Я — Маюми, дочь богатого купца.

Я часто путешествую с папой. Я вижу бедных людей. Бездомных детей.

Я знаю, что запросто могла быть такой же.

Я боюсь, что могу стать такой же.

Я люблю папу. Я любила маму, пока она была с нами, но теперь её нет, и когда я её упоминаю, папа сильно-сильно грустит. Поэтому я просто люблю папу и помню о маме.

Я люблю папу. Даже когда он занят работой, у него есть время для меня.

Я люблю папу. Больше у меня никого нет.

Когда перед нами спрыгнули двое молодых шиноби в протекторах Тумана, на них с детским страхом перед неожиданностью смотрела девочка Маюми.

— П-папа, — дрожащим голосом спросила она. — Кто эти люди? Новая охрана?

— Нет доченька, но не бойся, это хорошие ребята, — успокаивающе потрепал её по волосам Рен-сан. Маюми слегка обиженно надулась и попыталась убрать руку с головы, но было видно, что она не сильно старается.

Один из шиноби, начавший было говорить, запнулся при виде сцены, и замаскировал невольно вырвавшийся смешок неловким покашливанием. Слегка холодная мина на его лице сменилась лёгкой ностальгической усмешкой.

— Рен-сан, да? У нас к вам несколько вопросов, если не возражаете, — учтиво сказал он.

— Конечно, давайте —

— Зачем ты с ними разговариваешь, Киске?! Хватай обоих и выпытаем по-быстрому все, что нужно! — рявкнул второй. Его лицо было перемотано свежими бинтами, которые в нескольких местах отчётливо покраснели.

Маюми вскрикнула и спряталась за папу, белыми от напряжения пальцами вцепившись в дорогую ткань его одежды. Рен-сан распахнул в удивлении и опаске глаза, и резко встал, инстинктивно заслонив собой дочку.

Упомянутый Киске заметно помрачнел, увидев их реакцию, и сердце Маюми на мгновение остановилось.

Но он обернулся в сторону товарища.

— Ты, придурок, вообще помалкивай. Тебе мало досталось? Не успел показать своё слабоумие во всей красе? Ну так я ещё добавлю, если не заткнёшься!

— Но из-за этой суки меня... — попытался было вставить забинтованный, но Киске, которого он явно достал, не дал договорить. Каждое его слово было почти неразличимым для купца и его дочки, но все они звенели сдерживаемой яростью.

— Тебе говорили — не лезь ты с техниками? Говорили! Дважды! Теперь терпи. Молча! И не пугая детей, больной ублюдок...

В глазах второго шиноби плескалась ярость напополам со страхом. Сплюнув на землю, он отвернулся, судя по всему, умыв руки.

Следующие пару минут Киске расспрашивал купца. Как и ожидалось, они искали женщину с длинноволосым мальчиком. Но их ждала очевидная неудача — детей в караване, за исключением дочки Рен-сана не было.

— Мне жаль, что я не смог помочь вам в ваших поисках, уважаемые, — слегка холодно произнёс купец, вытирая пот со лба платочком. — Скажите, это как-то связано с тем взрывом, что мы услышали?

Забинтованный мужчина вскинулся, услышав про взрыв, но заметил строгий, упреждающий взгляд Киске и снова отвернулся, скривившись.

— Простите, Рен-сан, но это классифицированная информация. Я не могу прокомментировать связь между нашим поиском и какими-либо взрывами, — сказал мужчина извиняющимся тоном. — Жаль, что вы никого похожего не видели, но ничего не поделать. Наверное это и вправду был слишком очевидный маршрут, — пробормотал он.

Через несколько минут к ним присоединились ещё двое шиноби, видимо отправленные обследовать караван ранее. Они коротко о чём-то посовещались и пришли к какому-то решению. Киске кратко, но тепло попрощался с отцом и дочкой, и они исчезли в тумане.

После небольшой задержки купец вновь подал сигнал к возобновлению движения. Длинная процессия из повозок и фургонов дёрнулась, и снова двинулась в путь.

До столицы они ехали четыре дня. Маюми изредка говорила с папой на мелкие темы, но разговоры быстро увядали. Пугающий опыт оставил неприятный, пугающий остаток на девочке.

Мы ехали по шумным улицам столицы Страны Воды, когда учитель наконец вытолкнула меня из транса, в котором я находился.

— Хаку. Хаку! Смотри мне в глаза! — сказала она, тряся меня за плечи.

Я посмотрел на неё мутным, словно сонным взглядом. Мысли путались.

— А? Что?

— Всё в порядке. Мы в безопасности. Насколько вообще можем быть, по крайней мере. Ты умница, слышишь? Справился на отлично, и сумел продержаться столько времени.

Скопившиеся напряжение, которого я до этого момента не замечал, выплеснулось наружу. Я осел на землю. Тело дрожало, и сил в конечностях как будто не было.

— Всё? — спросил я, вяло шевеля языком.

От накатившей расслабленности хотелось лечь прямо на грязную дорогу и заснуть на пару недель. Я с трудом разбирал окружение и взгляд отказывался цепляться за что-либо. Я почувствовал женские руки, поддерживающие меня.

— Всё в порядке... Всё закончилось... — шептал успокаивающе голос.

Я заснул.

* * *

Мадока неторопливо зашла в гостиничный номер и одной рукой, не занятой ребёнком, закрыла за собой дверь. Двухкомнатная квартира, одна из её многих. Что важнее, одна из неизвестных никому, кроме неё.

Пустая. Холодная. Пара диванов, кровать, столик, пузатый телевизор на тумбе — признак денег хозяина. Ничего личного. Голые стены.

Мадока вздохнула, и отнесла Хаку на кровать, заботливо прикрыв того одеялом. Вглядываясь в умиротворённое лицо мальчика, освещённое лишь лучами света полной луны, выглядывавшей из окна, она невольно вздрогнула.

Она не испытывала вины. Ничуть.

Во всяком случае, так она себя убеждала.

Её решение оказалось гениальной идеей, разве нет?

Она выпрямилась, и вышла обратно в гостиную. Включила свет, почти неохотно.

Развалившись на диване, её ожидал гость.

— Здравствуй, Забуза-кун. Ты закончил со своими делами в деревне?

Взгляд парня был раздражённым, но в тоже время насмешливым. Он фыркнул, лениво потянулся.

— Я гляжу ты не даешь мальцу ни спуску, — вместо ответа весело прокомментировал он. — Чем ты его так уморила?

Мадока немного поколебалась.

— Изучала его талант, — ответила она сухо.

— Вот, значит, как? — протянул Забуза. — И какой из них тебя привлёк?

— Он идеально сымитировал поведение незнакомого человека, лишь сопоставив известные ему факты. Я выдернула его из его "безопасной" зоны, бросила прямо в стрессовую ситуацию. И он справился почти идеально.

— Ты не могла справиться с проблемой сама? — недовольно буркнул мечник.

— Я контролировала ситуацию. И если бы я вступила в бой, мы бы сейчас так спокойно не общались. Хаку стал идеальным вариантом. Шанс изучить его в действии, в подконтрольной обстановке... Он вырастет в легенду, Забуза-кун, — сказала она, серьёзно посмотрев ему в глаза. — Через лет десять его именем будут пугать Даймё и Каге. В его силах будет контролировать аристократию целых стран, как песчаники контролируют свои марионетки.

Забуза засмеялся. Вначале слабо, но с каждым моментом смех рос, в итоге перейдя на почти что хохот, хриплый и словно со скрежетом.

— Ты всё ещё ничего не понимаешь о нём, — сказал, отсмеявшись, мечник. — Титулы? Власть? Манипуляции? Он скорее подохнет от скуки, чем добьется чего-то существенного. Его не заинтересует, по-настоящему, ничего, кроме его Цели.

Мадока пристально посмотрела на него. Забуза выглядел... Уверенным. Почти что гордым.

Она не ожидала укола зависти, кольнувшего её.

— Если ты так много о нём знаешь, можешь расскажешь, откуда он такой? Ты знал, что он умеет считать? Не просто складывать яблоки друг с другом, а производить сложные вычисления. Деление, умножение. И откуда у него такой словарный запас? Он начитан, я уверена. Но я так же уверена, что он не мог прочесть мои книги. Не умел, пока я не научила. Где же он тогда читал, и что?

— Нормальное поведение для маленького монстра. Что ты хочешь сказать? — спросил, пожав плечами, мечник.

— Он не ведёт себя как юное дарование, — раздражённо ответила она. — Скорее... Скорее, как взрослый в теле ребёнка.

— Если ты мне сейчас начнёшь втирать про реинкарнацию, мы поругаемся, — заявил Забуза. — С каких пор ты ударилась в религию? Стоит мне теперь опасаться проповедей в твоём присутствии?

— Для любой религии твоя польза была бы минусовой, — фыркнула она. — Но ты правильно сказал. Учитывая факты, только что-то вроде реинкарнации может объяснить его странности. И я не религиозна.

— Даже если так, то что с того?

Мадока посмотрела на мечника, Тот был спокоен. Уверен.

Для него не существовало разницы, она поняла. Даже если он не знал прошлого мальчика, это ничего не меняло. Он понимал Хаку. Не какой-то его образ, построенный на облике и ситуации, а именно его, настоящего. Если он и в правду окажется реинкарнацией, это означало лишь то, что Забуза с самого начала понимал реинкарнировавшего, а не маленького мальчика, каким он выглядел, и каким она сама воспринимала Хаку.

— Если это всё, то у меня другие новости, — вдруг посерьёзнел мечник. — Я почти собрал людей. Три полных команды, и ещё немного по мелочи. С твоей информацией у нас всё выйдет. Сколько тебе понадобиться, чтобы создать идеальный маршрут и время?

— Чуть больше года, — ответила она коротко, неохотно.

— За это время всё сменится десятки раз, как минимум. Почему так долго?

— "Идеального" варианта не существует, Забуза-кун. Его придётся сделать своими руками. На это и понадобится время. Но...

— Но что?

— Мне не нравится то, что я слышу, — сказала она, нервно зашагав по комнате. — Что-то не так. Я не заметила это сразу, но... Я чувствую подвох. Словно меня ведут за нос, подсовывая дезинформацию.

— Я доверяю тебе. Если ты говоришь что что-то не так, то я верю тебе на слово. Но у меня нет времени! — сказал он неожиданно громко, яростно. — Мои люди не будут ждать вечно. Без них весь план катится к чертям!

— Потому что они не твои люди, Забуза-кун. Ты ведь и сам знаешь это. Тебе не хватает харизмы, чтобы обзавестись действительно преданными последователями. Именно поэтому я советовала тебе отказаться от твоей идеи. Ты даже и близко не готов к титулу Мизукаге.

— Я не откажусь от своей Цели, — глухо ответил он. — Никогда. Ни за что.

Мадока тяжело вздохнула.

— Я поняла. И я сделаю всё, что в моих силах. Полтора, два года. Ты сможешь удержать их столько?

— Да, — ответил просто мечник. — Так или иначе, но смогу.

Мадока не прокомментировала его сжатые добела кулаки.

— Я оставлю Хаку на тебя, — внезапно сказал он. — Позаботься о нём.

Её сердце неприятно ёкнуло.

— Ты оставишь его мне? Ничего не знающей о нём, не понимающей его женщине? — саркастично спросила она. — И почему это звучит так, словно ты собираешься отправиться в последний путь?

— Ты неправильно меня поняла, — ответил Забуза, оскалившись. — Я просто оставлю его тебе на хранение. Чтоб не украли. Я не собираюсь помирать. Я выживу. Что бы ни произошло, но выживу!

Глава 5

Я провёл пальцем по холодной поверхности зеркала. Моё отражение вернуло мой недовольный взгляд. Прошло уже года два. Так почему же мне казалось, что я совсем не вырос?

Не то что бы я никак не изменился. Излишняя худота ушла. Лицо здоровое, мешков под глазами не было, волосы чуть ли не шелковые.

Лицо... Стало ещё женственней...

Отражение попыталось изобразить боевую гримасу викингов, но получилось плохо. Не расстраивайся, отражение. Я понимаю твою боль.

Я попытался отстраниться от мешавших сконцентрироваться мыслей. Поймать нужную волну.

Тут же моя рука, прикасавшаяся к поверхности, по локоть провалилась в зеркало. Меня передёрнуло от леденящего холода, словно я сунул руку в пруд зимой. Я сжал зубы, пытаясь подавить инстинктивную реакцию выдернуть руку из опасности. Я знал, что холод не мог навредить мне. Пассивный эффект улучшенного генома мешал.

Собравшись с духом, я резко подался вперёд, нырнув.

Привычное чувство неправильности обволокло меня.

Я не мог повернуться. Для меня существовало только "впереди". Я видел лишь мир, который отражался в созданном мной Демоническом Зеркале, и всё в этом мире находилось "впереди" меня. Обзор был обширным — я видел всё, что было с этой стороны зеркала. Узорчатое дерево стен, пола и потолка. Уютного вида кровать. Столик с бумагой, кистями и чернилами, разбросанными в творческом беспорядке. Половину окна и выглядывающее из него солнце. Второе Зеркало, стоящее напротив.

Но этого было мало.

Когда в мои уроки вошли эксперименты с кеккей генкаем, я знал, какую технику хотел изучить больше всего. Такую нелогичную, плохо вписывавшуюся в тематику льда технику.

Как она работала? Что за игры с измерениями? Подпространство? Но почему тогда не телепортация? Как работало перемещение между ними? При чём тут вообще был лёд?

Я хотел узнать всё это и улучшить её. День и ночь, даже когда я занимался чем-то другим, мои мысли тянулись к ней.

Мне потребовался год, чтобы создать одно Зеркало. На инстинктах пополам со знанием конечного результата, я пробовал, и пробовал, и пробовал, пытаясь поймать утекавший сквозь пальцы концепт. Словно слепой, потерявшийся в глуши, я пытался найти нужный мне путь. Этот год показался мне вечностью. Но в итоге я создал то, что хотел. И результат был сладок.

До тех пор, пока я не уткнулся в предел.

Демоническое Зеркало отказывалось раскрывать мне свои секреты. Всё, что я мог от него добиться — широкий обзор. Когда мне стало хватать чакры на второе Зеркало — мелькание между ними. Я понимал, что должен был быть доволен. Даже после всех моих тренировок, сделавших меня нечеловечески быстрым, я мог лишь мечтать о скорости света.

Всего этого было мало. Я хотел больше. Мне нужно было больше!

Я верил, нет, я знал, что Зеркала были чем-то особенным. Что потенциально они были моим тузом, техникой, что могла проложить мне путь на самый верх местной пищевой цепочки. Я считал, что ответ был внутри них самих.

Когда я пробовал технику в самый первый раз, я думал, что "вхождение" в зеркало было неким подобием гидрофикации Хозуки. Но... Я не терял ощущений тела. Я всё ещё имел свою обычную форму. Искривлялось лишь ощущение пространства в Зеркале.

Это навело меня на идею, что Зеркало могло являться дверью в другое измерение. Другой... Мир.

...Который отказывался полностью открываться мне, что бы я не пробовал.

Из моих мыслей меня вывел скрип открываемой двери.

— Опять? Хаку-чан, тебе так понравилось валяться с чакро-истощением? — спросила со вздохом вошедшая Мадока. Я сдержал инстинктивный рефлекс ответить на её подначку в виде хонорифика. В последнее время она взяла себе целью довести меня до белого каления. У меня были обоснования подозревать, что это являлось её очередной "тонкой" тренировкой, но спрашивать я не хотел, так как знал, что она не ответит. Разве что заставит чувствовать себя недалёким невеждой.