Тринадцатая звезда (Возвращение Звёздного Волка)

Но нет, похоже, Ганс и впрямь думал: смотрел то на одно темное здание, то на другое, периодически бормоча что-то себе под нос, и наконец удостоил-таки меня своим драгоценным вниманием. Задрал физиономию кверху и проскрипел:

— Поди, проветрился.

— Что? — не понял я.

— Мусейон, говорю, поди, проветрился, — махнул ручкой гном. — Его первого на дезинфекцию ставили. Туды и иди.

— Эй, что значит — "туды"?! — плюнув на благостное настроение, рассердился я. — "Туды" — это куды?

Гансов указательный палец ткнул мне за спину:

— А вон туды, в Мусейон!

Обернувшись, я присвистнул от удивления. Чёрная каменная громада этого самого Мусейона оказалась колоссальным, гигантским готическим замком со всеми положенными доисторическим фортификационно-жилым сооружениям атрибутами: воротами, парадќным крыльцом, мощными крепостными стенами, башќнями, бойницами, стрельчатыми крышами, окнами и прочим, прочим, прочим.

Я потерял было дар речи, но через пару секунд снова обрел и уставился на Ганса:

— И что?

— И то! — фыркнул гном. — Топай в Мусейон и живи тама!

— Да погодите! А есть? А спать?

— Тама, всё тама! — отрезал хам. — На крыльце дверь, замков нету. Короче, слышь, — у меня еще других забот по горло. Иди туды и располагайся где хошь!..

И, не успел я разинуть рта, Ганс, пробормотав какую-то гундосую абракадабру, притопнул малюсенькой ножкой и... под немелодичное звяканье бубенчиков на колпаке и пронзительно-трагический всхлип: "Гадство!.. Опять вляпался!.." мгновенно исчез. Точно сквозь брусчатку провалился.

(...Слушайте, да похоже, и впрямь провалился...)

Я ошарашенно покачал головой. Однако делать нечего. Вздохнул и поплелся к парадному крыльцу замка, коему на энное ближайшее время предстояло стать моим домом.

Нет, понятно же, что не родным, но всё-таки — домом.

Итак...

Глаголь четвертая

Итак, я приблизился к крыльцу, поднялся по ступенькам, осторожно открыл дверь и на цыпочках вошел в замок. Вошел — и невольно замер от восторженного восхищения.

Передняя зала этого Мусейона воистину подавляла, оглушала посетителя своими размерами! В ней можно было бы запросто проводить многолюдные концерты либо грандиозные спортивные мероприятия сразу по нескольким видам состязаний. Однако ни концертов, ни состязаний здесь наверняка не проводилось, потому что... Потому что, друзья, здесь царила и процветала сама Ея Величество Красота!

Вся зала была залита мягким, нежнейшим голубовато-сиреневым светом, причем источников этого света, сколько ни вертел головой, не обнаружил. Ни люстр, ни ламп, ни разных там псевдоретро-торшеров с жуткими безвкусными канделябрами — ни-че-го! Но главное...

Главная невыразимая прелесть сего помещения заключалась в том, что всё оно (кроме редких настенных и половых мест, где висели и возлежали драгоценные, несомненно, ручной работы, украшенные и природными, и постиндустриальными орнаментами восточные и западные ковры), так вот всё оно, это зало, от пола до потолка включительно было расписано чудеснейшими фресками.

Я догадался, что иные из фресок являлись копиями творений великих мастеров стародавнего прошќлого. Вот на одной, к примеру, был нарисован стол, за которым сидели... раз, два, три, четыре... Ну, в общем, довольно много древне одетых людей. Некоторые о чем-то разговаривали, другие что-то горячо обсуждали, импульсивно задирая кверху руки и пальцы, третьи молчали. Но в самом центре всеобщего внимания и персонажей, и изображения в целом явно находился один — самый приятный, благообразный и сразу видно, что самый умный и главный на этом застолье... Кстати, мне страшно не понравилась смурная физиономия не то второго, не то третьего слева от хозяина стола, который ничего не говорил, молчал, только зыркал противным, подозрительным взглядом на главного и, похоже, замышлял недоброе. Ненавижу подобных типов — себе на уме, тихушники, так и жди от них какой-нибудь пакости!

Но ладно, были там и другие, более веселые картинки. Красивая босоногая молодая мамаша с ребеночком на облаке, разные доисторические богини и боги, кровопролитные битвы, ну и уже более современные изображения — белоснежные морские суда, упирающиеся в голубые небеса стеклянные небоскребы, влюбленные парочки с букетиками ярких цветов и т.д. и т.п. Да уж, потрудились проектировщики, дизайнеры и строители на славу!

А следующий зал, в который попал, следуя стрелкам для экскурсантов, оказался полной противоположностью первому. Это был в прямом смысле слова палеонтологический и зоологический музей. Со всех стен на меня уставились неподвижными глазами-пуговицами прекрасно выделанные морды львов, белых, чёрных, бурых, пещерных медведей и арктодусов, ихтиозавров, туров и белуджитериев. Дорожки для посетителей устилали пышные шкуры песцов, бобров, горгонопсов, тринаксодонов и даже дальневосточных леопардов и снежных барсов (интересно, живы еще, курилки?).

Вдоль стен и по центру разместились жанровые сценки. Тираннозавр-рекс перекусывает шею трицератопсу, но сомнительно, что это ему поможет — мирный пожиратель травы засадил свои смертоносные рога в брюхо хищника по самое некуда. Зайчики-беляки и серяки обгрызают кору с фруктовых деревьев, нанося тем самым вред садоводству, однако к ним уже приближаются два борзых волкодава, и ежели от волкодавов простых зайчики ускачут, то от борзых навряд ли.

Подобных таксидермических миниатюр в зале было великое множество, но более прочих меня поразило следующее колоритнейшее зрелище. (Правда, замечу из любви к справедливости, что большинство слов, которые сейчас произнесу, почерпнул из пояснительных мусейонных табличек.) Так вот, на фоне фрагмента буйного тропического леса были расставлены, рассажены и разложены самые-самые древние человекоподобные обитатели нашей старушки Земли. Вот только попробуйте хотя бы на миг представить такое!

...На полянке, под переплетенными кронами вечнозелёных лиан и деревьев якобы полыхает громадный искусственный костер. На костре якобы жарится насаженный на кол гелалетес — первобытный тапир (а у нас и не первобытных-то не осталось). Тапир жарится, и когда он пожарится, — якобы жадно ждут самые разные и более, и менее первобытные, чем тапир, люди, а также даже еще не люди.

Господа оформители не оплошали и здесь! Глотает слюнки, угнездившись на изумрудной ветке, худосочный малявка зинджантроп. Из-за толстого ствола баобаба алчно выглядывает огромный мохнатый красноглазый сасквоч, а из-за секвойи — не менее огромный и мохнатый амбалопитек робустус с острым гребнем на темени вытянутого, словно луковица, черепа. Целый прайд неандертальцев, как тараканы, окружил костер и ждет не дождется, когда же будет готов тапир. Тут и коренастые, мускулистые мужики в грубых шкурах, и такие же коренастые, мускулистые, почти не женоподобные женщины, и чумазые кривоногие неандертальские дети... (Но рожи ж у всех, извините за нетолерантность!)

А ближе к металлическому штакетнику рампы, на красивых бархатных подушечках возлежали: челюсть гейдельбергского человека, зубы фиванского питекантропа, малые и большие берцовые кости свинантропа, черепа так называемых денисовцев, анисьевцев, ефросиньевцев и маленькие-маленькие черепушки загадочных южноазийских хоббитов. Эти артефакты, понятно, на жаркое из гелалетеса не претендовали, в отличие от чучел кроманьонцев. Данные особи, по замыслам устроителей, разместились на флангах импровизированной сцены и, казалось, просто сверлили сейчас искусственными пронзительными взглядами меня, их прямого потомка — Человека разумного-разумного... Очень, ну очень натуралистично выглядела вся эта просветительская экспозиция! Не видал подобной ни в одном из музеев Великого Содружества.

(И знаете, друзья, над чем в тот момент я совсем мимолетом задумался? А ведь пройдет еще какое-то неумолимое Время, пробегут века, промчатся тысячелетия — и займут в подобных Мусейонах свое место чучела таких, как мы с вами, насиль... то есть, насельников Земли-матушки и прочих миров Великого Содружества. А почему нет?.. Открою тайный-претайный секрет, о котором рассказал мне когда-то некий авторитетнейший антрополог-андраподист, действительный членище всех возможных Академий и лауреатище всех возможных антрополого-андраподистических премий, имени которого не считаю вправе и всуе здесь называть.

Так вот, этот антрополог-андраподист Имярек поведал вашему информатору, что на Земле и в Содружестве уже успешно зародилась следующая генерация людей, страшно склонная ко всё новому и новому, порой агрессивному освоению и покорению всё новых и новых космических далей, широт и глубин. И не только склонная, а в силу каких-то там для меня, простого Звёздного Волка, слишком мудрено-научных мутаций обладающая уже некими иными, отличными от рядовых землян, физическими, психическими, умственными параметрами, а также способностями тела и мозга. Секретное же кодовое название, данное антропологами-андраподистами таким вот мутантам, — л ю д е н ы. Понятно?

Но и это не всё. Держитесь покрепче за стул! Те же ученые мужи обнаружили еще одну генерацию мутантов. В отличие от сверхактивных, тянущихся к бесшабашно-романтическим странствиям, авантюрам и приключениям люденов, эта братия, напротив, никуда не тянется и не рвется, им и на Земле хорошо. И уж так-то им тут хорошо, что они, как клопы, лезут во все дыры и щели нашего земного социума и, как клопы же, стараются изо всей мочи найти себе в данном социуме самое уютное и укромное местечко — и сосать, сосать, сосать из него, аллегорически выражаясь, все максимально возможные соки, воды и кровь. И этих вот упырей антропологи-андраподисты зашифровали под грифом — л ю д а к и. Информация же о них даже еще более секретна, нежели о люденах. Во как! И вопрос: "Кому на Земле жить хорошо?" применительно к сим людакам является чисто риторическим. А потому всё вышеизложенное, друзья, должно остаться строго между нами. По прочтении сжечь, съесть, развеять по ветру и забыть. Шучу. Но не сильно.)

Однако ж идемте, идемте далее. И по ниточке повествования, и по этому необыкновеннейшему Муќсейону. Я с немалым трудом откинул тяжелый парчовый, расшитый золотом, серебром и платиной с вкраплениями узоров из жемчуга, кораллов, драгоценных и полудрагоценных камней полог, сделал несмелый шаг — и... И, ввиду отсутствия необходимой по технике безопасности из-за разного уровня полов в соседних залах ступеньки, буквально ввалился в следующее помещение. Свят, свят, свят!..

К моему величайшему стыду и поистине восторженному ужасу, там оказался громадный квадратный бассейн, доверху заполненный прозрачной, кристально-чистой, благоухающей тончайшими цветочными ароматами водой и прекрасными обнаженными девушками!..

Но не подумайте, что я ввалился прямо в тот сказочный бассейн. Нет-нет, просто попал на высокий, видимо зрительский, балкон с перилами, откуда и открывалось во всей первозданной красе неповторимое зрелище.

Я космонавт, други, вы знаете. А настоящие космонавты, тем паче подобные мне Звёздные Волки чего только не насмотрелись на своем служебном веку? Однако ж т а к о г о ...

Как парализованный застыл я на этом балконе и, невольно разинув рот, вытаращился, словно ребенок, на чистейший с бирюзовым днищем резервуар и его обитательниц.

То, что девушки именно обитательницы бассейна, а не члены какой-нибудь спортивно-оздоровительной секции, понял сразу. Как — спросите? Элементарно. Дело в том, что прелестницы сии плавали не только по воде, но и под водой, на мелководье и в глубине. Некоторые просто сидели на дне, а иные так даже там спали, переворачиваясь иногда с боку на бок, мило и трогательно зевая, почесываясь и пуская кверху пузыри.

Девушки в бассейне были разные: блондинки, брюнетки, шатенки, рыженькие, смуглянки и белокожие; при других обстоятельствах, на суше, я бы сказал — низенькие и высокие, однако в данном случае точнее — коротенькие и длинные. И все-все ужасно пропорционально сложенные и страшно женственные, не в пример той синюшной речной дылде.

Но, пожалуй, самое странное, о благодарственный читатель, было в том, что эти красавицы не обращали на меня ни малейшего внимания. Удивительно! Удивительно и обидно! Уж я и пыхтел, и сопел, и нарочно чихал и кашлял — ноль эмоций, как будто с балкона чуть ли не по пупок свешивался сейчас не я, крупный и рослый новичок-отдыхающий, а какое-нибудь незримое привидение. Взволнованно вытаращившись на эту феерию, вмиг позабыл и про усталость, и про голод, и про беднягу Мартина, который в какой-то момент принялся бестактно бубнить: "Да пойдем уж!.. Ох, жрать охота!.. Ну чё тут интересного?! Совсем рехнулся!.." Однако же я, точно очарованно-зачарованный странник, дал ему сквозь прутья клетки щелбана, и мой товарищ заткнулся.

В общем, любовался я девушками минут сорок, но они, плутовки, только плавали, ныряли и спали, просто не видя меня в упор. И знаете, друзья, всё это время меня не покидало странное ощущение смущения и нетипично трепетное чувство, что я сейчас, быть может, не вполне корректно, прикоснулся к чему-то скрытому от нескромных посторонних глаз, тайному, интимному, даже сакральному... Казалось, на эти жалкие сорок минут у меня напрочь парализовало веки — не моргнул ни разу, да и дышал-то редко-редко и невпопад.

Но хватит! Хватит глазеть! — неимоверным усилием воли приказал я себе. Как не стыдно?! Вылупился, точно баран! Ведь ты же не только майор и Звёздќный Волк, а культурный, благородный человек! Человек-Джентльмен! А ну вон отсюда, бесстыдник!..

И, с величайшим трудом сгребя всю силу воли в кулак, я ушел. Едва не свернул от пронзительно-прощальных взглядов шею — и как в омут шагнул в следующую, очень тяжелую, сваренную из толстенных стальных пластин дверь.

Шагнул — и снова застыл. Однако теперь уже по другой, хотя и не менее близкой мне, нежели прекрасные девушки, причине.

Все стены этого зала, от пола до потолка, были увешаны холодным, огнестрельным, лазерным, тепловым, звуковым, шумовым и прочим ручным оружием. А оружие для космонавта... Ну, поди, не стоит тысячный раз повторять, что значит личное ручное оружие для космонавта — открывателя, покорителя, исследователя всё новых и новых галактическо-вселенских земель.

Клянусь, я махом забыл про только что жадно обзираемых девушек. Отныне все взоры мои алчно устремились на стены, на которых с оленьих, лосиных, козлиных, буйволиных, алефантовых, прочих иных рогов и бивней свисали на декоративных цепях древние прямые и кривые мечи, длинные и короткие сабли, церемониальные алебарды и боевые топоры разных форм и размеров, палицы, шестопёры и кистени, акинаки, мизерикордии и катаны, копья, сулицы, пики, а также пращи, арбалеты и луки с колчанами, полными красиво оперенных и когда-то весьма-весьма смертоносных стрел.

На соседней стене экспонировалось уже не древнее, а старинное оружие: палаши, шпаги и кортики, пищали, мушкеты и мушкетоны, берданки, винчестеры и трехлинейки, автоматы, ручные пулеметы, гранатометы различных типов и видов. Перечислять полный ассортимент нет смысла, тем паче что далеко не все пояснительные таблички тогда прочитал.