На следующий день я чувствовала слабость. Большую часть дня лежала. Хозяин жилища почти не обращал на меня внимания. Занимался своими делами. Ходил туда-сюда, что-то готовил. Ко мне он подошел только раз, когда решил меня покормить, и пару раз открывал для меня выход из жилища. На улице было по-прежнему холодно, но моя одежда высохла, и я с удовольствием переоделась. Только теплую рубаху отдавать не стала. В конце концов, он сам со мной одеждой поделился, буду ходить столько сколько мне надо. В одной майке, даже внутри жилища было неуютно.

Делать ничего не хотелось, и поэтому помощь я и не предлагала. Днем мужчина выходил куда-то, и его не было довольно долго. Я наружу не высовывалась. Чтобы что-то делать, нужно было сначала придумать, что именно, а с этим у меня были реальные проблемы. Я совершенно не могла вписать себя в ситуацию, и поэтому не понимала, где из нее искать выход. Когда хозяин вернулся, я с одной стороны обрадовалась ему, как некоему фактору стабильности, а с другой стороны меня беспокоило то, что информации больше не становилось. Все мои выводы основывались исключительно на наблюдениях, причем довольно ограниченных. Да, я видела, чем он занимается в непосредственной близости от меня, но не могла понять, что именно и зачем он делает. Почему живет тут один? Как добывает себе пропитание? Был ли он вчера на моей капсуле или спецрацион у него свой? А если свой, то почему не идет на контакт? Когда он очередной раз решил выйти наружу, я последовала за ним.

Я настолько резко вскочила, подчиняясь больше импульсу, нежели разуму, что он удивился, но препятствовать моему выходу не стал. Правда, и далеко никуда не пошел. Разулся, залез зачем-то в ручей, частями помылся прямо в одежде, потом прошел чуть ниже по ручью и вернулся назад. Я все это время простояла неподалеку от входа, растирая пальцы. Смотреть на мужчину мне было попросту холодно. Меня познабливало, и начинала болеть голова. Потом мы вместе вернулись в жилище.

Я опять забралась под одеяло и попыталась согреться. Он же наоборот стянул с себя майку, и с голым торсом сел спиной ко мне, а лицом к серому ящику и начал что-то там делать, равномерно постукивая. Что именно, мне было не видно, а подсмотреть я не рискнула.

Ближе к вечеру меня опять сморил сон, но спала я, наверное, не очень долго. Проснулась, когда уже совсем стемнело, от дикой головной боли. Минут пять промаялась, пытаясь найти более приемлемое положение, подышала глубоко. Не помогло. Решила выйти наружу. Только стала вставать, мой сосед тоже заворочался и подскочил. Вспыхнул знакомый синий огонек, глазам неожиданно стало неприятно. Я покачнулась и неустойчиво двинулась к выходу. Полотно передо мной услужливо распахнули, и я вывалилась в ночь.

Ледяной воздух помог, но ненадолго. Отошла чуть в сторону, ориентируясь на журчание ручья, наклонилась вперед. И тут меня вырвало. Это было неожиданно, и я еле удержалась на ногах, впрочем, тут моей заслуги не было. Опять помог мужчина, который как-то оказался рядом. Тошнило меня довольно долго, все тело покрылось липким потом, но зато головная боль прошла без следа. Вывернувшись из теплых рук, я кое-как спустилась к ручью и долго-долго умывалась. Возвращаться в постель не хотелось, но особого выбора не было.

* * *

Третий день я встретила с первой свежей мыслью. Решила во что бы то ни стало дойти до капсулы. Надо было найти навигационные карты, чтобы понять, куда меня занесло. Посмотреть какую-нибудь информацию по данному району. Если здесь есть колония, то это будет очень даже хорошо. Или даже если сюда кто-то хоть изредка прилетает. Ведь как-то же этот человек попал сюда? Или если он местный, то все равно... Слишком похож на человека, так что колония тут есть или была когда-то...

Приготовить завтрак я не смогла. В смысле нагреть воды. Перебрала вещи на "кухне", но так и не поняла, что именно нужно сделать. Пока все осматривала, меня никто не беспокоил, а потом я вдруг обнаружила, что хозяин не спит. Ну и ладно. Вытащила одну пластинку спецрациона из стопки, зажевала и запила водой. Мужчина, закинув руки за голову, за мной наблюдал, поэтому я быстро закончила с едой и вылезла наружу.

Было достаточно светло, чтобы нормально передвигаться. Направление я, вроде бы, запомнила. Да и потом это не столь важно. Не найду капсулу, хоть прогуляюсь. Идти решила быстро, чтобы не замерзнуть, но не успела отойти и на десять шагов, как вслед за мной двинулся мой спаситель. Он уже успел одеться, и выглядел на редкость свежо. Я пошла вперед, иногда оглядываясь. Он сопровождал меня, не приближаясь и не отставая. Поблуждав некоторое время по окрестностям, я повернула обратно к лагерю. Капсулу обнаружить не удалось.

* * *

Потом я снова сидела в одеяле, мужчина что-то делал снаружи. У меня опять изменилось настроение. Очень напрягало отсутствие общения, в итоге кончилось тем, что я начала сама с собой разговаривать. Хорошо, что хозяина в жилище не было. Звук собственного голоса звучал странно и непривычно, а уж систематизировать свои мысли таким способом вообще было дико. Но и молчать я больше не могла. Вопрос с капсулой так и остался открытым. Было ясно, что для прояснения ситуации мне все равно придется ее найти. Потому что без этого все остальное — бессмысленно. Я решила, что как-нибудь попробую объяснить мужчине, что мне нужно. Может, он все-таки поймет?!

Когда я вылезла наружу, было тепло, под лучами местного солнца воздух прогрелся. Человек неподалеку метал нож в дерево и задирал ноги. Увидев меня, своего занятия не прекратил, только посмотрел как-то ободряюще что ли... Я не знала можно ли его прерывать, но ждать уже сил не было, поэтому я подошла поближе, нашла на земле палку и, разровняв песок между камнями, позвала:

— Эй! — человек обернулся, засунул нож в ножны на поясе и двинулся ко мне. — Вот смотри!

Кое-как я нарисовала на песке капсулу. Получилось не сильно похоже, но в принципе догадаться можно, а потом продемонстрировала пластинку спецрациона. Мужчина посмотрел на рисунок, потом на пластинку, а потом уставился на меня. Я махнула палкой приблизительно в правильную сторону. Он вздохнул и протянул мне руку. Я неуверенно протянула ему свою. Он коснулся ее, размял пальцами, удовлетворенно вздохнул и потянул за собой.

Шли мы около получаса по моим субъективным ощущениям, но к капсуле он меня вывел. Оставалось только радоваться, что мне попался такой сообразительный спутник.

Внешний люк капсулы был задраен, но после того как я его открыла, выяснилось, что внутренний открыт. Я забралась внутрь, мой сопровождающий остался снаружи и не выразил ни малейшего желания присоединиться ко мне. Я осмотрелась. Похоже спецрацион он забрал именно отсюда... Но больше с виду ничего не пропало. Я проверила настройки капсулы. Работало только резервное энергоснабжение, а запустить мини-реактор мне не удалось. Полезла в информаторий. Координаты приземления в памяти сохранились. Но информация по данной звездной системе и по планете, на которой я оказалась, была скудна. Астрономические, климатические и геологические характеристики. Вот спрашивается, зачем мне возраст звезды и системы? Чтобы было что почитать если скучно будет? Более конкретная информация отсутствовала. Из досье только следовало, что на этой планете никогда не существовало наших колоний, и сюда не прилетали никакие научные экспедиции. Почему-то именно это меня больше всего поразило. Я подсознательно считала, а можно сказать и надеялась, что все, что со мной происходило за последние пару дней — недоразумение. То есть, как только я пришла в себя, вопрос о возвращении домой должен был решиться сам собой. А тут вдруг выяснилось, что шансы вернуться остались теми же. Раз колоний и баз тут нет, то с этой точки зрения рассчитывать не на кого... А чтобы найти меня из космоса, меня надо искать... Эта мысль была самой неприятной. Что если Иштван не стал даже пытаться? И для моей семьи и друзей я просто затерялась среди звезд?! Да нет! Не может быть! Не злодей же он! А с другой стороны... Маяк я включила не сразу, а отсюда вообще неизвестно, сколько идет сигнал и сможет ли его кто-нибудь уловить. Сраженная этими новостями, я без сил опустилась в кресло. Что же мне теперь делать? Получается, моя единственная надежда — этот вот не умеющий говорить дикарь?

Сколько-то я просидела в кресле, а потом все-таки решила выйти наружу, спрыгнула на землю и зашагала в сторону лагеря. Мужчина явно обрадовался, увидев меня, и с готовностью двинулся следом.

Когда мы подошли к жилищу, я снова решила пообщаться. Вопросы взрывали мозг, и мне требовалось примирить себя с реальностью. В целом, мне удалось себя кое-как успокоить. Объективно оценить степень развития аборигена я, разумеется, не могла, но по косвенным признакам все было не так плохо. И, возможно, если я выясню, откуда он, и где у них тут города, то смогу дать о себе знать.

— Подожди. — остановила я человека, который уже собирался открыть вход. Он остановился, с интересом глядя на меня.

Вот, посмотри. Это я! — нарисовала на песке палочку, и ткнула себя в грудь. — А это ты! — неподалеку от своей палочки нарисовала еще одну и указала на человека. Потом сбоку нарисовала еще несколько палочек и обвела рукой окрестности.

Человек смотрел на мои художества с интересом. Изучил мою палочку, потом свою, а потом стер ладонью те несколько штук, которые обозначали потенциальных местных жителей...

* * *

Ночью мне опять снился Имонар. Сон был яркий и тяжелый. Он словно прижал меня к земле. Звезда Имо во сне поражала своим величием. Я тянулась к ней и была почти счастлива. А утром проснулась в слезах. Ничего не изменилось. Почему-то после этого сна у меня было ощущение, что все скоро встанет на свои места, усилилось чувство нереальности происходящего. Стали забредать в голову мысли об игровой реальности. Может, вообще все, что со мной происходило в последние несколько дней чей-то особо качественный сценарий? И за соседней горой меня ждут Инка и Том? Или же Иштван выловил мою капсулу в космосе и погрузил в рекреационный сон? И все вокруг меня — иллюзия? А дикарь тогда мой проводник в этом мире? Тогда в чем цель? Нужно ли с ним договориться, или игнорировать его, может, уйти куда-то? Проку от таких мыслей было немного, я все равно не могла отличить сон от яви, но с другой стороны это как-то объясняло поведение моего спасителя. То, что он с готовностью удовлетворял мои нужды, ничего не требуя взамен.

Утро прошло как в тумане, я поела, не чувствуя вкуса, а потом выбралась из жилища и уселась на камне у ручья. Думать. Мой сосед не мне мешал, и наружу не вылез. И тут я сделала первое открытие. Я поняла, что он не человек. Осознание этого было каким-то обыденным, как и само наблюдение, на основе которого я сделала свой вывод. За все то время, что я провела рядом с дикарем я несколько раз видела, как он умывался и купался в ручье, но ни разу не видела, чтобы он брился. Его щеки и подбородок оставались гладкими. Почему-то именно эта чуждость напугала больше всего. Я довольно спокойно мирилась со странностями поведения, пока считала его человеком и ключом к моему возвращению домой, но теперь все усложнилось. Я не знала, с чего мне начинать, а самое главное, я просто боялась думать о том, что вообще никогда не вернусь.

На воздухе было хорошо, я наконец-то перестала мерзнуть, но общее состояние нельзя было назвать нормальным. У меня отсутствовало желание что-либо делать. Я даже начинать боялась. Из любого действия, если его часто повторять, рождается привычка. А зачем мне было привыкать к здешней жизни? Я ее для себя не выбирала. И теперь не хотела ничего решать. Но все решили за меня. Когда мужчина вдруг про меня вспомнил, я почти абстрагировалась от происходящего, поэтому его вмешательство в мои грезы было довольно грубым. Он подхватил меня на руки и просто окунул в ручей. Возмущение и злоба. Наверное, даже ярость! Мне хотелось его ударить сильно, так чтобы до крови! Чтобы он почувствовал все, что чувствую я! Я царапалась и брыкалась, пыталась укусить удерживающую меня руку. В итоге мы оказались на берегу мокрые с ног до головы. У меня сил не было, я опустилась на камни, пытаясь отдышаться, а он смеялся. Это стало последней каплей и из моих глаз полились слезы. Какие-то особенно горькие, как кислота разъедающие мою душу. Я бежала от недопонимания и к нему же и пришла. Человек перестал смеяться. Отошел в сторону, подождал немного, пока я выплачусь, потом присел напротив меня на корточки и пальцами стал вытирать мне слезы. Он с таким вниманием поджидал очередную слезинку, чтобы успеть поймать ее до того, как она проползет по моей щеке, что я невольно улыбнулась. Когда я решила подняться, мужчина подал мне руку.

* * *

С этого дня я решила вести календарь. Дикарь, по-моему, вообще не вел счет времени, и его это не особо волновало. Ни в самом жилище, ни поблизости не было никаких часов, даже примитивных, солнечных или водных. У меня была мысль попробовать установить их на ручье, но это все равно потребовало бы определенных вычислений, на которые я в данный момент не была способна, но первую зарубку на стволе дерева я сделала. С этого дня началась моя новая жизнь.

Не могу сказать, что я приспособилась. Но я попыталась. Мужчина наблюдал за мной с некоторым интересом и иногда даже выражал эмоции. Увидев мою зарубку — хмыкнул. На следующий день я поняла почему. За ночь она заросла. Но меня он остановить не пытался, объяснить, показать. Странно, если знал. Или он не понял, для чего я это делаю? Ведь связать зарубку на дереве с оборотом планеты вокруг звезды практически невероятно при наличии иного, отличного от моего опыта.

С этого же дня он начал мне давать какие-то маленькие белые горошки. При мне достал из железного ящика плотный ком, коснулся его и отделил небольшой шарик. Заставил съесть. На вкус прохладно-маслянистый сладкий. Не знаю, что это было, но настроение до конца дня было сносным.

Не могу избавиться от снов про Имонар. Я упорно вижу себя каждую ночь на берегу моря. Я сижу на песке и смотрю на звезды. Все так, как было раньше, когда не было еще в моей жизни Иштвана. Но где-то на заднем плане притаилась тоска, я чувствую, что от меня ускользает что-то важное, а я не могу ничего сделать...

* * *

Дикарь взялся за меня всерьез, но я до сих пор не понимаю, зачем ему все это надо. После завтрака (ем я исключительно спецрацион, хотя мне регулярно пытаются подсунуть местные листья и серую комковатую массу), мужчина вытащил меня в лес, и заставил собирать хворост. Зачем? Не знаю. Но собирать стала, при малейшей попытке уйти, хватал за руку и возвращал. Набрала несколько вязанок, он их стягивал тонкой веревкой, с легкостью завязывал сложные узлы. Потом мы нашу "добычу" перетащили поближе к жилищу, после чего он внимательно осмотрел мою обувь, разложил хворост на земле и взяв меня за руки, чуть притянул к себе и начал топтаться по веткам. Занятие казалось совершенно бесполезным первые полчаса, а потом ветки начали трескаться, стали мягкими пластичными. Потом мы дружно из этого теста лепили какое-то полотно. Когда, наконец, дикарь разрешил мне отдохнуть, у меня болели уже и руки и ноги. Расположилась у ручья и стала растирать конечности. Дикарь скрылся в жилище, и его довольно долго не было. У меня не было желания возвращаться в дом, меня по-прежнему напрягало наше странное "общение". По необходимости я мирилась с его присутствием, но находиться рядом постоянно было выше моих сил.