Первый Император

— Что, Милли? — Демонстрируя непонимание, воззрился на нее я, уже не спеша уходить. Ох уж этот сентиментальный Лелуш... И как он собирался Британию с таким подходом уничтожать? Хотя, я слишком строг, у него, все же, для семнадцатилетнего подростка на диво хороший самоконтроль, и если уж быть до конца честным и откровенным, ради сестры бы он пожертвовал всем. Друзьями, последователями, человечеством...

— Помоги-и, а? — Состроив умоляющую мордашку, протяжно вопросила девушка.

— Помочь? — Я с большим сомнением и скепсисом во взгляде осмотрел горку бумаг. — Что-то я не вдохновлён... — Желание отбрехаться я сыграл очень хорошо. Хотя, резонно, что я и сам не шибко-то и желал заниматься бумагами. Но образ-с!

— Ну, Лелуш, это приказ президента и просьба девушки! — Безапелляционно отрезала Милли, повалившись на стол и смотря на меня исподлобья. Так-то она понимала, что по сути, причин помогать ей, кроме дружбы, у меня нет, так как свой норматив на неделю Лелуш уже выполнил, но что не сделаешь ради поддержания привычного систематического диалога? Да и грудь ее мило так спружинила, да... И это совсем не причина по которой я остаюсь! Хотя кого я обманываю, а?

— Эх, ну... — Я на показ задумался, даже подбородок потер, для большего эффекта, а Милли все как глядела исподлобья, так и глядела. — Ладно. — "Сдался" я. — Давай часть бумаг. — Подошел я к ней и, взяв у радостной девушки половину, сел за соседний стол. Точнее не соседний, а который стоял рядом со столом президента, но перпендикулярно ему. Включил свет, удобно разложил все... — Как заполнять?

— На средний бюджет, никаких изменений не было, так что все как раньше. — Ответила Милли. — Только у кружка по плаванью сменился капитан, да численность почти в два раза возросла, так что если встретишь, учти это.

— Ясно, тогда, за работу. — Я соединился немного с памятью Лелуша и принялся заполнять бумаги, иногда скашивая взгляд на работающую Милли. Все же, если судить по памяти Лелуша и своей личной, но канона, то больше всех из студсовета мне симпатична именно она. Не знаю, ту же Ширли я на дух не переношу. Нина... Только как ценный научник (Мое эстетическое чувство прекрасного при взгляде на нее умирает в конвульсиях...). Карен... еще не в студсовете, но так же симпатична, но в меньшей степени. Наннали... Сестра Лелушу, инструмент, талисман, но не девушка. Ривал... Без комментариев. Сузаку? Тем более без комментариев. Артур?.. Кхм... Это уже патология. Так что, почему бы не воспользоваться ситуацией, да своими знаниями, ведь если каноничные намеки окажутся верны, будет просто шикарно! Да и очередная проверка на таких мелких и незначительных деталях будет в самый раз.

Прошел где-то час плодотворной работы в тишине, разбавляемой лишь шуршанием бумаги, скрипом ручек и тиканьем настенных часов. И как я их раньше не заметил? Часы показывали уже почти два ночи, а сделать оставалось совсем немного. По крайней мере — мне. За прошедший час я заметил, что девушка периодически бросает на меня странные взгляды, точнее, просто какие-то то ли обреченные, то ли печальные, но этот оттенок быстро проходил. Сам Лелуш о подобном не помнил, что и не удивительно, так как в такие ночи он старался как можно быстрее разобраться со всеми бумагами и пойти спать, потому и не обращал внимания на окружающую обстановку. Значит, еще одна косвенная зацепка? Взглянув же на стопку Милли, я слегка удивился. Она за это время, видимо, успела сделать лишь половину из того, что у нее осталось, после того, как я забрал свою часть. Но, как оказалось, это было в порядке вещей. Когда я об этом задумался, память Лелуша, с которой в данный момент я был соединён более плотно, чем обычно, дала ответ на этот феномен. Все просто, Лелуш гораздо быстрее воспринимал письменную информацию и соответственно быстрее ее анализировал. Вот и выходило, что на заполнение одной бумаги у него уходит как минимум в два раза меньше времени, чем на аналогичную у Милли. Не зря его все-таки гением кличут, ох не зря, столько талантов иметь, причем явных и полезных! Когда от моей стопки остался буквально десяток листов, я все же решил задать свой вопрос, посчитав, что сейчас самое время. Ночь, уставшая Милли, у которой мозги начинают отказывать из-за работы, чем не момент? Так что, заполнив очередной документ, я взял следующий, но не спешил начинать, замерев. Потом медленно продолжил и между делом начал:

— Президент, я тут хочу задать вопрос... — Но меня наглым образом прервали.

— Лелуш, просила же обращаться по имени, от тебя это обращение звучит слишком официально...

— Помню, но сейчас я хочу обратиться именно так. Ну так как?

— Спрашивай, но не обещаю, что отвечу. — Девушка хитро улыбнулся, оторвавшись от заполнения.

— Президент, почему вы влюбились в меня? — Как бы между делом я задал этот провокационный вопрос. Милли застыла в замешательстве, пару секунд смотрела на меня, а с лица у нее пропала улыбка. Ну, вот она немного пришла в себя:

— О чем ты Лелуш? Я не... — Как-то неуверенно и немного нервно начала она, пытаясь сыграть легкое недоумение, но, как и сказал, получилось не очень. Конечно, с кем-то может быть такое и прокатило, но не со мной, хотя стоит отдать Милли должное, она старалась, и не знай я ее так хорошо, не будь у меня воспоминаний Лелуша, который прекрасно умел читать людей, и не знай я информации из первоисточника, мог бы и купиться (Опять же, это если бы у меня не было магии). Но я ничего не ответил, а лишь красноречиво посмотрел на нее, постаравшись передать взглядом этакую отеческую осведомленность и умудренность жизнью. Короче, пытался беззвучно сказать "Ну мы же оба знаем как все на самом деле, так что даже не старайся!"... Вот девушка и прервала свою оправдательную речь. Милли откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, начала усиленно дышать. Видно, старалась успокоиться. Я ее не торопил, все так же поглядывая на нее тем же взглядом, попутно продолжая писать. Наконец она успокоилась, ну, насколько это было возможно. Так что, грустно улыбнувшись, она уточнила. — Это так заметно? Ну, то, что я влюблена в тебя? — Она облокотилась подбородком на свои собранные в замок руки, на что я даже восхитился, Гендо-стаил в самом его натуральном проявлении, и мягкая, я бы сказал легкая улыбка сменила грустную. Наверное, ей в радость наконец-то признаться в этом? Но...

— О, так я оказался прав? — Отложив в сторону ручку и лист бумаги, я посмотрел на нее с легким удивлением. До Милли только дошел смысл моих слов, вот ее лицо скривилось в гримасе сдерживающего смех человека, но потом она не выдержала и слегка засмеялась, приложив при этом свою правую руку к лицу. Ох, сколько классики-то в этой мимике и жесте.

— Лелуш... — Начала просмеявшаяся Милли, в уголках глаз которой стояли слезы. От смеха, от смеха конечно же, а то мало ли что подумаете! Хотя мне плевать, о чем вы там подумали. — Только ты мог добиться признания в любви от девушки таким старым как мир трюком! А я повелась как дурочка... Заработалась видать.

— Так ответишь на мой первый вопрос? — Уточнил я.

— Ну... А что мне еще остаться? — Милли уже пришла в себя и нормально, открыто улыбалась. Вот та Милли, которую помнил и Лелуш, и, теперь, я. — Почему влюбилась? — Тут она стала серьезней. — Честно, не знаю, но началось все еще с нашей первой встречи. Ты помнишь о ней? — Я обратился к памяти Лелуша, ища по зацепкам нужный фрагмент. Ну же, Лелуш, ты же должен это помнить, только не говори что забыл? Ах, нет, вот этот отрывок.

— Помню. — Кивнул я. — На праздновании дня рождения моей матери. Мне тогда, кажется, лет девять было.

— Да, именно тогда. — Милли встала с кресла, и, развернувшись к окну, сложила руки под грудью, всматриваясь куда-то вдаль. При этом мне была видна лишь ее спина, да блондинистая причёска. Причем знаете, этакий классические блонд. — Знаешь, тогда это был мой первый выход в люди. Мой отец, как и мой дед, много рассказывали мне о всяких праздниках, фестивалях, вечеринках... Сами часто их устраивали для узкого круга... И я ожидала увидеть нечто похожее. Но этот официальный прием оказался не тем, что я ожидала. Ни веселья, ни радости, а лишь одни постные лица чопорных аристократов. — Девушка скривилась. Это я понял по голосу. — Я тогда очень быстро устала от всего того официоза, и даже начала его немного ненавидеть, так что я постаралась уйти в наиболее тихое место, чтобы ни с кем больше не пересекаться. По воле случая это оказалась терраса. — Милли обернулась, вновь посмотрев на меня. — И там я встретила тебя. Мальчика, которому так же было скучно на официальном мероприятии, и который, так же как и я, ушел от гостей, что бы развеяться в одиночестве и подышать свежим воздухом. Тогда я была счастлива, что встретила кого-то своего возраста.

— Да, помню, тогда мы и познакомились. — Пересказал я вслух память Лелуша. — Разговорились, а потом, в конце концов, что-то не поделили. Я уже и не помню что. А потом ты меня...

— Угу... — Президент улыбнулась. — Ударила тебя. И началась наша небольшая потасовка. Я тоже не помню причину, помню только, что была очень возмущена. А потом... Потом появились слуги и назвали тебя полным именем. Знаешь... — Милли обошла стол и села на него, скрестив ноги, что выглядело довольно эффектно, учитывая длину ее ног и юбки. Кхм, мини-юбки. Я даже слегка покивал. Милли подумала, что я как бы говорю "продолжай", но на самом деле я просто оценил ее белые трусики. — Тогда я очень испугалась! А как же, дед меня предупреждал вести себя осмотрительно, а я... Взяла, и побил принца!

— Эй! Вообще-то мы были наравне! — Вставил я свои пять копее... пенсов. Хотя, все же она права, Лелуш тогда немного огреб. Но вообще-то он сдерживался, джентльменом же воспитывали!

— Да-да. — Милли снова улыбнулась и откинула голову назад, всматриваясь в потолок. — В общем, я не помнила себя от страха. Думала, как же буду объясняться перед своими родственниками, отцом и дедом, как такой прокол отразится на семье, да много о чем думала. А ты, на обвинения прибежавшей охраны лишь рассмеялся и сказал, что мы играли. Вот тогда, наверное, я впервые и почувствовала что-то, из-за того, что принц, который вроде бы должен быть наиболее заносчив, и больше всех придерживаться этикета, оказался обычным ребенком, с которым мне было по-настоящему весело. Для меня тогда это стало открытием. Я была искренне рада и позабыла свои страхи и опасения о не соблюденных правилах. Мы были детьми и после того, как охрана ушла, продолжили непринуждённо болтать, смеясь и отдыхая. — Милли остановилась и перевела дух. Потом опустила голову, внимательно и как-то с грустью посмотрела на меня. — И тот день был первым, и последним, когда я видела твою искреннюю улыбку. — Я тоже погрузился в воспоминания Лелуша. Президент была права, после того дня мы больше не виделись, ведь... Спустя два месяца, мать Лелуша убили, а его впоследствии выслали из страны. Семья Эшфорд же потеряла почти все влияние, в связи с тем, что поддерживала Марианну и притязания ее детей на трон. После тех событий Лелуш и правда перестал искренне улыбаться. Быть может, только наедине с сестрой он позволял себе такую, как он сам стал считать, слабость. — В следующий раз мы с тобой увиделись лишь тогда, когда я перевелась в эту Академию два года назад. Меня предупредили, что здесь учится опальный принц, а так же очень настойчиво дали понять, что никто об этом не должен узнать. Я была в предвкушении, ведь я снова встречусь с тобой Лелуш, а воспоминания у меня о тебе были только положительные. Даже больше, я, наверное, сделала из тебя своего идеала, напридумывала много всего и ожидала этакого принца на белом коне. А так как принцем ты итак был, то оставался только белый конь. — Она слегка усмехнулась, а я скривил губы в подобии улыбки в ответ на ее шутку. — Но когда мы наконец-то увиделись, я не нашла ничего от прежнего Лелуша, кроме, быть может, похожей внешности. Ты был угрюм, серьезен и не общителен. Даже не узнал меня. Ну, как я думала. — Сейчас Милли была абсолютно серьезной. Не было игривого тона, вечной улыбки... Она делилась своими чувствами и надеялась на понимание. — Ты ни с кем не общался, у тебя не было друзей, и все, хоть и восхищались твоей гениальность и внешностью, ничего из этого не замечали, считая признаками крутости и всего в таком роде. Мне даже сначала стало тебя жаль... но потом я... наверное, осознала, поняла, что жалость тебе не нужна, и вот именно ее-то ты точно не примешь. Потому я решила стать главой студсовета и включить тебя в него, что бы растормошить, вернуть прежнего тебя. Я была дурой, да?

— Не сказал бы, просто, слишком активно и напористо действовала, впрочем, как и всегда, в этом вся ты. — Ответил я на ее, можно сказать риторический вопрос. Кстати, так считал и сам Лелуш. Он, конечно, не знал подноготной, но в принципе догадывался, что Милли хотела его растормошить. И даже был ей благодарен за это. Где-то очень глубоко в своей душе. Очень глубоко. Хотя, стоит признать, в самом начале это его неслабо так утомляло.

— Возможно, так и есть. — Согласилась Милли. — Сначала вроде все получалось, в совете появлялись новые люди, тебе приходилось с ними общаться, и с неохотой, но ты становился все более "социальным" так сказать. А потом все резко изменилось. Ты стал общительным, веселым, стал помогать всему совету, подружился с Ривалом, начал активно участвовать в жизни студсовета... И сначала я обрадовалась, но потом поняла, что ты стал делать так специально, стал играть свою роль, которую я тебе навязывала, а свою суть спрятал глубоко внутри себя. После этого осознания, я стала замечать и хорошо скрываемый холод в твоих глазах, и безразличие ко всем, кроме Наннали... — Милли сделала паузу, собираясь с мыслями. — А вслед за этим я поняла кое-что еще. Эта моя вина в том, что ты стал не жить, а играть. Зря я, наверное, полезла не в свое дело? — Спросила меня девушка, но тут же продолжила. — Как бы то ни было, именно тогда я поняла и еще один факт. Да, влюбилась. Пока старалась исправить, пока все организовывала, пока заставляла тебя общаться как со мной, так и с другими, я и не заметила, что влюбилась. Если помнишь, я даже делала неуклюжие попытки сблизиться с тобой.

— Это когда звала меня на свидание, прикрываясь очередным тематическим фестивалем? — Тогда Лелуша сильно огорошила новость о теме нового безумного предприятия Президента.

— И это тоже. Глупой была, что поделать. — Пожала плечами Милли, улыбаясь от воспоминаний. — А потом Ширли тоже вступила в совет, и только слепой бы не увидел ее чувств к тебе. Такого восхищения и обожания... — Девушка протянула последнее предложение, стараясь сделать на нем особо сильный акцент. — И...

— И ты решила не показывать своих чувств, чтобы не мешать Ширли, да еще и стала помогать ей по мере сил... — Закончил за нее я.

— Да. — Просто ответила девушка. — Кстати, а с чего ты вообще спросил об этом? Не думаю что просто так.

— Ты иногда теряла контроль. А подозревать я стал уже как год. — Решил приукрасить немного действительность я, увы, но в таких вопросах Лелуш был дуб дубом. Хотя, у каждого свои тараканы и недостатки, не мне судить. После того, как эти мысли промелькнули у меня в голове, я поднялся со своего кресла и, встав напротив президента, хитро-безэмоциональным взглядом начал ее разглядывать. — Почему ты считаешь себя хуже Ширли?Самоустранилась, да еще и всячески помогаешь ей...