| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Политические заключенные, находясь в лагерях, постоянно доказывали свою невиновность. Держали себя достойно. Они упорно писали во все инстанции жалобы и кассации, пока не были лишены права переписки. Во время войны многие узники потеряли связь с домом, с родными, близкими, и поэтому были лишены их помощи. Общаясь с заключенными, я узнавал цену людям, их взглядам, их стойкости и подлинной верности деду революции.
Вот один пример: политический заключенный Попов Иван Иванович, он говорил "...меня изъяли из жизни в пору интенсивного творчества, когда у меня сформировались взгляды, принципы, идеология". В гражданскую войну он был комиссар корпуса Красной гвардии. Рассказывает он эту боевую историю со слезами, и заканчивает рассказ вопросом. Если я действительно враг? Я мог настроить или повернуть корпус против советской власти? И сам отвечает — не мог, ибо я истинный большевик. Занимая должность председателя Днепропетровского крайисполкома, возглавил строительство Днепрогэса. Но из отпущенных средств на строительство Днепрогэса он мог практически использовать только 2/3 отпущенного, посоветовавшись с партийно-хозяйственным активом. В то время его похвалили за партийное, хозяйственное отношение к расходованию государственных средств. Страна действительно нуждалась в деньгах. При аресте ему предъявили обвинение, что он был против индустриализации, а стало быть он умышленно отказался от предложенных правительством средств на строительство Днепрогэса.
Нашли крамолу и в первом издании краткого курса истерии ВКП(б), одним из авторов которого он был. Арестован был за то, что прибыл по разрешению руководства из Лондона в Москву в день когда был арестован Постышев П.П. — кандидат в члены политбюро ЦК ВКП(б), секретарь ЦК КЛ(б) Украины. Мотивы: добивался приезда в Москву для связи с Постышевым перед его арестом. И так 10 лет заключения на Калыме. Перед войной его освободили, но он побывал, тоже с разрешения, у поселенцев — членов семьи врагов народа, которые жили там на самообслуживании, и пробыл у них слишком долго, больше положенного. Снова арест и снова срок заключения за то, что выйдя на свободу установил связь с врагами народа для дальнейшей борьбы с советской властью. Теперь в 1949 году он строит БАМ.
Забота о питании заключенных дала свои плоды. На всем участке, находящемся в моем ведении, план стал выполняться по всем направлениям и всеми бригадами, что привлекло внимание ко мне командования полка и дивизии. В июле или августе 1949 года мой гарнизон посетил начальник конвойных войск НКВД генерал Бочков, который наградил меня именными часами и предложил командиру дивизии полковнику Мордовскому К.Н. направить меня в школу усовершенствования офицерского состава (РШУОС) в город Ригу.
С 1 октября 1949 года начались занятия в РШУОС. Предстоял год напряженной учебы. Училище я закончил в войну, учеба была вперемежку с боями. А здесь надо было решать тактические и служебные задачи за батальон и полк. Брал усидчивостью. Через два месяца учебы лучших из лучших офицеров отбирают в формируемую учебную группу преподавателей тактики и военной топографии, в это число попадаю и я. Мне не хотелось быть преподавателем, тем более в войсках меня ждала хорошая перспектива, заявления для зачисления в группу преподавателей я не подал, тогда меня пригласил на беседу начальник РШУОС полковник Умецкий и убедительно доказал целесообразность моего перехода на преподавательскую работу. У меня образование было 6 классов, в войсках учиться в средней школе возможности никакой или почти никакой. Мне было обещано по окончании РШУОС направление в Ростов-на-Дону в училище НКВД, при котором функционировала средняя школа. На второй день после нашей беседы начальник школы издал приказ о зачислении меня в группу преподавателей тактики и военной топографии. Учился я старательно, самозабвенно. Ни один день, ни один час не проходил для меня даром. Настойчивость и старание помогли мне в короткий срок овладеть мастерством преподавательской работы. РШУОС закончил весьма успешно и был направлен в Ростов-на-Дону в Военно-инженерное училище войск МВД. Конечно, очень волновался, в возрасте 30 лет, в звании старшего лейтенанта, тогда как в этом училище преподавали умудренные опытом преподавательской работы подполковники Малик, Матвеенко; майоры Лазаричев, Горюнов и др.
После прихода на должность преподавателя руководство училища как-то сразу обратило на меня внимание: физическая закалка, опыт войны. Прошел я иную, более трудную жизненную школу, на многие стороны жизни имел свой взгляд. Многого я не знал, но не стеснялся спрашивать и перенимать опыт у других. Своими знаниями и опытом охотно делился с товарищами. Был одновременно учителем и учеником.
В 1952 году в разрушенном войной, голодном и холодном Ростове-на-Дону, закончил десятилетку. Получил аттестат зрелости, это на 32-м году жизни! В аттестате подавляющее количество оценок "3". И все-таки, я решил поступать в академию — подал рапорт. Но, не успев раскрыться в новой обстановке, как поступил приказ из Главного управления учебных заведений МВД СССР о моем переводе в город Багратионовск — в Калининградское военное училище МВД. Узнав об этом приказе, начальник училища полковник Седавных предложил мне отказаться от перевода, пообещав в скором времени и квартиру (мы снимали за 300 рублей комнату в частном доме). Но никакие просьбы и доводы не помогли. Руководство Москвы не хотело заранее раскрывать свои карты, оно сохраняло кадры преподавателей. Буквально через полгода после моего перевода, Ростовское-на-Дону училище было расформировано. Большинство преподавательского состава было уволено, часть пошли в войска и единицы в гражданские ВУЗы.
Итак, в 1952 году весной я прибыл в Багратионовск, и как сейчас помню, доложив начальнику военного цикла подполковнику Легостаеву Ивану Алексеевичу о прибытии, сразу же получил учебные группы и приказ приступить к занятиям на второй день с утра, как говориться с корабля на бал, с ходу, без подготовки. Даже не дали время на обустройство. Но самое удивительное и интересное это то, что не успел я ознакомиться с группой, как открылась дверь и вошел в класс начальник училища полковник Шевцов, на контроль. Отмечу, что в училище наглядное и учебное пособие отсутствовало, а тема у меня была "Изображение рельефа местности на карте". При проведении занятия импровизировал всем, чем мог: в качестве наглядного пособия использовал все, что было под рукой: и классную доску, и стул, и стол, и чернильницу, и воду и прочее.
Просидел на моих занятиях начальник училища все два часа, и, не говоря ни слова, приказал подполковнику Легостаеву собрать на 18.00 часов весь преподавательский состав цикла, ушел. Весь день прошел в ожидании чего-то, а в 18.00 начальник училища пришел к нам и сказал буквально следующее: "...у этого старшего лейтенанта учитесь обучать курсантов". Вот так вошел в преподавательскую работу в новом училище, так я укрепил себя с первого дня.
В звании капитана я был уже старшим преподавателем тактики и военной топографии. Но затем в 1953 году все круто изменилось. Ушел из жизни И.В. Сталин. У руля партии и государства стал Никита Сергеевич Хрущев, прозванный в народе Никита-чудотворец, который внес неразбериху в жизнь страны. Начал сокращать Вооруженные Силы, уничтожать военную технику, что впоследствии слишком дорого обошлось нашему государству.
В 1953 году я впервые в жизни был понижен в должности до курсового офицера, но не по каким-то личным причинам, а вместе с другими офицерами, попавшими в квоту общего сокращения ВС СССР. Многих офицеров, только начинающих службу, уволили в запас. Уволили и тех, которым оставалось дослужить до пенсионного возраста 1-4 года. Спустя несколько лет их места заняли неподготовленные в военном отношении офицеры, призванные вначале по партийному, а затем и комсомольскому набору, что привело к неорганизованности и снижению дисциплины в армии.
Будучи курсовым офицером, свои знания, опыт, душу не по обязанности, а по призванию вкладывал в воспитание курсантов, чтобы сделать их трудолюбивыми и заботливыми командирами. Это дало мне право в 1954 году поступить в Ордена Ленина Краснознаменный военный институт КГБ при Совете Министров СССР на пограничный факультет на заочное отделение. Учился с упоением, все свободное время отдавал учебе. С поступлением в институт был назначен преподавателем тактики и военной топографии, как говорится начал расти по служебной лесенке снова. Первый курс военного института КГБ СССР окончил успешно. Как отличника учебы меня перевели на основное — очное (дневное) отделение и это несмотря на то, что возраст мой для учебы на дневном отделении истёк три года назад. Итак, я в Москве с 1955 по 1958 г.г. — годы напряженной учебы, они пролетели незаметно. По окончании института я совершил ошибку, мне предлагали должности начальника отдела боевой подготовки пограничного отряда, коменданта и старшего преподавателя, первые две я отверг, в этом моя ошибка. В 1958 году я вновь вернулся в Багратионовск на должность старшего преподавателя тактики и военной топографии, а в I960 году в связи с созданием в Алма-Ате Высшего пограничного командного училища КГБ СССР меня перевели в Алма-Ату преподавателем тактики. Это второе понижение в должности, и опять не по личным мотивам. Калининградское училище было расформировано. В 1961 году становлюсь вновь старшим преподавателем. Такое было время трудное: рост, падение, вновь рост и вновь падение по причинам от меня независящим.
Но коль стал на стезю педагога, то отдавал этому ремеслу самого себя. До всего доходил головой, а не на четвереньках. Офицеров границы воспитывал на героике старшего поколения. Учил их не просто повторять пройденное, а стремиться идти дальше. И мне отрадно сознавать, что в мирное время мои выпускники удостоены высоких правительственных наград за умелые действия по отражению вооруженной, заранее подготовленной провокации китайцев на государственной границе СССР, а Виталий Бубенин, ныне генерал, удостоен звания Героя Советского Союза. Волю, трудолюбие, настойчивость — вот те качества, которые я стремился передать своим воспитанникам — курсантам Высшего пограничного командного училища КГБ СССР.
А когда подошло время оформляться на пенсию по выслуге лет, это 12 июня 1973 года — когда я лег в госпиталь на медицинскую комиссию я как бы очнулся — старость. Мне шел 52-й год от роду, силы не те, появилась седина, на голове плешь, не хватает зубов, и впервые почувствовал себя ненужным. Однако движение мысли остановить нельзя, оно постоянно. В тот день, когда жизнь моя круто изменилась и мысль стала организованной, способной постичь новую профессию. А первый шаг в профессию всюду труден, он полон ожиданием, предчувствием новой жизни, даже тревогой — как оказаться на высоте избранной судьбы? По рекомендации Калининского райкома компартии г. Алма-Аты 1 августа 1973 года я был принят на должность старшего инспектора по кадрам и спецработы (на правах начальника отдела) в строительно-монтажное управление — 50 (СМУ-50) "Алма-Атаотделстрой", а через месяц, вновь по рекомендации райкома партии, был избран секретарем партийной организации. Все решал райком и никто больше. Мне предстояло, прежде всего, учиться самому сложному искусству — умению применить изучаемые книжные положения в деле, работе. В партийной работе разобраться было легче, опыт общественной работы я имел достаточный, сложнее было разобраться с кадровой работой.
Итак, на нелегком пути к профессии кадровика и открыл в себе талант человечности, и стал вновь нужен людям.
В 1975 году меня прихватил тяжелый недуг, заболел и слег: выпадение межпозвонкового диска, приковало к постели, а возраст еще нет 55-ти. Главная тяжесть по уходу за мной, конечно, легла на жену, которая и сама не очень здорова. С любовью и благодарностью вспоминаю уже прожитые 42 года нашей совместной жизни, в особенности первые 20 лет, когда она, со свойственным её натуре самоотвержением, энергично и твердо несла то, к чему считала себя призванной. Она дала мне и детям много материнской любви и самоотвержении, и нельзя не ценить её за это.
9 марта 1976 года меня оперировали, затянули в корсет, и в конце апреля выписали домой, но ненадолго. При операции, которая длилась 7 часов, делали переливание крови, и занесли мне болезнь "Боткина". Вновь госпиталь — пролежал, тяжело болея до 26 августа 1976 года. Многие со мной прощались навсегда, и сам не надеялся, что буду жить. Выздоровел с помощью жены и врачей.
Отмаявшись все госпитальные сроки, я все-таки встал на ноги, никто не думал что поднимусь. Через год потихоньку оклемался и вновь пошел работать, теперь в научную организацию — специальное конструкторское бюро автоматизированных систем управления, сначала Министерства мясной и молочной промышленности (СКБ АСУмясомолпром), а с перестройкой народного хозяйстве — СКБ АСУ Агроинформ Госагропрома СССР, вновь на кадровую работу — старшим инженером по кадрам и спецработе. Бот уже одиннадцать лет в этой организации. Сколько я буду работать? Время покажет. Я не просто работал, а во всяком деле проявлял смекалку. Не отказывался ни от какого задания — выгодно оно или невыгодно, тяжело или легко. Относился к труду как к потребности, с думой как делать лучше, и все годы — годы работы на кадрах был бессменным секретарем партийной организации. Расстался с этой должностью только в 1987 году. Общественная работа давала мне ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения того, что участвую в процессе созидания, что сопричастен к главному в жизни.
Я много путешествовал по стране, исколесил её вдоль и поперек много видел интересного и поучительного. Мне довелось быть: в Харькове, Киеве, Брянске, Махачкале, Орджоникидзе, Грозном, Краснодаре, Ростове-на-Дону, во всех городах героях, городах-курортах черноморского побережья; Ленинграде, Риге, Таллине, Каунасе, Калининграде, Красноярске, Иркутске, Хабаровске, Биробиджане, Сковородино, Владивостоке, на Сахалине, Южных Курилах, Ереване, Баку и многих городах Казахстана, Средней Азии и родного Подмосковья, и везде встречал людей одухотворенных трудом, уверенных в завтрашнем дне.
На закате своей жизни я искренне благодарен судьбе за то, что она связала меня и мою жизнь с армией, с пограничными войсками, с людьми глубоко идейными, убежденными коммунистами. Что мне выпала доля испытать себя, пережить много незабываемого, сблизиться с хорошими людьми, и главное считать себя сыном Великой Родины, полезным и нужным ей.
У меня два сына: старший Николай и младший Владимир, их растила жена. Я все время был занят работой, учебой. Коля — на четыре года старше брата. Рос крепким, здоровым мальчиком, а Володя часто болел. Собственно болел он не чаще и не больше, чем другие дети, но он перенес ревмокардит и еще что-то, а матери казалось, что младший сын болезненный. Домашние заботы были на плечах старшего сына: он кормил младшего брата, стирал его пеленки, нянчил, когда не было дома мамы.
Коля, окончив 11 классов средней школы N 30, подал документы в Казахский политехнический институт. Вступительные экзамены сдал успешно, но... не прошел по конкурсу, примат был казахам, которым было достаточно все экзамены сдать на "3". Это был уже Брежневский период правления, начинал давать себя знать период расцвета националистических тенденций, период протекционизма, угодничества, взяточничества. Период, когда все ключевые посты в партийных и советских органах занимались только казахами, все престижные должности в высших учебных заведениях занимались тоже казахами. Русские или не допускались или выживались. Подошел его срок служить Родине. Подал заявление в Высшее пограничное командное училище КГБ СССР.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
