Боги Яви часть 1,2

Меня всего передернуло. Я где-то читал, что при повторном захоронении своих близких их часто находят в своих гробах перевернутыми, с огромными щепками под ногтями, расцарапавших крышку гроба. Вспомнился почему-то сразу Гоголь. Вот кто был мастер переходов в Навь, не отнять. Но, видно, что-то пошло не так. Даже думать об этом не хочу, мороз по коже. Не дай бог кому такого счастья. Хорошо хоть, эта троица меня, если что, подождёт, а не зароет в сырую землю. Только и надеюсь на это...

— Эй, лохматый! Дров больше надо, костёр сильно большой должен гореть, чтобы ночные духи дорогу видели.

Я думал, леший голову откусит этому сибирскому алкоголику. Градомир только рыкнул, словно медведь-шатун, клацнув своими острыми зубами. Но Якут не обратил на это никакого внимания, лишь тяжело встал с гранитной плиты, словно тысячелетний старик, и направился к берегу озера. Общаться с умершими-духами Нави ему было, видимо, проще, чем со всякими блохастыми. И вообще, я заметил, что для шамана он слишком хорошо образован, а вот с нашим лешим обязательно валял дурака.

Уже ночь, но солнце лишь коснулось беспокойного горизонта. Алые языки пламени метнулись в прохладную атмосферу, поедая невидимый кислород, словно дикий зверь вылизывал кристаллы соли. Мне подстелили старый овчинный полушубок на холодный гранит. Шаман удобно расположился напротив. За жаркими полыхающими языками пламени его практически не было видно, только причудливая игра теней, словно огромный паук протягивал свои искажённые светом лапы, стараясь робко дотронуться до меня в сумерках. Мне подали небольшую глиняную миску с каким-то неизвестным отваром. Я отпил. Вкус грибного супа, довольно приятный, наверное, мухоморы. Ну куда в Питере без грибов?.. Они тут везде. Волшебная игра варгана стала завораживать своей вибрацией, пронизывая вокруг всё невидимое пространство, украдкой заглядывая, словно ночной вор, в твоё сознание.

— Ты не напрягайся... Смотри на огонь, я всё сделаю сам, — расплывчатый образ Якута мелькнул средь красных языков пламени. Градомир вместе с Васькой отошли на безопасное расстояние, от греха подальше, на берег озера. Всё же суеверные эти тёмные. Васька, как всегда, в своём репертуаре. — А шо-о? Вдруг засосёт!.. Гы-гы-гы!

Раздался звук открывающейся банки пива, и оно красиво и так до боли знакомо зашипело. "Вот же сучата! — подумалось. — Тоже мне, подтанцовка хренова!" Сразу видно, как они сильно переживают за Серёжу. Тембр северного инструмента нарастал, словно тяжёлый рок. Его магическая сила стала проникать в душу, стараясь заполнить каждую клетку моего сознания. Да ладно! Я "Металлику" пережил, "Сектор Газа", "Красную Плесень", "Гражданскую оборону", мне даже в машине, когда еду на работу, по радио "Питер-FM" приходится Киркорова слушать, а тут какая-то северная балалайка меня в транс введёт? Фу! За кого вы меня принимаете? Коля Басков своей "Шарманкой" не ввел, а тут якут!..

Красный цветок аккуратно потянулся к моему лицу, нежно лизнул его, словно преданная собака, и мне на миг показалось, что из огненного лепестка скрутилась полыхающей стихией огромная горящая дуля.

— Мы с тобой одной крови, ты и я... — дыхнула горящая фига в моё лицо. "А Киплинг, видно, тоже под грибами писал..." Красный язык от меня резко шарахнулся и стал закручиваться, танцуя беспокойной спиралью, крутясь юрким волчком, превращаясь в золотой вихрь или подхватывая демонический, одержимый одинокий танец. Причудливый узор огня приковал взгляд, гипнотизируя его, завораживая своей неудержимой пляской. Огненный цветок жил невидимой для всех, какой-то своей таинственной жизнью. Треснуло сухое полено, рассыпав вокруг белесые искры. Искры тут же подхватил прохладный ветер, раскидав их веером по тёмному ночному небосводу, словно это космические звезды, украшенные бисером в нашей необъятной вселенной.

Я оглянулся, вокруг была космическая пустота и мириады белоснежных холодных звёзд. Но это не планеты, как нам рисуют художники, это как хорошо сконструированная матрица. Какая-то самоделка. Как пояснил якут, это пространство междумирья, а звезды — это врата в иные миры, в иное время. Ай да отвар! Звезды имели равное расстояние между собой, выделяясь на чёрном фоне и также были одинаковой величины. Ведь так не бывает! Я не вижу никаких летящих комет или падающих метеоритов. А где кольца Сатурна? А где сам Сатурн? Ой! А где я?! Я есть, а тела нет! Ой, как интересно... Так стоп! Мама-папа есть? Есть! Друзья мои алкаши есть? Есть! Значит, это точно я. Вопрос. Где? Видимо, в Караганде. Но ни страха, ни тревоги я не испытывал, а только жуткий интерес, аж чешется в одном месте, а почесать нечего... Суперчувство! Ты вроде есть и тут же понимаешь, что тебя нет. Вот такие, брат, дела. Может, встречу тут кого? Ну, мало ли, вдруг йог какой залётный из Индии или с Тибета медитирует и в астрал вышел, а тут я весь такой MADE IN USSR мимо пролетаю, за пивом мчусь. Ладно, якут сказал, что душа Олега сама покажет дорогу. И где тропа? Хоть бы указатели сволочи повесили. Налево пойдёшь — к тёмным попадёшь, направо пойдёшь — к светлым попадёшь, а прямо пойдёшь — башку свою, Серёга, расшибёшь. Вот чувствую, что так и получится. Наши народные русские сказки, они мудростью так и веют.

Где-то далеко вспыхнула ярким светом одинокая звезда. Черт! Может, манит... Я потянулся к холодному свету сознанием. Не плачь, маленькая, не плачь, хорошая. Ой! Уже и не такая маленькая и, видимо, не такая хорошая. Звезда стала приближаться с космической скоростью, стараясь ослепить меня своим серебреным светом. "Она затягивает меня, засранка! — понял я, но было уже слишком поздно... — Тррр! А где тут тормоз? А?.." — как-то уж совсем запоздало промелькнуло у меня в голове. И я нырнул в этот ослепительный яркий свет, как в глубокий страшный омут, своим астральным телом. Засосала!

Яркий солнечный свет ударил в глаза, если можно так выразиться, он словно меня проглотил. Ничего не вижу, ничего не чувствую, привыкаю. Затаился. Потихоньку стали пробиваться неясные образы, далёкие миражи природных горных кряжей. Красочные скалистые фьорды предстали перед моим взором, отделяя синий океан своим белоснежным хребтом от ярко-красочной зелёной долины. Чуть приглушенное серое солнце осветило эту неземную красоту. Скалистый берег уходит далеко своим мощным уступом в густой тёмно-синего цвета океан. Силён парень!.. Могучие волны, словно огромные пенные кулаки, дробили до мелкой гранитной крошки отвесные скалы непобедимого воина, который стоял на страже уже миллион лет, оберегая долину от неудержимой водной стихии. Волны откатывали, чтобы с новой силой подняться на многометровую высоту, закручивая страшную стихию в мощные кулаки, и обрушиться с удвоенной яростью на эту природную, непобедимую крепость. Дун! По горному хребту прошёл гул от невероятной силы океана. Дун! С новой силой ударил океан, словно неожиданный ночной гость в твою дверь.

У меня от такой красоты аж дух захватило. А ведь когда-нибудь океан разрушит эту тысячелетнюю природную преграду и затопит красочную долину. А та словно дразнила этого монстра своим умиротворённым существованием, перекатываясь своими аккуратными холмами, уходя вдаль до самого светло-серого горизонта. Она жила своей привычной спокойной жизнью, не обращая ни на кого внимания, тем более на столь грозного соседа. Теплый ветер играл зелёной травой, перекатывая её в пальцах, словно воздушным гребнем. Я огляделся. На самом высоком холме стоял древний, как само время, каменный серый замок. Который был списан неизвестным художником с картин средневековья, окружённый неприступной зубчатой стеной. Огромная резная арка и дубовые ворота обшиты железными лентами медного цвета. Три конусообразные башни уходили шпилями в серое небо, стараясь проткнуть медленно ползущие тяжёлые тучи своими тонкими иглами.

Блин, мне бы такой!.. Сразу проснулась моя нескромная жаба. Кыш отсюда, я сказал. А коммуналку кто платить за тебя будет?! И я растворялся в этой красочной долине, охватив всю её сознанием, вроде я сама мать-природа, старался прижаться к ней всем своим естеством и любовью. Где-то внизу пыхтел энергичный зверёк, я почувствовал его эмоции, которые били у этого рыжика через край, и осторожно потянулся к нему сознанием. Зверь был вроде нашей лисицы, такой же рыжий и лопоухий, с огромным пушистым хвостом. Только вот вместо четырёх лап у него их было шесть. Он старательно что-то рыл в земле, помогая себе всеми конечностями. И был так увлечён процессом, что не обращал ни на кого внимания. Я попробовал дотронуться до рыжего уха лисицы и аккуратно потянулся, чтобы его погладить... Оп-па!

Рою, рою, рою. Ещё немного, и я до неё дотянусь! Я вскинул голову, вдохнул свежий морской воздух, на холме было пусто и безопасно. Никого нет. Это хорошо... Жрать хочется! Голод терзал моё брюхо уже вторые сутки. Я попробовал просунуть в узкую нору лапу. Ну-у-у-у! Никак. "Точно с голоду сдохну". Немного надо подрыть — и я тебя достану! Я стал интенсивно выгребать землю из норы, откидывая её подальше от себя. Наконец дотянулся длинным когтём до жертвы и наколол на него огромную, белую, питательную, а главное, вкусную личинку. Эмоции восторга переполнили меня с головой. Наконец! Я быстро перехватил заслуженный завтрак своей пастью. Повезло как! Жирная вкуснятина неожиданно приятно лопнула, растекаясь своей вяжущей липкой слизью на языке. Терпкий вкус немного щиплет язык, то что надо. Перекушенная на две части белая личинка приятно поползла по горлу в мой желудок. Я почесал ухо и почувствовал какое-то жжение и зуд между задних лап, быстро скрутился бубликом и принялся клацать зубами там, где меня грызли эти мерзкие надоедливые насекомые.

Фу, млять! Я выскочил из тела дикого животного. Фу! Фу! Фу! И стал плеваться, хотя было нечем. Я даже почувствовал омерзительный вкус этого большого и тёплого слизня на своём языке и в довесок ко всему то, как мелкая блоха лопнула на моих Волосатых Яйцах!

— А-а-а-а-а! — кричало и вопило моё астральное тело в столь негостеприимном для меня мире. — Никогда! Слышишь меня, Серёга?! Никогда больше не прикасайся к диким неразумным животным! — А ведь мама меня всегда предупреждала: "Серёжа!.. Нельзя трогать бездомных зверушек руками!" — так вот что она тогда имела в виду. А особенно маленьких, рыжих, бессовестных зверьков, у которых такие большие яйца!.. А-а-а-а! — всё кричало моё ущемлённое эго и не могло успокоиться. Теперь эмоции били через край, но не от радости, принесенной пойманной добычей, а от очень большого огорчения. Первый раз я не рад, что мне что-то удалось поймать. Мерзость-то какая! Тьфу! А если бы он какать захотел?! Что тогда?.. А тогда бы я, по-видимому, узнал великий секрет всего человечества: для чего коты роют ямку, когда делают это!..

В то время Рыжик опасливо навострил уши и стал озираться, потом попятился, прижимаясь к скале своим бессовестным задом. В эфире послышался треск, словно сбилась радиоволна в приёмнике. Меня тоже охватило беспокойство, которое стало нарастать комом, и я, послушав интуицию, прикинулся ветошью и тоже затих, перестав наконец вякать. То, что я потом увидел, повергло меня в шок! За рыжим лисом прошла мелкая рябь, скала дрогнула, и из неё появился великан. Если бы была дверь, наверное, он бы её вынес своим боевым топором, но дверей не было, и мутная серая дымка сразу же заволокла проход в огромной гранитной скале за его спиной. Я чувствовал Великана, считывая своим астральным телом его злость. Тот, недолго думая, отвесил хорошего пинка лису. Рыжик сразу жалобно заскулил и постарался быстро ретироваться, как говорится, с глаз долой, куда-то под серый камень, судорожно дёргая своими ещё целыми шестью конечностями, пока не попал под бойкую раздачу, видимо, уже встречался с этим агрессивно настроенным существом.

Сжав огромные кулаки, воин-великан направился по горной тропе к замку.

— Проклятый яйцеголовый! — кипел он. — Меня! Одина Рыжебородого! Отослать на какой-то захолустный Мидгард, в приграничные районы тёмных миров, — возмущался и не унимался бугай, накручивая себя всё больше и больше, вышагивая огромными нервными шагами по пыльной дороге, ведущей к серому мрачному замку. — Чтобы провести какую-то вшивую операцию по уничтожению жрицы! Сопливой девчонки!.. Да они смеются надо мной. Ублюдки лупоглазые! — Он посмотрел в сторону закрытого горного прохода. — Сами, значит, будете грабить приграничные миры Сварожьего круга! — он бушевал, всё сильней и сильней, до хруста в костях, сжимая кулаки, дойдя уже до критической точки кипения. — Командира диверсионного батальона, который провёл тысячу операций в светлых и тёмных мирах. У которого около пятисот удачных боевых рейдов в тылу врага, и меня, Рыжебородого, отстранить от главной операции! От великой славы, от великих побед, от главного грабежа вселенной за последние десять тысяч лет! — Один раздражённо, если можно так сказать, сплюнул на пыльную дорогу. — Ну, вот суки, лапушки, вам! — Великан брызнул слюной, скрутил дулю и показал в сторону скалы. — Со мной так просто нельзя! — Вены Одина вздулись на висках от нервного напряжения, словно это реки, которые должны были выйти из своих берегов. Громила ещё раз сплюнул на пыльную дорогу, попав себе на чищеный сапог.

— О-о-о ВЕЛИКИЙ! — зло выкрикнул он, вскинув голову к небу. — Дай мне силы удержаться, чтобы не размозжить их проклятые чешуйчатые головы! — Один вскинул руку, на которой красовался золотой браслет, и слегка дотронулся до него. — Лихо вызывает первый пост! — прогудел голос этого разъярённого до безумия титана, чья кожа немного отливала синим.

Из шипящего эфира еле-еле послышался чей-то голос:

— Лихо! Первый пост на связи!

— Командира первой сотни из диверсионного разведывательного отряда гончих срочно ко мне! — распорядился великан.

— Сию минуту будет исполнено! — также еле слышно раздался голос из радиоэфира.

— Проклятые глушилки! — зло прошипел Один. А это означало только одно, что тёмная коалиция начала своё вторжение в светлые миры Сварожьего круга. Видимо, уже началось... — Будьте вы все прокляты!!!

Огромный мускулистый воин ростом был более четырёх метров, кожа его имела синий оттенок, про таких люди всегда говорили, что это голубая кровь. Заплетённая в тугую косу рыжая борода свисала, как огромный гремучий красный змей, до могучего пояса, хищно извиваясь, словно живая. Волосы этого великана были цвета огня, покрывая огромные мускулистые плечи, за которыми находился боевой, впечатляющих размеров топор, аналога которому нет во всей обжитой вселенной. Великан спешно направлялся в свой замок. С его ярко-огненных прядей летели искры, словно раскалённый металл, рассыпаясь по пыльной тропе, сжигая всё на своём пути, видимо, от перевозбуждения и переизбытка энергии. Вышагивая по дороге к замку, он всё сыпал проклятиями на врагов.

— Кар... — послышалось над головой рыжеволосого, и чёрный ворон по-хозяйски присел на плечо Одина.

— Кыш отсюда, вредная птица! — Один отмахнулся от неё рукой.

— Кар... — птица, оттолкнулась, поднялась на крыло и полетела в сторону замка.