Мы в молчании поужинали и отправились в свой номер, состоящий из нескольких комнат. Я заранее распорядился, чтобы в наш номер добавили ещё одну кровать. Когда мы вошли, её как раз застилали. Проворная служанка, опасливо бросила на меня взгляд и, быстро доделав свою работу, поклонившись, удалилась. Пришёл сам хозяин гостиницы и поинтересовался, не нужно ли нам чего-нибудь ещё. Ясу вежливо его выпроводила, сказав, что магистр желает отдохнуть с дороги и убедительно просит, чтобы его не тревожили.
— Ты была молодец, — похвалил я Ясу.
— Спасибо, вы очень любезны, — поблагодарила она, зардевшись лёгким румянцем от смущения.
Я ещё раньше пытался отучить её от обращения ко мне на вы, но это было такое же дохлое дело, как заставить сокола не летать, а бегать. Она соглашалась и в следующий момент вновь обращалась ко мне, как и раньше. В конце концов я плюнул и оставил всё как есть. Может, время и совместное путешествие отучит её постоянно мне выкать.
Через два часа принесли на носилках Амаю и уложили на кровать. Она была в сознании, но сил двигаться у неё не было. Её вымыли, профессионально обработали раны и одели в простое, но чистое платье. Теперь можно было разглядеть красивые, аристократические черты её лица. Ясные и светлые глаза, так хорошо гармонирующие с её золотистыми локонами. Это была девушка в полном расцвете своей красоты. Ещё несколько лет и её красота станет завершённой и даже хищной, но пока в ней были только завершённые формы, чистые и по-девичьи невинные. Красоту лица портили синяки и ссадины, но даже в таком виде она была удивительно привлекательна. Я рассматривал её, она рассматривала меня. Я даже мог с точностью сказать, когда и что она замечала. Вот она заметила крестик. Я поднял руку к лицу, якобы поправить волосы, но на самом деле, показать своего скорпиона. Её глаза ещё больше расширились.
— Вас послал мой отец? — еле слышно прошептала она.
Надо же, я уже стал кое-что понимать и без перевода Ясу.
— Она спрашивает, послал ли вас её отец? — перевела Ясу.
— Скажи, что я здесь проездом по другим делам, но решил разобраться в её деле и помочь ей, — сказал я.
Ясу перевела, не совсем дословно, но основного смысла удержалась достаточно чётко, хотя её ответ можно было трактовать двояко: и как то, что я оказал Амае великую милость, снизойдя до разбирательства её дела, так и то, что это самое разбирательство отвлекает меня от более важных дел, которыми я должен заняться. Вот Ясу, лиса. Я даже улыбнулся про себя, ей бы заняться дипломатией, у неё к этому просто талант. Ещё, от Ясу не скрылся мой взгляд, которым я рассматривал принцессу. Она вообще была наблюдательной девочкой. Скептически и немного с завистью оглядев Амаю, она высокомерно хмыкнула, но от комментариев в её адрес воздержалась. Хотя они у неё, наверняка, вертелись на языке. Эта маленькая сценка меня весьма позабавила.
По моей просьбе принесли ширму и отгородили кровать Амаи. Пусть поспит в спокойствии. Завтрашний день у неё будет не самым лёгким. Нам принесли воду для вечернего туалета и полотенца. Мы умылись и стали готовится ко сну. Свободная кровать была достаточно широкой, чтобы на ней могли уместиться двое.
— Ляжем вместе, — сказал я.
Это вызвало у Ясу тихий восторг, смешанный с небольшим торжеством.
— Как скажете.
На мой взгляд, переодеваясь ко сну в свою пижаму, Ясу слишком медленно это делала и слишком откровенно старалась продемонстрировать мне свои прелести. Словно всем своим видом говоря: "Посмотри, я красивее, чем та златовласая лахудра". А я, лёжа на кровати, с иронией наблюдал за происходящим. Но, надо отдать должное, пижама ей шла, делая её домашней и выгодно подчеркивая её фигурку. Вот только короткий ежик на голове, сводил все её старания на нет. Я так и не понял, чего она добивалась, но спрашивать не стал. Наконец, она закончила свой театр и юркнула ко мне под одеяло. Я повернулся на бок, сграбастал её в охапку и прижал к себе. Она тихонько пискнула, но не сопротивлялась. Так мы и уснули, прижавшись друг к другу.
* * *
В странной ситуации я оказался. У меня есть атрибуты двух, совершено разных, даже противоборствующих, властей. И я могу использовать их в зависимости от ситуации. Но моя власть, лишь кажущаяся, и держится только на страхе и незнании людей. Копни поглубже, и на поверку окажется, что я не более чем хороший актёр. Да, в демоническом облике, я могу нагнать страх. И судя по опыту, весьма сильный и эффективный. На худой конец, если дело дойдёт до стычки, я могу противостоять группе солдат, но не бесконечно. В конце концов, меня можно смять числом. Моя церковная власть, ещё больше дутая. Здесь я даже толком не знаю, что сказать, а ведь наверняка существую тайные пароли и верительные грамоты, подтверждающие эту власть. Можно сказать, что сегодня мы взяли доминиканцев на испуг, но вечно так везти не может. Что будет, если завтра они явятся, уже отошедшие от испуга, и потребуют подтверждения. Желание отыграться у них, наверняка, есть. Добавь к этому, что, возможно, и меня, и Ясу всё ещё разыскивают. Конечно, прикрытие у нас достаточно хорошее, но только до первой проверки документов. Своим поведением мы привлекли внимание, и не надо исключать тот вариант, что сыщется дотошный служака, который начнёт задавать глупые вопросы.
Я не из тех людей, которые ждут гадости, когда всё хорошо и гладко. Я верю, что сбудется именно то, чего ждёшь. Поэтому и не настраиваю себя заранее на беды и несчастья. Нет, здесь совсем другое. Когда играешь на грани фола, все чувства обостряются, и ты начинаешь ощущать приближение беды. Как сейчас, я ощущал смутное предчувствие приближающихся проблем. Пока ещё они были далеко, но лучше начать действовать раньше, чтобы избежать их, чем выворачиваться в последний момент.
Я разбудил Ясу ещё до того, как первый рассветный луч коснулся высоких крыш городка.
— Одевайся и раздобудь нам повозку с двумя лошадьми. Мы покидаем город как можно быстрее. По дороге распорядись, чтобы нам принесли завтрак и подготовили еду в дорогу.
От моего тона её сон мгновенно улетучился.
— Что случилось? — с тревогой спросила она.
— Пока ещё ничего, но если задержимся, можем узнать. ...Тебе интересно? — с иронией спросил я.
— Нет.
Она быстро оделась и, пока я упаковывал вещи, сбегала на кухню и распорядилась насчёт еды. Затем она убежала в поисках повозки и лошадей. Было ещё рано, но деньги — великая сила, а если к этому добавить пару громких титулов, двери любых магазинов и лавок распахиваются перед вами, как по волшебству. Не прошло и часа, как во дворе раздался цокот копыт и скрип фургона. Фургон был не самый уютный и роскошный, но для наших целей подходил идеально, неброский, каких на дороге множество. Две лошадки, запряжённые в фургон, имели здоровый и ухоженный вид. Ясу даже догадалась прихватить запас овса для лошадей. Я разбудил Амаю и, коротко сказав, что мы срочно уезжаем, перенёс её на руках в фургон. Она не возражала, а на её немногие расспросы я ответил угрюмым молчанием. Поняв, что сейчас не до разговоров, она замолчала.
Я устроил в фургоне Амаю, со всеми возможными удобствами, как раз тогда, когда из кухни появилась Ясу с корзиной полной снеди. Еда была подобрана разумно, так, чтобы дольше не портилась. Мы покидали свои немногочисленные пожитки в фургон и тронулись в путь.
Город только-только начал просыпался. Немногочисленные лавочники открывали свои лавки так рано. Дворники подметали центральные улицы перед началом нового дня. Несколько раз мы миновали городскую стражу, делающую обход своих участков. Крестик я не прятал, и поэтому они, почтительно кланяясь, давали нам дорогу. Фургон громыхал колёсами по мостовой, но надо отдать должное Ясу, она нашла, если не самый лучший фургон в городе, то один из лучших. Он имел рессоры, и поэтому езда по брусчатке не была такой уж неприятной. Вскоре мы миновали открывшиеся городские ворота, выбрались на окраину города, а затем и вовсе из него выехали. Город уже давно разросся за пределы своих стен. Как ребёнок вырастает из своей рубашки. Стены уже не могли вместить всех желающих внутри себя. Дома в центре города и так уже тянулись вверх, поднимаясь на три этажа, а некоторые даже обустраивали чердаки, делая и там вполне уютные жилые комнаты. Места в городе уже не было, и народ стал селиться за его стенами. Там было больше простора, можно было построить дом и даже огородить сад вокруг дома. Только это больше касалось окраин, те места, что были возле стены, уже тоже были застроены высокими домами, плотно прижавшимися друг к другу. И только стена с воротами ещё давали понять, где заканчивается центр города и начинается пригород. По улицам и домам эта граница с каждым годом становилась всё призрачнее.
По нашим меркам, нам, людям, привыкшим к мегаполисам, этот город показался бы до обидного маленьким. Его можно было пересечь минут за сорок быстрой ходьбы. В наше время, в подобных городах, кроме автобусов и другого транспорта-то нет. Но этот город мне понравился. Его архитектура была незамысловатой и красивой. Каждый дом был по-своему неповторим. Я как будто окунулся с саму историю. И это ощущение ожившей истории меня восхищало. Может быть, я всегда мечтал оказаться в прошлом, чтобы своими глазами увидеть его. Бесспорно, это ожившее прошлое имело свои опасности и трудности, но поверьте, они были просты и безобидны по сравнению с опасностями и трудностями нашего мира. Здесь очень просто можно было лишиться жизни, но так же просто было и её отстоять. Люди здесь были спокойны, потому что в их жизни не было столько стрессов, сколько их есть в нашей. Простой житель этого города за всю свою жизнь узнавал новостей меньше, чем мы из ежедневной газеты. А инфляция, мировой кризис экономики, терроризм, глобальное потепление — всё это были такие непонятные им вещи, что даже я не мог всё это объяснить. У меня не хватало слов и понятий, которые были доступны им. Это сравнимо разве что с объяснением, что вселенная бесконечна. Мы это знаем, а вот понять не можем. Стараемся, но не можем. Просто потому, что есть ещё вещи, недоступные нашему пониманию. Мы вроде бы их уже сформулировали и даже научно описали, но до осознания дело ещё не дошло. Это похоже, когда ты слышишь слова, понимаешь каждое слово в отдельности, а смысл всей фразы ускользает от тебя.
Но мне нравился этот мир. Своей непритязательностью, откровенностью и искренностью.
Отъехав по дороге так далеко, чтобы город скрылся из виду, мы свернули на лесную дорогу и углубились в лес. Дорога ещё была пустынна, не все путники так рано встают и двигаются в путь, как мы. Так что никто не видел, как мы покинули дорогу. Это было то, что нам нужно. Я не исключал возможность погони, хотя это было и маловероятно. Скорее всего, если доминиканцы и очухались от первого испуга и поутру решили взять реванш, они, обнаружив, что нас уже нет, не пустятся в погоню. Одно дело зайти как бы с вежливым визитом, а заодно попросить предъявить верительные грамоты, и совсем другое, догнать с этим на дороге. Что если они у меня есть? Не обернётся ли это против них?
Переиграй ситуацию так, чтобы у человека было как можно больше сомнений. Предугадай его план и сделай так, чтобы произошло то, к чему он не готов. Внеси новые факторы и сбей человека с толку. Тогда ты всегда будешь на шаг, а то и три, впереди него. Но всегда учитывай, что ты можешь столкнуться с тем, кто хитрее тебя, и он постарается проделать подобное с тобой. А ещё, события могут пойти не так, как ты ожидаешь. Тогда спасет только гибкость мышления и не привязанность к собственному плану развития событий.
Люди часто сами себя программируют на развитие ситуации. Мы думаем, что будет так и так, а затем вот так. Но сколько факторов мы не учитываем: по незнанию или в силу того, что неверно их оцениваем? В итоге ситуация развивается совсем не так, как мы ожидали. И вот мы уже, как тупой робот, которому сказали идти прямо, а дорога сворачивает. Мы тормозим, вновь составляем план и так до следующего логического тупика. Сколько времени мы тратим на то, чтобы не подстроиться под изменившуюся ситуацию, а перестроить саму ситуацию? Мы затрачиваем силы на анализ, программирование, а, в итоге, получаем программу, чья эффективность не выше десяти процентов. И так, до бесконечности. Почему некоторые могут быстро адаптироваться к изменившейся ситуации, а другие нет? Может, потому, что тот, кто не создаёт себе планов, не обязан им и следовать. У него есть набор реакций на стандартные ситуации, и он их использует, когда возникает необходимость. Если ситуация ему незнакома, он придумывает, как поступить, прямо на ходу. Он не тратит своё время и силы, на борьбу с самим собой и с ситуацией.
Я всегда старался не создавать планов и действовать относительно ситуации. У меня есть намеренье, но нет чёткого плана и графика движения к нему. Возникают новые факторы, что-то приходит, что-то уходит, надо на это реагировать, но моё движение вперёд от этого никак не меняется. Хотя в процессе самого движения моё намеренье может претерпевать изменения. И иногда довольно сильные, но это не мешает мне получать удовольствие и от самого движения к цели, и от достижения цели. Но зато, если я вижу, что цель не оправдывает средства, я всегда вовремя могу от неё отказаться. Это гораздо лучше, чем взять старт и ломиться вперёд невзирая ни на что. И, в итоге, понять, что потерял больше, чем приобрёл.
Мы долго тряслись по лесной дороге, пока не добрались до лесного домика. Ещё раньше, мы в одной деревне выспросили, есть ли где-нибудь поблизости место, где можно было бы остановиться на несколько дней, никого не обременяя. Староста деревни указал нам дорогу к этому домику. Неделю назад там жил охотник, но недавно его задрал медведь на охоте. Теперь дом пустовал. Всё более-менее ценное деревенские жители оттуда уже утащили, но сам дом был в хорошем состоянии. Это нас вполне устраивало. Намекнув, чтобы нас зря не тревожили, мы направились к домику.
Дом был небольшим, но вполне жилым. Охотник, видимо, давно жил бобылём, судя по захламлённости дома. Будь в доме женщина, она никогда бы не позволила довести дом до такого состояния. Ясу сразу же принялась наводить порядок, а я обошёл окрестности, исследуя их. Недалеко от дома был родник. Возле дома был небольшой огород, на котором росло всё, что угодно, кроме того, что там посадили. Чуть поодаль, возле опушки леса, стояла маленькая покосившаяся банька и, судя по всему, по совместительству, коптильня. Был ещё дровяной сарай и небольшой хлев, куда мы поставили наших лошадей.
Уборка дома заняла больше времени, чем я ожидал, но с моей помощью Ясу быстро справилась. Я перенёс Амаю на единственную кровать в доме, на которую мы постелили наши одеяла. Она ещё была слаба, хотя уже начинала понемногу приходить в себя. Ясу, видя, сколько внимания я уделяю Амае, словно маленький ревнивый ребёнок старалась привлечь внимание к себе.
— Ясу, принеси мне воды, да побыстрее, — попросила Амая.
— Я тебе не слуга, чтобы меня гонять, — обиженно буркнула Ясу и демонстративно медленно сходила за водой.
