— Откуда такие познания? Так мой муж куда только не ходил и чего только не привозил... — грустно улыбнулась брюнетка. — Да и меня, бывало, брал с собой... Манила, Сингапур, Калькутта, Токио, Фриско — не везде всё так ханжески глухо...

— Вообще-то, я хотел про твоё имя спросить, — хмыкнул Том.

— Сам же сказал — не пойми меня правильно, — девушка рассмеялась, запахнула халат и уселась на кровать. — Неужели не читал "Волшебника страны Оз"?

— В приюте обычно плохо с нормальными книгами...

— Прости. В общем, Глинда — это оттуда. Была там такая добрая волшебница... А мама Баума почему-то обожала. Том, ты когда вернёшься в Англию?

— Пока не знаю, а что?

— Забери меня с собой. Я, может, и не самая сильная волшебница, но кое-что умею и по зельям получила высший балл...

— Я не знаю, куда отправлюсь дальше, — ответил Том. — Но если не передумаешь — вернусь в Англию, пришлю портключ...

— Не передумаю, — печально улыбнулась Глинда. — Я привыкла ждать... И однажды не дождалась. Знаешь, кто-то из греков сказал, что люди могут быть живыми, мёртвыми и плывущими по морю... Вот так и есть, правда. И Джек теперь на Поляне Скрипача... А мне теперь здесь нечего делать. Всё, роман дописан...

— Вот как... — Том распахнул окно. — Надеюсь, ты позволишь мне пока остаться здесь?

— Конечно!

И Том остался. Отставного десантника, снимавшего комнату у молодой вдовы Райли, уважали ветераны Галлиполи и Сингапура и боготворили ровесники, не попавшие на фронт... Тому было наплевать. Впервые за всю жизнь он был кому-то нужен — не талантливый полукровка, не декоративный "лорд Волдлеморт" (Мерлин, ну и тупость!), не лидер, не Томми Аткинс, а Том Риддл, приютский мальчишка, за два года нахлебавшийся лет на двадцать вперёд... Да, была Жаклин, но... Она была права — им не быть вместе. "Смотри вперёд. Иди вперёд. Промедли — и ты состаришься. Остановись — и ты умрёшь..." Она была чертовски права.

Три месяца они путешествовали по всей Австралии, и Том жадно учился всему, чему только мог... Но всему приходит конец, и последний континент уже ничего не может ему дать. А раз так — пора двигаться дальше. Куда? Не имеет значения— пока, потому что рано или поздно он вернётся в Британию. И уже не один...

— Ну, — Том неловко обнял Глинду, — до встречи. Буду писать... И постараюсь не затягивать.

— Я буду ждать, — Глинда улыбнулась. — До встречи, Том...

Отпустив девушку, Том открыл дверь — и нос к носу столкнулся с аврором.

— Старший аврор Моуди, — представился гость, отдав честь. — Сержант Риддл?

— Так точно.

— Вы вызваны на специальное заседание Международного трибунала в Нюрнберге в качестве свидетеля обвинения по делу Геллерта Гриндевальда и "Аненэрбе", — сообщил аврор. — Вы имеете право отказаться, представив...

— Не городите ерунды, старший аврор, — перебил его Том. — Когда начнётся суд?

— Послезавтра в восемь утра.

— Тогда какого чёрта мы всё ещё здесь?

8. The last battle

День перед судом Том потратил на то, чтобы привести в порядок воспоминания и прикинуть, о чём его могут спрашивать. Скорее всего — о дуэли, но мало ли?.. Конечно, обо всём остальном он мало что может сказать... Хотя так ли уж мало? У него для многих найдётся "доброе" слово, даже для тех, кого он сам не встречал — по плодам их узнал их..

Поднявшись на трибуну, Том внимательно смотрел на подсудимого. Год в тюрьме не пошёл Гриндевальду на пользу, однако обращались с ним явно лучше, чем он того заслуживал. Впрочем, наглости и самомнения в его взгляде сейчас было куда меньше, чем год назад...

Том назвал своё имя и звание, поклялся говорить только правду — и допрос начался.

Да, присутствовал. Да, наблюдал — опасался, что Гриндевальд явился не один. Да, может представить воспоминания...

— Вам знаком этот человек? — неожиданно спросил обвинитель, предъявив снимок.

— Так точно. Это Игорь Каркаров, сотрудник "Аненэрбе", ликвидирован отрядом капитана Прюэтта в конце января сорок пятого года.

— Вы встречались с ним ранее?

— Так точно. В начале января сорок четвёртого года он тайно посетил Великобританию, вступив в контакт с группой чистокровной молодёжи консервативного толка. Я присутствовал на этой встрече, изображая эмиссара вымышленной темномагической подпольной организации, — придуманной исключительно для того, чтобы не выглядеть лоботрясами-старшекурсниками, но этого Том уточнять не стал.

— Было ли вам известно, что этот человек являлся членом ближнего круга Гриндевальда?

— Никак нет — до настоящего момента я об этом не знал, хотя подозревал, что он занимает достаточно высокое положение.

— О чём шла речь на упомянутой вами встрече?

— По всей видимости, Каркаров зондировал почву — никаких конкретных предложений не прозвучало, и сразу после встречи он покинул Великобританию. Я готов представить воспоминания и об этом эпизоде.

— На этой встрече вы выступали под своим именем?

— Под псевдонимом.

— Каким?

— Лорд Волдеморт, — Том заметил, как дёрнулся глаз Гриндевальда и не без труда подавил ухмылку — похоже, кто-то от его имени сделал изрядную гадость...

— Благодарю вас, это всё. У защиты есть вопросы?

— У защиты нет вопросов, — ответил Дамблдор.

Том отдал честь и вернулся в зал.

Выступления остальных свидетелей Том слушал без особого интереса. Исключением были трое — Скамандер, поскольку к нему имелось дело, Жаклин и Грегорович — поскольку упоминали некую особую палочку, которую искал Гриндевальд. Том прекрасно понимал, что именно это была за палочка, подозревал, что она была найдена... И это давало ему прекрасную возможность прижать Дамблдора. Стоит только пустить слух, что Старейшая Палочка у него — и декану Гриффиндора резко станет некогда интриговать... если, конечно, он вздумает этим заняться.

На самом деле Дамблдор не был таким интриганом, каким его рисовала слизеринская молва — он действительно чурался политики, но всё-таки был изрядным хитрецом и при этом человеком, иногда болезненно честным. Страшное сочетание, на самом деле — ради справедливости в своём понимании такой человек готов на всё. Ради общего блага, как любил говорить Гриндевальд...

Так что этот джокер лучше придержать в рукаве — тем более, что палочка вполне может сделать всё и сама. Недаром же говорят, что она сделана из бузины, выросшей на могиле Мордреда... Предательство — сущность всех трёх Даров Смерти, чем бы они на самом деле ни были. Том, пожалуй, глубже кого бы то ни было проник в их природу, и мог утверждать это совершенно точно. Предательство... Впрочем, не Смерть дала неудачливым братьям эти данайские дары — и не стоит удивляться тому, что они передавали хозяев. И совсем не зря он постарался убрать камень подальше и забыть про него — хотя этого наверняка недостаточно.

Но то камень — а палочка будет втравливать владельца в авантюры, и даже без его помощи у Дамблдора будет море проблем... А уж если о ней узнают — пожалуй, проблемы старины Альбуса станут катастрофическими. Куда там Гриндевальду — тот, вполне возможно, и не собирался убивать старого знакомого, и, во всяком случае, вызов принял и сразился честно... Но как только речь зайдёт о Старейшей — на дуэль никто вызывать не будет.

Наконец, выступили все свидетели, обвинитель перечислил все преступления Гриндевальда, потребовав смертной казни — и слово взял Дамблдор.

— Уважаемые судьи, — заговорил он, — преступления Гриндевальда несомненны и заслуживают сурового наказания — было бы нелепо это отрицать. Однако всё, что он совершил, было действительно совершено ради всеобщего блага — каким оно виделось ему. Геллерт Гриндевальд — а я знаю его лучше любого другого человека — всегда был нетерпелив и требователен к себе и к другим и не выносил несправедливости... Но эти качества и привели его к краху. Он хотел изменить мир, но не хотел ждать, когда мир будет готов к переменам — и погубил сам себя. И если бы только себя — он, следуя идеям безумного магловского писателя, привёл к власти другого безумца, развязал страшнейшую войну. С каждым шагом он всё дальше уходил от того мечтателя, которым был когда-то, но я вижу — он всё ещё может вернуться. Поэтому я прошу о снисхождении к подсудимому, прошу дать ему возможность раскаяться и хотя бы в малой части искупить свою вину. Я прошу пожизненного заключения для Геллерта Гриндевальда.

— Какой же ты всё-таки лицемерный дурак, Альбус, — произнёс Гриндевальд. — Впрочем, чего ещё от тебя ожидать. Делайте что хотите, только побыстрее...

Словно подчинившись ему, суд не потратил много времени. Приговор вынесли уже через два или три часа: пожизненное заключение в тюрьме Нурменгард, его личном лагере смерти. Разумеется, в нормальных условиях, но в одиночной камере. Без переписки, без газет, радио и посещений — общаться с ним мог только Дамблдор. Приговор обжалованию не подлежит.

Гриндевальд умел держать удар — надо было отдать ему должное, но сейчас было отчётливо видно — его последнее сражение проиграно. Окончательно и безнадёжно, без тени шанса на реванш — пожалуй, смерть действительно была бы лучше. И Гриндевальд смирился... Наверное, слишком устав от почти полувековой войны со всем миром и краха всех надежд. Осуждать его Том за это собирался, за всё остальное суд уже вынес приговор — и более Геллерт Гриндевальд для Тома не существовал. Он остался позади, а Том не собирался оглядываться...

— Мистер Скамандер!

— Мы знакомы?..

— Скажем так: у нас есть общие друзья на тропических островах...

— Рото-о-те-махара? — хмыкнул Скамандер. — Что ж, мистер Риддл, полагаю, вам не требуется мой автограф?

— Было бы забавно, но нет, — ухмыльнулся Том. — И предлагаю продолжить беседу где-нибудь в бирхалле — там будет куда удобнее...

Поиски нужного заведения не заняли много времени — не прошло и десяти минут, а англичане уже устроились за дальним столиком в весьма приличной пивной и смаковали напиток.

— Возможно, я сужу предвзято, — заметил Скамандер, — но это пиво лишь немного уступает английскому...

— Да, это вам не Япония, — согласился Том. — Подозреваю, что даже африканские дикари варят менее дрянное пиво... Так вот, мистер Скамандер, мне посчастливилось найти в Англии василиска.

Несколько секунд Скамандер пристально разглядывал Тома.

— Вы не шутите, — признал он, наконец. — Хотя вполне можете добросовестно заблуждаться. Итак, почему же вы решили, что это василиск?

— Потому что своими глазами видел королевского василиска и говорил с ним.

— Поразительно... — выдохнул Скамандер. — Живой королевский василиск... Где же вы нашли такое чудо?

— В Хогвартсе, — сообщил Том. — В Тайной Комнате. Попасть туда можно или из Хогвартса — через женскую уборную на втором этаже — или подземным ходом из Запретного леса, который начинается под холмом с сухими соснами. К сожалению, план этого подземелья, скорее всего, погиб, но если у вас найдётся бумага...

Бумага нашлась, и Том начертил грубоватый, но вполне приемлемый план. Внимательно изучив его, Скамандер убрал бумагу, отпил пива и заметил:

— Полагаю, будет лучше, если комната так и останется Тайной...

— Несомненно, — согласился Том. — И вот ещё что... Есть один парень — Рубеус Хагрид, полувеликан, сейчас Дамблдлор пристроил его лесничим. Любитель — и любимец — всевозможного зверья, думаю, вам стоит взять его на заметку. Кстати, мистер...

— Ньют.

— Тогда Том. Так вот, Ньют, простите, если что не так, но где вы воевали?

— Может быть, я не воевал вовсе? — спросил Скамандер, глядя поверх кружки. — Может, бродил по миру да охотился на всяких тварей?..

— Ваши глаза, Ньют, — покачал головой Том. — Они вас выдают. Уж я-то знаю, сам такой...

— Тем не менее, я не был на фронте, — негромко ответил Скамандер. — Я действительно бродил по миру и охотился на всяких тварей... и если вы слышали о женщине, сражающейся палашом, вы поймёте, кто был егерем на этой охоте.

Том молча кивнул, залпом выпил оставшееся пиво и встал.

— Что ж, спасибо за беседу, Ньют, — сказал он. — Надеюсь, мы встретимся ещё не раз.

Хлопок аппарации — и Том стоит на Плаза де Варильяс в Гранаде. Слишком много в его жизни стало невыразимцев... А если об Отделе Тайн и можно узнать что-то большее, чем слухи и сплетни, то только в архивах испанского Министерства магии. Несмотря на старую взаимную нелюбовь испанских и английских волшебников (а скорее, благодаря ей), любому англичанину в Гранаде охотно выдавали любые имеющиеся сведения о его стране — тем охотнее, чем непригляднее было искомое...

Разумеется, не отказали и Тому. В архиве он просидел до самого закрытия, перелопатив множество документов, но нашёл очень немного полезного. Впрочем, и этого в Англии было не узнать, так что время он потратил не совсем уж зря... Хотя что-то подобное он давно подозревал.

Разумеется, невыразимцев интересовали тайны не только мироздания, но и государственные — и они вполне ожидаемо сотрудничали с магловской разведкой. Гораздо интереснее оказалось другое: Отдел Тайн был на ножах с Королевским Корпусом Безопасности и именно он стоял за реформой начала века. И вовсе не факт, что бывшие Протестантские рыцари знали, кому они этим обязаны — невыразимцы превосходно замели следы... А может, и знали — но в любом случае, об этом стоило написать Слагхорну. Знают или нет, но у испанцев были доказательства — как бы они их ни раздобыли... Это значения не имеет, но с доказательствами в руках Корпус сможет окоротить невыразимцев.

Всё остальное было интересно — но пока что не слишком полезно, хотя в будущем могло пригодиться. Когда знаешь парочку грязных секретов человека, с ним становится гораздо проще договориться... А грязных секретов у сильных мира сего всегда довольно.

Да и помимо сомнительных тайн в архивах испанского Министерства хватало интересного — пусть даже большая их часть и была закрыта для иностранцев. Но эти архивы велись ещё магами Карфагена и с тех пор уцелело немало интересного... Само собой, большая часть всего этого практической ценности не имело... Но если бы чёртов зануда Биннс читал свои лекции так — был бы самым популярным преподавателем в Хогвартсе. Да и кое-что из старой магии было всё ещё актуально, а ещё кое-что могло сработать просто за счёт неожиданности.

Словом, в гранадских архивах Том собирался оставаться до тех пор, пока его не закончится срок разрешения — все шесть недель, за которые собирался вытащить оттуда всё, что только успеет. Информация никогда не бывает лишней, тем более — такая...

Сова Слагхорна прилетела на следующий день — похоже, профессор написал ответ прямо сразу, что было совсем не в его духе. Также против обыкновения Слагхорн был немногословен и всего лишь коротко благодарил за сведения.

Том пожал плечами и вернулся к работе. Корпус явно принял его слова к сведению, и невыразимцев поставят на место — отлично. Ничего против Отдела Тайн Том не имел, но без регулярных пинков они вполне могли создать маглам проблемы... После чего магов в Великобритании просто не осталось бы. Докторфаустштрассе тому очень наглядный пример...