Эпилог

Гольцев на мгновение стал по-настоящему серьёзным.

— Что хотел получить? Информацию. Помните дело Ротбуса? — Михаил Аркадьевич кивнул, а Гольцев несколько смущённо улыбнулся. — Ну, забрало меня за живое. И ещё... я той нашей команде обещал, что размотаю. На бутылку коньяка поспорили. Мне с каждого или я каждому.

— Солидно, — согласился Михаил Аркадьевич.

— Ну и ещё по мелочам набралось, тоже... солидно.

— И каков результат? Получил, что хотел?

— И ещё сверху. Помните, Никлас, ну, Северин говорил, что беседой получишь больше, чем официальным допросом.

— Помню, конечно, — улыбнулся Михаил Аркадьевич. Ты и раньше этим пользовался.

— Ну да. А у костра, да под уху и самогоночку... Ох, сколько мне всего Морозы рассказали. И Фредди добавил.

— Очень интересно, — восхитился Михаил Аркадьевич.

Гольцев ухмыльнулся. Он с детства помнил, что если Дядя Миша сказал: "Мне интересно", — то не просто выслушает, но и выспросив всё и даже, сверх того.

Рассказ — не отчёт и тем более — не донесение. Тут можно и в лицах, и с эмоциями, и с отклонениями...

...Белые ночи в Поморье тихи и светлы, огонь костра не слепит, а радует, облако дыма стоит в безветрии над головами сидящих вокруг костра, защищая от комаров и прочей летучей мелочи. И душевный, то весёлый, то серьёзный разговор, смесь баек, воспоминаний, рассуждений, анекдотов...

— Ну, обычный трёп, Дядя Миша. Я и повёл, "Мышеловку" вспомнили и Ротбуса. Парни захмыкали, дескать, да мы не помним, да что там такое было, но меня Фредди поддержал. Что ему самому интересно. А его слово для Морозов и сейчас значит очень много. Их и понесло. В лицах, с деталями и даже пантомимой.

— А ну-ка, дословно, — с улыбкой, но серьёзно скомандовал Михаил Аркадьевич.

Гольцев кивнул. — Значит, так...

...Рассказывал Андрей. Эркин, в основном, кивал, поддакивал и вставлял свои замечания, притормаживая Андрея, когда тот полностью переходил лагерную терминологию, опасаясь, что остальные настолько и такой английский не знают.

Слушают все молча и очень внимательно. Андрей вначале попытался ёрничать, но его шуток не поддержали, и он заговорил серьёзно.

Объяснив незнающим, что такое "Мышеловка", перешли к конкретике, к подслушанному за стенкой разговору Фредди с...

— Крысой, — Фредди невольно передёрнул плечами.

— Он же Ангел Смерти, — кивнул Гольцев, — он же Ротбус, комендант Уорринга.

— Слышал о нём, — кивнул и Андрей. — но ты, Фредди ни кликухи, ни звания не назвал, а физию мне не описывали.

— Кому надо, те и так знали, — усмехнулся Джонатан, — а кому не надо...

Зная о редкостной памяти Эркина и его привычке передавать слышанное дословно, Фредди с обречённостью ждал, что сейчас прозвучит его подлинное имя, но... Эркин его не назвал. Андрей быстро искоса глянул на него и мгновенно перехватил, повёл рассказ о подготовке. Что, как, зачем и почему они сделали. Понимающие одобрительные кивки слушателей.

— Толково... толково, — кивал Александр Кириллович Гольцев Старший — дед Сашки-Бешеного.

И Андрей не смог удержаться от самодовольной ухмылки: его действия одобрялись настоящим специалистом...

...Гольцев уважительно покрутил головой.

— Ведь как продумано, Дядь Миша. Тут заранее готовишься и чего-нибудь, да упустишь. А тут... Ведь, по большому счёту, экспромт, а как сделано.

Михаил Аркадьевич кивнул.

— Да, согласен. И чувствуется серьёзная школа, и своя голова работает. Очень интересно.

— Вот потому мы карту Фредерика Трейси и не нашли. — Гольцев ухмыльнулся. -Не там искали. И настоящее имя Фредди Ковбоя знают теперь только двое. Он сам и Бредли.

— Четверо, — поправил его Михаил Аркадьевич. — Эркин и Андрей. Они её видели.

— Эркин неграмотным тогда был, — возразил Гольцев.

— А Андрей? Не мог он в неё нос не засунуть и — Михаил Аркадьевич подмигнул Гольцеву, — вслух не прочитать. К тому же по некоторым данным у Эркина феноменальная память, в том числе и зрительная. И если он карту видел, держал в руках, то, я уверен, вполне может её воспроизвести, дословно, со всеми значками и пометками.

Гольцев кивнул.

— Так-то оно так, Дядя Миша, но я попробовал намекнуть, так невинные морды и в один голос: "А мы её не рассматривали", а младший Мороз с ухмылочкой: "Нам лишнего не надо, своего хватает".

— Что да, то да, — согласился Михаил Аркадьевич. — Сделано, конечно, я согласен, остроумно, все детали, какие могли понять, учтены. Можно даже слегка подкорректировать, убрав лишнее, и использовать как учебную модель.

Гольцев изобразил смущение.

— Уже. Я тут накропал немного. Ну...

Михаил Аркадьевич кивнул.

— Оставь на столе. Посмотрю. На следующий чайник ещё что-то есть?

— И не на один, — рассмеялся Гольцев. — И тоже интересно.

Остывший и опустевший чайник унесли на кухню, наполнили и поставили на огонь, а горячий принесли в кабинет для продолжения разговора.

— Вот, Дядя Миша, вроде бы я их всех худо-бедно, но знаю, а оказалось... Ну, все себя показали по-новому. И это они на отдыхе, в полном, как говорится, расслабоне. Я бы, конечно, на Джонни, ну, Бредли, в деле бы посмотрел, как он заказы принимает и для Фредди расклад и подготовку делает. Ведь за столько лет после Уорринга ни одного прокола. А спроси его впрямую, так один ответ: "Удача". И дед о нём так сказал: "Удачлив".

Гольцев шумно вздохнул.

— Не завидуй, а учись, — наставительным тоном сказал Михаил Аркадьевич.

Гольцев охотно рассмеялся. Присловье это он слышал с детства, в их деревне это всей ребятне, а случалось, и взрослым говорили, прекращая жалобы на чужие удачи.

— Этому не выучишься, — немного демонстративно вздохнул Гольцев. — Это от природы. Гуляли, конечно, напропалую и по всем направлениям. Если по-ковбойски, — он перешёл на английский, — то аж небо горело.

— И профессор? — не скрыл удивления Михаил Аркадьевич.

— Его дело мущинское, — ответил расхожим присловьем Гольцев. — Но это ладно-понятно. И что Эркин от своей Жени в загул пошёл, тоже ладно. Кстати, самой большой проблемой в подготовке было, это уговорить Эркина поехать отдохнуть от жены. Связка там такая... Ну, младший Мороз, тот котяра в Загорье и окрестностях известный. А вот кто удивил меня, так Фредди. Нет, вроде бы как все, не посрамил честь ковбойскую. А вот что бабушки наши все поголовно аж влюбились в него... это да. И бабаня моя — первая.

— Сашка! — искренно возмутился Михаил Аркадьевич. — Ну ты ври да не завирайся! Про родную бабушку и такое!

Гольцев вздохнул уже непритворно.

— Так, Дядя Миша, ну, как ещё это понимать. Первый кусок — Феденьке, мягкая подушка — Феденьке, разносол — Феденьке. Утром сидим в горнице, ну, пироги-скороспелки, каша да чай с молоком, а Фредди в соседней, один за столом, стол со скатёркой, на коленях рукотёрник вышитый, и его потчуют, да с приговорами. А рядом с двух сторон Морозы, переводчики-синхронисты. Один с английского на русский, второй с русского на английский. И бабаня потчует. "Кушай, Феденька, кушай, голубчик, всю-то ты ноченьку трудился, глазонек своих ясных не сомкнул". Эркин переводит, Фредди кивает, мы за стенкой, дверь-то открыта, всё слышно, начинаем угорать. Тут младший Мороз вступает. "А с чего ты, Баба Даша, взяла, что он трудился. Он может, всю ночь бревно-бревном лежал и спал без просыпа". Эркин переводит. А бабаня на Андрюху: "Да мне ль не знать, у Любки-Оторвы кровать со звоном, на всю деревню с её отруба слышно!". Эркин переводит и дальше по-английски. "Говорил я тебе, Фредди, ещё тогда. Смотри, куда ложишься. Бьёшь ты сильно, но одинаково". Андрюха на русский переводит. Мы в полном... Джонни уже на пол сползает от смеха. А бабаня на Эркина полотенцем замахивается. "А ты, охальник, всяким глупостям Феденьку не учи. Не слушай его, Феденька, всё у тебя хорошо, все довольны". Фредди, вот выдержка у мужика, не поперхнётся, только стряпню нахваливает.

— Сашка, хватит, — простонал сквозь смех Михаил Аркадьевич. — И почему ты в актёры не пошёл? Талант у тебя тут явный.

— Да мне актёрства, Дядя Миша, и без цирка с кино хватает, — Гольцев ухмыльнулся. — Зрителей, да, немного, но зато понимающие. И, Дядь Миша, я хоть когда невпопад сыграл?

— Бывало, — улыбнулся Михаил Аркадьевич. — Напомнить конкретику? Но, надо признать, исправлять, вернее, использовать косяк и прокол на пользу дела умел.

— Стараюсь, — хмыкнул Гольцев. -И, Дядь Миш, остальные наши бабушки тоже... Фредди ведь с каждой чаю попил, пирогами и прочим полакомился. И он по-русски... ну, кое-как и кое о чём, и бабушки по-английски... меньше, чем ничего, а друг друга поняли. Ведь до обидного. Вот, Баба Луша, помните её?

— Жива? — радостно удивился Михаил Аркадьевич.

— Ещё как, выходит, правда, редко и недалеко, но внучатыми снохами командует... аж за околицей слышно.

— Сильна Лукерья Антиповна, — кивнул с улыбкой Михаил Аркадьевич. — Неужто и она... не устояла?

— Ну, Дядя Миша. Вот, сами посудите. Утро ещё в самом начале, коров только доить начали, куры ещё спят, иду я... — Гольцев немного нарочито замялся, — Ну, неважно, домой иду. И тут Баба Луша, идёт-плывёт, горшочек в руках, в одеялко завёрнутый. А запах от него... Я чуть слюной не захлебнулся. Грибы душоные.

— Помню-помню, — искренне вздохнул Михаил Аркадьевич. — Она и тогда на них мастерица была.

— Ну вот, я и попросил, что дескать, хоть понюхать дай. Так меня по всем кочкам-буеракам понесли, что убери лапы, охальник, у своей... хм, ну, Баба Луша умеет, проси, а это Феденьке, а то Дашка никогда не умела и по гроб жизни не научится, не дано ей, а Феденьке... Ну, Дядя Миша, вам смешно, а мне ж обидно, такое про бабушку слушать.

Михаил Аркадьевич вытер выступившие от смеха слёзы.

— Значит, Фредди стал Феденькой. Интересно.

Гольцев кивнул.

— Да, думаю, Морозы потому и Фёдоровичи. Впрямую я, правда, не спрашивал. Не рискнул. Встретились-то они ещё там, как раз или в саму заваруху, или сразу после неё. И на нашу регистрацию с репатриацией пришли уже с полными именами.

Михаил Аркадьевич помедлил, явно желая о чём-то спросить, и Гольцев, догадываясь, пришёл на помощь.

— Профессор, если и догадался, то промолчал. Выдержка у него тоже... соответствующая. А почему Морозы они, так Эркин рассказал. Его крайнее рабское прозвище Угрюмый, по-английски Morose, а на нашей регистрации ему и записали не по смыслу, а по звучанию.

— И неплохо получилось, — улыбнулся Михаил Аркадьевич.

— Даже по-индейски по смыслу подходит, — засмеялся Гольцев. — У него дата рождения по документам первого января.

Михаил Аркадьевич пощупал и слегка приподнял чайник проверив, насколько тот остыл и опустел.

— Давайте, я — вскочил на ноги Гольцев. — Заодно разомнусь.

Михаил Аркадьевич с улыбкой кивнул, а, когда Гольцев вышел, встал и подошёл к письменному столу. Быстрыми уверенными штрихами нарисовал на лежавшем наготове листке крыло с лапками и растопыренными ушами.

Гольцев принёс сменный чайник и приготовил продолжение беседы. Не всё рассказано, есть у него ещё... интересное и важное.

— Ну, думаю, гости не только гуляли, — улыбнулся Михаил Аркадьевич.

— Это да, — охотно поддержал тему Гольцев. — Каждый в своём деле себя показал. Юрка-Мясник в медпункте нашем всех, кто пришёл, посмотрел и проконсультировал. Профессор по школе и библиотеке прошёлся и целую лекцию забабахал. Ну, Джонни нашим молочным хозяйством заинтересовался, провёл, как пишут в газетах, ряд взаимовыгодных бесед и консультаций. Отзывы о нём... крепкий хозяин, свою выгоду блюдёт, и без заскоков, знает, где отступить выгоднее наскока.

— Серьёзная оценка, — согласился Михаил Аркадьевич. — А молодые?

— Ну, Морозы в основном по металлу. Машины, ну и... Эркин теперь не грузчик и не скотник, а техник с законченным и очень серьёзным образованием. Хорошо себя показали. Особенно младший с нашим кузнецом скорешился.

— Кузьмой? Он по-прежнему ножевик? — заинтересовался Михаил Аркадьевич.

— Ну да. Самсоныч всё сокрушается, что мечи не нужны, а топоры только рабочие, так хоть на ножах душу отведёт, — смеялся Гольцев. — Вот с Андрюхой вдвоём свои душеньки и отводили.

Михаил Аркадьевич с улыбкой уточнил:

— Эркин хороший механик?

— Крепкий, — сразу ответил Гольцев. — И заметно, что знает и умеет больше, чем говорит. Показывает себя только по делу. Не любит чужих понтов и сам не понтуется. И младшего придерживает. Но если за что берётся... — Гольцев даже головой покрутил. — Ну, нет слов, Дядя Миша.

— Это у тебя-то нет? — очень удивился Михаил Аркадьевич. — Так что Эркин учудил, что даже тебя проняло, а? Танцем дождь вызывал или прекращал?

— Это как раз нет, — стал серьёзным Гольцев. — Сам себя называет "асфальтовым", знаете этот термин. Язык с нуля уже в школе учил, а обычаи и прочее... Опять же знает, но не показывает. Если считает это ненужным. В данный момент в данной ситуации. Но вот захотел, и такое деду устроил... Стыдно рассказывать.

— Вперёд марш! — коротко скомандовал Михаил Аркадьевич.

Гольцев обречённо вздохнул и подчинился.

— Ну, с чего и как началось, я не знаю. Что дед, что бабаня молчат, а Эркин... молчит он... как индеец. Не врёт, не отпирается, молчит и всё. И хоть деревянным ножом его режь. Младший Мороз только ухмыляется, от Фредди одна фраза была, что Эркин всегда в полную силу работает, Джонни покивал, а Юрка-Мясник с дедом пошушукался тет-а-тет и заявил, что это врачебная тайна и разглашению среди непрофессионалов не подлежит.

Гольцев с искренней обидой вздохнул.

— Ну, Дядь Миша, все всё либо знают, либо догадываются, а мне...

— Рассказывай, что сам видел, — распорядился Михаил Аркадьевич. — По порядку и подробно.

— Ну...

Гольцев шумно вздохнул, сосредоточенно наполнил свою чашку и выпил, отдуваясь. Михаил Аркадьевич терпеливо ждал.

— Ну, — повторил Гольцев. — Если по порядку и что сам видел, то так. Вдруг дед нас всех отправил в город развлекаться и вообще, но чтоб до утра не возвращались. Мы все удивились, конечно, но с дедом спорить... сами знаете.

— Знаю, — кивнул с улыбкой Михаил Аркадьевич.

— А Эркин добавил. Что, дескать, отъедете на полчаса пешего хода и ждёте меня. Ну, мы снарядились на городской разгул, загрузились, отъехали, ждём, обсуждаем, где и как гулять будем. Тут видим, Эркин не идёт, а бредёт и шатает его... как после хорошего ведра без закуси. Андрюха выскочил, подхватил как раненого, затащил в машину. Эркин прохрипел: "Я сплю" и отрубился. Так мы его спящим до города и довезли. Ну в городе погуляли, поели-попили, — Гольцев немного наигранно вздохнул, — Вы ж нашу ночную гульбу знаете.

Михаил Аркадьевич кивнул и уточнил:

— По маленькой гульнули?

— По средней, — ухмыльнулся Гольцев. — По оценке Фредди, — он перешёл на английский с характерным для Аризоны акцентом: — Не замёрзли, но небо не горело.

— У Фредди акцент сохранился? — удивился Михаил Аркадьевич.

— Только когда ему нужно. Кстати, Бредли тоже по-ковбойски умеет. И тоже только по делу.