Боксер, Пашка, я и космический отщепенец

— И? — наконец, равнодушно выдал он. В душе я благодарно улыбнулась.

— У вас с ним глаза похожи очень и носы одинаковые.

Кагараши порывисто отвернулся, присел, скрывшись из поля моего зрения. Я с печалью подумала о своей несостоятельности психолога-натуралиста.

— Это мой отец, — коротко бросил откуда из-под капсулы врач. Затем еще мгновение спустя добавил. — Он очень хороший. Он — один из тринадцати мудрых.

— А кто такие мудрые? — ухватилась я за соломинку. Речь получалась медленной, но язык уже неплохо слушался хозяйку.

— Мудрые править народом воды.

— Ого, — только и смогла выдать я.

— Да. Это очень почетно. Это заслуживать только истинный сиросэкай.

— Скучаешь, — без вопросительных интонаций, прокомментировала я. — И он, наверняка, скучает. Я без Пашки не могу. Я за него жизнь отдам.

Кагараши выпрямился и хмуро, но уже без обычного превосходства или недавней злости взглянул мне в лицо.

— Паша смелый. Ты — правильная мать.

То ли от полученной эмоциональной и физической травмы, то ли от лекарств, если конечно они в моем организме водились, а может и от простых слов парня губы затряслись, я шмыгнула носом и снова заревела.

Чувствую, команда сейчас бы с удовольствием взглянула в это, ставшее таким растерянным и молодым, юношеское лицо. Кагараши испуганно заметался по медблоку в поисках не знаю чего. Женская истерика явно не входила в список его профессиональных навыков, или он просто раньше с ней не сталкивался.

— Ты не переживай. Сейчас пройдет. Это от потрясения.

Врач склонился надо мной и нахмурился. Мне в голову ударила дурацкая мысль и, не утруждая себя осмыслением ее верности, я приступила к исполнению. Вытянула руки с прикрепленными к ним разноцветными проводками из капсулы, взяла парня за плечи и притянула к себе. Удивительно, но он не сопротивлялся.

— Вы чем-то с Пашкой похожи, — я устало выдохнула в его притихшую макушку. — У тебя тоже внутри стальной стержень, и он скорее сломается, чем согнется, только каждая попытка сломать закаляет его и делает тверже.

Я не знала, понял меня Кагараши или нет, да это было и не важно. Его руки вдруг обвили мою шею.

Так и обнимали мы друг друга. Я — в горизонтальном положении, он — в вертикальном. Этот мягкий жест немного напоминал те взаимоотношения, что связывали нас с сынкой. В груди стало тепло, на душе спокойно. Плакать больше не хотелось.

— Он скучать, я с ним говорить совсем недавно, но я не сказать ему, что тоже скучать, — пробубнил Кагараши. Мне пришлось напрячься, чтобы расслышать это признание.

— Он знает, — уверенно кивнула я головой.

Парень оторвался от меня и выпрямился во весь свой немаленький рост.

— Откуда знать?

— Он ведь родитель. А родитель всегда знает, что ребенок скучает. И потом, он же мудрый. Конечно, он знает. Но говорить почаще не помешает, — поспешно исправилась я.

Дверь медблока открылась и внутрь влетел счастливый Шуаи.

— Сишати разрешил навестить. Ты — наш счастливый зверек! Ты не представляешь, как я тебе благодарен и лично от себя, и лично от своей семьи! Столько месяцев поиска и вдруг: на тебе!

— Чего? — не поняла я.

Кагараши прошелестел что-то Шуаи и вышел в коридор, на прощанье улыбнувшись мне. Я тоже послала ему одну из своих материнских улыбок. Хороший мальчик. Немножко несчастный, но все обязательно наладится. Пашка продолжал мирно посапывать в кресле, откинувшись назад.

— Так чего там про благодарности? — обратилась я к удивленному поведением врача Шуаи. Он снова повернулся ко мне со счастливой улыбкой.

— Ты умница. Мы думали, все. Не докажем существование яда, так ты ж возьми и начни умирать прямо на нужной растительности!

— Какая я молодец! А кто были те желтые упыри?

— Что значит "упыри"?

— Живые трупы.

— А у низших встречаются такие особи? Или это форма заболевания? В архивах академии ничего такого не было.

Эдак мы надолго зависнем.

— Не важно, так кто те желтые?

Шуаи замялся.

— Это не ко мне. Это в ведении капитана, что рассказывать, а что нет. Он придет, ты его расспроси.

Я устало изучала виноватое лицо подчиненного. Он явно ненамеренно с порога начал извиняться. Похоже, что он, вообще, не в курсе, что в данном вопросе капитан был пока молчалив як рыба карп.

— Тогда скажи, как перевести, — я на секунду задумалась, вспоминая точно слово, — "рэшока"?

Брови Шуаи недоверчиво поднялись.

— Откуда ты это слово взяла?

— От капитана услышала, — решила сказать я правду.

Сиросэкай оглянулся на спящего кактусенка.

— Да, да, — попыталась я ухватить за рога специалиста по фауне. — Он так Пашу назвал. Что это значит?

Похоже, на этих мужчинках, где сядешь, там и слезешь.

— Ничего дурного, но лучше спроси тоже у Сишати. Будет неправильно, если я скажу. Ему самому надо.

И продолжая задумчиво изучать катусенка, покинул медблок. Откинула голову назад. Шея затекла и побаливала от постоянных попыток держать ее на весу. Теперь я ждала капитана.

Проснулся цветик, ответственно, как и все остальные, отказался объяснять все произошедшее, перекинув эту миссию на старшего по кораблю, потом принес мне учебник и мы занимались. Кагараши больше не готовил зеленый бурды, он обширно воспользовался мясными продукты из запаса Маши. Ближе к вечеру забежал довольный Наши, как и Шуаи расхвалил мою замечательную попытку помереть на нужной траве (на лопухах этих зеркальных что ли?) и, не дав мне открыть рот, исчез.

Сишати не пришел.

Кагараши запретил мне покидать капсулу еще ближайшие сутки. Я отправила Пашку к Маше и Дольфу спать в каюту.

— Мам, а знаешь, — неожиданно выдал ребенок, — это и есть каюта капитана.

— Медблок? — не сообразила я.

— Нет. Каюта, где нас поселили. Это Сишати. Мы поэтому ее тогда не нашли.

Цветик зевнул и покинул меня, оставив ошарашено переваривать полученную информацию.

Кагараши улыбнулся мне.

— Как чувствовать?

— Если бы не твои приказы, с удовольствием бы побегала! — ласково проворчала пациентка.

Он засиял.

— Нельзя. Рано. Спи.

— Я, по-моему, давно уже выспалась.

— Остаться с ты?

Я постаралась скрыть удивление. Этот Кагараши мне нравился намного больше предыдущего. Не скованный, улыбчивый, открытый. Нет. У него определенно должно все наладиться! Есть у меня пара знакомых светлых стройных землянок-коротышек, которые от него просто в ауте будут.

— Нет. Ты что! Иди поспи лучше! Даже Маша уже в отключке, наверное.

Врач деловито осмотрел капсулу в последний раз.

— Если я надо, ударь по кровать.

Я кивнула. Он тихо удалился, приглушив свет. Я осталась лежать, глядя в потолок. Потом осторожно перевернулась на бок. Если что задену не то, вряд ли Кагараши еще спит. Не задела. Подложила ладонь под голову, осторожно притянула ноги к груди, помятуя о той боли, что испытывала. Но ничего сверхъестественного не произошло. Обняла рукой колени и попыталась уснуть, ну или хотя бы просто задремать.

Не выходило. В голове вертелась ребенкина фраза про каюту. Если верить Шуаи, мы для них вроде пятикантропов, и закон их преследует. Так отчего они называют кактусенка по имени, терпят вопросы, разгуливания по кораблю, лечат? Я перевела взгляд на провода, торчащие из руки и не причиняющие особых неудобств. Иголки у них что ли мягкие? Вспомнила желтый коммандос. Вот те шибко не церемонились, хотя было вообще неясно, узрели ли они на вид мое происхождение или нет.

Я закрыла глаза и попыталась очистить мысли от посторонних тараканов. Потерпи, девочка, завтра встанешь, поймаешь Сишати и в принудительном порядке расспросишь. А пока нужно восстановить силы.

Дверь тихо открылась. И снова сработало некое шестое чувство, а быть может простая логика. Прошлый раз так же приходил ночью. Услышала тихие шаги. Мужчина встал рядом на колени и погладил меня по щеке. Я не открывая глаз, наслаждалась этой лаской. Что ж ты за человек такой? И не говори мне, что ты сиросэкай. Человек ты самый настоящий. Все вы такие же люди.

Подушечка пальца очертила брови, провела по переносице, потом начала поглаживать губы. Я про себя улыбнулась. Не до твоих игр, капитан.

— Кто были те желтые? — не открывая глаз, спросила я.

— Ты не спишь? — голос даже не дрогнул, как и палец на губах, продолжая рисовать замысловатые узоры.

— Нет. Ответь.

Он помолчал, потом начал неспешный рассказ.

— Когда-то в академии у нас с Шуаи был преподаватель Кори. Уважаемый исследователь, много всего повидал, потом на время прервал свои путешествия, занявшись преподаванием. Набирал команду среди слушающих, выбрал нас двоих. Кори — легенда. Известен в обоих мирах, красив, — я слушала странный монолог, не перебивая. — Четыре года мы провели с ним. Потом я купил свой корабль, Шуаи ушел за мной. Кори мы не видели несколько лет. Потом умер мудрый Шенсин, мой отец, — я прерывисто выдохнула. Сишати чуть нажал пальцем на губы, запрещая говорить. Послушно не шевельнулась. Он продолжил. — Врач указал остановившееся сердце. Оно просто в мгновение перестало биться. Но мы не низшие. Для нас это нечто странное, неестественное. Мы не размножаемся в таких количествах как вы и не болеем так как вы. Я лично обратился с этим к другу отца, такому же мудрому. Он согласился со мной, но и его постигла та же участь. Потом в городе скончалось несколько человек. Для сиросэкай смерть от болезни — горе. Двоих мудрых заменили отец Кагараши, он должен был стать скорой заменой самого пожилого из совета, но случилось иначе...

Сишати замолчал. Я открыла глаза, повернула голову и взглянула на него.

— А второй?

Он задумчиво погладил мою щеку.

— А второй Кори. Незадолго до смерти отца он вернулся с почестями на Сиросэкаи.

В груди у меня заболело. Мне хотелось услышать продолжение, но я побоялась потревожить улей мыслей, проносящийся в голове капитана.

— Я подумал, сделал свои выводы и совершил низкую для сиросэкай вещь. Влез на корабль Кори, перечитал записи, нашел упоминание планеты, где обитает растение, дающее идеальный яд. После ушел и сразу же потребовал от совета подвергнуть сомнению авторитет Кори, обыскать его корабль и дом, — снова прерывисто вздохнула. Он замолчал.

— Обыскали?

Сишати снова удивленно взглянул в мое лицо. Он словно уходил с головой в свои воспоминания, забывая озвучивать их вслух.

— Там ничего не нашли. Зато Кори обвинил меня в недостойном поведении и воровстве. Я сбежал.

Воровство, понятно, но недостойное поведение? Довольно странное обвинение.

— А остальные?

— Они были моей командой. Я их не звал. Это их решение. Мы нашли планету, но в местах, где было описано растение, его выжгли, не оставив следа.

— Пока я не решила в нем помереть? — осенила меня светлая догадка.

Сишати поморщился.

— Шуаи и Наши соскучились по дому, они не слишком тактичны.

— Есть немного. А желтые ребята?

— Выходцы из изгоев. Их возглавляет сын Кори. Они охотятся за мной.

— А! — обрадовалась я. — Шибздик!

Капитан приподнял бровь.

— Не понимаю.

— Это пренебрежительное обращение земной женщины к слишком коротенькому на ее взгляд неприятному типу.

Сишати помолчал, осваивая информацию.

— Он гордится своим ростом.

— Ну и дурак, что я могу сказать. А где мы сейчас?

— Летим на Сиросэкаи. Я собрал растения. Выделил яд. Отец Кагараши давно нам помогает. Я докажу, что был прав.

Помолчала, сожалея о том, что Сишати перестал ласкать мои губы. Зато по-прежнему могла любоваться его глазами.

— Что значит "рэшока"?

13. Не выводите землянку

Капитан не ответил, поднялся. Я разочарованно вздохнула. Снова уходит, не дав ответ на вопрос. И ведь не впервой. Хорошо хоть частично что-то поведал. Что за мужчина! Вот вечно у меня все не как у людей...

Почувствовала нежное прикосновение к губам. От неожиданности застыла и широко раскрыла глаза. Сишати оторвался, внимательно ласково взглянул на меня. Не знаю, чего больше отразилось на моем лице удивления или растерянности, как бы там ни было, это заставило его отстраниться.

— Прости. Мне показалось... Ладно, не важно, — он не договорил, резко развернулся и направился к выходу.

— Ты куда? — возмутилась я.

— В рубку, — кинул он от двери. Я попыталась выбраться из капсулы, ставшей мне и домом, и кроватью, и лечебницей. Что-то запищало. От левой руки отпало несколько проводов. Капитан зашипел, не удивлюсь, если сиросэкайским матом и рванул обратно.

— Ты что делаешь?

Не ответила, продолжая подниматься. Он зажал уши руками, объясняя что-то врачу (догадалась по произнесенному невнятно имени Кагараши).

— Раз ты уходишь, я иду следом, — кое-как удалось произнести мне.

— Низшая, лежи! — Сишати опустился на колени и стал колдовать с капсулой. Писк прекратился. Оторвала с рук оставшиеся провода, иголки вылетали безболезненно. Он выпрямился, теперь вновь видела его лицо.

— Не хочу. Мне надоело! И... и вообще, я тебя не понимаю! — как сказала бы Луня: "Ну все! Наташика понесло! Вывели слона". — Ты что-то говоришь про меня и Пашку на своем языке. Не объясняешь что, и никто не объясняет, все только странно смотрят, как на циркового медведя, — я перевела дух. — До этого ты зовешь сына в рубку наблюдать приземление, потом и-играешь со мной. Нашел Барби! — кажется, начала переходить на визг. Эдак полкорабля перебудить несложно. — Теперь целуешь и убегаешь! Прости, но низшая женщина, — мне удалось выпрямиться в полный рост прямо в медкапсуле, так что на капитана смотрела сверху вниз, — тебя, всевышнего инопланетянина, не понимает! — для верности я размахивала руками как вертолетными лопастями.

Весь монолог капитан стоял, не шевелясь, и только темные глаза с тревогой наблюдали за моими телодвижениями. Я возмущенно фыркнула и скрестила руки на груди. А потом до сознания медленно дошло, что Кагараши был чертовски прав, уверяя, что вставать еще рано. Голова закружилась, ноги подкосились, и я рухнула бы, приложившись головой обо что-нибудь, если б Сишати не поймал. Он осторожно перехватил обмякшее туловище глупой низшей, вытащил из капсулы, донес до кресла возле двери, где недавно сидел Пашка, бережно усадил, склонился и поцеловал... на этот раз сильнее, проникнув языком в рот. Очнуться от ступора и достойно ответить не удалось. Восхитительное мгновение длилось недолго. Капитан сердито смотрел на меня.

— Так понятно?

Я кивнула, потом отрицательно покачала головой, что, наверное, должно было означать: "не очень". Сама-то толком не разобралась в своих эмоциях.

Он склонился и поцеловал снова, на этот раз я среагировала лучше, судорожно схватившись за твердые плечи, обняла за шею и притянула ближе. Только бы не ушел. Задрожала. Такого прилива эмоций не ощущала давно. Я не просто хотела этого мужчину, я хотела его дико, до безумия. Оторвался, стянул мою майку через голову. Подалась вперед, помогая ему, вздрогнула от прикосновения прохладного воздуха к обнаженной груди, не надолго. Воздух сменили горячие мягкие губы и язык. Кресло шуршало, обволакивая наши тела. Я, кажется, застонала. Проложил дорожку поцелуев от шеи до живота, стянул резинку мягких спортивных шорт, спустился ниже. Перед глазами заплясали желтые точки. Провела по его спине, забравшись под кофту, он вздрогнул, прошипел что-то.