Один человек и один город

Горсть мелочи, позаимствованная из карманов Хэнка, тускло сверкнула на моей ладони в свете фонаря. Да, негусто. Но должно хватить.

— Довезешь нас до кайе Оста?

Монеты перекочевали от одного хозяина к другому. Таксист бережно ссыпал их в кассу, разделяя по достоинству.

— Прошу на борт, сеньоры!

* * *

Привалившемуся к моему плечу человеку не становилось хуже, но надежду это не вселяло. Слишком уж много странных случайностей следовало друг за другом, не прерывая свой строй для чего-то хорошего.

Кто из нас все-таки был главной целью покушения? Я или Хэнк? Случившееся в саду не давало точного ответа. Да, результат очевиден, вместе с обугленной изнутри кожей. Но все предыдущее как-то не вписывается. Зачем девице было толкать ту возмущенную речь, да еще обвинять меня в чужих грехах, если удар пришелся на Хэнка? Отвлекала, что ли? Но от чего? А, понятно! Забалтывала, чтобы я не позвал на помощь раньше времени. Надо признать, ей удалось. А дальше?

Петер явно старался от меня избавиться. Делая вид, что не узнал. Охранник, видимо, был в сговоре с ним. И те, что на воротах, тоже, если проводили нас настолько равнодушными взглядами.

Э, не слишком ли масштабный заговор получается? Особенно если учесть хакерскую атаку, затронувшую, как теперь понятно, информационные базы Санта-Озы. Кто-то задумал нанести сокрушительный удар по...

Такси прошло последний поворот и остановилось в нескольких футах от дома, который еще четверть часа назад казался мне удачным завершением маршрута.

— Точно не нужно проехать дальше? Несколько монет осталось.

— Не нужно.

И все-таки, запах от сгорающего топлива шел, хотя и едва уловимый. Когда я вдохнул уличный воздух, разница между 'внутри' и 'снаружи' сразу стала заметной. А ведь каких-то лет тридцать или сорок назад от машин должно было пахнуть... Брр! Как люди тогда вообще могли дышать и чем?

— Пусть мой друг посидит пока в машине, хорошо?

— Как знаете. Счетчик тикает.

Да уж. Тикает. А вместе с монетами истекают время и уверенность.

Совокупность случившегося... Нет, назовем это 'инцидентом'. Как принято в высоких политических кругах. Диапазон воздействия очень широк. По всем фронтам. Ради кого злоумышленники согласились бы объявить настоящую войну? На кого стали бы так тщательно охотиться? На меня? Глупость. Какое-то время назад, особенно до рождения кровного наследника, моя персона еще имела бы значение, но не теперь. Цель другая. Намного более важная. А в Экваториальном Союзе нет никого и ничего значимее, чем...

Неужели сенатор?!

Сканирующая пластина замка мигнула, но не поменяла свой цвет, оставаясь безразлично-желтой. И тут перепрограммировали? Быстро же они... Вот только зачем? Чтобы не подпускать меня к сеньору Линкольну? Получается, все-таки и я представляю собой угрозу? Бред. Какие бы мысли не посещали воспаленное воображение моей матушки, Джозеф — последний человек на планете, которому мне захотелось бы причинить вред. Или кто-то считает, что через меня можно подобраться к сенатору? Кто-то из службы безопасности, не иначе. И принимает меры, конечно же. Жаль только, что меня при этом забыли поставить в известность. И это не недоверие, это...

Бронзовое кольцо ударило по двери прежде, чем я сообразил, что именно собираюсь сделать.

Полоски света просачивались наружу из-за полуприкрытых ставен, значит, в доме кто-то присутствовал. В небольшом городском домике, предназначенном для проведения личных встреч, где я часто ночевал во время учебы, когда хотелось выспаться, а не вскакивать ни свет, ни заря, чтобы успеть добраться из имения в университет.

Второго удара не последовало, но первого вполне хватило, чтобы за дверью раздались шаги. Ясно различимые. Охрана ходит так, только если намеревается спугнуть кого-нибудь, а в данной ситуации...

— Что вам угодно?

Слова, и так не слишком охотно собравшиеся на моем языке, скатились куда-то в горло.

Он сам вышел на порог! Сенатор. Собственной персоной. И совершенно один, без кучи телохранителей со всех сторон. Я даже невольно качнулся вперед, заглядывая в дверной проем.

Никого. Совсем никого.

— Вам нехорошо, молодой человек?

Один. Ни следа охраны. Ни тени напряжения на породистом лице. Да что тут вообще творится?!

— Сеньор...

— Вам требуется помощь? Вызвать полицию?

Его глаза. Они смотрят на меня, как никогда не смотрели прежде. Внимательно. Сочувствующе. Искренне заинтересованно. Смотрят так, будто... видят меня впервые.

— Сенатор.

Хмурится. Ну конечно, в этом доме не принято называть вслух чины и звания. Это просто маленькое частное владение, в котором ведется сугубо частная жизнь.

— Эта шутка зашла слишком далеко, не находите?

— Какая еще шутка?

Я всегда считал Джозефа хорошим актером, а его партнеры по покеру утверждают, что сенатор может быть абсолютно непроницаем, но чтобы настолько...

— Или вам показалось, что намека недостаточно?

— О чем вы говорите, молодой человек?

Старается быть терпеливым. Но что-то его все-таки тревожит. Что-то там, слева, куда сенатор на доли секунды смещает взгляд.

— Я всего лишь хотел поговорить с вами. Вы могли просто отказаться, а не устраивать целый спектакль. Тогда я бы понял, что все кончено.

— Что кончено?

— Проблемы?

Спросили тихо, голосом, принадлежность которого лицу того или другого пола трудно угадать. Но тонкий аромат жасмина, долетевший вместе с вопросом...

— А ваша супруга знает, как вы проводите свободное время?

Да, сенаторы тоже умеют каменеть лицом. Не хуже Петера.

— Молодой человек, кем бы вы ни были, вам лучше уйти.

— Это ваше 'срочное дело', да? Надеюсь, оно хотя бы вполовину красиво так же, как Элена-Луиза?

Слегка подсохшая, но все еще сильная ладонь толкнула меня на улицу.

— Я сейчас вернусь, — пообещал сенатор неизвестной гостье, закрывая дверь за своей спиной и поворачиваясь ко мне.

Он даже рискнул выйти из дома? Значит, никакой опасности нет. И не было. Все, о чем я думал, все, что путало мои мысли за последний час, оказалось всего лишь дурацкой фантазией.

— Я не знаю, кто вы такой, и, честно говоря, не хочу знать. Достаточно того, что вы знаете меня, не так ли? И должны представлять себе, чем может закончиться ваш визит, если я сочту его нежелательным.

Таким я видел Джозефа крайне редко. На паре официальных встреч, разве что, когда переговоры заходили в опасное русло.

— Надеюсь, вы достаточно сообразительны, чтобы понять мои слова.

Взгляд в самую душу, что называется. Не угрожающий ни капли. И даже не предупреждающий. Так равнодушно смотрит на свою добычу змея за мгновение до броска.

— Попытки шантажа не пройдут, молодой человек. Но если вы все-таки попробуете...

Благородного и великодушного человека тоже можно разозлить. Теперь я это знаю наверняка.

— О вашем существовании никто и никогда не вспомнит.

Он повернулся спиной, возвращаясь в дом. Показал, что не боится. По крайней мере, меня. А может и вовсе ничего не боится.

Дверной замок щелкнул, закрываясь, и пластина сканера снова засияла насмешливым болотным огоньком.

Проход закрыт.

Сбой процесса.

Обратитесь к нам позже...

Играл Джозеф или все-таки нет? Я не нашел в его взгляде узнавания. Как ни старался. Конечно, сенатор и раньше не особенно выделял меня из окружения, но что-то в светлых глазах менялось, когда они смотрели на меня. Наверное потому, что предмет, который попадал в поле их зрения, имел значение. Какое-то. Когда-то.

— Закончили свои дела, сеньор? Мне пора возвращаться в гараж.

— Да. Конечно.

— Что-то вы неважно выглядите. Здесь поблизости есть медицинский кабинет...

И не один. Десятки. Сотни. Еще есть больницы с палатами от скромных до фешенебельных. Но разве кто-то из тамошнего персона будет лечить больного бесплатно?

— Не нужно.

И пойти-то некуда. Думаю, сенатор предупредил всех близких знакомых касательно меня. А 'далекие' и так не пустили бы на порог. Особенно в компании с другом, выглядящим, как головешка.

— Ну так я свободен или нет?

— У меня больше нет денег, если ты об этом.

— Я так и понял, сеньор.

Он помог мне выгрузить Хэнка на свежий воздух и звонко хлопнул дверью машины.

— Счастливо оставаться!

Прости меня, Господи, ибо я... Полный и безнадежный дурак. Ну как раньше было об этом не подумать?!

— Эй!

— Еще что-то, сеньор?

Вот я бы на его месте со мной не разговаривал. Особенно зная, что взять с меня нечего.

— Далеко отсюда до собора?

— Того, что в Низине?

— А есть другой?

Он улыбнулся:

— Второго такого точно нет.

— Так далеко?

— Миль пять. Из них две уже по самой Низине.

Пять миль? Какая малость. Только придется почаще отдыхать. И мне, и Хэнку.

— Вы что, до самого собора своего приятеля на себе тащить собрались? Не, так дело не пойдет. А ну, залезайте обратно: до границы я вас подброшу, все равно по пути.

* * *

Граница между районами Санта-Озы ощущалась настолько четко, что никакие столбы, заборы и колючая проволока не смогли бы усилить эффект, возникавший сам собой.

Строгого деления не было. Но негласно присутствие обитателей одного района на территории другого не приветствовалось. О, конечно, до членовредительства дело бы не дошло: выставили бы вон, и все. Причем относительно вежливо. А с другой стороны, и так мало кто из Вилла Баха отважился бы подняться выше по склонам, не то, что переселиться насовсем. Потому что их ущербные 'Молли' не справились бы со сменой напряженности магнитных полей.

Как утверждают документальные хроники, в те дни люди были готовы на все, лишь бы выжить. И убийство себе подобного было меньшим из зол, когда оказалось, что зоны, пригодные для жизни с почти прежними характеристиками, весьма ограничены по размерам.

В северных местностях было немного проще, тамошние аборигены изначально более приспособлены к усиленному давлению магнитного поля Земли, так что хоть и пострадали, но смогли постепенно адаптироваться. Те, у кого водилось достаточно денег, строили для себя компенсаторные комнаты, из которых не высовывали носа наружу. И конечно, именно они первыми получили прививку от новой чумы, обрушившейся на человечество. Обеспеченные люди. Но быстро выяснилось, что делиться все-таки придется, ведь кто-то должен был работать, обслуживая чужие хозяйства.

Мой дед так и получил свою 'Молли'. Еще в первую волну, что потом стало цениться особенно высоко. Цениться женщинами, желающими зачать ребенка с гарантированным будущим. Отец хорошо на этом зарабатывал. Заработал даже брак с наследницей аристократического рода. И наверное, именно от своего рода деятельности свихнулся раньше времени. Но мне повезло, да. А вот жителям Низины...

— Все, приехали.

Это всего лишь улица. Но по одной ее стороне у высоких домов нет окон. Совсем.

— Спасибо.

— Да не за что! Говорю же, все равно было по пути.

— И все равно, спасибо.

— Теперь сами должны добраться.

— Доберемся.

Взгляд Хэнка не выражал уже ничего. Помутнел до неприличия. Но глаза оставались открытыми и даже изредка моргали.

— Удачи, сеньор!

— И тебе.

— Если еще куда надумаете ехать, найдите Нанду Муньеса. Всегда сможем сговориться, если что!

Шины прошуршали по брусчатке, увозя таксиста, так неожиданно оказавшегося щедрее сенатора.

— Ну что, друг, готов к новому переходу?

Конечно, мне не ответили. А жаль. Если бы он сам мог хоть немного держаться, было бы проще: подхватил бы под колени.

Мостовая закончилась быстро. Сменилась плотно утоптанной землей, на каждом шаге вздыхающей пыльным облачком. Я не мог его разглядеть, хотя большую часть пути смотрел скорее вниз, чем вверх, зато хорошо ощущал, как песок скрипит на зубах.

Здесь вообще было заметно темнее, чем в Вилла Лимбо. Никаких солнечных фонарей — масляные или восковые светильники по углам домов. Тусклые огоньки за закопченными стеклами. Мир, вернувшийся в прошлое или вовсе никогда не добиравшийся до будущего. Низенькие, самое большее, двухэтажные домики, собранные из всего, что попадалось их строителям под руку. Только ближе к собору стены становились похожими на каменные и начинали белеть, добавляя немного света. Улицы по-прежнему оставались узкими и причудливо изломанными, повторяя рельеф местности: таксист подвез нас с другой стороны, незнакомой. Если бы собор не возвышался надо всем этим хаосом, как путеводный маяк, я, наверное, не рискнул бы углубляться в лабиринт между спящими домами. А так заблудиться было невозможно. Но и дойти до намеченной цели, как оказалось, тоже.

Луна красиво бликует на полированной стали. Особенно почти полная, как та, что сегодня смотрела с небес на происходящее безобразие.

— Эй, винго, ошибся адресом?

Так они всех нас называют, живущих на склонах гор. Во время народных собраний, репортажи о которых часто передают по центральному каналу, это слово звучит частенько. Громко, недовольно и презрительно. Вот как сейчас.

— А то мы можем помочь найти дорогу.

Сверк-сверк. Сверк-сверк. Раскладные ножики. Дети игрушками балуются.

— Нет, спасибо. Я знаю, куда иду.

Четверо. Здоровых или тощих, в сумерках не разобрать. Хотя, какая мне-то разница? Драка — последнее, что должно и может случиться. Для меня уж точно.

— Значит, помощь не требуется?

Ага, это у них, наверное, главный. Плечистый. Высокий. Или мне так только кажется, потому что сгибаюсь под ношей?

— А это у тебя кто?

— Друг.

— Друг?

Придвигается ближе, заглядывая Хэнку в лицо. Делает шаг назад, одновременно короткими жестами что-то приказывая своим спутникам.

— Нехорошо врать, винго. Опасно.

— И в чем же я солгал?

— Это ведь был несчастный случай, да? Наш брат сам полез под твою машину. А может, под твой кулак?

Какого черта? О чем он вообще говорит?

— А может, стал свидетелем чего-то другого? Незаконного? Поэтому ты и решил обойтись без слуг. Кто же хочет платить лишнего, да, винго?

Намекает, что я сам изувечил Хэнка? Нет, хуже. Говорит прямо.

— Это дело между ним и мной. Наше дело. Понятно?

— Мы не даем в обиду своих.

Двое зашли со спины. Двое, в том числе и главарь, остались спереди. Если бы я хотел затеять драку, первым разумным движением было бы сбросить груз назад, на руки или под ноги, а потом... Ну допустим, метнуться в сторону. Или рвануть напрямик, между ножами, раз уж обойти это препятствие практически невозможно.

Я бы так и поступил, если бы хотел остаться живым.

Если бы уже не чувствовал себя убитым.

— Он пострадал не по моей вине.

— Кто бы сомневался!

Язвит? А и черт с ним. Как там говорится? Собака, которая лает, не укусит? Ну и пусть тявкает, сколько захочет.

Вынужденная остановка не прибавила сил. Наоборот, когда я сделал шаг вперед, груз надавил на плечи с удвоенной силой

— Ты, кажется, не понял, винго?

— Здесь нечего было понимать.

— Ты не пройдешь дальше.