Хроники Обетованного. Пути и маски

— Если Вы и впрямь так заботитесь о жене, беру назад свои слова насчёт кезоррианских мужчин. Я должна сообщить ей важные новости о... — она вздохнула. — О её брате, Линтьеле. И, если честно, помешать кое-каким его замыслам.

ГЛАВА VI

Альсунг (бывший Ти'арг). Постоялый двор "Зелёная шляпа" — бухта Лезвия, Северное море

Во сне Ривэн охнул и, помянув старую Дарекру с царством мёртвых, тяжело скатился с кровати. Разодрал отяжелевшие веки и некоторое время созерцал жёлтые пятна перед глазами, усмиряя зашедшееся сердце. Голова раскалывалась от боли. Так отвратительно он давно себя не чувствовал.

Ривэн заставил себя встать на четвереньки; потом поднялся, опираясь локтями о кровать. Кровать была прежняя — узкая, с посеревшим бельём. Как и маленькая чистая комната. Он не помнил, как вернулся сюда вчера.

Зато помнил, откуда вернулся...

— О боги...

Ривэн взъерошил волосы, постаравшись сделать себе больнее (в наказание). По печальному опыту он знал, что в таком состоянии лучше не совершать лишних движений — и потому предпринял смелую попытку нашарить на столе рубашку и кружку с водой, при этом не оборачиваясь. Раздался жестяной звон и стук капель; Ривэн зашипел и помянул богов в ещё более изысканном выражении. Надзирательницы из приюта, наверное, умилялись бы его набожности в это утро.

— Идиот... Какой же идиот!

Отчаяние вползало в грудь вместе с тошнотой — по мере того, как вспоминались подробности вчерашнего разговора. Ривэн всегда трепетно относился к собственному благополучию (да что там, оно всегда стояло для него на первом месте), но теперь ему хотелось хорошенько себя отпинать или, на худой конец, оттаскать за волосы. Он выставил себя круглым дураком, влип в неприятности, унизился (причём всё это — не единожды) и — ничего не добился. Как таких вообще земля носит?

Без денег, без дома, без доверия милорда, без вожделенной диадемы... Конечно, без леди Синны. А ещё, чего уж там, без чести и цели в жизни. Его искреннюю преданность отвергли, над чистейшим (да, именно чистейшим! — старательно выговорил Ривэн про себя) порывом посмеялись — и сделал это человек, который каждым своим словом и движением вызывал восхищение и творил загадки. Треклятый волшебник, от взгляда которого жуть берёт. В бездну его злобные шутки.

Альен — так он представился. Ти'аргское имя. Редкое и старое, наверное — Ривэн почему-то в этом не сомневался.

И — да, кажется, ещё какая-то знатная фамилия... Бездна бы побрала всех этих аристократов. В ти'аргской знати он не разбирался.

Головокружение потихоньку начинало отпускать. Неуверенно подобравшись к окну, Ривэн распахнул ставни; жадно вдохнул белую муть и режущий холодом воздух. На заднем дворе было пусто и тихо — только куры, обречённые на кухонное заклание Зелёной Шляпой, копошились в курятнике. В конуре дремал, выставив морду на снег снаружи, сторожевой пёс — такой же больной и усталый, как сам Ривэн. Возле конуры круглились бока нескольких бочек с запасом пресной воды (в приморских краях вокруг Хаэдрана пресная вода была немаловажным ресурсом). Ривэн вздохнул и, захлопнув окно, стал искать сапоги. Придётся идти во двор, ибо таз для умывания, естественно, пуст: он ведь никого не попросил вчера нагреть для себя воды. "Потому что по-свински напился". Учитывая его образ жизни в Энторе и Хаэдране, это не было новостью само по себе — новостью были мотивы. Ну, и ещё компания...

"Не стану я даже думать о нём", — сердито зарёкся Ривэн, тщетно пытаясь затолкать правую ногу в левый сапог. И тут же одёрнул себя: слишком уж это походило на мысль обиженного ребёнка... Забавно ведь получается: судьба столкнула его, замухрышку-карманника, уже с двумя лордами — королевским советником и волшебником. Одного он подвёл, а другой просто не счёл его достойным.

Ну, и скатертью дорога.

Может забрать эту несчастную диадему — всё равно, обретённая, она утратила для Ривэна всякий интерес (теперь ему очень хотелось убедить себя в этом). И плыть за море со своим гномом для каких-нибудь тёмных колдовских делишек. В конце концов, все эти чернокнижники — песенки на один мотив... Начиная с Линтьеля.

Ривэн осторожно спустился и выскочил во двор, лишь хмуро кивнув в ответ на приветствие Зелёной Шляпы из-за стойки. Хозяин сегодня приоделся во что-то с золотым шитьём, а ещё как-то необычно выглядел; Ривэну показалось на секунду, что он стал меньше и отрастил нос. Оказавшись за дверью, он молча сплюнул: какой только вздор не померещится после этих южных вин...

Было столь раннее утро, что никто из постояльцев ещё не встал. Мимоходом Ривэн порадовался этому и обошёл здание, для устойчивости прижимаясь боком к каменной стене (из дерева был построен только верхний этаж постоялого двора).

Внутри до сих пор царили тошнота и неразбериха — а ещё боль. Болели, помимо головы, душа и совесть. Ривэн приподнялся на цыпочки и кулаком расколол корочку льда, которой покрылась вода в высокой бочке. Пёс проснулся и, увидев его, тихо тявкнул от удивления.

— Не мешай, — шёпотом огрызнулся Ривэн и откинул голову, готовясь погрузить её в ледяную воду: знал, что лишь это сейчас спасёт его... Крайне неуместно раздался елейный голос:

— Господин, что же Вы делаете? Сегодня такой мороз, Вы простудитесь!

Ривэн заскрипел зубами и мысленно от души пожелал Зелёной Шляпе всех благ за его доброту. Хозяин высунулся из окна на первом этаже и встревоженно улыбался, придерживая знаменитую шапку. Выглядел он как обычно — даже золотое шитьё на куртке пропало.

— Скорее возвращайтесь, я принесу Вам сколько угодно холодной воды! Та ещё погодка для закаливания... Да и для путешествий, надо сказать, — Шляпа вздохнул, и в его голосе что-то лукаво вильнуло. — А вот господа из второго и третьего номеров уже собрались в дорогу. Да и я, старый дурак, вызвался их проводить, так что сегодня оставлю Вас на...

— Из каких номеров? — крикнул Ривэн в ответ; это отрезвило покрепче бочки. — Милорд Альен с гномом? Уже уезжают?!

— Ну, в гостевую книгу он записал другое имя, — без особого изумления пропел хозяин. — Но Вам, само собой, виднее...

Ривэн уже не слушал — увязая в снегу, он мчался назад.

* * *

— Ну что, выходим наконец? — поторопил Альен. Ещё ночью он запасся терпением, но сейчас чувствовал, что оно истекает — медленно, как тёмный тягучий мёд в кезоррианских тавернах. Бадвагур продолжал возиться с мешком.

— Это мой самый мелкий резец, волшебник, — спокойно пояснил он, оглаживая бороду. — И без него я не поплыву ни в какой Лэфен.

— Лэфлиенн, Бадвагур, — ровно в шестой раз поправил Альен и сполз по стене, устало потирая переносицу. Сладить с агхом не было никакой возможности — так что оставалось лишь ждать, как бы абсурдно это ни выглядело.

Сам он уже собрался — как всегда, налегке — и теперь прохаживался от двери Бадвагура к лестнице и обратно. Тщетно надеялся, что бездумная ходьба отвлечёт от волнения и тягостных мыслей; надежды, разумеется, не оправдались. Монотонные действия вообще редко успокаивали Альена; иногда он относил это к длинному списку своих "уродств" (по меткому выражению матушки, леди Тоури). Бадвагур вырезает, учёные в Академии перебирают книги, Отражения взглядом перемещают мелочи, люди в Минши перекатывают в ладонях жемчужины во время молитв... Подобие медитаций — забытых практик, о которых писали древние мудрецы. И которые, кстати, прекрасно удавались Фиенни. Но не Альену. Он не умел успокаиваться — горел всегда, и пламя пожирало изнутри.

— Скажи, когда найдёшь, — попросил он агха. И добавил: — Я мог бы...

— Нет, — Бадвагур качнул головой и, крякнув, полез смотреть под кроватью. — Не надо колдовства. Не хватало, чтобы Хелт засекла тебя.

— Спасибо за заботу, — отозвался Альен, созерцая голые пятки гнома, — но так было бы быстрее. Зелёная Шляпа нас уже ждёт...

— Он ждал столько лун с тех пор, как открылся разрыв, — пропыхтел Бадвагур; звуки из-под кровати доносились глухо, как эхо в погребах Кинбралана, — что подождёт ещё... Нам некуда спешить.

Альен промолчал. Согласен он не был, но даже речь требовала усилий и давалась ему с трудом. Он привалился к дверному косяку, заторможенно думая о том, что не спал этой ночью, — и, скорее всего, не будет спать в парочку ближайших.

Снизу послышались голоса: боуги что-то кричал — судя по сладкому голоску, кому-то из постояльцев. Странно: в такой час люди очень неохотно выходят из забытья. Да и не только люди: наблюдая безмятежный сон Бадвагура, Альен иногда завидовал ему. Хотя после случая в тоннеле этот сон уже вряд ли был безмятежным...

"Случай в тоннеле". Одна из смешных и подловатых уловок памяти — прятать чьи-то грехи под прилизанными, корректными именами. "Случай в тоннеле" вместо убийства ювелира. От других аналогий у Альена свело скулы: "случай в Кезорре" — тот несчастный стражник и незаконное проникновение в храм; "случай в Овражке" — поднятый мертвец; "случай в Кинбралане" — отец и Мора...

Гадость.

А ведь рыжий боуги, похоже, всерьёз считает его надеждой Обетованного — а возможно, и всего Мироздания. Альен вспомнил жёлтые глаза, подвижные острые ушки и ощутил слабый укол тоски по неведомому. Магия, сильнейшая магия в каждом шаге этого существа, в его крови и дыхании — и магия эта так тщательно замаскирована, что сокрылась даже от него. Где-то там, за океаном, лежит земля, где чудо — норма. Та, куда стремился Фиенни.

Совсем скоро он попадёт туда. И там, наверное, умрёт. В потоках волшебства — купаясь в его мерцании, под чужим небом с чужими звёздами. И его тело истлеет где-нибудь на границе пустыни и моря — синего, с шипением лижущего песок. Почему-то Альен думал об этом без всякого страха, без рисовки или нарочитой жертвенности. Он закроет разрыв, чего бы это ни стоило, но тауриллиан будут сопротивляться. Альен не знал о них почти ничего — но знал достаточно, чтобы не переоценивать свои силы.

Я скоро умру.

"Ну и что? Я ничего не чувствую".

Каков ответ на эту задачку, Фиенни?..

— Нашёл! — объявил Бадвагур, выбираясь из-под кровати. Голоса тем временем приблизились — судя по интонациям, Зелёная Шляпа кого-то увещевал. "Кто-нибудь из тех торговцев вчера напился и буянит, наверное", — брезгливо подумал Альен.

— Наконец-то. Отправляемся?

Бадвагур с радостно-умиротворённым видом сдул пыль с резца — тонкого, из прочнейшей гномьей стали — и убрал его в карман.

— На днях я начал новую работу, — объяснил он в ответ на молчаливый вопрос. — Вот он скоро и понадобится. Потом покажу, если хочешь.

Ясно теперь, откуда это хорошее настроение... Даже знакомство с единственным в Обетованном боуги, казалось, не нарушило душевного равновесия агха. Альен только покачал головой.

— Не раньше, чем будем на корабле... Проклятье, да что там за шум?

По лестнице с топотом взлетел мальчишка-дорелиец, Ривэн; пояснений, собственно, больше не требовалось. Растрёпанный, в чём-то мятом, дрожащий и красный от холода, он перевёл дыхание и неловко поклонился. От заснеженных сапог растекалась лужа.

Следом за ним поднялся и Зелёная Шляпа. Он принял подлинный облик — юркого, вертлявого остроухого человечка в кафтанчике с золотым шитьём. А может, просто снял морок специально для Альена. Боуги виновато пожал плечами — мол, простите, не смог удержать, — но в раскосых жёлтых глазах резвилась бесноватая хитрость.

— Милорд, — выдохнул Ривэн, утирая рукавом сопливый нос. — То есть, господин... Волшебник. Господин Альен. Вы уезжаете? Уже сегодня? Вы обещали, что поговорите со мной...

Расстояние между ними было приличным, но и отсюда Альен чувствовал, как от него разит перегаром. Конечно, он напоил мальчишку сам, однако это не отменяло отвращение перед пьянством.

— Боюсь, у нас нет времени. Да, мы уезжаем сегодня.

Лицо Ривэна из пунцового стало белым, как мел, а потом сероватым. Он схватился за стену. Боуги выжидательно замер за его плечом; Бадвагур с любопытством выглянул из комнаты.

— Нет, милорд... — пробормотал Ривэн. — Умоляю. Вы не можете бросить меня... Вот так. Куда Вы? В Минши, как и говорили?

Бадвагур не знал дорелийского, но, услышав слово "Минши", многозначительно кашлянул в кулак. Переводилось это, видимо, примерно так: "С какой стати ты, волшебник, распространяешься о наших планах перед бродячими оборванцами?" Альен, кстати сказать, был полностью с ним согласен.

— Не совсем. Прости, но тебя это не касается... — чтобы предупредить очередные порывы коленопреклонения, нужно было говорить непрерывно, что Альен скрепя сердце и сделал: — Вернись к лорду Заэру, Ривэн. Или плыви в Минши. Или сдайся властям в Хаэдране. Что угодно. Это твой выбор, и я не могу сделать его за тебя. Спасибо за диадему, но у каждого из нас своя дорога...

Альен выталкивал из себя ненавистные высокопарные фразы, поскольку их штампованный язык, судя по всему, для мальчишки был самым понятным. Бадвагур решился прервать их беседу:

— Волшебник, я правильно понимаю — этот безбородый вор собрался с нами? Ты ничего не хочешь мне объяснить?

— Не такой уж и безбородый, — обиженно бросил Ривэн по-ти'аргски и поскрёб робкую щетину. При этом он, впрочем, не отрывал от Альена молящих глаз: — И куда ведёт Ваша дорога? На запад?

Прежде чем Альен успел ответить, вперёд выскочил боуги — как был, не надевая морок — и, церемонно поклонившись присутствующим, мазнул по полу зелёной шапкой.

— Через восток — на дальний запад, чтобы остановить войну, ибо корни её лежат в магии! Простите, что вмешиваюсь, господа. Полагаю, способности господина Ривэна, его отвага и преданность... Окажутся полезны в путешествии.

Невозможно было понять, издевается боуги или говорит серьёзно; дорелиец таращился на него мутным взглядом и из всего перечисленного явно мог похвастаться только преданностью. Альен будто попал в разгар сомнительного уличного балагана — причём не впервые. Чего добивается боуги, показываясь постороннему смертному? Он бы ещё продемонстрировал свой фокус с исчезающей монеткой — чтобы у мальчишки случился сердечный приступ...

— Кто это? — прохрипел наконец Ривэн, смущённо глядя куда-то в плечо Альена. — Как это возможно... Милорд?

Бадвагур тоже не сводил с него испытующего взгляда. Альен вздохнул: кажется, долгожданное продолжение пути придётся отложить ещё раз.

— Ладно, — сдался он. — Похоже, нам нужно многое обсудить.

* * *

День прошёл в седле. Альен давно не позволял себе такой бешеной скачки, тем более в мороз; к закату он устал так, что не чувствовал собственного тела. В этом, впрочем, было и своё удовольствие — если бы он мог сполна ощущать его.

Они не попали в буран, да и небо было довольно ясным, но ледяной ветер с каждым вдохом взрезал лёгкие, а мохноногая вороная кобыла несла так, что плащ Альена прилипал к её гладкому телу. Зелёная Шляпа выбирал укромные дорожки меж заснеженных холмов, через забытые богами деревушки — подальше от тракта и предместий Хаэдрана. Им почти никто не встретился, кроме трёх альсунгских отрядов: статные всадники, сверкая доспехами, патрулировали окрестности. Двое из них с радостным гиканьем состязались в скачке, специально затаскивая тяжело дышащих коней в снежные заносы. В их раскрасневшихся сытых лицах со светлыми бородами Альен видел лицо сотника Рольда — и пролетал мимо, поглубже надвигая капюшон на глаза.