Доктор для мутантов

— А я кому?

— "Собакам", например, — рассудительно говорю я. — Сама видела, стая у метро крутится без налички в карманах. Еще здесь окраина, иммигрантов много. Обманет их какая-нибудь "движуха" на пару месяцев зарплаты, оголодают, пойдут на разбой. И убьют по неопытности.

Чем-то ее не устраивает мое объяснение, но она молча кивает. Хорошая девочка, не спорит, не треплет нервы.

Идем к метро так же молча. Рита по своему обыкновению, а я мучительно соображаю, как бы так необидно объяснить гёрле, что в вечерние посиделки надо бы вкладывать и свою долю. Нет, ну как можно столько жрать кофе?! Она его всухую жует, что ли? Могла бы и сама догадаться, что хороший кофе стоит хороших денег, а плохой я не пью! В смысле, на работе не пью, в общежитии какой только гадостью не приходится заливать такую же гадкую еду.

— Даниил — мутант? — вдруг спрашивает Рита.

Я сначала удивляюсь вопросу, но потом до меня доходит: у Риты научный склад мышления, она анализирует постоянно окружающий мир, и что-то у нее не сошлось. Я говорил ей, что сильно помог капитану, но его группу она определить не смогла. Оттого и вопрос.

— А, нет! — машу рукой я, сообразив. — Жена у него "вампа". Чуть до самоубийства не довела.

Рита проявляет интерес. Информация в общем не первой степени важности, "вампы" ко мне не заглядывают, их и так все в жизни устраивает, но я рассказываю.

— Даниил — хороший человек, — выслушав, неожиданно заключает она.

Мне почему-то это не нравится.

— Карьерист он, каких еще поискать! — бурчу недовольно. — Зачем, думаешь, он убийства девочек на своем участке в инфо слил? Для успешного расследования, что ли? Как бы не так! Расследовать лучше без огласки, любому дураку понятно! Но ему нужен политический вес. Гласное расследование уже дало ему первоначальную известность в СМИ. А он ее еще как-нибудь увеличит. Сейчас вот норовит меня в свои игры затянуть. Убийство полицейского, то-сё, и он тут как неподкупный борец с преступностью. А потом подгадает удобный момент смены местной власти, и глядишь — он уже в департаменте общественной безопасности или еще где на непыльной, но хорошо оплачиваемой работе. Даниил далеко пойдет, если не остановят, запомни мои слова.

— И чем это плохо?

— Тем, что не с преступностью он борется, не с преступностью. А со своими коллегами в продвижении наверх. А они с ним. В результате с преступностью не борется никто. И я ему нужен в качестве кувалды, вышибающей из нужных мозгов нужные сведения. Думает, дурачок, если пройдется со мной по участку да поспрашивает, сразу все и раскроет...

— Ты не хочешь ему помогать?

— Зачем? — удивляюсь я. — Это его работа, не моя. Он за это деньги получает. А моя работа — лечить людей. Ей я и буду заниматься, никаких Даниилов в помощь не позову.

— Только меня?

Даже в темноте чувствую, что Рита улыбается. Надо же, как ожила "зомби". И какая она все-таки умница, сама догадалась.

— У тебя есть все способности, чтоб овладеть моей профессией, — оправдываюсь я. — И я же не просто так позову, я платить буду! Немного, как стажеру, но...

— Док, а ведь ты тоже очень хороший человек.

Я не сразу нахожусь с ответом. В молчании доходим до метро и расстаемся. Ешкин кот, так и не выбрал время, чтоб намекнуть про кофе. Ведь совсем меня разорила, и не стыдно ей ни разу! Все мутанты — конченые эгоисты, даже купированные "зомби".

7.

День начался обычно — войной с людьми. А я еще удивляюсь полчищам мутантов в Москве. Тут скоро сам отращу ядовитые иголки. Ну, заспался немножко, и хозяйки агентства недвижимости, две потертые жизнью "баксы", столкнулись со мной в дверях. Сразу стальные взгляды, ультиматумы, расторжение договора. Мол, под жилье офис не сдавали, только под работу! Подумаешь. Собрать вещи в кейс — дело пяти минут. И я бы собрал, только "баксам" этого и надо. У меня аренда оплачена на две недели, думали меня выдавить, плату не вернуть. Чуть не попался на их уловку. И ведь они даже не планировали, так, мимоходом меня прижали! Мутанты страшны своими инстинктами. Но я вовремя опомнился и устроил необходимый срач. А что делать, с "баксами" в принципе невозможно вести дела мирно, все время давят. Заявил, что работал всю ночь и вообще они сдали мне помещение без влажной уборки! Срач, короче. Отбился. Можно бы включить способности и тупо задавить, но у задавленной "баксы" наступает что-то вроде помешательства, в омраченном состоянии рассудка может побежать за "крышей", а то и за полицией. Или родню подтянет на разборки. "Баксы" — очень приспособленный к московским реалиям тип мутантов, цепкий, их только огнеметом выжигать.

Сегодня у меня экстрим-танцы. Ну, как экстрим... на карнизах высоток не танцуем, хотя говорят, что до Катастрофы такое практиковали. Вполне может быть: если до Катастрофы была безопасная жизнь, адреналинщики вполне могли искать себе ярких впечатлений и на карнизах высоток. А нам, современным танцорам, впечатлений по жизни хватает. И на танцах мы в основном готовимся действовать в экстрим-обстоятельствах. Сегодняшняя тема, к примеру — танцы лежа...

Что хорошо — студия танца снимает помещение с душевыми кабинами. Отмываюсь от пота, меняю запашную рубашку на свежую и отправляюсь в библиотеку. Профессия врача требует постоянного обучения, и я учусь. Оплачиваю аренду информационного терминала. Нахожу раздел лицензированных научных журналов и ныряю в малоисследованный до сих пор мир фармакологии, органической химии, физиологии... Сведения порядком устаревшие, не устаревшие корпорации придерживают для себя, но для меня и устаревшие — бесценная информация. Потому что я нахожу для них уникальное применение в области, где не ступала нога человека — в психопатологиях мутантов Москвы и Московской области. Так бы могла называться моя диссертация... эх!

На сегодня — два клиента. Назначаю им время попозже и сам выдвигаюсь к офису попозже, чтоб лишний раз не встречаться с хозяйками.

Что меня насторожило? Что-то. Можно сказать — профессиональный опыт. Я же все время смотрю на людей, анализирую, изучаю. В результате неплохо в них разбираюсь. Мелкие фактики, объяснимые по отдельности, но в сумме вызвавшие настороженность. Так-то я в основном соображал, почему меня у метро не встретила Рита, я как бы уже привыкать начал. А тут двое навстречу. Двое мужчин. Могут мужчины идти куда-то вечером вдвоем по московским окраинам? Да запросто. Только у одного из них букет цветов в опущенной руке. К женщине? Да почему бы и нет? Вот только они оба — "собаки". Здоровенный, массивный вожак и резкий волкодав рядом. Обученные, судя по пластике. А такие люди-нелюди по окраинам Москвы не ходят. Они ездят. Особенно если к женщине. Не, могут идти — но только от парковки к подъезду. А тут вбок. Сорвалась свиданка-пьянка — шли бы к парковке. Вот и насторожился. Поэтому, когда они быстро шагнули наперерез, сказал еще быстрее:

— Первент.

Все, и попались "собачки"!

— Ну привет, — отозвался вожак.

— Убивать идете? — поинтересовался я.

— Не убивать.

— Пограбить?

— Не пограбить.

Я разговариваю и внутренне лихорадочно соображаю. Кто-то поработал с "собаками", плотно поработал. Запрет на раскрытие информации о заказе. Необязательно гипноз, вполне могут просто сильно уважать или бояться своего начальника. Они не могут говорить правду. Но она мне и не нужна, информацию я возьму из любого ответа. Не говорят, какой приказ, но не убить и не пограбить. И что остается? То-то и оно. Ну и кому потребовалось меня пугать? И зачем?!

А еще я жду. Эти двое целенаправленно вышли мне навстречу. Очень точно по времени, чтобы пересечься со мной именно здесь, в безлюдном месте. Это странно, но в переполненной Москве полно безлюдных мест, вот как это, например. Открытое голое пространство, люди их инстинктивно сторонятся. То есть случайно на меня наткнуться не могли. Значит — есть третий. Вел меня от метро и подал сигнал на перехват. И он за спиной. А иначе никак не складывается. Не так-то просто без поддержки перехватить или выследить человека, разве что бежать следом. Но преследователей я бы еще в лесочке засек, а эти вышли навстречу. Есть третий, есть!

— Бейте, — разрешаю я, не дождавшись третьего. — Но цветы поберегите, хорошие цветы.

— Подержи! — заботливо сует цветы вожак в руки волкодаву.

Я облегченно вздыхаю. В цветах железяка, видно по напряжению руки. Навернул бы букетом — и конец, инвалид на всю оставшуюся жизнь. А так цветочки будут беречь, я же попросил... вай!

Лежу на земле, в ушах вата. Это вожак треснул с левой. Лежу, отдыхаю. Вожак старательно пинает в подставленные руки. Больно, но терпимо. Не выполнять приказ "собака" не может, вот и пинает. Экстрим-танцы лежа, полевая практика. Если б и волкодав пинал, было б худо, но его попросили беречь цветы, и он бережет.

Бабах! "Собаки" исчезают, топот ног удаляется с приличной быстротой. Хорошо бегают, с-собаки! А надо мной склоняется прекрасное лицо.

— Я думала, они вас убили!

— Я тоже так думал! — признаюсь я и с кряхтеньем встаю.

Ну, одежда цела и даже условно чиста. В смысле, в мазутные пятна не вляпался, остальное отстираю. Всё меньше трат.

Вчерашняя очаровательная клиентка, тетя зловредной девочки-"баксы", убирает в кобуру пистолет. Она в полевой военной форме без знаков различия, но что-то мне шепчет — офицер, и в немалом звании. То, что юна, этому не противоречит: только до Катастрофы генералами становились к старости, а сейчас девочка из пресс-службы силового ведомства запросто может щеголять погонами полковника, а то и выше. Была бы юна, погоны приложатся. Особо хорошо погоны прилепляются к "чарми". Но моя знакомая не "чарми".

— Повезло, я тут рядом живу! — смеется она, и мое сердце замирает в сладкой истоме.

И я срываюсь. На мгновение, чуть-чуть — но много и не надо.

— Вы только по вечерам работаете? — небрежно спрашивает она. — Загляну. Расскажете про воспитание нехороших девочек, договорились?

Ослепительно улыбается, садится в машину и уезжает. А машина-то — "Таурус". Не машина, зверь на колесах. А я и не заметил, как подъехала. Вообще, кроме хозяйки, ничего не заметил!

Иду к офису, пальцы мелко подрагивают. Не от страха — от волнения. Первый раз в жизни мне обещают свидание. "Она не боится, она сама, я не давил!" — убеждаю себя по дороге — и побеждаю.

А третий "собак" так и не проявился.

Работаю. Первый клиент — "чарми". Только мальчик. Редкость, но не такая уж невозможная. Родители в панике: ах трансвестит, ах гермафродит, ах метросексуал! Во времена Катастрофы это были бы не ужасы-ужасы, а обычные определения, может, даже одобрительные. Но сейчас — разгул вуайеризма, явные гендерные сдвиги сигнализируют о повышенном внимании пациента к сексу, что чревато уголовными статьями. Проще говоря, гей не столько о работе-учебе думает, сколько о том, что он гей. И это правда.

Подросток действительно симпатяшка, а разукрашен, как девочка на "столбиках". Кстати, он тоже на "столбиках", только не женских, пониже. Конечно, он не гермафродит и не трансвестит, и даже не метросексуал, хотя выглядит соответственно. Он обычный "чарми", весьма слабенький, отсюда его тяга к украшательству. Чувствует, что собственных силенок не хватает, вот и восполняет сережками-колечками-одежками. Курточка на нем — дутыш-прозрачка, сквозь нее четко видно прозрачную же запашную рубашечку с кокетливыми рисуночками на плечах, а сквозь рубашку — подкачанное аккуратное тело. М-да. Женщины, наверно, млеют. Но глядят издалека. Век вуайеризма, жестокий и прекрасный.

Беседую с родителями. Аккуратно узнаю: нет, у мальчика нет проблем в общении со сверстниками, нет сложностей в учебе, покладистый милый сын. Более того — он всеми любим. Ну, это как раз неудивительно.

— Тогда в чем проблема? — осторожно интересуюсь у родителей.

Родители пожимают плечами, неуверенно переглядываются. А, вообще проблем нет? А чего пришли?

Снова выслушиваю ахи насчет "гермафродит-трансвестит-лесбиян". Успокаиваю, насколько это возможно без давления на свободную волю, родителей. Выдаю таблетки — пустышки, естественно, крахмал и сахар. Обещаю, что через полгода-год парень одумается и станет походить на собственно парня. Даю письменную гарантию с личным штампом лечащего врача. Я ничего не делаю и ничем не рискую: сила "чарми" прибавляется в течение всей юности, скоро сладкий мальчик перестанет нуждаться в подпорках. Ушли успокоенными. Ф-фух, все бы клиенты так.

Вторая клиентка неожиданно оказалась женщиной в годах, среднего роста, но... увесистой, скажем так. Тяжелый взгляд, неподвижное лицо. Тяжелый лоб с выщипанными и нарисованными бровями по давно ушедшей моде. Застарелый "бык". Но женщина, что, кстати, встречается сплошь и рядом. То, что она женщина, по поведению не определить, только по физиологическим признакам. Тупо прет по жизни, как бык, не обращая внимания на вопли и удары, потому что толстокожая — вот такой у нее ответ на вызовы агрессивной человеческой среды. Безобидная мутация, просто рядом с ней тяжеловато жить, давит и топчет. Таких очень много в мелких, самых мелких начальниках. Старшая смены в супермаркете, низший администратор над уборщицами — такова их ниша. И что ей надо? "Быкам" лечение не требуется. Это вокруг них страдают, а им хорошо.

— У меня заболел муж, — четко, разделяя слова, сообщает она, настороженно глядя на ширму в упор — кстати, точно там, где мое лицо. — Галлюцинации, бредовые фантазии.

Муж. Да почему бы нет? В юности "быки" вполне привлекательны, кажутся такими целеустремленными, ответственными. Могут быть и веселыми, и шутить способны. Их внутренняя сущность начинает проявляться во внешности гораздо позже, да и видят эти изменения не все. Я вижу. Ну, мужья, даже если не видят, то точно чувствуют. Кто послабее, уходят в запой. Кто посильнее... там разные варианты.

— Это не ко мне, — отвечаю я. — Обратитесь в специализированную больницу.

— У вас написано — психотерапевт, — заявляет женщина недовольно.

Даже сквозь ширму чувствую, что начинает давить. Недовольство, агрессия, злоба, тупая сила — как-то они умеют это излучать в окружающее пространство. Люди послабее в этот момент срываются на резкости, на раздражение, но "быков" оскорблениями не пронять, они в них черпают уверенность и давят еще сильнее. И додавливают. Так и живут. Проблема "быков" в том, что, как бы сказать... не всегда у человека есть в доме телевизор. Старый анекдот, из времен до Катастрофы. Как гипнотизер заставлял человека выкинуть телевизор с балкона — но у того просто не было телевизора. Выскочил, рубаху на груди рвет и орет: "Ну нет у меня телевизора, нету!" Точь-в-точь работа "быка". Вот и эта — давит, а чего давит-то? Шла бы в психбольницу. Но там дорого. А я психов не беру. Взрослых, имеется в виду.

— Запойный? — намекаю я.

Женщина отсвечивает свинцовым взглядом и молчит. Жду. С "быками" часто приходится ждать, медленно они меняют решения.

— Вы же можете прийти на дом! — наконец бросает она.

Я озадачиваюсь. А ведь действительно могу. Как-то я раньше такой вариант работы не рассматривал.