-Если вы и не добьётесь попадания, то своими действиями сорвёте выполнение их планов.
-Мы постараемся выполнить задание.
-Вы уж постарайтесь, Георгий Оттович. Все наши дальнейшие планы на этот поход, будут зависеть от результатов ваших действий у Бокшера. И каков бы ни был итог, обязательно, подчёркиваю, Георгий Оттович, обязательно сообщите результат, чтоб мы были в курсе.
-А теперь идите к себе, и расскажите командирам своих эсминцев то, что сейчас узнали. Успеха, Георгий Оттович, — я крепко пожал ему руку на прощание.
В два часа ночи 18 июня крейсера снялись с якоря, и в охранении седьмого дивизиона эсминцев, направились к точке рандеву с "Рюриком". В ту же точку должны были двигаться эсминцы шестого дивизиона под командованием капитана первого ранга Николая Ивановича Паттона. Однако, около четырёх часов утра от него пришло сообщение где он сообщает что его дивизион попал в очень сильный туман, видимость не превышает полторы сотни метров, и он намерен встать на якоря и переждать туман.
Как я понял из не высказанного Паттоном, он опасается, если его отряд продолжит движение в этом тумане, то как бы не приключилась беда. Я его хорошо понимаю, его опасения и не беспочвенны, в тумане всё может случиться и навал и таран. Но с эсминцами Паттона находился эсминец "Новик", а вот его-то, я больше всего желал видеть при своем отряде. Я приказал Паттону, чтобы он, наплевав на туман и взяв курс на Готланд, двигался к острову малым ходом, по счислению. Рано или поздно, обнадёжил я его, туман обязательно поредеет. Благодаря знаниям из будущего, я точно знал, что туман в точке встречи не будет таким плотным, и нам удастся соединиться. А, вот "Рюрик", несмотря на неприятный погодный сюрприз, не собирался отстаиваться, и, придерживаясь плана, держал курс к точке рандеву. И через три часа, несмотря на отвратительную видимость, наша встреча с броненосным крейсером состоялась. С этой минуты я решил, что настал тот момент, когда мне по силам немного изменить ход истории. И я начал действовать.
-Павел Михайлович, я принял решение перенести свой флаг на "Рюрик". Передавайте: Бригаде застопорить ход. "Рюрику" принять меня. Эсминцам осуществлять охрану.
-Ваше Превосходительство! Как застопорить ход? — с нескрываемым удивлением воскликнул Плен. А если тут подводные лодки противника, они же могут потопить один из крейсеров.
-Павел Михайлович, нет здесь сейчас подводных лодок.
-Ваше Превосходительство, откуда у вас такая уверенность? — со скепсисом в голосе проговорил Плен.
А я и не знал, есть ли тут поблизости чьи-то подлодки. Так как, в прочитанных мною книгах и мемуарах, а также в других информационных источниках, не упоминалось о встрече нашими кораблями подлодок противника. То же самое, подтверждали и документы наших противников: встреч с русскими кораблями не было. Но об этом я не собирался рассказывать.
-Павел Михайлович, если вы их так опасаетесь, то удвойте количество сигнальщиков. Пусть непрерывно наблюдают за морем. А пока распорядитесь, чтобы спустили катер, и как только мы отвалим от борта, бригада начинает движение самым малым ходом на юг. Николай Николаевич, Михаил Борисович, — обращаюсь к флагманскому штурману и штабному посланцу, — я прошу вас проследовать вместе со мной на "Рюрик".
Пока перебирался на "Рюрик", эсминцы описывали круги вокруг медленно двигающих крейсеров.
Катер, за несколько минут преодолев пару кабельтов, подходил к самому сильному крейсеру Балтийского флота, и с каждым, преодолеваемым катером, метром, во мне росло чувство гордости за этот корабль. Трехтрубный красавец, в шестнадцать тысяч тонн, с шестью двухорудийными башнями, из амбразур которых торчали двенадцать орудий крупного калибра. А если быть более точным, то четыре десятидюймовых и восемь восьмидюймовых. Но это ещё не всё вооружение. На оба борта глядело ещё двадцать стволов противоминного калибра. Не так давно я сам (конечно, не я, а хозяин этого тела) командовал этим крейсером.
"Вот сейчас-то мы повоюем с немцами", — промелькнула мысль в моей голове.— "Теперь-то у меня никто не потеряется, в этом тумане. А то в той реальности и "Рюрик", и "Новик" потерялись, и всё пошло наперекосяк".
"Погода ожидается скверная, всё время будет стоять туман" — продолжал вспоминать я о ходе этой операции, о которой кое-что мною было прочитано в той реальности. "Сейчас бы нам при такой погоде пригодился самый допотопный радар. Но он появится, ещё не скоро, хотя кое-какие опыты в этом направлении уже проводились. Я читал где-то о том, что даже сам Попов занимался данной темой, или у него это случайно получилось? Да что там радар! Не помешает и парочка противокорабельных ракет или, на худой конец, самонаводящихся торпед. О чём я, твою дивизию, думаю?! Какие ракеты, какие самонаводящиеся торпеды, ты, ещё об ТАВКР "Адмирал Кузнецов" в твоей эскадре помечтай! Нам бы, за счастье было бы, нормальными дальномерами обзавестись, да средствами обнаружения и уничтожения подводных лодок. Даже нормальных глубинных бомб нет, они появятся чуть позже. Потому приходится ныряющие снаряды использовать, но они только на малой глубине пригодны, да и то, в основном, для шумового эффекта, да рыбу глушить. Необходимы новые дальнобойные снаряды для крупнокалиберных орудий. Да и сами орудия должны иметь больший угол возвышения. А торпеды наши, откровенно слабоваты, пора переходить на другой калибр. Словом, много чего нужно менять, но об этом позже подумаем, сейчас о предстоящем бое надо.
Поднимаюсь на борт крейсера, у трапа меня встречает его командир, капитан первого ранга Пышнов Александр Михайлович и несколько его офицеров. После рапорта и взаимных приветствий, мы направились на мостик. Над крейсером взвился контр-адмиральский флаг, и после того как подняли катер, мы пошли догонять ушедшие вперёд, крейсера бригады. Оглядевшись на мостике, понимаю, что за прошедший после моего ухода с крейсера год, ничего не изменилось, всё по-прежнему.
-Ну и как вам этот крейсер, Александр Михайлович?
-Отличный корабль. Сильнее нашего "Рюрика" на Балтике ничего нет, разве что только немецкий "Блюхер", был равносильный нашему.
Да, был. Только он уже, как с полгода, на дне покоится, англичанами потопленный у Доггер-банки. "Блюхер" стал братской могилой для семи с половиной сотен экипажа.
А "Рюрик" действительно хороший корабль, и мне довелось командовать им три года. И вот, теперь сожалею, что при постройке не поставили на него турбины вместо паровых машин. Сейчас, глядишь, и скорость была бы, узла на три-четыре больше. Вот тогда-то это был бы просто превосходный корабль. Хорошо вооружённый, и неплохо защищенный, да с приличной скоростью. Но, вот, когда его закладывали, турбины только начинали устанавливать на корабли, и это была новинка для того времени. Вот и побоялись эту новинку установить на крейсер, опасаясь, что наши матросы не справятся.
-Дай Бог выиграть эту войну, мы обязательно на него турбины поставим, и он ещё славно послужит России.
-Как не выиграть, Ваше Превосходительство, обязательно выиграем.
-Да-да, Александр Михайлович, выиграем. Но когда это ещё случится, враг очень силён, и располагает несравнимо сильнейшим флотом.
-Так мы же не одни с Германией воюем, есть ещё Англия и Франция. Одна Англия имеет флот превышающий Германский.
-Англия-то имеет, а вот нам, тут на Балтике, она ничем помочь не может, хотя, я думаю, что не хочет, так что придётся нам в одиночку сдерживать весь германский флот, который они могут в любой момент перебросить через свой Канал кайзера Вильгельма.
III
Блуждания в тумане
Минут через пятьдесят, "Рюрик", обогнав идущие малым ходом крейсера, возглавил кильватерную колонну. Сразу после этого отряд начал постепенно увеличивать скорость, чтобы компенсировать небольшую задержку в пути. Сопровождавшие нас эсминцы, благополучно сопроводив нас до точки рандеву с "Рюриком", были мною отпущены. Покинув нас, дивизион взял курс на север, и вскоре скрылся в сгущающемся тумане. Теперь у Гадда и его дивизиона более ответственное и опасное задание, чем планировалось штабом флота.
Погода действительно была очень скверная, на море опустился туман. По этому поводу я с сожалением подумал. "Эх, как жаль, что на наших кораблях нет радаров, как же в этом времени без них обходятся"?
Крейсера спускались к югу в полосе сильного тумана, из-за этого я приказал включить кильватерные огни. Так сказать, во избежание отставания судов от колонны. В 6.30 поступил запрос от Паттона, он запрашивал наше место, курс и скорость движения отряда. И то, и другое ему было передано. Через сорок минут, примерно в двух милях по левому борту, в пелене тумана, показались силуэты кораблей, которые тут же были взяты на прицел крейсерами отряда. Но это были эсминцы Паттона, и идущий чуть поодаль "Новик". А в это самое время, где-то в двенадцати милях по правому борту, проходят, курсом на север, корабли противника. Но мы не видим друг друга, и виной тому, этот клятый туман, и, поэтому, наша встреча откладывается до следующего дня.
-Передать семафор на эсминцы, пусть переходят на правую раковину.
После того как эсминцы перестроились и заняли место по правому борту, даю команду.
-Проложить курс на устье Вислы, потом на широте Мемеля, повернуть к порту. Передать это распоряжение на все корабли, и постараться держаться в пределах видимости, если кто-то потеряется в тумане — не паниковать — идти по счислению.
Через пару часов я, оставил мостик, и передав командование отрядом Пышнову, направился в каюту, надо было выработать дальнейший план действий.
"А стоит ли плутать в этом тумане? Не пойти ли нам в район Готланда, и там просто подождать немцев?" — думал я. "Но если я откажусь сейчас от плана по обстрелу Мемеля, то меня никто из офицеров не поддержит, не поймут. Значит, пока всё должно идти, как идёт, как в той реальности. А может, здесь нам удастся всё же провести бомбардировку порта? Ну что же, будем пока придерживаться уже произошедших событий. Завтрашний день покажет, можно ли его изменить по сравнению с моей реальностью"?
Через четыре часа, немного отдохнув, я снова был на мостике, в это время корабли отряда вошли в такой плотный туман, что на расстоянии пятидесяти метров ничего не было видно. И вот в этом молоке, мы до 20.00 спускались все южнее и южнее.
-Ваше Превосходительство, пора поворачивать на новый курс — предупредил меня мой флагманский штурман Крыжановский.
-Передать по радиотелеграфу на корабли координаты нового курса, к Мемелю, поворот всем начать ровно в 20.05.
Прошло уже два часа, как мы повернули на новый курс, но туман и не собирался редеть. Он был такой плотный, что, казалось, из него можно было слепить снежную бабу. В ста метрах за кормой ничего не видно. Есть там корабли или нет? Возможно, кильватерный строй давно распался, и каждый идёт самостоятельно? Первым не выдержал князь Черкасский.
-Ваше Превосходительство, если мы так и дальше пойдем, ничего не видя в этом молоке, то кто-то может налететь на свой корабль, или, ещё хуже, на мину. Тут, в районе Мемеля столько минных постановок, что наших, что немецких! В любой момент мы, не зная своего местоположения, можем выскочить на одно из них, и не дай Бог, кто-то подорвётся вблизи немецкого порта. В любом случае, это будет означать конец операции, и затонет корабль или получит повреждение, нам придётся его сопроводить до наших вод. Может, отложим бомбардировку порта на утро? Понадеемся на то, что к этому времени туман, всё же, рассеется.
-Надеяться-то мы можем, дорогой князь, вот только, будет ли благоволить нам в этом погода? Всё верно, если туман рассеется, то мы обязательно нанесём удар по Мемелю. А ведь может случиться так, что и не разойдется? На этот случай, мы должны разработать другой план нанесения противнику урона. А сейчас мы отходим. Николай Николаевич, рассчитайте курс на южную оконечности острова Готланд, точка нашего сбора в десяти милях юго-восточнее Хоборга и передайте его остальным.
-Через минуту будет исполнено — ответил штурман.
Через пять минут мы начали поворот на новый курс.
Глава третья. Первый толчок к изменению истории.
I
Вечер. 18-го июня. Где-то в районе острова Бокшер. Торпедная атак русских эсминцев на минный заградитель "Альбатрос".
Капитан первого ранга Гадд поступил так, как посоветовал ему Бахирев. Он поднялся севернее острова Бокшер на восемь миль и встал на якорь. В северной части Балтийского моря, погода в дневные часы была более благоприятна для мореплавания, чем у южного побережья, видимость была в пределах пяти миль. Она то увеличивалась, то опять уменьшалась, но ни разу не превысила восьми миль. Эсминцы мерно покачивались на волнах, встав полукругом, края которого смотрели в сторону финского берега. В полной боевой готовности постоянно находились два эсминца. На палубах всех кораблей постоянно находились сигнальщики, которые осматривали горизонт, стараясь не пропустить ни одного дымка, и комендоры, готовые в любой момент открыть огонь. Остальные в это время отдыхали, ожидая своей вахты. Так простояли почти восемь часов, а потом погода начала портится. Над морем рваными полосами поплыл туман. Иногда накрывало так, что видимость не превышала пяти кабельтовых. Иногда туман редел, и горизонт отодвигается на три-четыре мили.
Время приближалось к отметке, о которой предупреждал адмирал. Георгий Оттович уже начал сомневаться, а позволит ли погода, вообще обнаружить вражеские корабли, если они придут на минную постановку, как утверждал адмирал. Но именно такая погода самая благоприятная для подобных действий у берегов противника. Но, раз адмирал сказал, что сегодня противник намерен выставить в этом районе минное заграждение, значит, у него есть веские причины для такого утверждения. Значит, нам остаётся только дождаться его, и вовремя обнаружить. А обнаружив, атаковать.
В 20.10 туман вдруг поднялся над морем, как одеяло, поднятое великанской рукой над постелью. Видимость резко улучшилась, и сигнальщики увидели дымы, поднимавшиеся к небу, примерно в двенадцати милях к югу. Это продолжалось с минуту, и опять туман опустился на море, скрывая корабли друг от друга. Но кому-то показалось, что чуть восточнее первой группы, но значительно дальше неё, были видны ещё дымы, но, быстро опускающийся туман, помешал точно это определить. Возможно, сигнальщикам эти дымы привиделись, поэтому-то они и промолчали. С приближавшихся кораблей, нас не заметили, так как эсминцы стояли без хода и, практически, не дымили. Да и силуэт у эсминца-пятисоттонника, всё же намного меньше, чем у крейсера. Но было точно определено, что идут два корабля, и направляются именно к Бокшеру.
-Ваше высокоблагородие, не менее двух вымпелов идут по направлению к маяку Бокшер.
