Очень Страшный Властелин - 2

Домовик, что мне удалось увидеть даже сквозь его волосы, широко улыбнулся.

— В первую очередь для меня важна моя Любочка, Страшный.

Потёр глаза, непроизвольно зевнув. Ну допустим. Теперь знаю, что у меня в душе живёт сказочный домовой, готовый ради мёртвой жены, у которой из живота лезут иллюзорные черви, устраивать любую чернуху. Даже не знаю, банально или нет. По идее, да, но под таким амплуа я ничего вспомнить не могу…

Как обычно думаю о чём-то странном.

По итогу оставалось два вопроса: во-первых, кто конкретно направил в Японию коротышку, и кто такая Норочка, точно знающая про всяких порождений мрака. Решил подходить к делу последовательно, предварительно предельно аккуратно ознакомившись с памятью домового, выцепив образ непримечательного мужчины в кимоно, после чего отдал ментально на рассмотрение Чертиле. Он задействует с пару десятков чертей, чтобы они начали рыть информацию. Интернет уже есть достаточно хороший, и что-то я очень сомневаюсь, что Клоун не научился пользоваться таким чудом техники, — иначе как он может так подбирать мне музыку по вкусу? Хитрит же где-то, как есть хитрит!

А там, если сеть не поможет, отправлю их на разведку в Японию, если не по всему миру. Ну вот, теперь я себя чувствую наркобароном — уже пытаюсь вычислить неугодных силами подчинённых…

Тяжести бытия на тёмной стороне, эх.

Ответ же на второй вопрос можно получить проще. Как ни странно, тупо спросить — в конце концов, Норочка, прямо, буквально выражаясь, во мне, кхе-кхе. Нужно было лишь решить вопрос с языковым барьером, и если раньше для меня это была какая-то большая проблема, то теперь достаточно было направлять свои образы-мысли без слов, исключительно намерения, и считывать их же. Понятно, что вытянуть из неё язык не получится — тут нужно быть тем ещё головастиком, чтобы такое вытворять. Но мне хватит с головой.

Решив все вопросы, повёл девушку в её будущую квартиру (этим ужасам всё равно деваться теперь некуда). Впечатления Норочки были, судя по мелькавшим эмоциям на лице, специфическими.

— Ну что же… — положил руки на её голову, умостив на диван, чувствуя от барышни лёгкий страх. — Откуда ты знаешь про мрак?

Я задал общий вопрос, не концентрируясь на своей личности. В мире, судя по всему, я не один такой особенный «пожиратель». Учитывая же, что никто не бежит пожирать всё и вся, просто безумными темпами увеличивая свою силу, либо они не хотят подобного, либо опасаются. И, чтобы опасаться, они должны быть достаточно разумными, дабы уметь понимать всю подноготную. Ещё вариант — всех, кто проникает в этот мир, либо убивают, либо запечатывают. И мне не хотелось попадать ни под один из вариантов.

Возможно ли, что есть как те, кто на свободе, так и те, кого убили или запечатали? Сколько их? Байкеры из Ада меня трогать не стали, точно зная, откуда я, не так ли? А может, моё поведение достаточно сильно выделялось, чтобы меня не трогали?

Черти знают. Конкретно — три.

Вместе с этим направил в голову намерение-вопрос, чтобы Норочка точно меня поняла. Девушка удивлённо открыла пустые глазницы, после чего фанатично улыбнулась зубастой пастью.

«Мой прошлый Господин был из мрака, Господин!» — примерно так можно было интерпретировать полученные образы.

Вместе с образами я примерно понял, как она познакомилась с, как ко мне ранее обращался тот тёмный бог, моим «сородичем». Насколько я понял по образам, она была просто мелкой неразумной тварью, пока не забежала в какой-то старый заброшенный храм, где с ней впервые заговорил голос. Наверное, даже голос.

Он поинтересовался, какая сейчас эра, на что, не получив ответа, помог Норочке стать не просто разумной, а разумнее многих простых людей — буквально принудил к развитию, после чего она стала ему служить, добывая всю необходимую информацию. В какой-то момент произошло нападение (судя по всему, «таинственный голос» вычислили), да не простое.

К ним пришёл всего один человек в странной, ритуальной одежде белого цвета с длиннющими рукавами, елозившими по земле, после чего просто уничтожил храм, вероятно, вместе с голосом. Норочка стала свидетельницей этого на расстоянии, возвращаясь из города, но запомнила хорошо.

Яркая, до безумия раздражающая вспышка, громкий взрыв, гул…

Именно тогда её образ и потерял глаза.

Моё лицо непроизвольно перекосило, словно я сам стал свидетелем настолько отвратительной картины.

После этого барышня просто начала бездумно скитаться по миру, потеряв какую-либо цель в существовании. И сколько лет она так скиталась — и Чертила не ведает. Долго. Иногда, как и все ужасы, охотилась на людей, но больше по инерции, совсем по чуть-чуть, чтобы не лишиться существования. И тут в какой-то момент появляется такой красивый домовик с вилой из моей сущности, которой он тыкал в ужасы и занимался разбоем — в голове ужаса словно что-то щелкнуло — существование вновь заиграло красками, появилась та самая с большой буквы Цель.

Уже в материальном мире попивая на нашем дворе сок, размышлял о том, что узнал.

— Лучше мне свою сущность открыто не показывать, — иронично хмыкнул, поняв, насколько необдуманно поступил.

Я стараюсь мыслить логично, но иногда это сложно — без чувства страха некоторые мысли иногда кажутся адекватными, однако на деле оказываются полным бредом поехавшего психа без чувства самосохранения. Ещё и с очень специфическим юмором, ага. Наверное, даже есть плюсы от того, что я смог соприкоснуться с мраком — в одном направлении он мне подтянул здравомыслия, и оно касается мрака.

Мне нужно было многое обдумать. А ещё, пока лето не закончилось, вновь слетать быстренько в Японию и посмотреть, осталось ли там что-то от храма — лезть к кому-либо так или иначе не собираюсь, как и проявлять свою сущность.

Но сначала помощь жене домового, а то тяжесть на душе вызывала подсознательное желание как можно быстрее избавиться от лишнего хлама.

Глава 12

Холодная, неестественно огромная мрачная операционная. Сильный запах лекарств, белые пол и стены, яркий, немного режущий (не для меня) глаза свет. Множество различных инструментов, которые можно было увидеть скорее в фильмах ужасах перед сценой, противопоказанной зрителям младше двадцати одного года…

И дополняли это всё стоявшие сзади меня клетки, в которых безумно рычали, визжали и кричали пойманные домовым ужасы.

О-о-о да, я воплотил настоящий шедевр, ха-ха-ха!

Как же тяжело быть странным…

— Э-э-э… — домовик, стоявший возле меня, был немного растерян. — А зачем вам перчатки, Злой? И зачем все эти орудия пыток?

— Для антуража, — надел воплощенные белые перчатки.

— А маска на лицо зачем?

— Для лучшего погружения в ощущения, — надел белую маску на лицо.

— А… а халат? — не мог найти себе места домовой, не спуская взгляда с прикованной к операционному столу Любочки, всеми силами пытавшейся вырваться из заточения.

Она верещала так громко, как не верещала ещё никогда, видимо, чувствуя, что скоро должен произойти акт проникновения в чужую душу. Впрочем, из-за звуков, издаваемых другими ужасами, особого впечатления не производила.

— Не отвлекай меня, — не захотел я продолжать этот разговор. Мне это всё нафиг не нужно было, но мой мозг решил, что если делать операцию — то только в специальной операционной безумного учёного.

— Э-э-э… — совсем стало неудобно домовику. Плохое из меня Дитя Конца, однако, раз я скорее выбиваю из себя домовика, чем пугаю. — П-простите, Страшный…

— Бывает, — любезно махнул рукой, наклонив голову к Любе.

Она сразу попыталась вцепиться в меня своей пастью. Погладил Любочку по голове, стряхнув с рук всех ползущих из неё иллюзорных червей, начавших вести излишне нездоровую деятельность.

Впрочем, далеко я им уползти не давал, лёгким воздействием на реальность (которая в моем же внутреннем мире подчинялась почти беспрекословно) убирая эти иллюзии. Вот что значит таблетки для похудения. Ничего хорошего не будет — факт.

Чуть помотав головой, отогнав бредовые мысли, стал намного серьезнее.

Положил руку на голову женщины, после чего начал поглощать энергию в ней, собираясь оставить самый минимум для существования. Люба сдавленно зарычала, испытывая явно не самые лучшие ощущения, но, к сожалению, отправить в бессознательное состояние не получится — мне ещё напрямую работать с её энергетическими мозгами, в конце концов, а там так или иначе приятного будет… вообще не будет. Услышал на краю сознания испуганный вскрик домовика. Не став его слушать, мысленно отправил в другую комнату.

Мешает. Наивно думал, что он будет относиться к этому адекватно. Жаль.

Иллюзорные черви исчезли, тело ещё неразумной твари практически полностью высохло. Ужас передо мной сейчас находился на грани того, чтобы исчезнуть навсегда. Этого я и добивался.

Следующий этап — сознание.

Соприкоснулся своей силой с её энергетическим центром, невооруженным взглядом видя, в насколько же он в плохом состоянии. Одна из клеток, в которой была первая партия необходимой для меня и Любочки энергии, исчезла. Самого разного рода создания сразу попытались то сбежать, то на меня наброситься, но бесполезно.

Не переводя взгляда, поднял руку, сцепив разом порядка тридцати ужасов. Почему-то нахлынуло сильное чувство ностальгии.

Кажется, я подобной фигней очень, очень долго занимался в мраке.

Мамин доктор… А ведь действительно.

С такими мыслями, иногда улыбаясь, приступил к работе.

* * *

— Вроде получилось, — воплотив прямо в операционной диванчик, умостился на него, разглядывая труды проделанной работы.

Ранее лысая женщина с дырой в животе преобразилась в девушку с длинными волосами, приятными чертами лица и, естественно, без всяких дыр. Лишних, кхе-кхе, прошу прощения.

Основа внешнего вида ужаса зависит от его восприятия — энергетические существа, как-никак. Либо того, каким его породили люди, если это существо из веры, либо, что тоже нельзя отрицать, план существования. Тут список длинный, конечно, но в случае с Любой ситуаций завязана в первую очередь на восприятии. Если точнее — у Любочки была настоящая зацикленность: в осколках её раздробленного сознания переплетались между собой образы безумной боли в животе, ощущения того, словно в нём копошатся черви, медленное облысение, и всё наступающее отчаяние от осознания того, что спасения нет.

Ещё и мелькавший домовик, с ужасом на неё смотрящий, хороших впечатлений говорящей не добавлял, ситуацию, по факту, лишь усугубляя. В конце концов, нас воспитывают так, что мужчина и женщина по-разному воспринимают свою красоту, и даже так могу сказать, что для многих представителей мужского пола внешний вид очень важен, а что касается дам? Смотреть за тем, как ты медленно превращаешься в уродливое нечто, за чем наблюдает давно родное существо, по-настоящему ужасающе.

Кто бы не отравил Любочку, он явно знал, что делал. Или знала — как знать.

— Пора выпускать Кракена, — чуть устало, но от этого не менее расслабленно вздохнул я, чувствуя приятную прохладу по всему телу и лёгкость на душе.

Часть ужасов поглотил, часть перевёл в чистую энергию и потратил на эволюцию для Любочки, корректируя её образ по ходу. Это был совершенно уникальный и очень интересный опыт.

Передо мной появился домовик с растрепанными волосами, часть из которых он, кажется, вырвал, налитыми энергетической кровью глазами, видневшимися сквозь волосы, помятой одеждой и начавшими удлиняться ногтями, которыми он был готов вцепиться в кого угодно.

Ничего мне не говоря, коротышка подошёл к своей Любе. Понимая, что из-за высоты операционного стола она вне его досягаемости, воплотил небольшую лесенку. Домовой, видя от меня такую заботу, повернул на меня взгляд.

— П-простите, Злой…

Я махнул рукой, улыбнувшись.

— Скоро она должна проснуться. Тебе повезло, коротышка. — Правильно поняв непонимающий взгляд домового, пояснил: — Твоя Любочка цеплялась за свои воспоминания даже после смерти. Мне удалось восстановить больше, чем я изначально думал.

Ещё этот процесс стимулировала поступавшая быстро энергия, помогавшая срастить с собой отдельные участки уцелевшей памяти. Конечно, в процессе были и ошибки, из-за чего у неё могут появиться «фантомные» воспоминания, но я и без того был горд своей работой. В конце концов, не просто использовал магию, а сам по крупицам собрал разум.

Домовой, не веря в своё счастье, расплакался, обняв девушку, после чего начал гладить её по светлым волосам.

— М-мне нужно привести себя в порядок! — словно молнией ударило коротышку, после чего он выбежал из воплощённой операционной безумного учёного, побежав, видимо, к себе в квартиру.

Я же остался сидеть на диване, отдыхая после этой… энергетической операции.

В голове мелькали образы многих кругов и языков, но постепенно забывались — моя память просто не могла справиться с такими объемами информации, которые я достал по ходу работы. Мелькала и вроде бы интересная информация по мраку, но ничего нового, увы, узнать не удалось.

Вскоре же Любочка проснулась. Необычно проснулась:

— А-а-а-а-а!!!

Девушка в безумном визге резко вскочила с операционного стола, схватившись за свой живот. В процессе исправления её образа та одежда, что была, исчезла, так что, наверное, ей стало холодно.

— И чего ты кричишь? — отдыхая на диване, с сомнением в её адекватности, спросил.

Хотя, стоп. Зря, наверное. Ладно, был неправ.

Девушка, державшаяся за свой живот ещё где-то с минуту, вся трясясь, видимо, таки начала воспринимать реальность (моего не совсем реального внутреннего мира, точно) адекватнее.

— Г-где я? — рефлекторно прикрыла себя руками Любочка, осматривая неестественно большую операционную круглыми глазами.

Хороший знак.

— Мне лень рассказывать, — признался я. — Придёт твой домовик и всё расскажет.

Девушка уставилась на мелкого школьника в белом халате, видимо, не понимая, что происходит.

— Я мертва? — каким-то странным голосом спросила она.

— О, — приподнял бровь. — Как конкретно поняла?

Любочка, не ответив, захихикала, после чего взяла и разревелась.

— Не знаю! Не знаю, не знаю… Просто знаю, что мертва…

Логично. Впрочем, это нормально — память у неё состоит, по большей части, из осколков. Она может не помнить, как её зовут, но с лёгкостью, например, общаться на трёх-четырёх языках.