступление против Германии не позже, чем через две недели после начала мобилизации французской армии. Лондон обещал предоставить Польше 1300 боевых самолетов своих ВВС и начать воздушные удары по территории Германии.

Свои обещания, как это выяснилось позднее, Англия и Франция выполнять не собирались. Это были обещания, данные исключительно для того, чтобы Польша считала себя полностью защищённой. А, как следствие этого, ни в коем случае не соглашалось на германские требования. Впрочем, получилось для Запада даже сильнее, чем там ожидали. Поляки, полагая себя под защитой великих держав и ведомые своими обычными национальными амбициями, совсем потеряли чувство реальности. И теперь наиболее воинственную словесную позицию заняли уже они. Мечтая уже не много не мало, но о "походе на Берлин".

1 августа 1939 года Варшава ввела экономические санкции против Данцига. В ответ власти "вольного города" потребовали убрать польские таможни с границы Данцига и Восточной Пруссии. Польское правительство пригрозило применить против Данцига вооружённую силу.

Всё это явилось прямым следствием иллюзий, которые настойчиво взращивали в польском руководстве правительства Запада.

Между тем. А что такого неприемлемого содержали требования Германии для Запада? Не для Польши, заметьте, а именно для Запада?

Гитлер не требовал от Польши возврата земель "польского коридора". Он требовал согласия на строительство дороги. Чем это было неприятно для Запада? Ведь такое строительство должно было вестись в прямом соответствии с мечтой Запада о подготовке театра военных действий для нападения на СССР. В данном случае это развитие железнодорожной и автодорожной сети на северном операционном направлении театра военных действий против Советского Союза.

Предложение примкнуть к Антикоминтерновскому пакту и вовсе было прямым приглашением Польше со стороны Германии к походу на СССР. Чем это предложение пришлось не ко двору Западу? Мечтавшему, как нам говорят, ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ натравить Германию на СССР?

Данциг. Польше отдавать его, естественно, не хотелось. Это понятно, поскольку лакомый кусок. Но речь идёт не о том, что хотелось Польше. Речь идёт о том, насколько это было приемлемо для Запада. Кроме того, речь шла о городе, который Польше юридически вовсе не принадлежал.

Сравним.

Год назад в Мюнхене Запад не просто устранился от помощи Чехословакии. Запад ЗАСТАВИЛ Чехословакию отдать Германии Судетскую область, которая являлась частью страны. Заставил под тем предлогом, что требование Германии справедливо, поскольку большинство населения Судет составляли немцы. Но подавляющее большинство населения Данцига, который, повторю, не принадлежал Польше, тоже составляли немцы.

И такой разительный контраст.

При этом, если рассматривать все действия Запада в отношении Гитлера только через призму подготовки нападения на СССР, то присоединение Чехословакии заметно увеличивало потенциал Германии. Для действий в любом направлении. Но территориально практически не выводило Гитлера на границы СССР. Однако Гитлеру здесь идут навстречу.

Роскошная по ширине, а значит для военных возможностей, граница СССР и Польши. И предложение Риббентропа Беку о совместном походе Германии и Польши на Восток. Но Гитлера здесь пытаются остановить. Именно страны Запада. Вплоть до объявления ему войны.

Короче. Из всего вышеизложенного понятно, что действительное развитие событий свидетельствует о том, что ни о каком специальном замысле выращивания Гитлера именно для нападения на СССР не может быть и речи. Были, конечно, у кого-то фантастические отвлечённые мечтания, о том, что в принципе неплохо было бы... Либералы по духу, а самое главное по складу ума, не только ведь в России водятся, этого не надо забывать.

Однако, если отвлечься от глупостей либеральных фантазий, то надобно вспомнить, наконец, о том, что поведение государств обусловлено обычно их представлением о собственной и непосредственной выгоде. Иными словами, всегда и везде ищется, как правило, польза для государства. Романтические мечтания о неких благородных деяниях по искоренению мирового зла (в чьём-то представлении) всерьёз воспринимаются только не очень адекватными в смысле организации сознания людьми.

Исходя из этих соображений, пора уже признать наконец, что европейская политика того времени была, безусловно, значительно разнообразнее и сложнее, чем представляется это сторонникам рассматриваемой версии. Во всяком случае, то допущение, что все мысли, желания и стремления основных игроков на европейской арене того времени вращались только в плоскости борьбы с СССР, в свете изложенного, кажутся несколько преувеличенными.

Да, действительно, можно согласиться с тем, что, осознав истинный размер опасности, исходящий от Гитлера, правящие круги Запада в паническом своём страхе перед ним начали мечтать о том, чтобы отвести от себя эту угрозу. В частности, направив его на Восток. Но это было проявлением страха, проявлением внезапного осознания реальности. А потому носило характер судорожных импровизаций. Шараханий из стороны в сторону. Отсюда очевидная благосклонность, с которой Гитлеру была подарена Чехословакия. И отсюда, кстати, это внезапное и загадочное для позднейших исследователей предоставление военных гарантий Польше. С одновременными мечтами о том, чтобы Гитлер направил свои армии на Восток. Преграждая ему при этом путь на Польшу. Так что всё это выглядит, как обыкновенная паника. Во всяком случае, ни о какой планомерной политике Запада в это позднейшее время речи быть не может.

Но что явилось причиной более ранней его политики? Той "проводившейся пять или шесть лет политики благодушного умиротворения", о которой писал Черчилль? Пусть и явно ошибочной, но, тем не менее, носившей характер следования определённой логике? Чем в действительности руководствовались в тридцатые годы западные державы в таком своём недальновидном поведении в отношении Гитлера? Политике уступок и "умиротворения"?

Итак, перед нами загадка.

Давайте попробуем разгадать её своими силами.

* * *

Чтобы понять, куда были направлены британские усилия в 20-30-е годы, предлагаю обратить внимание на Морское соглашение 1935 года.

Почему именно на него?

Дело в том, что поведение ведущих стран Запада в отношении Германии в то время можно охарактеризовать всего одним словом. Бездействие.

Но из бездействия очень трудно сделать правильный вывод о движущих мотивах такого поведения. Бездействие аморфно. И вектор намерений разглядеть здесь бывает очень трудно. Поэтому очень велик здесь простор для гадательных выводов. Таких, например, как уже упомянутое мнение, что причиной такого бездействия Запада является его стремление натравить Германию на СССР.

Поэтому, будем анализировать не бездействие. Будем анализировать действия. А Морское соглашение 1935 года, это как раз пример действия. Действия странного и многозначительного.

Если мы присмотримся к нему в свете поставленной нами задачи, то как раз из него и можно увидеть, что это соглашение, наделавшее тогда много скандального шума в европейской политике, доказывает любому непредвзятому человеку, что политика поощрения Гитлера была вызвана далеко не привычными нашему уху причинами. А именно — стремление направить военные усилия Германии на восток имело в то время вполне подчинённое, второстепенное значение.

В чём суть этого соглашения?

Послушаем по этому поводу Уинстона Черчилля, который писал по этому поводу в своих мемуарах буквально следующее.

"...Годы тайных подкопов, секретных или замаскированных приготовлений были теперь позади, и Гитлер наконец почувствовал себя достаточно сильным, чтобы бросить миру свой первый открытый вызов. 9 марта 1935 года было объявлено об официальном существовании германской авиации, а 16 марта — что германская [66] армия будет впредь базироваться на всеобщей обязательной воинской повинности. В скором времени были приняты соответствующие законы, требовавшиеся для осуществления этих решений, но практические мероприятия были начаты заблаговременно. Французское правительство, хорошо информированное о том, что должно было произойти, в тот же знаменательный день, но на 2 часа раньше объявило об удлинении ввиду сложившихся обстоятельств срока службы во французской армии до двух лет.

Германская акция представляла собой открытый, официальный выпад против мирных договоров, лежавших в основе Лиги Наций. Пока нарушения носили характер различных уверток или же маскировались другими названиями, ответственным за соблюдение этих договоров державам-победительницам, одержимым пацифизмом и занятым своими внутренними политическими проблемами, было легко избегать обязывающей констатации того факта, что мирный договор нарушается или же отвергается. Теперь этот вопрос встал со всей остротой...

...15 — 17 апреля Совет Лиги Наций рассмотрел заявление о нарушении Германией Версальского договора, выразившемся во введении всеобщей обязательной воинской повинности. В Совете были представлены следующие державы: Аргентина, Австрия, Великобритания, Чили, Чехословакия, Дания, Франция, Германия, Италия, Мексика, Польша, Португалия, Испания, Турция и СССР. Все эти державы голосовали за поддержку того принципа, что договоры не должны нарушаться путем односторонней акции. Решено было передать вопрос на обсуждение пленарного заседания ассамблеи Лиги. В то же самое время министры иностранных дел трех скандинавских стран — Швеции, Норвегии, Дании — и Голландии, глубоко обеспокоенные вопросом о равновесии военно-морских сил в районе Балтики, также собрались и заявили о своей поддержке указанного принципа. Официальный протест против действий Германии заявили в общей сложности 19 государств. Но какую цену имели все их резолюции, если они не были подкреплены готовностью хотя бы одной из держав или какой-либо группы держав прибегнуть к силе даже в качестве самого крайнего средства!..

...В описанных выше обстоятельствах английское правительство предприняло совершенно неожиданный шаг. Инициатива, по крайней мере отчасти, исходила от военно-морского министерства. Между английским и германским военно-морскими министерствами с некоторых пор велись переговоры о соотношении флотов обеих стран. По Версальскому договору немцы имели право построить не более четырех линкоров водоизмещением 10 тысяч тонн каждый в дополнение к шести крейсерам также водоизмещением 10 тысяч тонн. Однако английское адмиралтейство недавно обнаружило, что два последних из строящихся карманных линкоров — "Шарнхорст" и "Гнейзенау" — гораздо больше по своим размерам, чем это разрешено [70] договором, и совершенно иного типа. В действительности это были легкие линейные крейсера водоизмещением 26 тысяч тонн.

В связи с этим наглым и мошенническим нарушением мирного договора, тщательно подготовленным и начатым по меньшей мере двумя годами раньше (в 1933 году), адмиралтейство сочло целесообразным заключить англо-германское морское соглашение. Правительство его величества сделало это, не проконсультировавшись со своим французским союзником и не поставив в известность Лигу Наций. Обращаясь к Лиге и заручаясь поддержкой ее членов для выражения протеста против нарушения Гитлером военных статей мирного договора, оно одновременно уничтожало с помощью частного соглашения морские статьи того же договора.

Главной чертой соглашения было условие, чтобы германский военно-морской флот не превышал одной трети английского флота. Это очень прельщало военно-морское министерство, которое оглядывалось на те дни перед великой войной, когда мы довольствовались соотношением 16:10. Ради этой перспективы и принимая заверения немцев за чистую монету, наше министерство соглашалось признать за Германией право на строительство подводных лодок, что категорически запрещалось мирным договором. Германии разрешалось построить такое количество подводных лодок, которое составило бы 60 процентов от числа английских подводных лодок, в случае же исключительных, по ее мнению, обстоятельств она могла построить и все 100 процентов. Немцы, конечно, дали заверения, что их подводные лодки никогда не будут использованы для борьбы против торговых судов. Для чего же в таком случае они предназначались? Ведь ясно, что, если бы остальная часть соглашения была соблюдена, они не могли оказать влияния на исход морских операций, поскольку это касалось военных кораблей.

Установление для германского флота предельных размеров, равных одной трети английского, означало, что Германии разрешалась такая судостроительная программа, которая должна была до предела загрузить ее верфи по меньшей мере на десять лет. Таким образом, расширение германских военно-морских сил практически ничем не ограничивалось и не сдерживалось. Немцы могли строить новые корабли так быстро, как это позволяли физические возможности.

Установленная английским проектом для Германии квота судов была даже гораздо щедрее той, которую Германия считала целесообразным использовать. Отчасти это, несомненно, объяснялось тем, что ей приходилось считаться с конкуренцией между танковой и судостроительной промышленностью из-за получения бронеплит. Немцам было разрешено построить 5 линкоров, 2 авианосца, 21 крейсер и 64 эсминца. Фактически же они имели к началу войны готовыми или близящимися к окончанию строительства: 2 линкора, 11 крейсеров, 25 эсминцев и ни одного авианосца — то есть значительно меньше половины того, что мы так благодушно разрешили им построить.

Сконцентрировав все свои наличные ресурсы на строительстве крейсеров и эсминцев за счет линкоров, они могли поставить себя в более выгодное положение на случай войны [72] с Англией в 1939 или 1940 году. Как мы теперь знаем, Гитлер уведомил адмирала Редера, что война с Англией едва ли начнется ранее 1944 или 1945 года. Таким образом, планы расширения германского военно-морского флота были рассчитаны на длительный срок. Немцы достигли максимально установленного для них предела только в строительстве подводных лодок. Как только они оказались в силах превысить 60-процентный лимит, они воспользовались той статьей соглашения, которая разрешала им довести строительство до 100 процентов, так что к началу войны ими было построено 57 подводных лодок.