Искры разума. Часть вторая: Город Отцов.

— Лопух, — констатировал Стармайнд, с шумом отпивая горячего чая на сладких пахучих травах.

— Неправы те, кто считает Мирдала глупым или слабым духом, — Изабелла заступалась за своего кумира. — Что бы простить, нужно больше воли и силы, чем чтобы покарать. А чтобы искать в окружающих достоинства — больше разума, чем чтобы искать недостатки.

— Но нельзя же быть такой тряпкой! — Серебряный указал когтём на лежащую в стороне книгу. — Не удивлюсь, если и демоница его схватила благодаря его простодушию.

— Зато нынешний демиург, Семаргл, совсем не такой, — библиотекарша угрюмо вздохнула. — Строгий и беспощадный к врагам, а врагов он видит чуть ли не в каждом. Вот и получается, что зачастую страдают невиновные, или же виноватые, но совершенно несоразмерно с провинностью. Например, он убил своего племянника за то, что он отказался от возложенной на него Миссии и улетел в Эфердарастрикс с драконессой, которую полюбил.

— Вот даёт! — Пайро чуть не выплеснул кипяток себе на пузо. — Отпустил бы на все шесть сторон и забыл, что у него такой непослушный племянник. Как такого тирана вообще слушаются?!

— Вот как раз таких тиранов больше слушают, чем юродивых вроде Мирдала, — вновь вступил в перепалку Стармайнд, — потому что боятся. Значит уважают.

— Не все согласны жить в страхе перед демиургом, — Изабелла головой, наблюдая за кругами в чашке. — Многие мечтают, что бы вернулись светлые времена, когда правил Мирдал. Некоторые до сих пор возносят к нему молитвы как к демиургу — и надежды в том, что молитвы услышат, больше: Мирдал всегда отвечает.

— Мирдал, ау! — Стармайнд с сарказмом крикнул потолку. Слабое эхо утопло в мякоти диванов. — Бога нет, — подытожил серебряный, ставя пустую чашку на стекло стола.

— Именно потому семураны считают драконов Тёмными, — Изабелла допила чай, отложила чашку и скрестила пальцы. — Атеизм это один из страшнейших грехов.

— Мы, драконы, не атеисты, — принялась разубеждать Гренея зверодракону, — мы верим в живую Вселенную. Но молиться богам, духам или демиургам — странно, по меньшей мере. Ведь это только эгрегоры, фантомы, питающиеся верой последователей. По сути — энергетические паразиты.

— Живая Вселенная — это и есть Род Всевышний, — пустилась Изабелла в пространную проповедь, — Тот, Кто создал всё Сам из Себя. Все остальные — либо его помощники, либо его противники.

— Но ведь есть и те, кто остаётся в стороне, — Виран наконец-то подключился к разговору, перестал быть простым слушателем.

— Нельзя оставаться в стороне, — хозяйка горячо возражала, — ведь ты либо живёшь по Совести, либо против неё. Нет середины.

— Почему же? — Чёрный оставался непоколебим в убеждениях. — Можно с ней соглашаться в одном и не принимать в другом. Да и совесть у каждого своя, она не может считаться чем-то абсолютным.

— Просто у разных крылатых по-разному светлы души, — Изабелла бережно взяла сборник стихов Мирдала и любовно вгляделась в обложку, словно держала маленького ребёнка. — Если душа светла, то и Совесть одна и та же.

— Ага, Семаргл тоже вроде как светлый, — Пайро подметил, — даже один из самых главных.

— Я не верю в то, что Семаргл светлый, — Изабелла призакрыла глаза. — Это... как подмена. Часть того же плана Тёмных, благодаря которому подставили Мирдала.

Разговор сам собой прекратился — улетевшая в невесёлые раздумья Изабелла не поддерживала беседу.

— Хорошо, только последний вопрос, — Гренея вспомнила, зачем же она направлялась в библиотеку. — У вас проходят встречи зверодраконов, то есть, семуран, которые более лояльны к драконам, чем остальные. Когда будет следующая встреча? И будут ли на ней присутствовать драконы, живущее на Хардоле?

— Завтра, — Изабелла шмыгнула носом, — причём внеочередная. Потому будут не все, а только живущие в Авваатере. Драконы вряд ли придут, потому что среди них нет последователей Мирдала, но ради именно этой встречи могут сделать исключение, потому что её тема касается не только нас, но вообще всех.

— Будете решать, стоит ли подымать восстание против светлых? — Стармайнд не уточнял, а доносил прочтённые мысли до дарманов.

— Не против Светлых! — Изабелла вносила ясность. — А против Семаргла. Которого и Светлым язык не поворачивается назвать.

— А нам можно на вашем собрании соприсутствовать? — Безопасник не мог упустить возможности вникнуть во внутреннюю политику зверодраконов. — Не как представителям Эфердарастрикса, а как частным лицам. Потому что, Пайро, если мы будем говорить от лица страны, то возьмём на себя полномочия, которые нам не предоставляли. У нас исследовательская миссия, а не дипломатическая.

Зелёный только махнул крылом. Хоть ради приличия особист мог подождать, когда он задаст вопрос сам?

— Конечно можно, — уверила библиотекарша, — мы разрешаем присутствовать всем кроме упёртых слуг Семаргла. Хоть и держим себя в тайне и разглашаем только тем, в ком полностью уверены. А дарманы и драконы его служителями и не бывают... он бы сам таких не захотел!

На этих словах Изабель прыснула в кулачок.

— А во сколько начало? — Поинтересовался Виран, борясь со слипающимися глазами.

— После утренней службы, — Изабелла стала собирать пустую посуду.

— А во сколько это будет по часам? — Пайро поискал лапой сумку с планшетом, не сразу вспомнив, что электронику он решил не брать на планету, не знающую электричества.

— В Авваатере ни у кого нет часов, — семурана крикнула из соседней комнаты, куда ушла относить сервиз, — мы ориентируемся во времени по солнцу. Утреня начинается с первым лучом восходящего светила. И длится, пока оно не подымится над горами.

— У-у... — Пайро устало откинулся на спинку дивана, — в такую рань может проснутся только религиозный фанатик... Если не хотим опоздать к собранию, то должны были лечь спать минимум час назад...

— Солнце и трёх четвертей не прошло! — Изумилась Изабелла.

— Это ваше, хардольское солнце не прошло, — Гренея с пониманием глядела на сонных дарманов, — а на планете Пайро оно уже давно село...

Золотые дружно засмеялись. "Как они похожи", — думал Виран — "две жаждущих знаний крылатых..."

— Если хотите остаться у нас надолго — привыкайте к нашему распорядку. Но сейчас вы устали, да к тому же с дороги, потому уложу вас спать пораньше. Пройдёмте, покажу ваши комнаты, — зверодракона уверенно повела жителей Ареала по гладким и скользким плитам зал и коридоров в дальнюю часть здания, отведённую под спальни. Которых было немало — Изабель пояснила, что у неё нередко останавливаются прилетевшие на собрания "Дети рассвета" (как она назвала сторонников Мирдала).

— А сам Мирдал хоть раз на слётах присутствовал? — Любопытствовала Гренея.

— Нет, он не хочет искушать себя гордыней... — Изабелла остановилась у одной из дверей. — Вот, выбирайте, кому нравится.

— Мы будем в одной спать, — заявил Стармайнд, не слушая протесты остальных. — И что у вас за властелин такой, который даже к верным рабам выйти не соизволит...

— Вы будете спать все в одной одноместной комнате? — Брови библиотекарши взлетели от изумления.

— А многоместных нет? — Стармайнд покрутил головой, осматривая коридор.

— Ты же сам обещал, что не будешь за нами в сортир ходить! — Припомнил Пайро.

— Но про спальни уговора не было, — Стармайнд стал открывать все двери поочерёдно, дабы убедиться, что все спальни действительно одноместные, — и вообще, если мы опять разделимся, сразу к нам начнут приставать хаосистки.

— Это уже неприлично, в самом деле! — Протестовала Гренея.

После непродолжительного спора не без помощи Пайро, Вирана и даже Изабель ей всё же удалось переубедить упёртого параноика. Тот лишь понадеялся на честность товарищей. И утих.

Каждому хозяйка Оплота Геофора выделила по комнате. Даже Виран остался доволен — он-то боялся, что ему придётся ночевать на высоком и невероятно широком ложе, рассчитанном на габариты местных. Но ему досталась комната с мебелью как раз под его размер. Изабель лишь подмигнула в ответ на вопрос, откуда на Хардоле "рок'ханская" мебель. Только потом, уже позже, когда Виран устраивался на кровати с балахоном, пришла догадка. Люди? Да нет, всё же он покрупней человека...

Появления Ниберу он не увидел (глаза уже были закрыты в дрёме), а почувствовал. Ну кто же ещё может так тихо подойти, лечь рядышком и обнять его?

— Ни, прекрати, — дарман открыл янтарные глаза, разомлев в объятьях плюшевой драконы, — я так не засну.

— Заснёшь, — звёздная шептала ему прямо в ухо, приятно и убаюкивающе щекоча слух. — Я просто буду тебя охранять от кошмаров. И Алимдара к тебе не сунется. И вообще, я тебе удивляюсь: то жалуешься, что меня долго с тобой нет, а то прогоняешь... Спи, Ви.

Виран закрыл глаза и попытался заснуть. Не получилось — на этот раз помешал стук в дверь. Когда он встал с уютной постели, что бы открыть на стук, Ниберу уже не было рядом. Вновь покинула, не попрощавшись...

В дверях оказался Пайро — уже бодрый, хоть и недовольный тем, что ему не получилось проваляться подольше.

— Доброе утро...

— Утро?.. — А Виран и не заметил, как прошла ночь... Ни как заснул, ни снов он не помнил — может, и к лучшему.

— Гренея предлагает посетить эту самую службу, — дарман указал крылом в другой конец коридора, откуда доносились тихие голоса Гренеи, Изабель и Стармайнда, — но придётся пойти вне зависимости от согласия, наш "телохранитель" не хочет, что бы мы разделялись.

— А она долгая? — Чёрный не видел смысла торчать несколько часов в храме...

— Иза утверждает, что нет, — заверил Пайро, — плюс она сама поёт в хоре. Но если этот хор примется пародировать замогильное завывание, — зелёный многозначительно закатил глаза, — я не останусь единственно из уважения к Изе и слечу через витражное стекло.

— Разве чешуйчатых вообще пустят в обитель светлых? — Виран засомневался, припоминая вчерашнего "стражника", который приставал в руинах института. Ниберу даже имя его называла — кажется, Ратисвет или что-то похожее.

— Даже если нет — Иза обеспечит, — сочтя свою миссию уведомить о происходящем друга, Пайро ушёл к остальной компании.

Ранний по представлениям драконов ареала час для их пушистых собратьев ранним вовсе не считался. Город был не менее оживлён, чем когда Виран впервые пролетал над ним. Жителей на улицах прибавились, но двигались и разговаривали они неторопливо, ещё не до конца сбросив с себя утреннюю дремоту. Дорогу к Храму можно было бы определить даже не будь он таким высоким — в беспорядочном движении выделялся вектор: многие крылатые стремились к центру.

А Храм был огромен — особенно вблизи. Даже зверодраконы казались букашками рядом с мощной, несокрушимой и одновременно стремящейся вверх громадой без украшений и барельефов на светло-серых каменных стенах. Однако же, новоиспечённый дарман ожидал увидеть в несколько раз больше народа, стремящегося послушать утреннюю службу. Количество, приближающееся к ста процентам обитателей Авваатера. Всё-таки город Светлых. Нет, столпотворения у входа в Храм не обнаружилось. Наверное, даже если жители и религиозны, то частенько находят с утра дела поважнее посещения места поклонения. И — опять-таки вопреки ожиданиям — никаких проблем дарманы не испытали ни при входе внутрь, ни внутри Храма. Входы, кстати, находились как на уровне земли, так и на опоясывающем второй ярус широком балконе. Именно воздушным ходом они и воспользовались.

Створы массивных обитых металлом дверей широко распахнуты вовнутрь, в короткий коридор, плавно перешедший в зал, своими габаритами немногим, пожалуй, уступавший залам в дракийском космопорту. Возможно, так казалось благодаря полусферическому потолку или гулкому эху шагов. В зал входили ещё два перехода, а восточная стена... хотя... не было там никакой стены: вместо неё громадное окно, через которое открывался поразительный вид на долину, мокро-зелёную с серо-голубыми клоками ваты тумана, горы, тёмные и суровые, и чистое небо, в нетерпении доживающего последние минуты перед рассветом.

Изабелла, извинившись перед своими постояльцами, присоединилась к небольшой группе крылатых, стоящих, казалось, у самого края пропасти, обрывавшейся в девственный пейзаж. Дарманы и дракон влились в неплотную толпу остальных зрителей предстоящего действа. Те сначала боязливо и с любопытством поглядывали на новые лица, но потом привыкли и перестали замечать их вовсе, относясь так же, как к остальным крылатым. Между тем, проведя короткое совещание, Изабель и шесть остальных певцов рассредоточились по залу: встали у стен через равные промежутки. И замерли, глядя в отверстие, из которого тянуло свежим предрассветным ветром.Зал затих, шёпот смолк, утих шелест под потолком. Прошли секунды, показавшиеся нетерпеливым зрителям и слушателям чрезмерным сроком для ожидания. Чуть ли не бесконечностью.

Но вот между двумя гранёными пиками сверкнул ярко-золотой лучик.

Тут же сзади и справа раскатистый бас затянул пение — неторопливое, размеренное. Свод потолка ответил резонирующим гулом и словно запел сам, окружив мелодией со всех сторон. Пусть это и был ставший знакомым Вирану праговор, но множество непонятных и архаичных слов не давали чётко вникнуть в смысл.

Как только бас добрался до конца куплета, симметрично ему справа мотив подхватил баритон, только пел он не вместе с ним, а повторял самое начало, которое сливалось с продолжением, совпадая гласными звуками. Мелодия оживилась и стала более мощной, замысловатой и больше стала напоминать музыкальную композицию, а не простой мотив. Через куплет за ним последовал и тенор, запевший текст сначала, точно так же вплетающийся в ушедшие вперёд менее тонкие голоса. Звучание хора обрело такую энергию, что, казалось, именно благодаря ему поднимается всё выше и выше светило. Но и это не был предел: постепенно включались и женские голоса, от низкого, почти мужеподобного контральто до граничащего с фальцетом сопрано. Но так и не приходила какофония — они пели одни и те же гласные звуки с одной и той же скоростью, хотя благодаря возрастающей силе и казалось, что мотив постепенно ускоряется.

Когда самый тоненький женский голосок допел первый куплет, бас умолк, завершив свой текст. Следом за ним один за одним утихали и остальные, оставляя наедине с бездонным небом высокие тембры.

И, наконец, когда продолжала петь единственная девушка, бас затянул долгую и протяжную ноту, становясь фоном, превращая её голос в хор из тысячи певиц, которому резонировало уже само залитое солнечным светом небо, полусферическое как свод зала Храма. Даже когда прекратили гласить гимны и они, ещё долго витало между поражённо молчащими слушателями поющее эхо.

На всякий случай потрогав уши, Виран оглянулся на остальных со смесью восхищения и удивления.

— Вы...

— Тшр, — шикнула Гренея, ловя остатки гимнов.

— Весь храм это огромный резонатор, — произнёс полушёпотом чёрный дракон, ещё не отошедший от погружения в податливую массу звуков, обтекающих всё тело.

— Ви, а нельзя без технических подробностей? — Пайро с неохотой оторвал глаза от певцов, скромно стоящих у стен. — Строивший храм должен был быть гением, чтобы сотворить такое!