— Я принес захваченные документы с собой, милорд, — сказал Нилз, протягивая руку и похлопывая по своему кейсу. — Я также сделал дубликаты-копии, на всякий случай. К сожалению, они, похоже, каким-то образом зашифрованы.
— Полагаю, это не слишком удивительно, — сказал Рок-Пойнт. — Раздражает, но не удивительно. — Он пожал плечами. — Нам просто придется отправить их дальше в Теллесберг. Возможно, барон Уэйв-Тандер и его люди смогут расшифровать их.
А если они не смогут, уверен, что сейджин Мерлин сможет, — размышлял он.
— Да, мой господин.
— Пожалуйста, передайте мои поздравления коммандеру Хивиту за хорошо выполненную работу. Он и его люди, похоже, развили в себе умение быть в нужном месте в нужное время, когда нужно выиграть призовые деньги, не так ли?
— По крайней мере, пока, — согласился Нилз. — Тем не менее, у меня есть несколько просьб позволить кому-то еще cломать монополию "Уэйв".
— Это не ее должность, сэр, — фыркнул Шейн. — Это ее скорость. Ну, это и тот факт, что у Хивита действительно есть талант к такого рода работе.
— Ему лучше наслаждаться этим, пока он может, — сказал Рок-Пойнт. Нилз приподнял бровь, и Рок-Пойнт улыбнулся. — Я только что получил свои собственные депеши от графа Лок-Айленда. Среди прочего, он попросил меня подобрать командиров для некоторых новых галеонов, и мне кажется, что молодой Хивит может быть тем капитаном, которого мы ищем.
.VI.
Княжеский дворец, город Эрейстор, княжество Эмерэлд
Князь Нарман Эмерэлдский не был счастливым человеком.
Для этого было много причин, начиная с того, что случилось с его флотом, а затем с того факта, что он больше не контролировал даже воды залива Эрейстор, находящиеся вне досягаемости береговых оборонительных батарей. И тем фактом, что он вряд ли мог ожидать, будто король Кэйлеб оставит без внимания покушение на его собственное убийство или ту роль, которую князь Нарман сыграл в его организации. Затем был способ, которым он и все его княжество были вынуждены стать младшими партнерами — почти вассалами — Гектора из Корисанды в соответствии с генеральным планом храмовой четверки по уничтожению Чариса.
И, конечно же, этим утром было восхитительное интервью с епископом-исполнителем Уиллисом.
Он стоял, глядя из окна дворца на бескрайнюю синюю гладь залива. Торговый флот Эмерэлда никогда не был очень большим по сравнению с флотом Чариса или даже Корисанды, но в эти дни прибрежные причалы были переполнены торговыми судами, которые не осмеливались выходить в море, и многие из них стояли на якорях и буях дальше. С другой стороны, якорные стоянки и причалы военно-морской верфи были практически пусты. Девять галер — общая уцелевшая сила флота Нармана — жалко жались друг к другу, словно для какого-то взаимного утешения.
С одной стороны на якоре стояли еще две галеры, и Нарман сердито посмотрел на большие двухмачтовые корабли. Это были единственные трофеи, которые удалось захватить флоту герцога Блэк-Уотера, прежде чем Хааралд и Кэйлеб из Чариса в ответ уничтожили его собственные корабли. Они просто случайно оказались здесь, в Эрейсторе, когда на Блэк-Уотера обрушился молот, хотя Нарман не ожидал, что кто-либо из его бывших "союзников" поверит в совпадение, которое "случайно" оставило их в его владении.
Нарман лично отправился осмотреть захваченные корабли в день их прибытия. Сам он не был опытным морским офицером, но даже он смог проследить за объяснениями о необычных установках чарисийской артиллерии и причинах эффективности нового оружия. Это понимание не заставило его почувствовать себя лучше, особенно когда он задумался о том факте, что, будучи географически ближайшим членом альянса против Чариса, он был практически уверен, что станет первым объектом внимания короля Кэйлеба. Как, впрочем, это подчеркнул захват оборонительных сооружений на отдаленных от его столицы островах.
Он обернулся, когда открылась дверь помещения и через нее вошли Травис Олсин, граф Пайн-Холлоу, и коммодор Хейнз Жэзтро.
Пайн-Холлоу был двоюродным братом Нармана, а также его первым советником и одним из относительно немногих придворных, в преданность которых князь действительно верил. Жэзтро, с другой стороны, был старшим — фактически, единственным — командиром эмерэлдской эскадры, вернувшимся из битвы при проливе Даркос. Нарман знал, что были те, кто лелеял подозрения в отношении Жэзтро — в его храбрости, а также в его преданности — просто потому, что он был самым старшим офицером, вернувшимся домой. Сам Нарман, к некоторому удивлению многих, этого не сделал. Тот факт, что флагманский корабль Жэзтро понес более тридцати процентов потерь и был так сильно поврежден, что медленно пошел ко дну после того, как ему удалось вернуться на военно-морскую верфь, был единственной рекомендацией, в которой коммодор нуждался, насколько это касалось Нармана.
— Вы хотели видеть нас обоих, мой князь? — сказал Пайн-Холлоу с поклоном, и Нарман кивнул.
— Да, — сказал он с несвойственной ему краткостью и махнул им двоим, чтобы они присоединились к нему у окна.
Пайн-Холлоу и Жэзтро подчинились команде, и первый советник задался вопросом, осознает ли морской офицер, насколько нетипичным было отношение Нармана в течение последних нескольких пятидневок. Если Пайн-Холлоу не ошибался, его невысокий, круглый князь действительно терял вес. Некоторые люди, вероятно, не были бы особенно удивлены, обнаружив, что это делает князь в положении Нармана, но Пайн-Холлоу знал своего двоюродного брата с детства, и он не мог вспомнить ничего, что когда-либо заставляло Нармана пренебрегать своей едой. Князь также не соответствовал образу подавленного человека, вяло погружающегося в отчаяние. На самом деле, Нарман действительно казался более сосредоточенным, более энергичным, чем когда-либо прежде видел его Пайн-Холлоу.
— Я только что закончил развлекать епископа-исполнителя Уиллиса, — сказал князь двум своим подчиненным, снова выглянув в окно. — Он был здесь, чтобы выразить свое... недовольство тем, что вчера случилось с курьерским катером Церкви.
Пайн-Холлоу взглянул на Жэзтро, но коммодор только спокойно и внимательно смотрел на Нармана. Как подозревал первый советник, флегматичный характер морского офицера был частью того, что Нарман так высоко оценил его.
— Я объяснил его высокопреосвященству, — продолжил Нарман, — что такого рода вещи происходят, когда наши родные воды контролирует чужой флот. Он ответил на это, сказав мне, что такого никогда раньше не случалось ни с одним из судов Матери-Церкви, факт, о котором, — он повернулся, чтобы тонко улыбнуться остальным, — я уже знал, чему вы, возможно, удивитесь.
Невольно Пайн-Холлоу почувствовал, как его глаза расширились от сухого, как пустыня, тона Нармана.
— Вопрос, который я хочу задать вам, коммодор, — сказал князь, — заключается в том, есть ли какой-либо способ, который вы можете придумать, чтобы мы могли каким-то образом гарантировать безопасность будущих кораблей Церкви, прибывающих сюда, в Эрейстор?
— Честно? Нет, ваше высочество, — без колебаний ответил Жэзтро. — До вчерашнего дня я бы сказал, что были, по крайней мере, равные шансы, что чарисийцы позволят курьерам с церковным флагом беспрепятственно проходить через блокаду. Честно говоря, на самом деле я предполагал, что шансы были значительно выше, чем равные. — Он слегка пожал плечами. — Очевидно, я был бы неправ. И учитывая их присутствие здесь, в заливе, и их очевидную готовность рисковать гневом Церкви, я не вижу никакого способа, которым мы можем помешать им делать то же самое снова и снова, когда они захотят.
— Понимаю. — Пайн-Холлоу отметил, что тон Нармана был спокойным, без малейшего намека на недовольство сокрушительной откровенностью Жэзтро.
— Могу ли я внести предложение, ваше высочество? — сказал коммодор через мгновение, и Нарман кивнул ему, чтобы он продолжал.
— Эрейстор — не единственный порт в Эмерэлде, — отметил Жэзтро. — И у Кэйлеба не хватает кораблей, чтобы закрыть все рыбацкие порты вдоль нашего побережья, как мы уже демонстрируем. Есть несколько мест, где, я уверен, курьеры могли бы безопасно высадиться на берег и доставить любые депеши по суше в столицу.
— Это именно то, о чем я сам думал, — согласился Нарман. — На самом деле, я уже сделал это предложение епископу-исполнителю. Похоже, его не слишком обрадовала такая перспектива. — Тонкая улыбка князя обнажила кончики его зубов. — Думаю, он считает, что это плохо согласуется с достоинством Церкви, вынуждая ее посланников "красться в тени, как браконьеры, избегающие судебного пристава", как он выразился.
Пайн-Холлоу заметил, что голос Нармана стал еще более сухим, чем раньше, и первый советник почувствовал отчетливую вспышку беспокойства. Положение Нармана было достаточно мрачным и без того, чтобы он открыто выступал против официального представителя Церкви в Эмерэлде.
И, конечно же, положение первого советника Эмерэлда почти полностью зависело от положения его князя.
— Мне жаль слышать, что его высокопреосвященство так думает, — вежливо сказал Жэзтро, и Нарман действительно усмехнулся.
— Я в этом уверен, коммодор.
Князь покачал головой, затем пожал плечами.
— Что ж, коммодор, это был действительно единственный вопрос, который у меня был к вам. Я не могу сказать, что ваш ответ меня удивляет, но это, конечно, не ваша вина. Не будете ли вы так добры составить список лучших альтернативных мест высадки для будущих церковных посланников, чтобы я мог передать его епископу-исполнителю к завтрашнему утру?
— Конечно, ваше высочество.
Жэзтро поклонился в знак признания своего отбытия и удалился. Нарман посмотрел, как за ним закрылась дверь, затем посмотрел на своего двоюродного брата.
— Не могу сказать, что я в восторге от прилагаемой цены, Травис, — заметил он почти капризно, — но, по крайней мере, прореживание, которое нам устроили Хааралд и Кэйлеб, привлекло мое внимание к одному достойному офицеру.
Пайн-Холлоу кивнул. Очевидная невосприимчивость Жэзтро к мраку, обреченности и отчаянию, которые привели к падению морального духа большинства выживших старших офицеров эмерэлдского флота, была поразительной. Коммодор должен был осознавать почти безнадежность положения Эмерэлда, но вместо того, чтобы зацикливаться на этом, он активно искал способы нанести ответный удар по Чарису. Как он только что указал, королевскому чарисийскому флоту не хватало кораблей, чтобы блокировать каждый эмерэлдский порт, и Жэзтро был занят оснащением легких, хорошо вооруженных крейсеров в качестве торговых рейдеров в каждой гавани с верфями. Большинство из них были бы немногим больше, чем легковооруженные, огромные гребные лодки или наспех переоборудованные — и еще более легковооруженные — торговые суда. Ни один из этих типов не мог надеяться противостоять какому-либо обычному военному кораблю, даже без дьявольской новой чарисийской артиллерии, но они могли захватывать и уничтожать неуклюжие, легковооруженные — или совершенно невооруженные — торговые суда, и торговое рейдерство, вероятно, было единственным способом, с помощью которого Эмерэлд мог надеяться нанести реальный ущерб — или, по крайней мере, неудобства — Чарису.
Конечно, в конце концов это не принесло бы никакой пользы.
Нарман продолжал смотреть в окно еще две или три минуты, не говоря ни слова. Пайн-Холлоу знал, что глаза князя следят за серовато-коричневыми пирамидами потрепанных парусов чарисийских галеонов, медленно-медленно скользящих по заливу Эрейстор.
— Знаешь, — наконец сказал Нарман, — чем больше я думаю о том, как мы попали в эту переделку, тем больше я злюсь.
Он отвернулся от чарисийских военных кораблей и посмотрел своему кузену в глаза.
— Это было глупо, — сказал он, и Пайн-Холлоу знал, что это было самое глубокое, самое осуждающее осуждение в лексиконе Нармана. — Даже если бы Хааралд не строил все эти проклятые галеоны со всеми этими проклятыми новыми пушками, это все равно было бы глупо. Очевидно, что Тринейр и Клинтан даже не пытались выяснить, что на самом деле происходит в Чарисе, потому что на самом деле им было все равно. У них была своя повестка дня и свои собственные цели, и поэтому они просто сказали, что к черту все продумывать, и начали двигать свои шахматные фигуры, как слепые, неуклюжие идиоты. Даже если бы все сложилось так, как они ожидали, это было бы все равно, что разбить яйцо кувалдой. И тем, как это было сделано, они только подтолкнули Хааралда к уничтожению всего, что могло причинить ему вред! О, — он сделал нетерпеливый жест, — мы тоже не знали, что он задумал, до того, как вручил нам все наши головы. Я признаю это. Но мы, по крайней мере, знали, что он что-то замышляет, а это было больше, чем, как оказалось, знал этот идиот Гектор! И кого решили поддержать Тринейр и Клинтан? Гектора, вот кого!
Пайн-Холлоу кивнул, и губы Нармана задвигались, как будто он хотел плюнуть на пол. Затем князь глубоко вздохнул.
— Но есть и другая причина, по которой это было глупо, Травис, — сказал он гораздо более мягким голосом, как будто боялся, что кто-то еще может его услышать. — Это было глупо, потому что это показывает всему миру, что на самом деле думают драгоценные участники "храмовой четверки".
Его глаза стали очень спокойными, темными и холодными, и мышцы живота Пайн-Холлоу напряглись.
— Что они думают, мой князь? — спросил он очень осторожно.
— Они думают, что могут уничтожить любого, кого захотят, — сказал ему Нарман. — Они свистнули — какое там выражение Кэйлеба о нас передал граф Тирск? Ах, да. Они свистнули шайке "наемных душителей, убийц и насильников" и приказали нам перерезать Чарису горло. Им было наплевать, что это значит — как для нас, так и для Чариса. Они решили сжечь дотла целое королевство и убить тысячи людей — и чтобы использовать меня для этого, Шан-вей забери их души! — как будто решение было не более важным, чем выбор, какую бутылку вина заказать к ужину, либо подать рыбу или птицу в качестве основного блюда. Вот насколько важным было для них это решение.
Я ошибся, — подумал Пайн-Холлоу. — Глаза Нармана не были холодными. Просто лава в них горела так глубоко, так горячо, что была почти — почти — невидима.
— Нарман, — сказал граф, — это Церковь. Викариат. Они могут делать все, что угодно...
— А они могут? — прервал его Нарман. Пухлый князь Эмерэлда поднял правую руку, тыча указательным пальцем в окно. — А они могут? — повторил он, указывая на паруса чарисийских галеонов. — Не знаю, как кажется тебе, Травис, но должен сказать, что планы четверки сработали не совсем так, как они планировали, верно?
— Да, но...
— Это не закончится здесь, ты же знаешь, — голос Нармана снова был спокоен, и он сел на мягкое сиденье у окна спиной к стене, пристально глядя на своего более высокого кузена. — Учитывая даже чисто светскую власть Церкви, шансы на выживание Чариса, конечно, невысоки. Но Кэйлеб уже доказал, что Чарис так просто не сдастся. Конечно, я бы предпочел самому остаться здесь, чтобы посмотреть, как все это работает. Но даже если я этого не сделаю, я уже могу сказать тебе это. Потребуются годы, чтобы преодолеть оборонительные преимущества, которыми уже обладает Чарис, и для этого понадобится гораздо больше кораблей, гораздо больше людей и гораздо больше золота, чем когда-либо представляла храмовая четверка в своих худших кошмарах. Будут сожжены города, Травис. Будут смерти, зверства, массовые убийства и репрессии... Я даже не могу представить себе всего, что произойдет, но, по крайней мере, пытаюсь, в отличие от "храмовой четверки". И когда все это закончится, на всем Сейфхолде не останется ни одного князя или короля, который не знал бы, что его корона зависит не от одобрения Бога или даже принятия Церкви, но от прихоти мелких, продажных, жадных, глупых людей, которые думают, что они сами архангелы, во славе возвращающиеся на Сейфхолд.
