Дорога большей частью была вполне терпимой, да и качественно сделанная повозка, несмотря на свой скромный вид, позволяла не трястись на колдобинах. Большую часть времени в пути охотник просто спал, просыпаясь только для того, чтобы пообедать в придорожной харчевне. На почтовых станциях они меняли лошадей, однажды сменился и сам кучер, а потом настал момент, когда карета остановилась у высокого пограничного столба, возвещающего о том, что далее уже следуют владения короля Венгрии.

Спрыгнув на дорогу, Морт привычным движением закинул на плечо мешок с пожитками, а потом просто пошёл по дороге пешком. Нужное ему место находилось далеко на юге, почти на самой границе с османскими владениями. Раньше это место было полем многочисленных кровопролитных битв, но теперь, когда был подписан очередной "вечный" мир, обстановка стала спокойной, и крестьяне вернулись к своим занятиям, а знатные господа к своим. Знать бы только, каким именно.

Шел он долго, прямая дорога вела между засеянными полями, где уже начинала колоситься пшеница, изредка ему попадались крестьянские телеги, но все они, как назло, ехали в противоположную сторону, а до какого-либо населённого пункта он всё ещё не добрался. Наконец, ему улыбнулась удача, очередная повозка догнала его сзади, более того, прежде, чем он обернулся и попросил его подвезти, возница сам окликнул его на ломаном немецком языке:

— Садись, путник, довезу до деревни, — акцент у него был сильным, но не мадьярским, совсем, скорее это был... рассмотрев человека на козлах внимательно, Морт улыбнулся и сказал в ответ на цыганском наречии, — спасибо, друг, довези меня.

С цыганами он когда-то прожил почти пять лет, язык в совершенстве так и не выучил, но понимать и объясняться мог хорошо. Услышав родную речь, возница, немолодой мужик в цветастой рубахе, широко улыбнулся, показав два ряда ослепительно белых зубов на смуглом бородатом лице, а потом ткнул пальцем в место рядом с собой.

Ехали они почти до заката, не переставая при этом говорить, нашли даже общих знакомых, то есть кто-то, кого понаслышке знал Фарос (так его звали), когда-то жил на севере и слышал от кого-то, что есть в соседнем городе тот, кто знает дальнего родственника того, кто когда-то был знаком с Мортом. Охотник попутно выспрашивал о местности вокруг, он был в этой стране лишь однажды, но тогда их занесло в совершенно другие места, куда как более оживлённые. В первую очередь, его интересовали знатные господа, о которых собеседник мог сообщить очень мало. Сказал только, что красть из богатых домов не стоит, потом приходят солдаты и сразу перетряхивают всю бедноту, уделяя особенное внимание им, цыганам, а если вдруг у кого обнаружат что-то из краденого, то виселица обеспечена, король на расправу скор, а его слуги тем более.

Когда они добрались до деревни, где, к счастью, был постоялый двор, охотник поблагодарил цыгана за помощь и интересный рассказ.

— Если хочешь, поехали со мной, — предложил ему цыган, — только ехать ещё всю ночь, у нас большая слобода в пригороде ... там мы и живём, кузнецы и лудильщики, вот наша профессия.

— Благодарю тебя, — Морт поклонился, — обязательно как-нибудь туда заеду, вот только не сейчас, дела ждут.

Распрощавшись с попутчиком, он пошёл в сторону гостиницы, мадьярский язык он не знал, но надеялся, что здесь поймут немецкий, или, на худой конец, латынь.

Немецкий там поняли, хоть и с трудом, скорее, даже не поняли, а просто догадались, что ещё может понадобиться путнику, который прибыл среди ночи. Конечно, ужин и ночлег. Хозяйка, толстая немолодая женщина со смертельно уставшим видом показала на стол, Морт всё понял правильно и присел на лавку. Скоро появился молодой крепкий парень, видимо, сын хозяйки. Он поставил перед ним котелок с горячей жирной похлёбкой, а рядом большой кувшин с пивом. Пиво было, мягко говоря, невкусным, впрочем, выбирать ему не приходилось, тем более, что жажда брала своё. А вот похлёбка выдалась на славу, там плавали крупные куски говядины, было много чеснока и ещё каких-то приправ, которые он не разобрал, несмотря на свой острый нюх. Последним на столе появился большой ломоть мягкого белого хлеба.

Отужинав, охотник спросил, как пройти в номер, опять же, непонятно, поняли его, или просто догадались по смыслу, но всё тот же парень быстро проводил его на второй этаж и показал дверь в комнату. Никакой особой роскоши там не было, просто комната с кроватью и умывальником и маленьким окном на улицу. Цену он так и не узнал, просто вручил провожатому три серебряных талера, которых, по его расчётам, должно хватить на неделю, а после, выпроводив его из номера, завалился на кровать, с трудом заставив себя снять сапоги.

Думал, что сразу заснёт, но глаза отчего-то никак не хотели закрываться. Подойдя к окну, он посмотрел наружу. Сразу отметил, что окно небольшое, но при желании он пролезет, вот только раму придётся выбить. После недолгой борьбы с засовами, он распахнул створки. В комнату ворвался прохладный ночной воздух, несущий запахи травы, дыма и конского навоза. Стояла идеальная тишина, даже насекомых не слышно. Закрыв глаза, он напряг слух. Обостренные чувства уловили полёт летучей мыши, лай собаки где-то очень далеко и человеческий разговор на первом этаже. Слов он не разобрал, надо сказать, что отправлять его сюда без переводчика было большой ошибкой, расследовать, тем более, инкогнито, не получится без регулярных бесед с местными и подслушивания чужих разговоров. Разве что, священника навестить, он хоть латынь знает.

Наконец, усталость своё взяла, и он провалился в глубокий сон без сновидений. Последнее обстоятельство было как нельзя кстати, сновидения его редко были приятными, та его часть, что спрятана глубоко внутри, не давала покоя, наяву он мог её контролировать, но во сне сделать это было куда сложнее.

Утро встретило его пением птиц и скрипом телег где-то во дворе. Возница громко ругался по-мадьярски, слов не разобрать, но интонации уж больно красноречивые. С кряхтением, будто столетний дед, он встал с кровати и подошёл к умывальнику, щетина на лице и голове отросла незначительно, бритьё можно отложить. Налив в таз холодной воды, он с наслаждением умылся до пояса и вытерся большим махровым полотенцем. В этот момент в дверь постучали.

— Подождите, я не одет, — ответил он, набрасывая на тело рубашку, стесняться было нечего, просто не хотелось заранее показывать свои особые приметы.

За дверью стояла молодая девушка, чуть полноватая, но красивая, на румяном лице виднелись веснушки, а из-под платка торчала рыжая коса длиной едва не до пола.

— Я вам завтрак приготовила, — сказала она на хорошем немецком языке, — внизу стоит, поторопитесь, а то остынет.

И улыбнулась, показав два ряда белоснежных зубов.

— Благодарю, — вежливо ответил Морт, — сейчас спущусь.

Появление девушки его взбодрило, значит, контакт наладить получится, как минимум, она должна знать обо всех благородных господах, что проживают в округе.

Завтрак тоже порадовал, густой горячий гуляш из баранины и жаркое из половинки гуся, хлеб тоже был свежим, словно только что из печи, а кувшин кисловатого местного вина оказался приятным дополнением. В стеснённых условиях, во время охоты и скитания по нехорошим местам, ему часто приходилось голодать и питаться всякой дрянью, но, когда была к тому возможность, Морт старался себя ни в чём не ограничивать. Хозяева отсутствовали, а та самая девушка активно изображала бурную деятельность, стряхивая со столов несуществующую пыль и протирая идеально чистые стаканы, а временами бросая любопытные взгляды на нового постояльца.

Расправившись с завтраком, охотник отвалился от стола, пытаясь смаковать вино. Не лучший сорт, конечно, ну так здесь и не Франция, дают то, что есть. Кивнув девушке, он предложил ей присесть рядом, она сделала попытку покраснеть, получилось плохо, после этого села на лавку рядом с ним.

— Как тебя зовут красавица?

— Мария, я племянница дяди Дьердя, который владеет постоялым двором, родители мои умерли, а он взял меня к себе на воспитание, теперь вот хочет замуж отдать, только жениха мне пока не нашёл.

Если это был намёк, то охотник его проигнорировал, а вот то, что девушка оказалась смелой и раскованной, пришлось ему по душе.

— Меня зовут Петер, я путешественник, охотник, книжник, в ваших местах я впервые, не могла бы ты рассказать, кто здесь живёт, и чем они занимаются?

В качестве источника информации девушка оказалась незаменимой. За четверть часа она рассказала ему всё, что знала об окружающей местности. Названия и расположение окружающих деревень он пропустил мимо ушей, а вот местные господа, жившие в шикарных усадьбах, мало отличимых от замков, интересовали его куда как больше. В мозгу быстро отложились фамилии и места. Если до этого он думал, что придётся проехать ещё полсотни миль на юг, то теперь решил этого не делать. Базой для своих поисков он сделает именно этот постоялый двор, берут здесь недорого, кормят вкусно, да и компания девушки была приятна. Что до расстояний, то к двум господским домам он сможет добраться в пешем порядке, а дальше наймёт извозчика, благо, денег хватает. Ближайший городок располагался в одном дне пути отсюда, но он интересовал его только как резиденция священника, более того, туда часто приезжал епископ, то есть, выходы на католическую церковь здесь присутствуют. Впрочем, это пока можно отложить.

— Что вам ещё рассказать? — спросила девушка, тряхнув головой так, что платок непроизвольно съехал на плечи. Так она была ещё красивее.

— Скажи, Мария, а здесь у вас не опасно? — как бы невзначай спросил он. — Дикие звери, или разбойники, что-то плохое происходило в последнее время?

— В лесах есть волки, охотники их истребляют, но пока безуспешно, последних разбойников вывели, когда я ещё была маленькой, помню, тогда королевские гусары леса прочёсывали. А из плохого... Бела, сын мельника пропал месяц назад, долго искали, но так и не нашли. Волки съели или в реке утонул, а может, цыгане украли. Ему лет десять было всего, непоседа, всё время куда-то пропадал.

"Снова сын мельника" — подумал Морт, насчёт кражи детей цыганами можно не сомневаться, они часто берут к себе на воспитание детей-сирот, но чтобы крали у родителей, такого он за ними не замечал. Утонуть в реке, конечно, мог, а мог и не утонуть.

— А ещё Ева, девушка, моложе меня на два года, она тоже пропала, тоже искали всем народом, а нашли только через месяц, в лесу, лежала вся в крови, без одежды.

— Тоже волки? — встревожился Морт, брат Доминик про такое ничего не говорил.

— Нет, — как-то грустно проговорила Мария, — не волки. Её ножом убили, прямо в сердце, люди. Говорили даже, что сердце её вырезали, но я сама не видела. Не знаю, кому она помешала, такая скромная, тихоня. Тут от самого князя человек был, солдат пригнали полсотни, искали, да так и не нашли никого. А лекарь наш местный сказал, что над ней не надругались, просто раздели, убили и бросили.

— И никого не нашли? — недоверчиво спросил Морт

— Никого, — грустно подтвердила она, на глаза навернулись слёзы, — хоть искали с собаками по всей округе.

Эта информация уже заставляла задуматься. Похоже на жертвоприношение. Юная девушка, надо полагать, невинная, обнажена, нож в сердце, или просто закололи, или даже само сердце вырезали. Очень похоже. Могло быть всякое, могли и какие-то бродячие разбойники напасть, но они бы надругались от души, чего добру пропадать. Впрочем, надругаться можно по-разному, вряд ли лекарь подробно изучил труп. Кроме того, лекарь был местный, это важно. Надо бы найти место и осмотреть, вот только, как узнать, чтобы подозрений не вызвать?

— А как давно это было? — спросил он, стараясь выглядеть равнодушным.

— Весной, снег сошёл недавно, она сначала где-то пропадала, а нашли её почти сразу после убийства.

— Можешь место показать?

— Да вы сами найдите, от задней стены дома прямо, там лес начинается, а дальше холм высокий, вот там и нашли.

— Спасибо тебе, Мария, — Морт допил вино, встал из-за стола и положил на него полталера, еда, скорее всего, входила в стоимость проживания, но словоохотливость следовало поощрять, — я сейчас прогуляюсь по округе, буду только к ужину.

— Буду ждать, — многообещающе сказала Мария, одаривая его очередной улыбкой и заботливо прибирая оставленную монету.

Глава девятая

Королевство Венгрия, недалеко от

Османской границы 2.09.1698г.

Лес ничем особым не отличался. Редкие заросли лиственных пород, старых деревьев здесь вовсе не росло, видимо, ещё лет двадцать назад на этом месте был луг или пашня. Вообще, здешние места не богаты лесом, разбойникам разгуляться негде. Если, конечно, разбойники эти не обитают в каменных домах за высокой оградой и не отзываются на аристократические имена.

Лежавший под ногами ковёр из прошлогодних листьев хорошо скрадывал мелочи, которые могли бы помочь в расследовании. Вот следы кабана, неужели и они здесь водятся? Постепенно местность начала подниматься, видимо, это и есть тот самый холм, где произошло убийство. В целом, место подходящее, поросший лесом холм и лысая верхушка. В самый раз для шабаша.

На самый верх он поднялся быстро. Глазам его предстала каменистая поляна с редкими кустиками по краям. Разумеется, тут не было ни каменных идолов, ни алтаря, запятнанного кровью, и всё же место казалось подозрительным. Он не смог бы объяснить постороннему человеку, что именно его насторожило, возможно, чувства эти и не поддавались человеческому описанию.

Охотник тщательно обошёл поляну, осмотрел крупные камни, отметил несколько следов, в том числе один след босой ноги на песке. Ничего, что указывало бы на ритуальное убийство. Он даже не нашёл место, где лежал труп девушки. Спустившись чуть ниже, он начал обходить холм по спирали, постепенно спускаясь вниз. Наконец, в одном месте что-то его остановило. Чахлая берёза, с трудом выросшая на камнях, хранила отпечаток. На белой коре отчётливо выделялось бурое пятно. Кровь? Глина? Дерьмо? Тщательно вглядевшись, он определил, что отпечаток сделан двумя пальцами, тонкими пальцами. Вполне можно было предположить, что жертву тащили, а она пыталась окровавленной рукой хвататься за ветки. Или же всё не так, а он просто подгоняет задачу под ответ?

Прикоснувшись к дереву, он закрыл глаза и попытался прочувствовать. Увы, чутьё охотника не говорило ни о чём. Слишком много времени с той поры прошло. Тогда он обратился к тому, что сидело глубоко внутри, скованное одной только человеческой волей. Яркий свет вспыхнул в голове, крик, полный боли, ударил по ушам, алая кровь, что била фонтаном из перерезанных артерий, широко распахнутые глаза, из которых быстро уходила жизнь. Картины прошлого пронеслись перед глазами за мгновение, а охотник переводил дух, опрокинувшись на спину и хватая ртом воздух. Внутри всё кипело, рвалось наружу, требовало свободы, но, как и прежде, подчинилось его воле.

Итак, что удалось узнать? Девушку убили здесь, кровь впиталась в землю, но не вся. Она должна была запятнать убийц. Их было несколько, он видел тени, стоявшие в лунном свете, слышал голоса и монотонное пение. Картина, в целом, ясна, вот только доказательством это служить не может. А что может? Нужно искать настоящие улики, причём, такие, что убедят не только трибунал Инквизиции, но и королевский суд Венгрии. Местные магнаты, увы, только такому суду и могут быть подвергнуты.