Что оставим мы после себя?

— Сергей, вы что тут хулиганите? — Обратилась она к Есенину.

Тот обернулся, увидел нас и сразу как-то потух. Мы, разумеется, не были его начальниками. Но в наших структурах его печатали. Так что ссориться Есенину с нами было совсем ни к чему.

Он, до этого выглядевший абсолютно пьяным, мигом протрезвел.

— Светлана, Михаил. Как я рад вас тут видеть! Идите к нашему столу.

Как по волшебству, оказался свободный столик. Возле него сидели только Есенин и Мариенгоф. Нам быстро принесли пиво и закуску — порезанную соленую рыбу и какие-то изделия из муки типа крекеров. Впрочем, Сергей снова отвалил — он присоединился к компании его поклонников, среди которых имелись девушки. Он начал увиваться возле одной из них, явной еврейкой. Что у него, судьба такая*?

(* В РИ Есенину нравились еврейские девушки.)

Ну, это ладно, не мне ведь Есенина учить, с кем спать. А вот Мариенгоф, хлебнув из кружки, завел интересный базар.

— Товарищ Коньков...

— Давайте уж Сергей, раз мы тут пиво пьем.

— Сергей, я говорю о нашей группе...

Вопрос был интересный. Дело даже не в том, что среди имажинистов был Есенин. Ведь их метод уже в моё время вполне пришелся ко двору в текстах русских рок-групп. Ведь в самом деле — а что такое тексты Кинчева, Шевчука или Цоя? Именно то, о чем говорили имажинисты. Набор крутых образов. На бумаге читать эти произведения невозможно. Но под музыку они звучат. А если... До рока пока далеко. Но...

А тут вдруг у меня всплыла дикая мысль. Рок-н-ролл! Ведь метод имажинистов — это как раз нагромождение "крутых" образов, которое вполне работало в русском роке. А что... Нет электрогитар и прочей аппаратуры? Фигня война. Ведь в пору моей юности у Гребенщикова, Кинчева и многих иных ребят имелись акустические концерты. В которых музыканты играли на обычных гитарах и всякой ритмической хрени. Значит, рок — это не гитарные риффы, и не обвал киловатт. Это нечто... А вот у футуристов и имажинтстов это "нечто" есть. А нет электрогитар — так саксофоны имеются. А вместо бас-гитары сойдет и бас-балалайка. Если даже её нет — создадим! Большевики и не то создавали! А ударные установки — если их и нет, то скоро будут. А в чем дело-то. Главное в роке — не стучать по барабанам, а лупить. И не петь, а орать*.

(* Специально для любителей уличать автора в ошибках. ГГ — не музыкант, он в музыке не слишком разбирается. Он любит хард-рок 70-х.)

— Анатолий, а вы знаете, что такое регтайм?

— Я музыку терпеть не могу. Я просто не понимаю её смысла.

— А насчет музыки это вы зря. Поговорите с друзьями. Музыка — это великая сила. Нужно только грамотно её использовать. Давайте попробуем. Я не о том, чтобы положить ваши стихи на музыку. Я о новом виде искусства. В котором будет сочетаться музыка и поэзия.

Мариенгоф задумался. И сделал правильные выводы. Это был шанс обойти Маяковского и его дружков. Все представители левых направлений хотели пробраться поближе к власти. А вот тут такое предложение.

Я добавил:

— Анатолий, я знаю, что вам по ушам стадо слонов прошло, поэтому вы музыку не воспринимаете.

— А вы поэт! Нет, какой образ. Но вы правильно сказали. Для меня музыка просто шум. Но вот для Сережи... Погодите, я его позову...

Вскоре к нам подошел Есенин. У него-то с музыкальным слухом было всё в порядке. Недаром говорили: "Есенина в России не читают, Есенина в России поют". И в моем времени группа "Альфа" неплохо запузырила песню Есенина. А найти музыкантов и сформировать группу — это уж вопросы чисто технические. Если получится — и сотню групп сформируем.

For those above to rock! We salute them!

Итак, я запарился идеей внедрить в это время рок-н-ролл. Дело тут даже не в моих личных пристрастиях. Хотя и в них тоже. Революционные песни по драйву были покруче рока. Но вот хотелось к ним добавить басов и барабанов... Что мне нравилось в роке, кроме собственно музыки? А то, что группы собирали не профессионалы. Ребята с нашего двора. Я дико ненавидел "творческую интеллигенцию". Которая продала мою страну за грошовые подачки. Так что пусть будет им альтернатива.

Но с реализацией моей светлой идеи оказалось много проблем. Я знал рок как слушатель. Я в той жизни слушал, в основном, "харду" семидесятых. Ну, там Deep Purple, Led Zeppelin, Black Sabbath, Rainbow, Nazareth и прочую подобную ботву. Из русского рока мне нравились "Алиса", "Кино", и архангельская группа "Облачный край".

А как там они играли — я не очень представлял. Ну, понятно, знал, что рок-музыка развилась из блюза. Так ведь сейчас мало кто знал, что такое блюз. Светлана умела играть на фоно, но как она честно признавалась, всего лишь "блямкала". То есть, умела изображать то, чему её учили. А больше никак.

А гитары в этом времени вообще не котировались. Они считались мещанским инструментом, на котором можно исполнять лишь душещипательные баллады. Так что к гитарам относились так же, как в моё время — к Филиппу Киркорову или Донцовой. Их презирали все — и коммунисты, и разные там эстеты. А как объяснить, что гитара способна на большее? Если я её держать в руках не умею.

В общем, моя идея прогорела и стала чадить. Но вот тут... Мы сидели со Светланой на кухне своей огромной квартиры и тихо-мирно пили чай из самовара. Квартира, кстати, производила мрачное впечатление — она выглядела полностью запущенной. А что вы хотите от парочки журналистов? У настоящего журналиста ведь нет ничего, кроме его работы. Вот и у нас не было. Так что кухня являлась для нас (кроме постели) более-менее обитаемым местом.

А тут раздался дверной звонок. Мы отреагировали грамотно — встали по обе сторону двери. Ну, и понятно, достали оружие. Светлана открыла дверь. И вдруг завопила.

— Андрей! Это ты!

Она сунула в карман наган и бросилась гостю на шею.

Да, это был наш товарищ Андрей Савельев, командир бронепоезда, с которым мы проехали сотни километров. Он был весь в коже, на лацканах его тужурки виднелись на черных петлицах красные ромбы комбрига. За его спиной стоял огромный бородатый мужик в шинели. На шинели этого товарища имелись черные петлицы с четырьмя "шпалами". На голове у него был черный берет с красной звездой.

У гостей с собой было. Сибирская самогонка — это дело серьезное. Так что после второй мы разговорились. Андрей на Дальнем Востоке очень преуспел. Он командовал бригадой бронепоездов. Его спутника звали Никифор Воскресенский. Он был из старообрядцев, но водочку-то пил как православный. А занимался он формированием "десантных" подразделений. Как я понял, это был спецназ. Да, товарищ Слащов очень опередил своё время.

Парни приехали в Москву для того, чтобы решить какие-то там темы.

А водки было много, к тому же говорить о том, зачем приехали товарищи, не стоило. Так что разговор сполз на мои проблемы. В том числе и о музыке. И тут Никифор изрек:

— Товарищ Сергей, ты вообще не тем концом думаешь. Я понимаю — ты жил в Америке. Но у нас не Америка! А мы тоже кое-что можем. Есть инструмент?

Инструмента у нас не имелось. Но Светлана вспомнила, что у дворника, дяди Паши, была гармонь. Она сбегала и одолжила.

Воскресенский опробовал инструмент.

— Вы знаете, как я играть научился? Был у нас на германской парень. Хорошо играл. Да потом его убили. Гармонь мне досталась. А что делать? Вот научился.

Итак, инструмент прибыл. Никифор развернул меха. И заорал хриплым голосом.

Эх яблочко, да на тарелочке

Погибает беляк в перестрелочке.

Эх яблочко, да оловянное

Колчаковская власть окаянная.

А пароход идет, дымит кольцами.

Будем рыб кормить мы японцами.

Эх, яблочко, да корни цепкие

А Советская власть очень крепкая*.

(* Это подлинные частушки времен Гражданской войны.)

Я стал выбивать ритм по столу. А Светлана подхватила припев.

Эх, яблочко, куда ты котишься.

К партизанам попадешь — не воротишься!

А ведь это и был рок! Самый настоящий. Том Вейтс и Ник Кейв отдыхают. И на фига этот самый блюз? Вот тут ну, чуть баса поддать, чуть ударных...

Никифор поддался мои уговоры и сделал пару концертов. А дальше уже подоспели леваки.

Традиционный русский строй, который очень отличался от всяких ямбов и хореев, многим понравился. Как и идея исполнять стихи под музыку. Как и возможность использовать ритм-секцию. Тут разобрались и без меня. Наша страна богата талантами. В итоге появились многочисленные молодежные группы. Они были все очень бедные. К примеру, ударные установки они делали из того, что имелось под рукой. Кастрюли, сковородки и всё такое прочее. И их музыка построена была совсем не на блюзе, а на русской песне. Настоящей. Люди моего времени за "русскую народную песню" считали то, что сочинили в XIX веке профессиональные композиторы. Ну, а потом уже был полный позор вроде великого казачьего певца Александра Розенбаума. А реальная русская песня была совсем иной. Большевики были виноваты, что русскую культуру забыли? Ну, где-то виноваты и большевики. Но вот я знаю по фамилиям товарищей, из-за которых это произошло. И почему-то у них совсем не русские фамилии. Кроме Бухарина. Но я так и не понял, почему этот товарищ настолько ненавидел свой народ.

А мы раскручивали свою тему. А тема-то поперла. Это в моём времени Федя Чистяков выглядел офигенно крутым*. Прости меня, Федя, что ты уже первым не будешь. Но революционная целесообразность...

(* Федор Чистяков, лидер рок-группы "Ноль". Главной "изюминкой" этой группы было то, что лидирующим инструментом был баян, на котором играл Федор.)

А сейчас люди быстро просекли, что гармошка плюс ударные — это сильно. Так что появилось множество групп. В большинстве они исполняли революционные тексты. А тексты-то были такими, что продирали до костей.

Слушай, товарищ. Война началася.

Бросай своё дело, в поход собирайся.

Смело мы в бой пойдем за власть Советов

И как один умрем в борьбе за это.

Рвутся снаряды, трещат пулемёты.

Но их не боятся красные роты*.

(* Для тех, кто хочет сказать, что примерно такая же песня была у Дроздовцев — можете идти лесом. Я это знаю.)

Песня и так сильная. А вот когда она исполняется в "тяжелом" варианте... Ребятки-комсомольцы быстро сообразили. Соло — баян, вторая гармошка, если есть, подыгрывает. А ритм-секция — уж что придется. Кто лабал на бас-балалайке, кто на контрабасе. Ну, а ударные установки ребята собрали быстро. Всё-таки основная масса большевиков — это рабочие, а не брехливые интеллигенты. К сожалению, пока не было особых возможностей тиражировать эти группы. Пластинки... Ну, да. Но вот качество записи меня вводило в ступор. Это был просто ужас, помноженный на кошмар.

Но лучше хоть что-то, чем ничего. Пластинки пошли, их покупали. В том числе — они стали продаваться и за рубежом. И там тоже стали создаваться подобные группы. В каждой стране есть народная музыка. Вот её просто сделали немного жестче... Тут нам очень помогли наши противники. Они стали кричать, что эта музыка "вульгарная" и "плебейская". Ну, вы поняли? Да плебейская! Значит — пролетарская.

Значит — наша.

Идет вперед СССР

В феврале 1922 года случилась международная встреча в Цюрихе. Как я понимал, она замещала Генуэзскую конференцию в моей истории. Только в Генуе встречаться было уж точно нельзя. Там бегали по улицам отряды леваков и папистов — и палили друг в друга. Правительственные войска предпочитали сидеть и казармах и не высовываться — потому что рисковали получить люлей с двух сторон сразу...

А в Швейцарии было пока что тихо. Хотя намеченная конференция обещала быть веселой. Ведь никакой Лиги наций не имелось. Франция и Германия продолжали стоять друг против друга как два готовых в схватке кота. Положение Великобритании было странным. Германия требовала вернуть ей колонии, которые англы прихватили во время Великой войны. Гордым сынам Альбиона не то чтобы были особо нужны Камерун и пустыня Намиб. Но в свете того, творилось в Ирландии — отдать что-то полагали неправильным. Тем более, что и в Афганистане, и в Персии были свои повстанцы, которые англов гоняли только в путь. Так что выполнить германские требования — получалась полная утрата престижа. А вот САСШ ослабление Великобритании явно нравилось. Там ребята были менее зашоренные — они понимали: колониализм в классическом виде отжил своё. А для грабежа и угнетения имеются более прогрессивные способы...

И уж для того, чтобы точно никому скучно не было, на конференцию прибыла делегация СССР во главе с Лениным. Это было бомбой. Речь пока что не шла об официальном признании нашей страны, то, что её пригласили на тусовку международного политического бомонда говорил о многом. А куда было деваться? Рушиться СССР пока не собирался, и невозможно уже стало делать вид, что такой страны не существует. Тем более, что многие деловые круги хотели тут подзаработать.

К примеру, незадолго до конференции мы сидели в Москве в кабаке на Большой Никитской с одним американцем. Разговор был неофициальный и достаточно откровенный.

— Сергей, что бы вы там не говорили, но людей не переделать. Вот как было во время Великой французской революции. Начинали с разговоров про свободу, равенство и братство, а потом пришли к власти деловые люди.

— Но там закончилось всё Наполеоном.

— Потому что противники революционеров были идиотами. Они хотели вернуть старый порядок. А вот для американских деловых людей нет никакой разницы, какой у вас флаг. Это закон жизни. Был слабый правитель, его убрали, пришли сильные. И почему бы нам не сотрудничать?

В общем, представителям европейских стран пришлось воспринимать появление делегации СССР как данность. А вот представители эмигрантов взвыли диким воем. Ведь они оказывались на обочине. Кое-кто даже решил послать в Женеву боевиков-террористов. Но тут выяснилось, что швейцарская власть совсем не такая "игрушечная", как мне всегда казалось. Большинство из было выловлено именно швейцарскими службами безопасности. А мы послали руководителям эмигрантов очень толстый намек, что в случае чего мы жалеть никого не станем. И ведь мы бы ответили за базар. Товарищу Дзержинскому я уже подсказал идею, про использование крупнокалиберных английских "слонобоев" с разрывными пулями в качестве снайперок. Штука надежная — при попадании в любую часть тела летальный исход гарантирован. Пока что это ноу-хау не применяли. Ждали подходящего случая.

Но, видимо, главари эмигрантов пятой точкой почувствовали: мы шутить не намерены. А это ведь большая разница — посылать кого-то за кордон на смерть — или ждать, что и тебе может в любой момент прилететь.

Так что эмигрантские организации ограничились воем в прессе.

Правда, появились новые противники. Это были попы. Нет, не наши. Патриарх Тихон относился к Советской власти куда лояльнее, чем в моей истории. Белых Церковь не поддерживала — просто потому что не успела. К тому же, Церковь добровольно выдала достаточно крупные средства на помощь голодающим в Поволжье. Здесь была и некоторая моя заслуга. Я, если помните, намекнул патриарху, что мы в случае чего станем раскручивать старообрядцев. А чтобы попам было не скучно — время от времени мы поднимали дискуссию на тему возрождения язычества. Бред, конечно, в это время язычеством баловались лишь редкие представители интеллигенции. Но у большевиков уже сложилась репутация: они могут всё и кое-что сверх того.