Кости лорда Эдда-2

Что до Эдда, то он был вынужден подумать о том, не является ли его существование в чужом теле тоже сумасшествием некоего юного человека из здешнего Поозерья, родовым гербом которого является сочетание птичьего крыла и секиры. И эта мысль его не радовала.

________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________ ________

В месяце сбора плодов Эдда вызвали на поединок. Он мирно сидел в таверне 'Лебедь' и пил мертенское вино. На вкус оно напоминало вино его родины, то есть кислое аж до изжоги. Правда, если закусывать его подсоленными сухариками, то все не так тяжело. Такое самомучение Эдд устраивал в память о своей молодости. Когда он достиг четырнадцати лет в оруженосцах, лорд Роус стал разрешать и ему пить вино, до этого возраста оруженосцы невозбранно могли пить пиво, а для вина считались еще молодыми. Конечно, оруженосцы могли тайно отхлебнуть из меха своего рыцаря, или быть угощенными им по случаю какого-то важного события и до этого возраста. Иногда. Но, по общему мнению, вино было еще не для них.

Ну а что за вино может быть у юного оруженосца? Совсем отвратительное или чуть лучше того, лишь самую малость лучше. Так что, хлебая это, он как бы возвращался в юность. Хмель почти не ощущался, правда, Эдд не выпивал больше пары кружек. Возможно, если выпить кувшин, то голова ощутит себя летящей выше крыш домов, но от кружки или двух-это опасно только хрупким девушкам и детям.

Эдд погрузился в размышления, из которых и был резко выдернут падением кожаной перчатки на стол перед ним. Да еще и что-то звякнуло при этом.

-Я Ведден-младший, второй сын тана Альби из Маллелуа, желаю встретить тебя с обнаженным мечом!

Это официальный вызов на поединок, поэтому, если Эдд не захочет отвергнуть это вызов, то ему надо ответить так:

-Я, Эдд из долины Имми, готов встретить тебя с обнаженным мечом. Назови, когда и где.

Поскольку Эдд не захотел отвергнуть вызов, то он так и ответил.

-Завтра с утра у коронного чиновника на Ратушной площади.

В ратуше сидел коронный чиновник, который был обязан в случае вызова благородных ,купцов и ремесленников, а также лекарей и прочих хоть относительно привилегированных лиц вписать их в книгу, удостовериться, на каком оружии будет поединок, вписать и это, спросить, на каких условиях, то есть до раны или до смерти будет поединок, принять коронный сбор за это, а после поединка записать его итоги. Если все сделано так, то это надлежащим способом оформленный поединок. И ранение, и смерть на нем — уже не повод дл судебного преследования выигравшего. Серебряной монеты немного жаль, но на делах чести не экономят.

Вызвавший его парень был на голову ниже и менее плотен. Глаза голубые, усиками и бородкой еще н обзавелся, а тогда бы он были ржаво-рыжие, как его волосы и брови. Изо рта сына тана Альби явственно пахло каким-то брантвейном. Интересно, каков он будет завтра?

Эдд расплатился и пошел домой. На его родине было принято, чтобы вызванная сторона и вызвавший разговаривали поменьше и покороче. Иногда даже вообще не разговаривали, все решали переговорщики от каждой стороны.

Завтра, кстати, мэтра Оже не будет в городе и его жены тоже. Так что даже и запретить ему будет некому. Эдд о поединке совсем не думал, насвистывал песенку и шел домой.

Но вечером, вспомнив наставления мэтра, сочинил нечто вроде завещания, что он вызван тем-то, причину не знает, но не счел возможным уклониться, теми вещами, которые останутся от него, пусть распорядятся, как хотят, не поминайте злым словом. Эдд Брекенпул.

С утра он подумал, завтракать или нет, и решил, что надо. Среди воинов ходила байка, что если идти в бой на голодный желудок, то можно и уцелеть в случае удара топором или булавой по животу сквозь доспех. Дескать, полные кишки могут и порваться от удара, а пустые-нет.

Эдд к этому совету относился скептически, и считал, что будет ли лучше от удара-кто его знает, но голодные люди более нетерпеливы, да и на холоде поевшему легче.

Ден был теплым, потому если остаться в рубашке, то будет терпимо.

Эдд подошел к ратуше. Возле нее знакомого лица не было. Тогда он пошел внутрь, спрашивая, где сидит нужный чиновник. Он был на втором этаже, и возле его дверей маялись трое: вчерашний сын тана, страдающий от похмелья, юноша лет семнадцати, и мальчишка лет двенадцати. А этот для чего тут? Увидев его, они приободрились, и все четверо зашли в кабинет к чиновнику. Тот аж расцвел оттого, что к нему прибыло дело, поэтому трещал, как целый выводок сорок. Эдд слушал его вполуха. Затем чиновник стал писать бумагу. Первым был записан вызвавший. Эдд слушал и его ответы вполуха, заинтересовавшись только уже тем, что сын тана Альби сказал, что намерен драться до смерти одного из участников. И чем же Эдд ему так насолил, что он готов убить или быть убитым? Это было интересно, но не куртуазно задавать такие вопросы. Дальше сын тана ответил, что распоряжения о свое имуществе сделал, и написал завещание, что обрученная с ним дева Элла в случае смерти Веддена-младшего может выйти замуж за того, за кого сочтет нужным она и ее родители. На стол легла монета от Веддена.

Теперь очередь Эдда. И он отвечал на вопросы, про то, до чего он готов драться, ответил, что ему безразлично, что будет с противником, и он не решил, убьет ли он того или ранит.

Чиновник почесал красный нос и сказал, что впишет то же, что и Ведден. Эдд заявил, что ему безразлична судьба Веддена. Насчет своего имущества он сказал, что распоряжение оставил, а обручение разрывать не с кем.

Монета легла на стол. Чиновник закончил писать основной документ, потом взял два небольших листочка и быстро написал на них по паре строчек, а потом их вручил обоим. Эдд глянул на бумагу. Там указаны имя его противника и род поединка, то есть до смерти.

Пора было уходить, и Эдд попрощался. Чиновник сказал:

-Не забудьте сообщить про итог!

Сын тана Альби что-то буркнул, Эдд сказал, что непременно. У него-то похмелья нет, поэтому не на что злиться.

Альби-младший шел впереди, а Эдд перебросился словами с юношей. Как оказалось, это ученик лекаря и нанят Ведденом, вдруг ему потребуется помощь. С возрастом его Эдд ошибся— юноше двадцать лет. А мальчик— у ученика лекаря был в услужении: сбегай, подай, принеси.

Поединок должен был проходить за городской стеной Четверо прошли через западные ворота и вышли на недавно скошенный лужок. Эдд попробовал, как его ноге-не скользко ли? Нет. И он наскоро проверил, нет ли вокруг ям или канав, либо торчащих из земли пеньков и камней. Вроде бы такого нет. Теперь время мечей.

Эдд был спокоен и счел противника не очень опасным, оттого и не нервничал. Да, во всяком бою есть какая-то возможность неожиданностей, но их надо встречать грудью, если уж они и произойдут. Ну а похмельный способ проведения поединка крайне плохо говорил о разуме второго сына тана Альби.

Эдд скинул плащ, свернул его и остался в рубашке. Шляпу положил рядом с плащом. Потом подумал и придавил ее сверху плащом, чтобы ветром не сдуло.

Пора за дело. Но меч он еще не обнажал.

Ведден -младший с помощью мальчика (так чей он слуга?) развязал плащ, снял шляпу (все то принял тот же мальчик) и извлек из ножен колющий меч. На вид он не длиннее Эддова, только эфес более сложный и явно оснащен разными ловушками для клинка. И Эдд вытащил свой. Солнце никому не светит в глаза, и это хорошо.

Ведден оказался поклонником той манеры боя, которую нещадно критиковал лорд Роуз в молодости Эдда. Мечом он крутил какие-то сложные фигуры и норовил нанести из выписываемой восьмерки колющий удар в живот или грудь. Ага, понятно. И на очередном выпаде Эдд уклонился влево и вонзил острие меча сыну тана в правое предплечье, после чего отскочил. Меч Веддена в руке не удержался и упал на землю.

Эдд хмыкнул:

-Ведден, ты хочешь драться дальше и погибнуть?

Ответом было ругательство:

-... форель и з Имми!

Если бы Эдд действительно родился в той долине, то мог и озвереть от оскорбления святыни и полезть на рожон. Но Ведден допустил ошибку, пытаясь оскорбить Эдда тогда, когда его меч лежит на земле. Даже если озверевший Эдд допустит ошибку, как его поразить без оружия? Число ошибок сына тана растет.

-Ведден. поднимай оружие и не лай, как собака.

Ведден, не отрывая глаз от Эдда нашарил рукоятку клинка левой рукой. Правый рукав рубашки потемнел от крови, весь его низ. Из полуприсела он попытался рубануть изподнизу. Эдд ушел назад от удара.

Ну и хватит тянуть. Эдд уклонился от следующего колющего выпала Веддена, оказался сбоку от второго сына тана и рубанул того по уху. Лицо пострадало тоже.

Его покойный дед говорил, что поединки надо так и заканчивать— когда у противника пострадало лицо, и память об этом остается навсегда. Если внук зарекомендует себя регулярным строганием носов, ушей и щек, то об этом будут помнить и реже посылать вызовы-только тогда, когда иначе нельзя. А по незначительному поводу-уже подумают, стоит ли глядеть на мир одним глазом и улыбаться только неразрубленной половиной лица.

Ведден лежал, а юноша-лекарь пытался остановить кровь. Раны лица и уха и кровоточат сильно, отчего все выглядит страшно и побуждает к прекращению поединка.

Эдд следил за происходящим. Лекарь остановил кровь из огрызка уха и теперь перевязывал руку. А мальчик куда-то побежал, наверное, за телегой или коляской, что найдет для перевозки. Судя по виду, Ведден сейчас без сознания.

-Я не ошибаюсь, мой противник уже без сознания и послали за тем, на чем его перевезти?

-Да, так и есть. Сына тана Альби, когда он очнется ждет горестный список потерь. Но жить он будет, если раны не воспалятся.

Вообще Эдд мог спокойно уйти, ведь его противник был готов драться до смерти, потому, если даже он умрет, то сам выбрал свою судьбу и зафиксировал это у коронного чиновника. Насколько Эдд понимал, если он даже возьмет и добьет раненого, то тем подорвет свою репутацию, но законом это не будет порицаться. Но он решил подождать и дождался приезда коляски, на козлах которой рядом с кучером сидел то самый мальчик, что посылался за ней.

Эдд попрощался с лекарем и подобрал клинок противника. Право такое у него было. Ножны лежали в стороне, поэтому Эдд вложил клинок в них и понес их в левой руке.

По пути он зашел в ратушу и сообщил, что в поединке сын тана Альби ранен, но не опасно. Чиновник поблагодарил и принялся что-то вписывать в бумаги.

Меч Альби-младшего он повесил на костыль, где тот и висел до приезда мэтра Оже.

Оже сначала к известию о поединке и результате отнесся ровно, но потом захотел глянуть на трофей. Эдд его принес, а дальше вышло вот что: Оже не понравился запах от клинка, ему он напомнил запах какого-то яда, которые он изучал в молодости, когда его учитель договорился о нескольких уроках алхимии для юного Оже. И мэтр забеспокоился, не пострадал ли Эдд при этом. Тот сообщил, что противник ни разу не коснулся его клинком и чувствует себя вполне здоровым, а оружие он и не осматривал, как повесил, так и висит на костыле. Чистить Эдд так и не собрался, потому что ранений у него не было, оттого и очищать клинок не счел нужным. Свой меч он почистил, как и положено.

Использование отравленного оружия на поединке каралось смертью, хотя возможна была замена его изгнанием или ссылкой-в зависимости того, какой был использован яд и могли от него пострадать только раненый или кто-нибудь еще.

Оже на следующий день сходил к мэтру-алхимику Террешу (у него было и обычное имя, но официально он и все маги его клана носили 'Алхимическое имя' по названию известных ядов, поэтому все к нему так и обращались), и тот сообщил, что да, на лезвии явно был алхимический яд 'Иннер', в королевстве давно запрещенный для производства и для хранения.

Но завезти его из другой страны вполне было можно, ведь вряд ли таможенные чиновники обладают знанием запахов ядов. А это можно было даже выпить без больших последствий-если нужно обмануть правосудие-выпил, не отравился, и доказал, что это не яд. а лекарство для владельца. Вот если смазанное им лезвие нанесет рану-она будут плохо заживать, и гноиться, а потом человек. раненый ядовитым клинком, может и умереть. Ну да, рана гноилась и свела в могилу, бывает и так.

Мэтр поразмыслил и посоветовал Эдду не подавать в суд короля на противника. Прошло время, практически уже пять дней, и виновный может отпереться и сказать, что он тут не причем, яд попал на клинок после того, как он выпустил его из рук и все тут. И правда, сложно доказать, что все было не так. Если же иск будет принят, то осмотр произойдет еще позже и другой алхимик осмотрит клинок еще позже, и кто знает, что он обнаружит. Может, и ничего, яд может разрушиться на воздухе.

Судебный процесс может затянуться как по этой причине, так и потому что тан Альби, отец Веддена, влиятельный аристократ и у него много способов затянуть решение. А потом наступит праздник, и король подмахнет указ о помиловании непутевого поединщика. Да и с доказательствами может оказаться сложно, а потому в ход пойдут либо суд богов в виде поединка, либо испытание, вроде того, чтобы извлечь из кипящего котла железный предмет голой рукой. Даже если боги сохранят руку Эдда от ожогов, то противники заявят о том, что он, как обучающийся магии, задействовал ее для защиты руки.

Поэтому Эдд может сделать это, но он бы советовал ограничиться тем, что он уже отрубил у младшего Альби.

Эдд подумал и сказал, что демоны с младшим Альби, пусть живет и дальше. Просто если им придется встретиться вновь с клинками в руках, то надо постараться, чтобы Альби не ушел, а был унесен.

-Я приветствую твое решение, но, если тебе снова придется проводить поединок -помни об этом и требуй проверки клинка врага. Даже если это не младший Альби.

-Хорошо, учитель. А как нужно уничтожить остатки яда на клинке?

-Мэтр Терреш сказал, что самый простой способ-оставить клинок на две недели открытым движению воздуха. Потом пять раз воткнуть в землю, и помыть водой и мылом. Можно, конечно, купить у мэтров-алхимиков специальный состав, но нужно ли?

-Пожалуй, что не стоит, учитель. Надо только так его положить, чтобы никто не мог случайно задеть лезвие.

________________________________________________ ____________________

Наступил октябрь, обычно называемый месяцем желтых листьев. С его началом в городе и округе начиналось веселье по двум причинам-время свадеб и помолвок и снятия ограничений на изготовление и продажу горячительного. С этого по четвертый месяц будущего года все запреты на производство, продажу и распитие снимались. Если летом гнать алкоголь никто не мешал, продажа же ограничивалась весьма древним указом короля Ланье Второго временем до заката солнца. Даже в кабаках с заходом светила народ не выставляли на улицу, но пить можно было только то, что уже заказано и стояло на столе. Вот закуску можно было заказывать до полуночи-никто не мешал. За нарушение же правил продажи алкоголя можно было лишиться права содержать кабачок. Этого содержатели боялись. Правда, было исключение из строгих правил-на постоялых дворах выпивку можно было продавать и позже, отчего любители выпить снимали номер или кровать на двух дворах, что существовали со времен доброго короля Ланье, веселились до утра. Те, что открывались позднее, такого права не получили.