На выходе, у калитки меня ждал Дэн. Окинул насмешливым взглядом и сказал:
— Думал, вы там на всю ночь застряли. Тут, между прочим, холодно...
— Что ты здесь делаешь? — Я тревожно огляделась. — И где Глеб?
— Я сказал, ты позвонишь ему позже. Ну и наврал, что я из сольвейгов — для таинственности. В какой-то мере так и есть. Видела бы ты его лицо...
Я укоризненно покачала головой.
— Что-то случилось? С Бартом беда?
— С Бартом все окей, я только что от него, — бодро ответил Дэн. — Но он говорит, лучше тебе переждать некоторое время в защищенном доме. Из меня защитник не ахти, только кен зря расходовать. Могу с тобой перекантоваться пару дней, а потом мне нужно назад, к твоим. Они перебираются в более теплое место, так что...
— Понимаю. Барт просто беспокоится или предупреждает?
— Скорее второе. Говорит, предчувствие плохое. А его предчувствия редко обманывают.
— Но как ты нашел меня?
— Тренируюсь, — гордо улыбнулся он. — Чувствую тебя. Когда общаюсь с человеком долго, могу определить примерно, где он находится. Эти способности проявились недавно и неожиданно. — Он почесал затылок. — Правда, не всегда получается в нужное место телепортироваться. Вот сегодня занесло на трассу вообще, вон туда. — Дэн указал рукой в направлении дороги. — Хорошо, что такси заметил, а то заблудился бы тут в сугробах.
— Хороший дар, — согласилась я и покосилась в сторону очага атли. — Но тебе нельзя... ну, знаешь...
— Серьезно? — Дэн расхохотался. — Я всю жизнь только тем и занимаюсь, что прячу сольвейгов! Думаешь, буду трепаться о вашем источнике?
— Извини... — смутилась я. Чего это, в самом деле, наезжаю, когда Дэн всего лишь хочет помочь?
— А Барт прав — ты все еще атли, — усмехнулся он. — Во всем. Давай руку, я тут уже околел.
Квартира на Достоевского тут же окутала теплом и запахом свежей выпечки. На кухне я нашла булочки — целую гору. Румяные, щедро посыпанные сахарной пудрой, они источали неприлично пьянящий аромат. Желудок тут же откликнулся недовольным урчанием.
— Чаем угостишь? — подмигнул Дэн и тут же развалился на стуле. — Устал.
Я включила чайник, достала заварник и набрала Глеба.
— Ты дома? — спросила, когда он взял трубку.
— В городе. У тебя все в порядке? Тот тип, что за тобой пришел, доверия не внушает.
Я покосилась на Дэна, мирно уплетающего сдобу. Да уж, что-что, а еду ему точно доверить нельзя.
— Он надежный, — заверила я Глеба. — Приедешь? Если поспешишь, успеешь на булочки.
— Ты дома? То есть... — Он замялся.
— Дома. На Достоевского. Приезжай.
В общем, булочек мне не досталось. Ни одной. То, что не схомячил Дэн, Глеб съел в первые минуты после приезда. Он сначала косился на Дэна подозрительно, а затем, когда я опровергла тот факт, что он сольвейг, немного расслабился. Наверное, нас все побаивались, в том числе и Глеб. Меня-то он знал, а вот на счет остальных наверняка были сомнения. Конечно, когда можешь распоряжаться таким даром, как у меня, тебя явно начнут сторониться — мало ли что.
Но Дэн удивительно располагал к себе, и я признала, что он действительно может быть милым, когда захочет. Ближе к ночи он удалился, предварительно трижды спросив, можно ли меня доверить Глебу. Будто я антикварная вещь, которую украдут, если снять сигнализацию и посадив ненадежного сторожа.
После моих уверений он все же ушел, вернее, исчез, и мы остались с Глебом вдвоем.
На душе было легко и спокойно. Никакие тайны больше не тяготили, обязанности не давили на мозг, а неопределенности не пугали. Все же хорошо, что я сказала Владу лично. Было трудно, конечно ѓ— видеть его, слушать, ощущать. Но я справилась и могу с уверенностью праздновать первую победу.
Глеб много расспрашивал о том, как прошел разговор, настороженно вглядывался в лицо, но, видимо, не найдя на нем отчаяния и беспросветной тоски, расслабился. Пару раз ему звонила Катя, и он что-то долго объяснял ей, закрывшись в ванной. Едва проклюнувшиеся ростки угрызений совести я тщательно растоптала. Глеб взрослый и сам решит. А Катя глупая, если думает, что между нами с Глебом может что-то быть. Между нами уже есть — и намного больше, чем просто интрижка.
Последующие несколько дней прошли в относительном спокойствии. Дэн наведывался часто, а звонил — еще чаще. Ответственно подошел к просьбе Барта, в общем. Насколько я поняла, он вообще к его просьбам относился весьма ответственно, а самого Барта чуть ли не боготворил.
На следующий день ко мне зашли Кирилл с Леной. Лекарь атли долго обнимал меня и радовался, что я вернулась. Я даже смутилась. В первый день моего возвращения прием был не таким теплым.
Кирилл хмурился и, почему-то смущаясь, рассказал, что Филипп тоже в Липецке. Словно бы назло Владу обосновался здесь, зарегистрировался у охотников, а сейчас живет в своей старой квартире.
О племени бывшего жреца Кирилл знал мало, лишь то, что они казались нелюдимыми, забитыми и во всем слушались Филиппа. В общем, Макаров добился своего — во всем король.
Меня навестили также Оля с Линой. Деторожденная, не глядя в глаза, тихо поинтересовалась, собираюсь ли я оставаться или все же уйду. Что ж, ее можно было понять — нарисовалась возможность, наконец, выделиться. Ведь ее дар не проснется, пока я атли. А без дара она просто хищная, потребляющая кен.
Я не стала крыться, сказала, что еще не решила. Я действительно колебалась, хотя и призналась себе, что в Липецке чувствовала себя лучше. Не такой потерянной. Зависело ли это от источника силы атли или же просто сказывалось 'лечение' Барта — сложно было сказать. Я просто жила.
Через пару дней ко мне заявился Мирослав. С тортом. Огромным таким, шоколадным с розочками из взбитых сливок. Посмотрел виновато, сказал пару слов, впихнул меня в квартиру и заглушил возмущения грубой лестью. В общем, растопил мое сердце. Подлиза!
Я опомниться не успела, как мы уже пили чай на кухне, а я уплетала злосчастный торт. Нужно поставить сигнализацию на дверь для желающих пронести сладкое. Чтоб не сбивали с толку, и я могла сохранить хоть какую-то твердость духа.
Вождь альва просидел у меня ровно столько, чтобы я не успела припомнить ему подлость и предательство. Крепко расцеловал и обещал звонить. В общем, оставил после себя легкое недоумение.
А потом я забила. Все же Мир ни при чем — он наверняка и понять-то ничего не успел, времени было мало. А Влад, когда хочет, может быть очень убедительным.
Вспомнился его взгляд — больной, обиженный. И подумалось, что ему наверняка было не так весело, как я полагала в Москве. Но обида царапалась дикой кошкой, отвергала всяческие 'может', и ставила на свое место 'никогда'. Тут оно смотрелось гармонично, нефальшиво и правильно.
Жизнь все решила за нас, увы...
Впрочем, у жизни иногда бывают странные повороты. И некоторые решения все же приходится принимать, как бы ты от них ни бежал.
Не знаю, зачем я надела ту юбку. Наверное, хотела примерить перед тем, как выбросить. Я ее не особо любила — из воспоминаний о ней осталась пара прогулок с Кирой по магазинам. Остальное стерлось яркостью и глубиной неожиданного предательства. Видение окончательно убедило, что от нелюбимых вещей нужно немедленно избавляться. Но все же примерить означало убить еще одного демона.
Я крутилась перед зеркалом, когда раздался звонок в дверь. Короткий и тревожный. Затем еще и еще.
На пороге стоял Андрей — бледный и напуганный. Впервые видела его таким, даже опешила.
— Обувайся, — сказал он резко, развернулся и направился вниз.
Не раздумывая ни минуты, я схватила куртку, натянула сапоги и выбежала вслед за охотником.
Свежевыпавший снег слепил. Возле новенькой зеленой скамейки радостно кружили воробьи, судорожно хватая оброненные кем-то крошки.
Андрей ждал у подъезда и, как только я вышла, кивнул в сторону машины. Ничего не объяснял, шел быстро и размашисто. Я семенила за ним, путаясь в злосчастной юбке. Догнала, когда он уже открыл для меня дверцу. Охотник завел 'Девятку' и лихо рванул с места.
— Что случилось? — спросила я, провожая взглядом родную и безопасную улицу.
— Что-то определенно случилось. — Он помолчал секунду и добавил: — Раз Ника здесь.
— Ника?
Андрей резко крутанул руль, сворачивая на до боли знакомую трассу. Мельком взглянул на меня и спросил:
— Твои видения всегда сбываются?
Показалось, у меня зашевелились волосы на макушке. Подумалось, что я уже ни на что не могу влиять. Никогда не смогу. Если Мишель... если...
— Кто такая Ника?
— Ясновидица, — ответил Андрей и замолчал.
Я хотела расспросить его, узнать подробнее о Нике и том, почему одно ее имя заставляет его тревожиться, но перед глазами стояли ужасные сцены из пыточной Альрика. А в голове крутилась одна-единственная мысль. Она плавала там, как зародыш в формалине — медленно и хаотично.
Зачем я надела чертову юбку?!
Сознание постепенно плавилось, заполняясь плохим предчувствием.
Ворота атли были распахнуты настежь, а на парковке, кроме знакомых машин, стояла черная 'Волга'. Я двигалась на автомате. Безумно хотелось взять Андрея за руку, а еще лучше — обнять. Странное чувство, если учесть несовместимость наших видов. Но то, что ждало внутри дома атли, казалось страшнее объятий охотника.
Неизбежность.
Атли столпились у дивана. Сплошной стеной. Бледные все, даже Глеб. Я поймала его взгляд и нахмурилась, пытаясь разглядеть на лице хоть какое-то объяснение, но он быстро опустил глаза.
А потом я увидела ее. Чуть поодаль, рядом с Владом. Там же, сложив руки за спиной, стоял и Мишель, но он почему-то сейчас не вызывал такого ужаса, как она. Ясновидица.
Не к месту вспомнился Гектор, и я машинально потянулась к амулету на шее.
Девушка была красивой. Не холеной красотой, поддерживаемой салонами и тренажеркой, а естественной. В меру высокая, женственная, темноволосая. В глазах — огонь и ни капли страха к нам, хищным. Подбородок вздернут, спина прямая.
— Ну, вот и все в сборе, — ласково произнес Мишель. — Можно начинать.
— Начинать что? — вырвалось у меня. Взгляд автоматично переместился на Влада.
Он, казалось, был спокоен. Расслабленная поза, легкое раздражение от присутствия Мишеля. Смотрел прямо на меня, как-то жадно, пронзительно, и мне стало не по себе.
— Как что? — наигранно удивился Мишель. — Дознание. — Повернулся к ясновидице и серьезно велел: — Ника, приступай.
Девушка выдохнула и развернулась к Владу.
— Пусть расстегнет рубашку.
— Слышал, атли. Расстегни.
Я дернулась вперед, но Андрей крепко ухватил меня за руку. Ну, хоть так. Хоть что-то знакомое и надежное в этом театре абсурда.
Влад невозмутимо повиновался. Медленно, не спуская с меня взгляда, обнажил торс. Ясновидица подошла и положила ладонь ему на живот. Закрыла глаза.
Я слышала собственное прерывистое дыхание — такой была тишина в гостиной атли. Секунда. Две.
Ника отняла ладонь и брезгливо вытерла ее о штанину.
— Да, он сделал это, — выдала безразлично.
— Здесь?
— Ты же знаешь, я не могу утверждать...
— Ты можешь высказать мнение. Как... эксперт.
Ясновидица пожала плечами.
— Нелли не выезжала из Липецка несколько месяцев, насколько мне известно.
— Этого достаточно, спасибо.
Откуда-то материализовался Марк, взял девушку за локоть и вывел из дома. Я закрыла глаза. Происходящее казалось одним из тех кошмаров, которые всегда оканчивались одинаково. Оно и было им. Только если этот сон закончится так же, его нельзя будет переиграть, пересмотреть, придумать другую концовку.
— Вы все видели, атли, — будничным голосом заявил Мишель. — Ваш вождь нарушил закон и будет казнен, согласно правилам. Советую вам озаботиться выбором нового, более... осмотрительного.
Сзади громко всхлипнула Лара. Зашуршала обивка дивана, и я была уверена, что Рита уже плачет.
Влад все так же смотрел на меня — неотрывно, отчаянно.
Нужно что-то делать, сказать что-то... Вмешаться, изменить. Действовать, в конце концов!
— Разве это законно? — услышала, как через туман, голос Глеба. — Какая-то девка пришла, кивнула, и все поверили. Что за бред вообще?!
— Эта, по твоим словам, девка, — медленно повернулся к нему Мишель, — может считать с твоей жилы каждого ясновидца, которого ты выпил. Хочешь быть следующим?
— Он не хочет, — вмешалась я. Пристально посмотрела на древнего. — Мы можем поговорить... наедине?
— Извини, Кастелла, но время разговоров вышло. К тому же я сегодня занят.
С улицы вернулся Марк — раскрасневшийся и злой. Грубо толкнул Влада к выходу и бросил:
— Вперед, тварь!
Мишель последовал за ними, обернулся на пороге и кивнул Андрею:
— Ты тоже — в машину. Завтра я подыщу атли нового смотрителя.
И вышел. Андрей вздохнул и тоже покинул дом.
— Ну, кто-то будет что-то делать?! — воскликнула Лара и закрыла лицо ладонями.
Время медленно стекало секундами на паркетный пол. Тикало в голове, мешало сосредоточиться. Рита уже вовсю рыдала на диване, Оля обнимала ее и гладила по спине. Неизменный атрибут моего присутствия в этом доме — обреченность. Словно я привезла ее с собой.
Но я не привезла — она тут и была все время. Просто этот дом отравлен. Недомолвками, ложью, интригами, завистью. Страшными, необъяснимыми обстоятельствами. Но я не хочу, чтобы так было! Хочу вылечить его. Пусть даже не останусь.
И Андрей. Как... что теперь с ним будет? Увезли, всех увезли...
Я посмотрела на Глеба.
— Твой байк на ходу?
Он растерянно кивнул.
— Поехали.
Зимой ездить на мотоцикле — самоубийство. Но даже если отбросить скользкие дороги, приятного в такой поездке мало. Ветер пробирает до костей, от холода немеют руки и ноги, и единственное, чего хочется — поскорее приехать и слезть с железного коня.
В этот раз я не ощущала холода. Хотелось скорости. Яркости. Ощущений. Как же долго я себя хоронила!
Значительного в жизни мало. У меня всегда так было. Иногда это значительное вообще нельзя было назвать своим. Но его всегда было страшно потерять.
Тогда я не думала об этом. Воздух в штабе охотников был спертым и несвежим. Горло жгло, глаза слезились. Пока мы ехали, стемнело — зимой темнеет рано — и в окна лился ядовитый свет уличных фонарей. Я шла быстро, почти бежала, преодолевая пролеты и коридоры, точно зная, куда направляюсь.
Почти у самых дверей в зал советов натолкнулась на Нику, отскочила от нее, как ошпаренная, и бросилась дальше. Нельзя тратить время на ненависть и месть. Да и девушка, по сути, не виновата. Мы — звери. Они — добыча. Охотники — палачи.
Таков порядок.
Я с шумом распахнула двустворчатую дверь и буквально влетела в зал. Звук громогласным эхом прокатился по комнате и вернулся ко мне гулким отголоском.
— Прошу безотлагательной аудиенции у смотрителя, — выдохнула я, стараясь не смотреть, как Марк привязывает Влада к перекладине.
Я успела. Еще есть время! Ведь не зря я ушла от сольвейгов — теперь точно понимала это. Видения даются пророчицам не просто так. И всегда, всегда сбываются!
