Подъезжая к деревушке, принц заметил некоторые признаки неладов: кузница выглядела обшарпанной, несколько домов недавно горели, как было видно по незавершённому ремонту, люди на улицах какие-то понурые. Клингор направился сначала в кузницу. Его встретил молодой кузнец. Принц вспомнил: видел его пару раз во время счастливого месяца здесь, это старший сын кузнеца (то ли Сун, то ли Сунь) Линномор.
— Привет, мастер! Где отец?
— В сырой земле уже год, принц. Я пока старший подмастерье и владелец этой кузницы. Ещё нужно делать шедевр и ехать в город проходить защиту в цехе.
— Где твоя сестра?
— Я так и думал, ты первым делом о ней спросишь. С ней-то всё в порядке. Она замужем за Мастером-Медведем, у них уже сынишка родился.
Принц подумал: "А может, это мой сын?" И у него родилась стратагема. Перепроверив, он решил проводить план в жизнь.
— А что у вас в деревне?
— Да как ты уехал и отец умер, счастье от нас ушло. Мужики стали злые, перессорились и передрались между собой, а к нашему барону канцлер назначил чиновника, проследить, дабы барон своих людей не обирал. Так этот чиновник выискивает все неуплаченные налоги и все невыполненные повинности чуть ли не за полсотни лет, и подношения вымогает нещадно по каждому поводу. Ничего себе защитник!
— А как Великий Мастер?
— И на него чиновник бочки катит целыми возами, да эту крепкую голову не больно-то прошибёшь. В последний раз он просто выбросил кровопийцу со своего двора. Чиновник визжал на всю деревню и обещался засудить самоуправца. Но вступился губернатор: Тор ему что-то уникальное сделал. А канцелярская крыса стала ещё больше вымещать злобу на остальных. И меня уже почти разорил. Вся наша деревня считает, что виноваты три человека: ты, принц, что похитил наше счастье, лишив девственности нашу хранительницу; моя сестра, бывшая хранительница, которая, дескать, теперь ведьмой стала; и Медведь, что привёл в наши места множество знати, развратил народ, а за знатью потянулись хищники. Кто стал бы назначать нашему барону чиновника, если бы не слухи, как разбогатела деревня? Барон добрый, а этот паук зоорский все соки из нас высосет.
"Этот намного многословнее и легковеснее, чем отец" — подумал принц. Он кивнул кузнецу, бросил ему золотой и поехал в усадьбу Тора. Встречаться с бароном надо было хотя бы из вежливости, но Клингор предпочитал оттянуть это: там будет противный ярыжка из канцлерских прихвостней. Тем более что главное дело ждало его в усадьбе оружейника.
Обиталище Мастера выглядело ещё более процветающим и нарядным, чем раньше, и укреплено оказалось под стать иному замку. Деревенские мальчишки уже сообщили Тору о приезде принца. Хозяин выстроил своих людей как маленькое войско. Подмастерья стояли в ряд в панцирях, со щитами у ног, с молотами у пояса и с арбалетами за спиной, ученики и слуги теснились за ними в лёгких кожаных бронях, с кинжалами и арбалетами. Сам Тор красовался в прекрасных доспехах (сразу видно: теперь не своей работы, а одного из Великих Мастеров). За его спиной улыбалась Эсса с сыном на руках, в простом, но, чувствуется, очень дорогом платье, и в парадных украшениях.
— Привет великому полководцу! Молва о твоих подвигах дошла и до нашего медвежьего уголка! — воскликнул Тор.
— Слава! — вторили ему все его домочадцы.
Принцу было приятно, что народ, в отличие от зоорских трутней, оценил его усилия. Но он помнил одно из правил своего военного наставника: "Прыгая от радости, берегись, чтобы из-под тебя не выдернули землю", и иронично сказал:
— Триумф устраивают лишь царь и канцлер в Зооре.
Тор расхохотался, принц соскочил с коня и раскрыл объятья. Тор обнял его. После этого полководец поклонился Эссе и поцеловал её в щёку, как полагалось по этикету поступить с женой друга, несколько ниже по положению, но почтенного. Эсса тоже ответила по этикету, отдав ребёнка отцу, обняв принца и поцеловав в две щеки. Клингор чувствовал: поцелуи были чистыми, искренними и радостными. Он подозвал дворецкого с ларцом драгоценностей и подарил ребёнку мужскую серьгу.
— Мой сын Лир благодарен тебе, — прогудел Тор. — А у тебя войско, наверно, обносилось в битвах. Слышал я, что тебе никто не помогал. Вот я и подготовил оружие в подарок.
Подмастерья поднесли принцу гору мечей, топоров и боевых молотов. Полководец расцвёл от радости, велел дворецкому принести большой мешок с казной и мешок с трофейными драгоценностями, и, не скупясь, отсыпал из обоих.
— Свои не помогали, вот враги кое-чем поделились, когда их прижал, — ответил принц. — Я смотрю, у тебя свой военный отряд. Получше, наверно, чем у барона.
— Не думаю, что с ним сразимся, — улыбнулся Тор. — А если уж пришлось бы, не знаю, кто одолел бы.
— Я знаю, что мастера цехов по законам основателя нашего царства Ассара должны быть готовы выступить с оружием на защиту своих городов и мастерских, как полноправные граждане. Вижу, что ты не забыл закона и доброго обычая, подготовил своих и готов отбиться от целого мародёрского отряда. Добрые молодцы, прекрасно выглядят, отличное оружие у них!
— Уж не забываю, — прогудел польщенный Тор. — Твоё высочество, если пожелаешь, почти мой дом.
— И раздели с нами нашу скромную чашу вина и наше деревенское грубое угощение, — улыбаясь, добавила Эсса.
— С радостью, — улыбнулся в ответ Клингор.
И слуги с учениками забегали, подготавливая угощение. Подмастерья вытащили столы во двор, чтобы сесть за них со свитой королевича. Тор, его жена, принц и Косъатир, теперь уже ставший рыцарем и начальником маленького отряда принца, вошли в дом, сняли оружие и уселись за парадный стол. Это относилось ко всем. Эсса тоже сняла пояс с кинжалом и вынула второй кинжал из причёски. Ребёнка хозяйка отдала служанкам. Пока подготавливали еду, пили прохладные напитки из погреба и беседовали. Говорили, в основном, принц и Эсса. Тор, по своему обычаю, вставлял короткие фразы, так же вёл себя Косъатир, чтобы одновременно соблюсти этикет и не мешать беседе вышестоящих. Ведь за столом он был низшим по рангу.
Улучив момент, когда никого рядом не было, принц спросил Тора и Эссу:
— Ваш сын от моей крови или от крови Мастера?
— От твоей, — кратко ответил Тор и помрачнел: вдруг Клингор заберёт сына?
— Надеюсь, вы никому об этом не говорили? — осведомился королевич.
— Даже домочадцам, — ответила Эсса. — Слухи, конечно, ходят, мы их игнорируем, не подтверждаем и не опровергаем.
— Очень правильно делаете, — сказал принц. Я и Косъатир будем поступать так же. Иначе ты, Тор, можешь оказаться втянут в такие дела, куда даже Великому Мастеру лучше не соваться, тем более не по своей воле.
— Понял, — радостно улыбнулся Тор.
Эсса тоже понимающе кивнула.
— Я знаю, что лишняя болтовня практически всегда вредна, — добавила она. — Тем более, когда дело касается таких высокородных и знаменитых особ.
Конец этого разговора шёл уже в таком стиле, что присутствие слуг не мешало.
Принц ещё раз посмотрел на счастливых Тора и Эссу:
— Уважаемый хозяин, раз уж мы заговорили о делах, у меня есть предложение. Я приглашаю тебя к себе в Карлинор стать моим личным оружейным мастером и прямым вассалом. А ты, Эсса, будешь придворной травницей.
— Почётно! — расцвела Эсса, — Я рада!
— А я нет, — раздражённо прогудел Тор. — Наотрез отказываюсь. Не хочу влезть в придворные интриги. Не люблю больших городов. Я хочу спокойно прожить свой век здесь.
Тор, изнурённый длинной речью, схватил бокал вина и разом его осушил.
Клингор покачал головой:
— Твоё дело, Мастер.
При этом он подумал: "Зря надеешься отсидеться! Не хочешь видеть, что тебя уже здесь достают. На самом деле всё по плану. Подождём, жена тебя постепенно уговорит. Но как они счастливы вместе! Приятно смотреть на эту пару. Тор теперь уже совсем красавец, несмотря на шрам. А Эсса как расцвела! В моей столице она была бы украшением двора!"
Принц решил ещё раз внимательно приглядеться к Эссе. У него родился ещё один небольшой план, который одновременно должен был помочь другу несколько разрядить напряжённую обстановку и доставить удовольствие ему самому. Немного поворочав в уме новую стратагему и поняв, что в перспективе она тоже сулит лишь выигрыши, принц решил немедленно провести её в жизнь.
Обед был не таким уж грубым, хотя, конечно, простым. Но зато качество оказалось на высоте. Чувствовалось, что эта пара обращала внимание и в работе повара, и при покупке провизии прежде всего на реальные достоинства, а не на престижность. Но в одежде, в оружии и в украшениях было уже не совсем так, во всяком случае, парадные одеяния показывали статус и ненавязчивые претензии на высокое положение в обществе (что было уместно, как отметил принц, ещё раз убедившись в правильности своего основного плана).
Поскольку единственный вызвавший разногласия вопрос о переселении в Карлинор больше не поднимался, оставшаяся часть обеда прошла в обстановке братской сердечности и полного единства мнений. Принц задал вопрос, который не удосужился выяснить за целый месяц любви в прошлом году (чтобы частично извинить его, стоит заметить: он был очарован личностью, а не происхождением, Эссы):
— Любезная хозяйка, у тебя две фамилии, хотя ты вышла замуж за Великого Мастера. Значит, ты на самом деле высокородная дама?
— Да, я из женского рода Каррина, — спокойно ответила Эсса. — Моя мать успела меня научить многому из секретов нашего рода, но наверняка не всему. Например, этикету высшего общества лишь по минимуму, считая, что мне он понадобится достаточно мало. А вот травничеству и целительству — вовсю.
— А как высокородная дама оказалась замужем за простым мастером-кузнецом? За Великим Мастером — я бы понял, тут о неравном браке не стоит даже говорить, тем более что в семье сходятся две таких традиции и силищи, — продолжал принц.
Со двора донёсся шум, Тор с Косъатиром отправились разбирать пьяные недоразумения.
— Моя мать оказалась под прицелом высокородного охотника, искавшего лишь мимолётных порочных наслаждений, а не любви, как ты. Она срочно вышла замуж за подмастерья, который, может быть, стал бы Первым учеником, если бы не эта любовь. Отцу пришлось немедленно держать экзамен на мастера и уезжать из столицы. Мать никогда не жалела и говорила, что обстановка придворного разврата и интриг портит людей. А тебя это не испортило почему-то.
— Я не придворный, я воин. Я не на охоту выходил, а на военную кампанию, — сказал принц. — А на войне я всегда веду себя по законам чести, если противник ведёт себя так же. Воспоминание, как ты вложила свой кинжал в мою руку, останется у меня на всю жизнь. Это было красиво и в высшей степени благородно. А уж как я был счастлив! Надеюсь, что и ты тоже!
— Я боялась за тебя и жалела тебя. А ты так мужественно переносил рану, не было ни капли злости и стремления отомстить. Это меня очаровало. А когда я клала кинжал тебе в руку, я даже не знала, что творю, поскольку половина моего существа кричала: "Да", а вторая половина: "Ни в коем случае!". Но теперь я благодарна Судьбе и Элир Любвеобильной за всё, — сказала Эсса.
По поводу Победителей был общий ритуал. Считалось, что подлинных их имён люди все равно не знают, и поэтому в молитвах и ритуалах их называли лишь по функциям и эпитетами. Даже эпитеты были подобраны так, чтобы Победители не могли заподозрить молящихся в лести и разгневаться на них. Все знали, что Победители очень не любят попытки низших существ славить или льстить им. Упоминание имени Победителя или Победительницы означало ограждение, чтобы слова не приняли за просьбу или молитву. Желающие восславить божество в религиозном экстазе или от благодарности, всегда называли по имени, чтобы это славословие не поднялось выше слуг Победителя.
На улице гам перешёл в переговоры о поединке. Эсса хотела подняться и посмотреть, что там, но принц придержал её.
— Твой муж и Косъатир хорошие командиры, они справятся и не допустят смертоубийства. А добрый бой лишь украсит праздник. Между прочим, я привёз подарки. После боя я их вручу тебе и мужу.
Они посидели, пока, прислушавшись, Клингор не сказал:
— Сейчас бой начнётся. Будет невежливо, если мы им не полюбуемся, и ты не вознаградишь победителя.
На дворе была огорожена канатами площадка. Там стояли солдат принца и старший подмастерье Он Турийрон. В руках у них было оружие с надетыми защитными чехлами. Все ждали принца. Он подошёл к ограждению, держа за руку Эссу, отдавшую приказы служанке и рабыне, и взмахнул рукой. Бой длился всего минуту, и выбитый мощным ударом молота меч отлетел далеко в сторону, а воин покатился, схватившись за плечо. Клингор бросил проигравшему пару золотых монет и сказал: "Не обижайся. Даже я получил отменный удар от их господина, и своих вассалов он обучил прекрасно. Ты сражался достойно".
Эсса подала подмастерью серебряное кольцо с камешком, рабыня же поднесла ему новый плащ, сбросила с себя верхнюю часть платья и жадно поцеловала молодого симпатичного мужчину. Подмастерье остолбенел, подхватил на руки рабыню и понёс её под приветственные крики всех в свою каморку. Воин, держась за плечо, облизнулся: понимал, что, если бы победил, сладкая награда досталась бы ему. Но Эсса попросила служанку налить ей большой бокал вина и собственноручно преподнесла побеждённому, после чего велела своим служанкам обработать его рану. Проигравший тоже расцвёл от удовольствия.
Принц приказал Косъатиру доставить три подарка: серебристое белое танцевальное платье фасона, памятного Эссе по злополучному приглашению в замок, нефритовый пояс, белую кобылу. Женщина чуть-чуть помрачнела.
— Разве твоя мать не объяснила тебе значения цветов платья? — спросил бывший любовник. — Судя по твоему поведению тем вечером, я считал, что они тебе прекрасно известны.
— Нет, — просто ответила Эсса.
— Бордовый цвет означает: "Пылаю страстью, ищу нового любовника", красный — "Готова сыграть роль дичи в любовной охоте, попробуйте изловить", серебристо-белый — "Люблю своего Короля Любви и лишь его". Есть много других цветов. Тебе, конечно, стоит нанять учительницу этикета высших кругов. Твой муж на самом деле этот этикет прекрасно знает, и умеет его нарушать не по невежеству, а намеренно, — и принц ухмыльнулся Тору, а Мастер — ему.
— Я думаю, что нефритовый пояс означает чистоту и неприступность, — сказала Эсса.
— Да, когда он надет, — улыбнулся принц. — Сбросить такой пояс — всё равно, что отдать кинжал девственницы. Сейчас мы вчетвером поедем к барону, давать ему возможность загладить конфуз. Эсса, тебе стоит надеть платье и пояс, а кобылу можешь взять свою.
Эсса быстро умастилась, переоделась, и маленькая кавалькада двинулась к замку. По дороге принц сказал Эссе, что ей стоит произнести ритуальную фразу: "Мой единственный и неповторимый король любви разрешил мне быть королевой танцев твоего пира и сам будет танцевать со мной первый и последний танец".
