Роберт Сойер. "Старплекс"

Рисса заглянула в камеру и нахмурилась.

— Вон тот большой — у него что, одна сторона плоская?

— О боги… — пробормотал Яг, вглядываясь сквозь стекло.

Большой образец яйцевидной формы наполовину погрузился в дно камеры, так что лишь куполообразная макушка торчала наружу. Вглядевшись повнимательней, Яг смог рассмотреть, что меньшие образцы тоже погрузились. Тыкая в стекло пальцем верхней левой руки, он пересчитал образцы. Шесть из них пропали — вероятно, ушли в дно слишком глубоко. Там, где они лежали, не осталось никаких отверстий.

— Они проваливаются сквозь пол, — сказал Яг. Потом посмотрел в потолок. — Центральный компьютер!

— Да? — ответил ФАНТОМ.

— Мне нужна нулевая гравитация внутри камеры для образцов.

— Выполняю.

— Хорошо… нет, подожди. Установи в камере пять стандартных «же», но вектор гравитации должен быть направлен к потолку. Понятно? Я хочу, чтобы предметы в камере падали на потолок.

— Выполняю, — ответил ФАНТОМ.

Рисса и Яг заворожено следили, как яйцевидный образец начал вылезать из пола. Прежде чем он появился весь, меньшие образцы выскочили из твердого на вид пола камеры и упали на потолок. Они не отскочили при ударе, как того можно было ожидать от твёрдых камешков, а прилипли к потолку и немедленно начали погружаться в него.

— Компьютер, изменяй силу тяжести в камере до тех пор, пока все образцы не окажутся между полом и потолком, после чего отключи гравитацию.

— Выполняю.

— Боже, это невероятно! — воскликнула Рисса. — Это вещество проходит сквозь обычную материю.

Яг фыркнул.

— Образцы, которые мы собрали в первый раз, должно быть, просочились сквозь стенки контейнера, когда зонд шёл с ускорением.

Варьируя силу тяжести в камере для образцов, ФАНТОМ, наконец, сумел добиться того, чтобы все образцы оказались в невесомости внутри камеры. Шерсть Яга вздыбилась от удивления, когда он увидел, как два образца столкнулись друг с другом. Он ожидал удара и отскока. Вместо этого образцы сошлись на расстояние нескольких миллиметров, после чего какая-то сила отбросила их в стороны.

— Магнетизм, — предположила Рисса.

Яг дёрнул плечом.

— Нет, никакого магнетизма тут быть не может — электрический заряд отсутствует.

Внутри камеры имелись четыре суставчатых манипулятора с генераторами миниатюрными эмиттерами буксировочного луча; у Яга хватало рук, чтобы одному управляться со всеми четырьмя. Одним лучом он подхватил прозрачный камешек неведомого вещества диаметром около сантиметра, второй зафиксировал на другом образце такого же размера. Потом он попытался свести два образца вместе. Всё шло хорошо, пока образцы не оказались на очень малом расстоянии друг от друга, но после этого, сколько он ни увеличивал мощность силового луча, сократить расстояние не удавалось.

— Поразительно, — сказал Яг. — Какая-то сила их расталкивает. Отталкивающая сила немагнитной природы. Никогда не видел ничего подобного.

— Должно быть, из-за неё облако мелких частиц и не конденсируется, — заметила Рисса.

Яг пожал верхними плечами.

— Полагаю, что так. Получается, что материал в пространстве между сферами связан гравитационными силами, которые препятствуют разлетанию, но неспособен слиться в более крупное тело.

— Но как тогда могут существовать мелкие тела? Почему отталкивающая сила не разрывает их на части?

— Возможно, они связаны химически. Полагаю, что они сформировались в условиях высокого давления — достаточно высокого, чтобы преодолеть отталкивающую силу. Как только атомы оказываются связаны, они остаются связанными, но для того, чтобы слить два куска такой материи в один, требуется очень большая сила.

— Черт… — прошептала Рисса. — Вы думаете о том же, о чём и я?

Глаза Яга расширились.

— Хлопники! Мы видели, что их оружие сделало с нашим зондом. Может быть, если воздействовать им на планету, то результат будет как раз такой. Оружие Судного дня — не только разрушает планету, но и предотвращает формирование новой из обломков, даже в отдалённом будущем.

— А сейчас есть стяжка, которая ведёт отсюда к планетам Содружества. Если они собирались пройти через неё…

В этот момент раздался сигнал, и на стене лаборатории появилось морщинистое лицо Синтии Делакорт.

— Яг, это… о, привет Рисса. Слушайте, спасибо, что прислали мне те образцы. Вы знаете, что это вещество проходит сквозь обычную материю?

Яг пожал верхними плечами.

— Невероятно, не правда ли?

Делакорт кивнула.

— Мягко сказано. Это не нормальная барионная материя. И не антиматерия, разумеется — иначе нас бы уже тут не было. Обычные нейтроны и протоны — это комбинации нижних кварков и верхних кварков, тогда как это вещество построено из матовых кварков и глянцевых кварков.

— В самом деле? — шерсть Яга встопорщилась от возбуждения.

— Никогда не слышала о таких кварках, — сказала Рисса.

Яг презрительно фыркнул, но Делакорт лишь кивнула.

— С двадцатого столетия человечеству было известно о шести «ароматах» кварков: верхний, нижний, истинный, прелестный, странный и очарованный. Собственно, шесть — это было максимальное число, разрешённое старой Стандартной моделью физики элементарных частиц, так что поиск других кварков не вёлся, что, как выяснилось позже, было большой ошибкой. — Она выразительно посмотрела на Яга. — Валдахуды также обнаружили только эти шесть ароматов. Однако когда мы вступили в контакт с ибами, то узнали про кварки ранее неизвестного типа, которые мы назвали лощёными; они принадлежат к двум новым ароматам — глянцевому и матовому. Такие кварки невозможно получить путём расщепления обычной материи, однако ибы провели огромную работу по извлечению материи из квантовых флуктуаций. В этих экспериментах иногда возникали лощёные кварки, но при очень, очень высоких температурах. Лощёные кварки естественного происхождения мы обнаружили впервые.

— Невероятно, — сказал Яг. — Вы заметили, что эти фардинты не несут заряда? Чем это объясняется?

Делакорт кивнула, потом снова посмотрела на Риссу.

— Электрон несёт единичный отрицательный заряд, верхний кварк — две трети единичного положительного, нижний — одну треть единичного отрицательного. Нейтрон состоит из двух нижних и одного верхнего кварка, что означает, что их заряды компенсируются. В то же время протон состоит из одного нижнего и двух верхних кварков, что даёт единичный положительный заряд. Поскольку в атоме одинаковое количество протонов и электронов, атом в целом электрически нейтрален.

Рисса понимала, что объяснения адресованы исключительно ей. Она благодарно кивнула, и Делакорт продолжила:

— Так вот, эта лощёно-кварковая материя состоит из частиц, которые я называю пара-нейтронами и пара-протонами. Пара-нейтроны состоят из двух глянцевых кварков и одного матового, а пара-протоны — из пары матовых и одного глянцевого. Однако ни глянцевый, ни матовый кварк не несёт на себе электрического заряда — так что как их ни комбинируй, атомное ядро всё равно останется нейтральным. А без положительно заряженного ядра нечему притянуть отрицательно заряженные электроны, так что атом лощёной материи состоит из одного ядра; у него нет оболочки из электронных орбиталей. Вследствие чего лощёная материя не просто электрически нейтральна. Она, скорее, аэлектрична; она вообще никак не участвует в электромагнитных взаимодействиях.

— Боги!.. — сказал Яг. — Это может объяснить способность проходить сквозь твёрдые объекты. Оно бы проходило совершенно свободно, если бы не примеси обычной материи — частицы углеродистой пыли и атомы водорода, которые тормозят движение. Ну конечно! Этим же можно объяснить, почему мы его видим. Вещество, состоящее из одних только лощёных кварков, было бы невидимо, поскольку отражение и поглощение света зависит от колебаний зарядов. На самом деле мы видим частицы космической пыли, попавшие внутрь лощёной материи, как песок в желе, благодаря гравитационному взаимодействию. — Он взглянул на стенной экран. — Ну хорошо — оно не участвует в электромагнитных взаимодействиях. Как насчёт ядерных сил?

— На него воздействуют поля как сильного, так и слабого ядерного взаимодействия, — ответила Делакорт. — Но радиус действия этих сил настолько мал, что они вряд ли способны создать какое-либо взаимодействие между лощёной и обычной материей, кроме как при невероятно высоких давлении и температуре.

Яг на секунду задумался. Когда он снова заговорил, его лай зазвучал подавлено.

— Это невероятно, — сказал он. — Мы знаем, что оружие хлопников может разрушать химические связи, но превращение обычной материи в лощёную…

— Оружие хлопников? — седые брови Делакорт удивлённо вскинулись. — Вы думаете, это их работа? Нет, очень сильно сомневаюсь. Чтобы вокруг сфер скопилось столько межзвёздного вещества, потребовались бы тысячелетия. Я считаю, что мы наблюдаем естественный феномен.

— Естественный… — повторил Яг. — Восхитительно. А что насчёт гравитационных сил?

— Ну, масса лощёного кварка в семьсот шестнадцать раз больше массы электрона, то есть он на восемьдесят процентов тяжелее, чем верхний или нижний кварк. Так что лощёный атом немного тяжелее и создаёт несколько большую гравитацию, чем нормальный атом с таким же количеством нуклонов. Ничего не могу сказать о том, взаимодействуют ли лощёные атомы друг с другом химически.

Яг начал нервно ходить взад-вперёд.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Хорошо, как насчёт вот чего. Предположим, что существует ещё два фундаментальных взаимодействия вдобавок к известным четырём. Мы всё равно пытаемся их отыскать с момента отказа от Стандартной модели. Скажем, одна из сил дальнодействующая и отталкивающая — мы с Сервантес уже наблюдали её действие, пытаясь сблизить два образца буксировочным лучом. Вторая сила среднего радиуса действия, и она притягивающая.

— Что это нам даёт? — спросила Делакорт.

— Нормальная химия есть результат перекрытия электронных облаков, окружающих атомные ядра; в данном случае таковые отсутствуют. Однако если среднедействующая сила притяжения сильнее, чем слабое ядерное взаимодействие, то она может создавать нечто вроде «мета-заряда», что делает возможной «мета-химию». Эта сила может связывать атомы в отсутствие электромагнитного взаимодействия. Тем временем, дальнодействующая сила отталкивания будет отталкивать лощёные кварки друг от друга. Её может компенсировать лишь собственная гравитация кварков, собранных в достаточно массивное и плотное тело. Подобным образом гравитация заставляет сливаться протоны и электроны, образуя нейтронную звезду вопреки давлению вырождения, которое пытается удержать электроны от занятия чужих орбиталей. — Он взглянул на Риссу. — Из чего следует, что в рамках «мета-химии» возможны весьма сложные реакции на молекулярном уровне, однако на макроуровне лощёная материя может существовать только в виде огромных скоплений вещества планетарных размеров, чьё собственное тяготение достаточно для преодоления сил отталкивания.

Делакорт была впечатлена его рассуждениями.

— Если вы сможете разработать механизмы этих процессов, то Нобель или Кайф-Дукт вам гарантированы. Это действительно невероятно — совершенно новый вид материи, которая почти не взаимодействует с обычной барионной…

— Пастарк! — каркнул вдруг Яг. — О боги, вы понимаете, что такое мы тут нашли?

Его шерсть пошла волнами, как пшеничное поле в ветреный день.

— Ну так скажите нам, — с недовольством в голосе попросила Рисса, когда пауза затянулась.

— Мы не должны назвать это «лощёной материей», — сказал Яг. — Для этого уже есть общепринятое название. — Два его правых глаза смотрели на изображение Делакорт, два других впились в Риссу. — Тёмная материя!

— О Боже! — воскликнула Делакорт. — О Боже, думаю, вы правы. — Она потрясённо покачала головой. — Тёмная материя.

— Это она, — сказал Яг. — Из неё состоит значительная часть Вселенной, и до сего дня мы не имели о ней ни малейшего представления. Да это открытие столетия! — И он прикрыл все четыре глаза, упиваясь грядущей славой.

Дельта Дракона

— Каким человеком был Сол Бен-Абрахам? — спросил Стеклянный.

Кейт разглядывал окружающую его имитацию и думал обо всех словах, какими он мог бы описать своего лучшего друга. Высокий. Громогласный. Его хохот можно было услышать за километр. Человек, угадывавший любую мелодию по трём нотам. Человек, способный выпить пива больше, чем любой, с кем Кейт был знаком — его мочевой пузырь был, должно быть, размером с Исландию. Наконец, Кейт ответил:

— Волосатым.

— Прошу прощения? — удивился Стеклянный.

— У Сола была огромная бородища, — объяснил Кейт. — Закрывала большую часть лица. И густые сросшиеся брови — будто шимпанзе положил ему руку на лоб. Первый раз, как я его увидел в шортах, я был потрясён — он выглядел как реальный йети.

— Йети?

— Мифический примат с Земли. До сих пор помню — увидел впервые его в шортах и говорю: «Ого, Сол, какие у тебя волосатые ноги!» А он расхохотался так раскатисто и отвечает: «Ну да — как у мужика». Хотя на мой взгляд там бы хватило на десять мужиков. — Кейт помолчал. — Боже, как я по нему скучаю. Такие друзья, которые так много для тебя значат, встречаются раз в жизни.

Стеклянный тоже немного помолчал.

— Да, — сказал он, наконец. — Думаю, ты прав.

— Конечно, — сказал Кейт, — Сол отличался не только повышенной волосатостью. Он был выдающейся личностью. Из всех, кого я знаю, интеллектом его превосходила разве что Рисса. Сол был астрономом. Это он обнаружил стяжку Тау Кита по её следу в гиперпространстве. По идее, он должен был получить за это открытие нобелевку, но её не любят присуждать посмертно.

— Понимаю, насколько тяжело было потерять такого друга. Это словно… О, прошу прощения. Счислитель сигнализирует, что пришёл большой мыслепакет. Я покину тебя ненадолго?

Кейт кивнул, и Стеклянный каким-то особым образом шагнул, словно бы вбок, и исчез. Должно быть, вошёл в дверь, скрытую за заполнившей причальный ангар голограммой земного леса — первое прямое свидетельство того, что Кейт всё же находится не на Земле. Ладно, раз есть дверь, то можно попытаться её найти. Он ощупал руками воздух вокруг того места, где исчез Стеклянный, но не нащупал ничего. Но должна же где-то здесь быть стена — ангар был не такой уж большой. Кейт пошёл вперёд, каждую секунду ожидая удара лбом о стену, но прошёл, должно быть, метров пятьсот, не встретив никакого препятствия.