Артефактика: от теории к практике

Я вздохнула, и со всей ответственностью погрузилась в работу.

Так-с, полудрагоценные закончила, поделочных в моем списке не было. Сапфиры. Сапфиры я переписывала, хихикая от воспоминаний о сапфировой эпопее. Она же — Двухкаратная Сапфировая Сага о противостоянии прима-мастера Максимилиана Шантея, гения и разгильдяя, с Доблестным Стражем Кладовок О'Тулла Кайстен Гворецки, злыдни и драконицы.

Я перевернула страницу в блокноте, и вывела новое заглавие. Изумруды. Любимый рабочий материал отца. Папа с изумрудами работать умел и любил, и камни, такие хрупкие и капризные в работе, отвечали ему взаимностью. Педантично и скрупулезно перенося в разлинованный блокнот характеристики и особенности камней из приисков Валиорского месторождения, шедшего первым номером в справочнике, я улыбалась своим воспоминаниям.

Лосские прииски. Ново-Лосские. Коронные прииски на реке Игривой. Большинство названий в списке были знакомы, в конце концов, я не просто так семь лет в Школе штаны протирала. Копи под Моллэ — там самые красивые камни, знаменитые чистотой и цветом. Их любят аристократки, а вот для нашего дела — ничего особенного.

Кармолейские шахты. Оп! А вот это новость — в тамошнем руднике изумрудная жила неожиданно вильнула, и пересеклась с силовой точкой! Я вчиталась в цифры и условные обозначения. Теперь камни кармолейского месторождения, находящееся в разработке компании "Мак-Тревор и сыновья", вполне сопоставимы по насыщенности силой и артефактным свойствам с минералами знаменитого Валиора, которым управляет "Горнодобывающая Северо-Западная компания".

Аккуратно записала важную информацию, сделала пометку — уточнить, и продолжила. Труд оказался хоть и монотонным, но неожиданно затягивающим. Я погрузилась в него с головой...

А потому, когда меня внезапно дернули за кудряшку, традиционно выскочившую из пучка, я от неожиданности взвизгнула, да и врезала подкравшемуся справочником, как будто самостоятельно скакнувшим в руки.

И лишь потом сообразила — кому врезала! На кого я, стажер Нинон Аттария, приличная девушка из хорошей семьи, подняла руку. Книгу... От потрясения я даже потеряла равновесие, и стул со стуком приземлился на все четыре ножки. О, боги! Это же не мальчишка-однокурсник, это прима-мастер! Мой начальник! Он меня убьет... Или, еще хуже — уволит!

С подступающими ужасом и паникой я посмотрела на Макса.

— Мастер Шантей, простите! Я задумалась, и оно само собой вышло, извините пожалуйста, вам не очень больно? О, боги, простите, я нечаянно! — перепуганной скороговоркой частила я.

У него на лице было написано изумление и... веселье? Постойте, а где же оскорбленное достоинство? Где гнев и возмущение? Где задетая гордость, в конце концов?!

И в тот миг, когда я уже поверила, что все обойдется, что моя выходка, случившаяся исключительно от неожиданности и с перепугу, обойдется без последствий, этот кошмарный человек изрек:

— Стажер Аттария! Вы наказаны!

Что-о-о?!

Не обращая внимания на мою вытянувшуюся физиономию, мастер продолжил:

— За покушение на своего непосредственного руководителя, вы приговариваетесь к уборке!

Нет! Нет-нет-нет, только не это! Он сейчас заставит меня убирать, а потом сам же живьем и съест, за то, что его драгоценное барахло лежит не так, как он его бросал!

И... и я же не виновата!

— Да вы же первый начали! — неожиданно для самой себя взвилась я. — Вы меня опять за волосы дернули! И испугали! Я просто случайно отмахнулась! Потому что испугалась! И я же — наказана? Это нечестно! И несправедливо!

Мое возмущение так и осталось без ответа — мастер, выслушавший пламенную речь с каменной физиономией, по окончании ее просто указал на приткнувшийся в углу мастерской узкий шкафчик для хозяйственных принадлежностей. Я сдулась и побрела в указанном направлении.

— Ваш фронт работ! — возвестил человек, которого я по скудоумию своему еще сегодня ценила и уважала, и которым имела глупость восхищаться, — Разобрать завал на письменном столе, рассортировать все обнаруженные там бумаги, вымыть полы!

Мастер призадумался, и, когда я уже почти поверила, что отделаюсь малой кровью, закончил:

— И вымойте окна! А то злые языки утверждают, что пылеотторгающие руны уже не справляются...

После чего он круто развернулся, и вышел, насвистывая и аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я оглядела поставленную задачу. Вымыть полы — это ерунда! Полы здесь и Макс порой моет. Сама видела, как он скинув свой роскошный пиджачок и не жалея модных туфель, орудует шваброй. С крайне деловитым выражением лица! Так сходу и не скажешь, что представитель одной из старейших семей города. Письменный стол разобрать — уже сложнее. Обширный, заваленный... Да чем только не заваленный! Я ощутила огромное искушение спихнуть все это в мусорное ведро, не разглядывая, а потом соврать, что ничего ценного там не было. Не без сожаления, но от этой мысли я все же отказалась — так, небось, Макс и сам убирать умеет! И раз до сих пор этого нехитрого действа не совершил — значит, там на самом деле имеется что-то важное... Может быть!

И — вишенкой на торте моего несправедливого наказания — окно! Огромное, панорамное окно, поделенное свинцовым переплетом на небольшие квадраты. Заросшее пылью так, будто его со дня установки ни разу не касалась тряпка мойщика стекол. А впрочем, возможно, и впрямь, не касалась!

Я еще раз обвела взглядом свою персональную каторгу и почувствовала себя очень-очень несчастной. Такой несчастной я чувствовала себя лишь один раз, когда на очередном семейном обеде мама завела речь о том, что, может, мне и не нужно ехать ни в какую школу, а выйти, все же, замуж и жить себе спокойно по соседству с родителями... Ну уж нет! Я вскинула голову, и с прищуром посмотрела на вверенный моим заботам бардак. Не сдалась тогда — не сдамся и сейчас!

Начну, пожалуй, со стола, а окно и полы — на потом. Хотя... Раз уж я все равно прикована к этим галерам, надо будет и паутину обмести, а то так, вроде, в глаза не бросается, а вот стоит приглядеться и сразу видно, что у нас по всем углам это пыльное кружево развешено!

Спохватившись, мысленно одернула себя: не у "нас", а у мастера Шантея! И приступила к труду, утешая себя мыслью, что он, по слухам, облагораживает.

В первую очередь, нужно было разобрать все бумаги. Каждую я бегло просматривала и сортировала: счета отправлялись в одну стопку, сметная и проектная документация — в другую, рабочая документация по изделиям, вроде чертежей, эскизов и предварительных расчетов — в третью. Всевозможные разномастные обрывки, клочки и прочие сомнительные бумажки складировались в аккуратную кучку. Не хватало еще, чтобы прима-мастер, недосчитавшись каких-нибудь гениальных расчетов, приковал меня чугунными цепями к сим галерам! Или в жабу превратил. А что? С него станется — сам-то он в змею регулярно превращается, да такую отменную — хоть яд для нужд градской лечебницы сцеживай!

Мысленно бурча на Макса подобным образом, я бодро шевелила руками. Гора хлама на столе уже ощутимо уменьшилась, когда я вдруг зацепилась взглядом за описание артефакта определения истины.

Мужской перстень, платина 950 пробы, гладкий ободок, ширина, диаметр, вес... Одиночный восьмикаратный сапфир цвета "индиго", клиньевая огранка "овал". Так. Что-то мне в этом описании чудится до боли знакомое! Я призадумалась, припоминая первую беседу с Кайстен. Поворошила бумаги. На столе их осталось не так, чтоб много, и ничего, способного прояснить ситуацию, не было. Я временно отложила свою находку. Сперва закончу с уборкой стола!

Стол, освобожденный от нагромождения разнородного хлама, оказался ничего себе — светлое дерево, хорошая полировка, мягкая игра солнечных бликов на гладкой поверхности... Вот за ним я и устроилась, достав с одной из полок открытого стеллажа у противоположной стены толстый канцелярский сшив с каллиграфической надписью "Заказы" на обложке. Содержался он, слава богам, более-менее в порядке, и теперь я методично перелистывала бумаги в поисках нужного изделия.

Не то, не то, не то... Ага, вот! Найденное мной описание артефакта совпало с эскизом из папки, и я вчиталась в техническое задание. Ну, так и есть! В листе заказа фигурирует темни-синий сапфир шести карат веса, а на вшитом тут же эскизе — уже восьми! Собственно, так я и предполагала — вместо того, чтобы уменьшать размер камня, с риском его повредить, Макс просто изменил проект. Пересчитал напряженность полей, перераспределил вектора — и вуаля! Нет, все-таки, он гений. Как элегантно проделано...

Я заинтересовано вчиталась в схему — удивительно изящное решение! Мне до такого еще расти и расти...

Вот именно поэтому он отдает указания, а ты их выполняешь, Нинон!

Ничего-ничего, будет и на моей улице праздник! Когда-нибудь у меня тоже будет имя, статус и репутация, а зеленые подмастерья будут завистливо вздыхать, разглядывая мои работы!

Конечно, на цену артефакта замена камня должна была повлиять ощутимо, но, раз от заказчика претензий не поступило — значит, вопрос улажен. Да и на мощности и характеристиках такая рокировка отразилась исключительно благотворно!

Полистав документы дальше, ничего важного больше не нашла, и уныло осмотрела результаты собственных изысканий. Мне было кристально ясно, что только что я легко и непринужденно сама себе добавила работы. Ибо, бросить все, как есть, мне совесть не позволит, а Макс заниматься подобной ерундой уж точно не будет — зачем? Он и так все прекрасно помнит, так для чего же устраивать бессмысленную возню? Вложив найденный лист в папку вместо закладки, я отправилась на третий этаж, в святая святых Абиес Пинацэ.

Мне предстояло поднять официальную документацию на этот заказ, официально же подтвердить изменение в проекте, и списать-таки злосчастные два карата сапфира цвета "индиго" огранки "овал", уже второй год икающиеся всей артефактной мастерской Болиндерри О'Тулла.

Все оказалось совсем не так страшно, как я себе навоображала. Аби вникла в ситуацию с полуслова, и, не спрашивая, зачем мне это надо (за что ей отдельная благодарность), развила бурную деятельность. В двадцать минут отыскала необходимые бумаги, составила акт списания неучтенных остатков в двух экземплярах и даже великодушно сказала, что может сама заверить их у Кайстен. Я от щедрого предложения отказалась, а вместо этого прибегла к подлому приему: к Кладовому Дракону отправилась, предварительно завернув в "Горшочек" и вооружившись тамошним шоколадом на вынос.

Это сработало: Кайстен ворчала и ругалась себе под нос на безответственную молодежь, никогда ничего не делающую своевременно и на бестолковых подмастерьев, из-за которых у серьезных людей по два года несуществующие остатки на учете болтаются, но акты, все же, подписала. Поблагодарив от души добрую женщину, я, прыгая через две ступени, умчалась на третий этаж — подписать документы у Аби, а также сообщить ей, что в кутерьме с сапфировыми остатками, числящимися за Максом, виновата "безответственная молодежь" — то есть, она да я!

Чувствовала я себя при этом древним героем, повергающим во прах чудищ и несущим в мир свет и добро.

Вспомнив, что нести свет в мир мне в ближайшее время предстоит нести в самом прямом смысле слова — окна и паутина в мастерской прима-мастера все еще ждали моего внимания — я, на волне воодушевления, ссыпалась по лестнице вниз на первый этаж, и заглянула в общую мастерскую:

— Мастер Мак-Киннон, а у вас, случайно, фартука нет?

Ответом мне был заинтересованный взгляд старшины:

— Хм... Разве что, кузнечный!

— А давайте! — развеселилась я.

Фартук, нацепленный из чистого озорства, был мне велик. Жесткая кожа, предназначенная защищать ноги и грудь мастера от раскаленной окалины и иных мелких, но неприятных случайностей, вместо того, чтобы прикрывать меня спереди, просто сошлась сзади на талии. Да и то — не туго, потому что завязки закончились. Теперь у меня имелась стоящая колом юбка с провокационным разрезом на самом интересном месте (хоть и надетая поверх штанов).

Расшалившиеся мастера уже по собственной инициативе выдали мне грубые защитные перчатки-краги (годные лишь для того, чтобы засунуть их за пояс — демонстрации ради, ну, и чтобы меньше фартук болтался), а еще, уже серьезно — косынку из мягонькой кожи, расписанную защитными рунами. Такими косынками гномьи женщины-кузнецы защищают волосы — от жара горна, от случайных искр, да мало ли, от какой еще беды. В работе чего только не бывает, а коса для гномы — это больше, чем прическа!

Выглядела я, правда, во всем этом великолепии... Вот, вы когда-нибудь видели воробья в доспехах?..

Впрочем, мне мой вид крайне нравился! Мастерам, кстати, тоже. Они единодушно постановили, что я — очень суровый подмастерье, а также — чрезвычайно воинственный воробей. С тем я и убежала от них к подвигам и паутине.

Мурлыча развеселую пиратскую песенку, я мыла окно в мастерской Макса Шантея. Паутина к этому моменту бесславно пала под моим натиском, не выдержав атаки шваброй с намотанной на нее более-менее чистой ветошью, и теперь я натирала мягкой тряпочкой стекла в переплете широкой рамы. Злые языки были правы — отторгающие руны и впрямь уже не справлялись с наросшей пылью, и ее пришлось сперва смывать, регулярно выполаскивая тряпицу в ведерке с чистой водой, и лишь потом вытирать насухо, полируя гладкую поверхность до зеркального блеска.

Работы впереди оставалось еще примерно половина недополированного окна, когда снизу, прошивая межэтажные перекрытия, донесся так хорошо знакомый (и в данный момент глубоко нелюбимый) голос:

— Стажер Аттария!

Я соскочила с любезно одолженной доброй Мартой стремянки, выскочила из мастерской в коридор, и, добежав до лестницы, отозвалась:

— Да, мастер Шантей?

Ух, ты! А если стоять вот так, наверху лестницы, когда мастер — у ее подножия, можно повоображать себя прекрасной богиней, к которой взывает жалкий смертный человечишка...

Человечишка смерил меня взглядом снизу вверх, и выдал:

— Прекрасно выглядите, стажер Аттария!

Я поправила жесткий, необмятый еще кожаный фартук, весь в мокрых разводах, и с достоинством отозвалась:

— Я знаю!

Он чуть усмехнулся уголками губ, и скомандовал:

— У тебя десять минут. Приведи себя в порядок — мы едем принимать камни у поставщика.

Я уложилась в пять — жутко переживая, что не успею, мастер уедет, и придется, вместо того, чтобы наблюдать за приемкой драгоценных камней, дальше намывать остохорошевшие стекла. Но, если честно, я готова была собственноручно перемыть все до единого окна в этом здании — лишь бы только один разочек, хоть издалека, посмотреть, как будут отбирать камни для изготовления артефактов специалисты одной из лучших мастерских в стране.

Главное — не проболтаться об этом Максу, а то ведь и правда заставит мыть...

Когда я выскочила на улицу, на ходу натягивая курточку, мастер и Эйрин Матео уже ждали в легкой закрытой карете. Я опустилась на сиденье, хлопнула, закрываясь, дверца, и экипаж тронулся с места, а мне на колени шлепнулась толстая папка в солидной кожаной обложке: