Основная же людская масса суетилась на площадке судостроительного завода, который собирались ввести в строй уже в конце этого года, как писали в газетах, и который был моей основной целью. Рассуждал я просто — на ЗиЛе рабочие места уже заняты, к тому же голод, значит надо ожидать наплыва работников из деревни. А новый завод — непаханое поле, устроиться туда гораздо проще, тем более, ещё на этапе строительства. Мои рабочие специальности давали надежду начать работать немедленно, ибо сварщики наверняка крайне необходимы.

Выделив небольшую группу людей, собравшихся у единственного большого стола, поставленного под навесом и заваленного бумагами, я направился к ним, здраво рассудив, что это и есть начальство.

— Здравствуйте товарищи. Работники нужны?

— Ты как сюда попал? — первым делом удивлённо спросил у меня незнакомый чекист.

Пользуясь тем, что на меня обратили внимание, я изложил без запинки, подготовленное заранее в лучших традициях 21-го века, "резюме", выставив себя исключительно в положительном свете.

— Товарищ Любимов? Конструктор? — переспросил меня невысокий плотный человек в косоворотке и надвинутой на самые брови кепке, — Александр Михайлович Белобородов, директор завода. Это начальник строительства Захар Ефимович Мельников, куратор от органов товарищ Безверхий...

Директор перечислил ещё несколько фамилий присутствовавших, бывших прорабами участков и я пожал всем по очереди руки.

— Товарищ Любимов, как видите, завод только строится, по сути, весь коллектив — это я. У меня даже заместителя нет, не говоря об отделе кадров. Могу предложить вам должность начальника механического цеха. Пойдёте?

Такого карьерного роста я, говоря откровенно, не ожидал, но отказываться не собирался.

— Когда приступать?

— А прямо сейчас приказ напишем и товарищ Мельников проведёт вас на вашу площадку строительства, сразу и дела примите.

— Отлично! Хорошо, когда работа идёт оперативно! Так точно завод к сроку в строй введём.

Белобородов поморщился и пробубнил.

— Вернее сказать построим...

— А в чём проблема?

— Буржуи клятые палки в колёса вставляют. Закупленное оборудование завода, в первую очередь именно механического цеха, арестовали в связи с событиями на Кавказе. Неизвестно теперь, получим ли его вообще.

— Станков, значит, не будет? Голые цеха? А если я достану станки?

— Что, поедешь в Америку и украдёшь?

— Зачем? Знаю я одно место, где взять можно. Только не гарантирую, что это будет именно то, что нужно.

— Да нам бы хоть что! Если сделаешь — проси всё, что хочешь. Хоть ордена, хоть премии.

— Договорились!

Эпизод 4.

— Петрович воскресе! Здорово! — приветствовал меня новый директор ЗиЛа Рожков, — Проходи, дорогой! С чем пожаловал?

— Здравствуй Владимир Александрович! С просьбой я к тебе.

— Излагай.

— После реконструкции ЗиЛа, да ещё после снятия с конвейера АМО-2 у тебя в хозяйстве остались демонтированные станки, частью устаревшие, частью сломанные, а также не вписывающиеся в технологический процесс. Отдай их мне! Я сейчас назначен начальником механического цеха судостроительного завода, мне всё сгодится. Нам ведь не дизеля и автомобили выпускать, а только ремонтировать, да, к тому же, паровые машины, по большей части.

— То есть как "отдай"? На каком основании?

— А пусть ЗиЛ шефство возьмёт над новым заводом. Вот тебе и основание!

— Ну и просьбы у тебя, Петрович! Сам посуди, зачем мне этот, как ты говоришь, геморрой? У меня что, своих трудностей нет? С меня требуют увеличения выпуска машин на десять процентов сверх плана! Завод и так работает на пределе, а любые попытки ещё работу ускорить только к росту процента брака приводят! Чекисты уже на вредительство в военное время намекают! Мне бы эти станки самому к делу пристроить, но не знаю как. Может, посоветуешь чего?

Я задумался, ища выход из создавшегося положения, так как мой расчёт на личную дружбу явно не оправдался.

— Посоветую. Если совет хорошим окажется, станки отдашь?

Рожков посмотрел на меня с сомнением, но интерес взял верх над осторожностью.

— Говори.

— Я тут недавно с Лихачёвым беседовал, так он хвалился, что вы мощность движка до 140 сил подняли. Верно?

— Верно. Мы ещё тракторный дефорсированный 110-сильный вариант выпускать начали, танковый мотор в 160 сил делать можем, но "Большевик" его не берёт из-за того, что он трансмиссию ломает. Ты это к чему спросил?

— Что главное в грузовике? — зашёл я издалека.

— Что?

— Грузоподъёмность! Напряги Важинского, пусть перестанет ерундой с "кегрессом" заниматься, а увеличит грузоподъёмность ЗиЛ-5 до 6 тонн. Мощность двигателя ведь выросла? Значит потянет. Что там нужно удлинить и усилить Евгению Ивановичу виднее. Расходы копеечные, количество грузовиков плановое, а грузоподъёмность выросла сразу на 20 процентов. Как тебе совет?

— Ну, ты, Петрович, жук!

— Это ещё не всё. ЗиЛ-6 трёхосный вполне и до 7,5 тонн грузоподъёмности вместо 6-ти подтянуть можно. Они у вас все с демультипликаторами идут, тоже потянут. Это рост сразу на 25 процентов.

— Согласен! Молодчина, выручил! Вот что значит светлая голова! Мы-то совсем тут закрутились, такого простого выхода не увидели!

— Это ещё не всё. Пусть Важинский скомпонует трёхоску-эрзац на агрегатах ЗИЛ-5, но грузоподъёмностью в 7,5 тонн. А привод на третью ось передаст вот таким механизмом, — я взял лист бумаги и изобразил прижимной ролик, расклинивающий колёса задней тележки, — подключаемым в трудных условиях. Это рост грузоподъёмности сразу на 50 процентов!

— Да тебя сам Бог послал!

— Послал меня товарищ Белобородов, директор судостроительного завода, за станками. И ты согласился их дать! Ещё когда я про 25 процентов роста грузоподъёмности говорил. А за последний совет ты мне ещё все сломанные станки отремонтируешь на ЗиЛе.

— Ошибся я, черти тебя прислали! Недаром про тебя слухи нехорошие ходят. Странный ты человек, Семён. Даже по утрам, вместо того, чтоб похмелиться как все нормальные люди, мечом махаешь. Нет у меня в плане ремонта станков и средств под это не выделяется! Чем я рабочим платить буду?

— Ничем. Субботники организуешь через парторганизацию.

— Вот уж дудки! Сам на партсобрании выступать будешь. Оно вечером сегодня, кстати.

На том мы и порешили. За заседание партактива я не беспокоился, позиция моя была железной. Мужики, конечно, помялись, вроде и соглашаться не хочется, но и отказаться нельзя, проголосовав, в конце концов, "за".

Похожую операцию я провернул на московском авиамоторном заводе, действуя через Чаромского и Брилинга. Там мне ничего изобретать и придумывать не пришлось, товарищи чувствовали себя передо мной чем-то виноватыми, мне удалось удачно сыграть на этом. Но Белобородов, хоть и впечатлённый моими успехами на ниве поиска и "выбивания" производственного оборудования, хотел большего. Пришлось мне признаться, что мои ресурсы на этом направлении исчерпаны.

— Александр Михайлович, я и так уже сделал всё что мог! Конечно, на других действующих заводах тоже может кое-что найтись, но это уж вам надо суетиться через наркомат или через московский горком.

— Хорошо. И на том, как говорится, спасибо. Пойду на поклон к наркому.

На протяжении следующих двух месяцев на площадку строительства завода в Нагатино свозились самые разнообразные станки и я был по уши занят их инвентаризацией и планированием размещения в цеху. Ситуация усугублялась тем, что часть старых станков имела ременный привод и им требовалась отдельная силовая установка с валом, которая резко сужала возможные места расположения рабочих мест. Помог опять Рожков, выделив тракторный дизель и изготовив в опытном цеху ЗИЛа передачу.

Судостроительный рос не по дням, а по часам. Я, не прилагая особых усилий, сманил туда бригаду сварщиков с ЗИЛа, которым осточертело варить колёса, соблазнив масштабом и сложностью работ. Действительно, сварные на прежнем месте работы давно изготовили простейшую приспособу, равномерно вращавшую колесо в сборе и также равномерно подававшую электрод. Фактически, вся их работа сводилась к замене последних, и с ней мог справиться любой. А на судостроительном только ферменная конструкция крыши чего стоила! Милов, расчувствовавшийся от воспоминаний о нашей с ним совместной работе по реконструкции автозавода, загорелся сразу.

К началу зимы 1932 года все цеха и прочие здания МССЗ были построены и работы продолжались только внутри. Прокладывались коммуникации, электро— и пневмосеть, проводилась окончательная отделка. По всему было видно, что к первому января завод будет пущен. Но строительство гидроузла в целом шло немного медленнее из-за чего выходило, что суда на заводской ремонт пока поступать не смогут, затон был слишком мелок. Такая несуразица явилась, как оказалось следствием многократной корректировки планов в связи с событиями на Кавказе. Война в этом регионе тяжело отразилась на индустриализации, ресурсы пришлось перенаправлять на изготовление оружия и боеприпасов. Одновременно стала сказываться "технологическая блокада" из-за рубежа. Строительство многих заводов было временно заморожено, но одновременно, было необходимо продемонстрировать буржуям, что нам всё нипочём. Поэтому в крупных городах и на всесоюзных стройках темпы наоборот взвинтили. Тот же МССЗ должен был быть введён в строй только через три года, фактически же период строительства занял только восемь месяцев.

Мой механический цех, наряду с литейкой, лидировали в темпах ввода в строй и я, переговорив и Белобородовым, главным инженером завода Лобовым и начальником литейки Смирновым, предложил дать продукцию уже первого декабря. Головным изделием должен был стать простейший дизельмолот моей собственной конструкции. Решение было чисто пропагандистским, дающим возможность, отчитаться о пуске завода на месяц раньше. Поддержал его и московский горком из тех же самых соображений.

Эпизод 5.

Пока я крутился на МССЗ события в стране шли своим чередом и узнавал я о них из привычных источников, то есть из газет, к которым в последнее время добавилось всесоюзное радио. Тарелку домой притащила жена ещё в октябре и первое что я оттуда услышал было "От Советского Информбюро...", сказанное голосом Левитана! Я от этих слов даже прослезился, а тарелка продолжала вещать.

— В ходе тяжёлых и кровопролитных боёв войсками Кавказского фронта под руководством маршала Будённого взяты штурмом и освобождены города Цхинвал, Гори и столица Советской Грузии, город Тифлис!

Это было по-настоящему хорошее сообщение, ведь первая, августовская попытка подавления мятежа, провалилась с треском и потерями. После смены командования, когда вместо Тухачевского дело поручили Будённому, и должной подготовки, наконец, пришёл успех. При этом РККА делала основную ставку именно на технически продвинутые виды рода войск — авиацию, мотопехоту и танки. В сводках то и дело упоминались N-ские танковые, мотострелковые и бронебатальноны и даже бригады.

Противником Красной Армии были уже только "белые", так как они уже к началу августа почти полностью "обнулили" национал-коммунистов. Война вошла в привычное советской пропаганде русло "красные против белых".

Октябрьское наступление для РККА было последним шансом, затягивать до тех пор, когда перевалы закроются, было нельзя. К счастью, оно полностью удалось, несмотря на ожесточённое сопротивление войск эмигрантского правительства, снабжаемых и вооружаемых из-за рубежа. Впрочем, МСЧМ изрядно сузили линию снабжения через Батум, попросту забросав его окрестности большим количеством мин.

Как бы то ни было, но 25 ноября последний отряд "белых" вышибли за турецкую границу.

Внутри СССР, жившего с мая месяца на военном положении, за этот период была проведена "генеральная" чистка партии от "пособников контрреволюции", но громких процессов не последовало. Арестованных попросту осуждал военный трибунал "по упрощённой процедуре". Все "скрытые враги", которым удалось проскочить сквозь частую гребёнку ОГПУ, которое после внезапной смерти Менжинского возглавил Ягода, залегли на дно и не смели пошевелиться, опасаясь привлечь к себе внимание. Плохо было то, что "под раздачу", после вышедших "драконовских" постановлений политбюро, суливших кары за любой самый незначительный проступок, попала масса народа, осуждённого "на всю катушку".

Сталин в декабре или следствие вели...

Эпизод 1.

День первого декабря выдался на редкость погожим и солнечным. Прошедший накануне снегопад присыпал всё свежим пушистым снежком, который искрился в лучах невысокого зимнего солнышка. Лёгкий морозец пощипывал носы и уши, но этого никто не замечал, все были радостно возбуждены предстоящим событием и, собравшись на территории МССЗ, бросали взгляды на прикрытую красным полотнищем конструкцию, возвышавшуюся прямо перед трибуной.

Догадки были самые разные, лишь немногие, непосредственно готовившие "представление" знали, что там скрывается самый обычный копёр с первым дизельмолотом, установленным на сваю, которую он и должен был символически вбить. Я, стоя на трибуне вместе с руководством завода и другими начальниками цехов волновался гораздо больше других и с каждой минутой моё волнение усиливалось. Причиной был отнюдь не мандраж перед прибытием высокого начальства, которое по неизвестным причинам задерживалось, а боязнь того, что дизтопливо, пусть и зимнее, которое я к тому же самолично разбавил керосином, замёрзнет и вместо представления получится конфуз. Накануне мы всё проверили в работе, но "эффект первой демонстрации" никто не отменял.

Время шло, люди уже начали в нетерпении выкрикивать: "начинайте без них, нечего ждать!". Из толпы в сторону трибуны уже вовсю летели незлобивые подначки, когда сквозь открытые ворота на просторный заводской двор, сейчас полностью заполненный людьми, въехали семь абсолютно одинаковых чёрных машин, имевших характерный для 20-х годов внешний вид. Первый и последний лимузины оказались, буквально, забитыми ОГПУ-шниками. Мне даже сложно было представить, что там внутри могло поместиться столько здоровых мужиков. Охрана действовала слаженно и споро, взяв под контроль въезд на территорию и пространство вокруг трибуны.

Остальные пять машин двигались нарочито медленно, давая возможность охране занять свои позиции. В эпицентре внимания сразу оказалась вторая машина, из которой, даже не дожидаясь окончательной остановки, первым, не дожидаясь выскочившего с другой стороны из передней двери телохранителя, вышел САМ. ЕГО появление не было запланировано заранее, самой важной птицей на митинге должен был стать нарком тяжёлой промышленности, но "сюрприз", если он и планировался заранее тайно, был рассчитан безукоризненно.

Задние ряды собравшихся, которые не могли видеть происходящее за спинами передних, показалось, узнали новость ничуть не позже их. Толпу будто пронзило электрическим током и она дёрнулась, чуть подавшись вперёд. Каждому хотелось лицезреть вождя лично и вблизи. Эпицентром этого движения был именно Сталин, несмотря на то, что ехавшие с ним в одной машине Орджоникидзе и Киров, тоже были фигурами. И уж совсем должно было быть обидно более мелким чиновникам, представителям Совнаркома, Московского горкома и наркомата тяжёлой промышленности, приезд которых так и остался всего лишь фоном главного события.