Обрести крылья. Становление.

— Я ничего не почувствовал, — покачал головой Кэл, обнимая меня за талию, — или это опять из-за того, что вы оба — чистый Воздух? А относительно слов магистра... Не знаю, ошибалась она или сознательно ввела Лин в заблуждение, но лично я очень рад, что она оказалась не права!

— А я так просто счастлива от этого, — с чувством сказала я, — слушайте, а когда мы экзамены сдавать будем?

Вопрос был не праздным: мы были практически готовы сдавать первые три предмета, так что после недолгого обсуждения договорились обратиться к куратору и попросить назначить нам экзамены через две седмицы.

Глава 5.

В назначенный день и час мы стояли у дверей в приемную ректора. В связи с тем, что экзамены мы сдавали экстерном, экзаменовать нас собирался лично ректор, а не комиссия. Интересно, это будет сложнее или проще?

Вышедший секретарь ошарашил нас заявлением, что ректор будет беседовать с каждым из нас по всем трем предметам сразу, и пригласил Дойла проследовать за ним. Как оказалось, наш экзаменатор решил ничего не оставлять на волю случая: он определил даже порядок, в котором мы должны сдавать экзамен! Так что мне отводилась роль арьергарда: в списке я была последней...

Я простояла в коридоре часа два: ко всему прочему, моих друзей либо не выпускали, либо они выходили в другую дверь. Минут двадцать прошло после того, как в кабинет зашел Кэл, пожелав мне удачи на прощание. И вот наконец дверь отворилась и секретарь пригласил меня последовать за ним. Открыв дверь в кабинет и пропустив меня вперед, он вышел и закрыл за собой дверь. Я сделала несколько шагов вперед и склонила голову:

— Приветствую вас, тар ректор!

— Садитесь, нари Алиэн! — кивнул тот, — ваши друзья успешно сдали экзамены. Честно говоря, я впечатлен — такие успехи за столь короткое время! Не поделитесь секретом, как такое получилось?

— Все просто, тар ректор: у нас была цель и мы делали все для ее достижения, — чуть улыбнулась я.

— Что ж, тогда приступим! Начнем со страноведения. Расскажите мне о политической системе Картаэля.

Я принялась рассказывать, отметив про себя, что ректор слушает меня как-то рассеяно. Он прервал мой рассказ на пятой минуте, сказав:

— Достаточно, нари. Впрочем, я и не сомневался в ваших знаниях по этому предмету. Перейдем к магическим клятвам. Я слышал, у вас есть в этом деле кое-какой опыт, так что мое задание будет необычным! Представьте себе, что вам в подчинение передали... скажем так, человека недалекого ума. Ваша цель: сделать так, чтобы он не мог навредить, допустим, вашей звезде, выполнял приказы и при этом заботился о себе. Сформулируйте, что должно быть в его клятве?

Я задумалась. Задание что-то будоражило в моей памяти: то ли я слышала о чем-то подобном, то ли читала... Ну конечно! Три закона робототехники Азимова! Как это у него было сказано? "Если кто-то следует Трем законам, он или робот, или очень хороший человек", так, кажется? Мысленно поклонившись великому фантасту и попросив прощения за невольный плагиат, я заговорила, подбирая слова:

— Ему придется дать три клятвы. Первая — что он не причинит вреда звезде и своим бездействием не допустит, чтобы ей был причинен вред. Вторая — что он будет выполнять приказы в той мере, в которой это не противоречит первой клятве. И третья — что он будет заботиться о себе в той мере, в которой это не противоречит первой и второй клятве.

— Замечательно, — протянул ректор, — действительно отлично! А какие узкие места вы бы нашли в этих клятвах, будь вам необходимо их обойти?

— Есть проблема в том, что непонятно, чьи приказы он должен исполнять. Если только членов звезды, то навредить им он способен только в одном случае: если отдающий приказ искренне не понимает его вредоносности. Если же отдать приказ может еще кто-то... Искусный мастер может отдать приказ так, что этот... недалекий человек просто не поймет, что выполнение приказа причинит вред звезде. Да, магия его накажет, но будет поздно!

— Прекрасно, нари! Вы не задумывались над тем, чтобы после Академии заняться теорией? Скажем так, магического права?

Я удивленно взглянула на него и пожала плечами:

— Тар ректор, я сердце боевой звезды! Полагаю, мне найдется и практическая работа!

— К сожалению, найдется, нари. Что ж, перейдем к алхимии.

Ректор задал пару несложных вопросов, выслушал ответ и кивнул:

— Поздравляю, нари Алиэн, вы сдали экзамены. Можете идти. И кстати, не забудьте, что на Зимнем и Летнем балах должны присутствовать все без исключения студенты!

Я поклонилась и вышла. Секретарь ректора проводил меня в комнату, где сидели все мои друзья, встретившие меня радостными улыбками.

— Ну что, гуляем? — весело спросил нас Лан, — заслужили!

— Согласен, — кивнул Рейн, — Лин, о чем задумалась?

— О словах ректора относительно обязательности посещения Зимнего бала, — пожала плечами я, — и о том, можно ли мне поступить так же, как обычно Дойл!

— Не стоит, — покачал головой Рейн, а Лан согласно кивнул, — боюсь, такое поведение может быть расценено как вызов обществу. А тебе этого не стоит делать! Так что придется шить новое платье, — и он подмигнул мне.

Я вздохнула. Почему-то мне очень не хотелось идти на этот бал...

После сдачи экзаменов мы позволили себе один выходной, благо экзамены нам назначили на последний рабочий день седмицы. Из-за напряженной учебы у всех накопилось немало дел, так что он прошел в хлопотах и заботах, а вечером мы снова собрались в нашей комнате. Рейн, который побывал дома, передал мне горячий привет от его матушки и притащил с собой всевозможные угощения и несколько бутылок вина, так что вечер мы провели за вином и болтовней. Кэл снова уселся на пол, положив голову мне на колени, и поддразнивал друзей, которые ему вслух завидовали. Каким-то образом разговор перешел на детские проказы: как выяснилось, никто из наших мужчин примерным ребенком не был, и сейчас они щеголяли перед нами, вспоминая самые смешные эпизоды из своего детства. В результате к тому времени, как мы с Сигни вернулись в свою комнату, у меня болел живот от смеха.

Закрыв за собой дверь, Сигни опустилась на кровать, неожиданно погрустнев, и вздохнула, вертя на запястье браслет. Я села рядом и обняла ее:

— Скучаешь по нему?

— Безумно! — вздохнула подруга. — Не могу дождаться, когда вновь его увижу! Лин, ты такая счастливая, что твой любимый рядом!

— Я знаю, — улыбнулась я, — а когда Эрвейн обещал прилететь?

— На зимние каникулы. Я хотела тебя спросить: мы на каникулах заниматься будем? Если честно, я бы хотела провести их с Эрвом.

— Раз так — не будем, куратор же говорил, что на каникулах будут только те занятия, что мы устроим себе сами! А Эрв придет на Зимний бал? Или ему для этого нужно приглашение получить?

— Нет, он может прийти на него как мой жених. Лин... Относительно бала: мне показалась, или ты ему не очень рада?

— Да, — вздохнула я, вставая и начиная переодеваться ко сну, — опять эти взгляды, шепотки... Тем более, что после случая с принцессой на бал меня совсем не тянет! Да и платье опять шить...

— Ой, платье! Ты заказала?

— Да, сегодня с самого утра сходила, а ты?

— И я сегодня, только попозже. Надо было вместе пойти! Хотя ты ж не любишь, чтобы кто-то видел фасоны твоих платьев заранее... Ой, что расскажу-то, — Сигни вдруг повеселела, — меня Лан предложил к Фралии проводить, так когда мы с ней фасон обсуждали, малышка Салия в комнату вбежала. Да как Лана увидела, так к нему и бросилась, уселась на колени и потребовала, чтобы он ей рассказал интересную историю. Надо было видеть лицо Лана при этом!

— Смутился? — представив эту картину, предположила я.

— И смутился, и в то же время... Знаешь, мне показалось, что ему это было очень приятно! Кстати, Салия велела Лану прийти к ним на Зимние праздники, представляешь? Фралия, бедная, прямо не знала куда от смущения деваться!

— А Лан?

— А Лан ответил, что для него честь приглашение такой очаровательной нари — малышка прямо носик задрала, услышав это — и он обязательно придет, если ее матушка не возражает!

Мы обе рассмеялись, детская непосредственность Салии была воистину убийственна! Бедный Лан!

На следующий день мы снова засели за учебники, сосредоточив все умственные усилия на математике и теории магии. Перед первым занятием по математике я напряженно вспоминала все, что может помочь моим друзьям и с горечью поняла, что все, что я когда-то учила, ничем не поможет нам. Да и помнила я из той же алгебры и геометрии мало, все-таки давно это было... Эх, мне бы сейчас логарифмическую линейку.... и инструкцию по ее использованию! Но чего не было — того не было, так что приходилось обходиться бумагой и пером. Да и объяснять что-то из области точных наук мне всегда удавалось на редкость плохо: помнится, в моей прежней жизни муж не раз посмеивался, что у меня просто-таки антиталант к преподаванию — слишком многое кажется самоочевидным... Зато к нашему удивлению потрясающий дар в этом деле оказался у Лана: стоило ему что-то понять, как он мог это объяснить с невероятной четкостью и ясностью. Ну а теория магии увлекла всех нас без исключения, так что непонятных моментов оставалось мало, а те, которые появлялись, с блеском разъяснял Кэл.

Занятия у магистра Даны теперь проходили без сюрпризов: пусть нам не всегда удавалось выполнить ее задания, прогресс был несомненным. На последнем занятии перед каникулами она даже похвалила нас, заявив, что еще месяца два-три — и мои друзья будут готовы к ритуалу. Относительно меня она хоть и не была столь оптимистична, однако выразила уверенность в том, что к концу учебного года я буду полностью готова.

На боевке мы по-прежнему держались в стороне от всех, разве что Венар и его друг обычно приветствовали нас вполне любезно и могли что-то подсказать. Однако от этого мы не страдали, тем более, что мастер Дарен серьезно занялся отработкой взаимодействия в группах и сражениями между группами. Хорошо хоть полосу препятствий он временно отменил в связи с погодой! Зато добавил занятий по альпинизму, как я его про себя называла, и если на первом курсе стенка была метров пять, то теперь — раз в десять выше и имела заметный отрицательный уклон. Впрочем, никто из нашей шестерки не роптал: после моего рассказа о том, что эти тренировки спасли мне жизнь, мы все занимались с упорством неофитов.

Стремительно приближались каникулы. Лица студентов, которых мы встречали в коридорах учебных корпусов, на разминке и в столовой, становились все более замученными. В последний день перед каникулами отличился мастер Дарен, устроив нам настоящее сражение: нашу группу атаковали другие группы, причем сначала это была шестерка, затем их стало двенадцать, а в конце — восемнадцать. Хотя с большой группой оказалось сражаться легче всего, они действовали несогласованно и больше мешали друг другу, чем создавали сложности нам. Неудивительно, ведь и потенциальных боевиков на курсе было всего двое! Кстати, они отказались участвовать в нападении на нас и довольно едко комментировали действия сокурсников.

Когда последний бой был завершен, мастер Дарен произнес речь:

— Ну что, неудачники, — начал он, обращаясь к проигравшим, — поняли, что значит настоящая боевая группа? Хотя в реальной жизни их можно было бы победить! Каким образом, тар Кэлларион? — неожиданно повернулся к нему мастер.

— Издалека расстрелять из арбалетов или луков, — пожал тот плечами.

— Вот! Учитесь, бестолочи! Боевая подготовка заключается не только во владении своим телом и оружием, но и в понимании того, какой должна быть тактика боя! А, да что с вас взять, — махнул рукой мастер, — все равно из вас ничего путного не получится! Все, идите, наслаждайтесь каникулами!

И мы отправились наслаждаться. Пожалуй, самой счастливой из нас была Сигни: Эрв прилетел заранее, и в первое же утро ждал ее за воротами Академии. Так что подругу я видела только ранним утром да поздним вечером, когда она перед сном взахлеб рассказывала мне о том, как они с женихом провели день. Исключение составил только день бала и день перед ним, которые мы провели традиционно: приводя себя в порядок и делая прическу.

И вот наступило время очередного испытания — через пару часов должен был начаться бал. Я сидела у окна, любуясь красотой зимнего вечера: выпавший с утра снег укутал деревья и кусты в парке, поблескивая драгоценными кристаллами под светом магических светильников. Быстро темнело, и вот на небе уже зажглась первая звезда. Я спрыгнула с подоконника и пошла одеваться.

Через полчаса в дверь постучали. Я в последний раз взглянула на себя в зеркало и пошла открывать. За дверью стоял Кэл, глаза которого загорелись при взгляде на меня. Сделав шаг вперед, он заставил меня отступить обратно в комнату и негромко произнес:

— Добрый вечер, красавица моя!

От его бархатного голоса с едва заметной хрипотцой по телу пробежала волна жара, плеснув румянцем на щеки. Голос изменил мне, так что я прошептала:

— Добрый вечер, любимый! Боги, ты такой красивый!

Он взял мои руки и поцеловал кончики пальцев, а потом вдруг притянул меня к себе и накрыл поцелуем мои губы. Поцелуй был нежным и одновременно страстным, наш первый настоящий поцелуй с того вечера... Когда Кэл оторвался от моих губ, я едва стояла на ногах: голова кружилась, словно после шампанского, колени подгибались... Он едва слышно произнес:

— Если бы ты только знала, как я сейчас хочу остаться с тобой наедине, а не идти на этот бал!

Я прикоснулась губами к его шее чуть выше белоснежного кружева рубашки и шепнула, обдавая дыханием его кожу:

— Я бы тоже хотела этого больше всего на свете!

Он глухо простонал и отстранился, покачав головой:

— Не делай так больше, или я за себя не ручаюсь! Лучше пойдем скорее!

Я кивнула, говорить боялась: вряд ли мне удалось бы справиться с голосом. Взглянула в зеркало, любуясь тем, как мы смотримся вместе. Видимо, Кэл заметил мой взгляд, потому что шагнул ко мне и обнял за талию. Зеркало отразило красивого черноволосого мужчину в темно-синем с серебром камзоле, подчеркивающим широкие плечи и узкую талию, и тоненькую девушку с вьющимися русыми волосами, уложенными в высокую прическу, сияющими от счастья серыми глазами и тронутой румянцем кожей. На этот бал я не стала мудрить с фасоном, так что платье было простым: узкий лиф, оставляющий открытым неглубокое декольте, широкий пояс и струящийся шелк юбки. Цвет я выбрала васильковый — Кэл как-то обмолвился, что ему он нравится — украшенный серебряным шитьем, имитирующим морозный узор на стекле. Единственной необычной деталью был широкий палантин-летучка из полупрозрачного картаэльского шелка, закрепленный чуть повыше запястий браслетами из серебристого кружева. Кэл поцеловал меня в висок и отстранился. Оглядевшись, взял лежавший на кровати плащ и закутал меня в него, шепнув: "все, идем!"

Пока мы шли по широкой дорожке к бальному залу, я все пыталась понять: почему мне так тревожно? Нет, это не было волнением, как в первый раз, это была именно тревога! Не выдержав, я поделилась своими чувствами с Кэлом, который задумался, а затем пожал плечами: