Освободив девицу от джинсов, я был остановлен неловкими движениями, так что, прерываясь на короткие поцелуи, разоблачился сам. Решив не экспериментировать и не наносить психические и физические травмы, я продемонстрировал девице естественный, правильной формы и не слишком толстый член, не более дюжины сантиметров в длину. Более чем достаточно, для физиологического удовольствия, а для, возможно, первого раза у Гермионы — так и вообще идеально.
Гермиона с интересом уставилась на пенис, несколько покраснела, но протянула руки, аккуратно касаясь его и мошонки. На момент, когда осмелевшая девица оголила головку, я подумал, что меня ждет французская прелюдия, пусть и неумелая — против чего я отнюдь не возражал.
Однако, отступившая на шаг девица рывком спустила с себя трусики и легла на кровать, широко раздвинув ноги.
Хм, думал я быстро подхватывая тренчкот и извлекая волшебную палочку. Девицу учить и учить. Вообще, как я уже наблюдал, Гермиона не пренебрегала гигиеной, но была несколько излишне обильна волосом, в интимной зоне и подмышках. Я, к сожалению, не знал женских депиляционных чар, а использовать мужские или непрофильные, на интимных местах, не самая лучшая идея.
Так что ограничившись парой очищающих, я прилег рядом с девушкой, целуя и лаская её тело.
Что удивило — в отличие от смущенного, но не пассивного поведения стоя, лежала Грейнджер совершенно индифферентно. На поцелуи отвечала, ласки груди и лона явно приносили ей удовольствие, но сама она практически не двигалась. Внутренне съехидствовав о пиломатериалах, мыслях об Англии и почти не движущейся леди, я оторвался от губ, решив сегодня просто сделать девице приятное.
Немного поласкав соски языком, я спустился к лону, которое обильно источало смазку, что с учетом довольно обильной растительности… Впрочем, ладно, решил я, раздвигая заросли и добираясь до щелки. Ласки показали, что девочка еще девочка, но довольно страстная физиологически — смазка текла фактически потоком, невзирая на естественную преграду. Мне же пришлось сконцентрироваться на половых губах и проступившем бугорке клитора, лаская их пальцами и ртом.
Что, спустя несколько минут, привело к закономерному результату. Постанывающая девушка громко вскрикнула, сжала мою голову ногами и обильно потекла. Впрочем, вскоре расслабилась, обмякнув и тяжело дыша.
Перебравшись повыше, я был несколько шокирован — девица воротила губы от моих поцелуев! Ну и фиг ей, а не куни, злорадно думал я, переключившись на соски. Что, спустя минут пять, помимо легких стонов, привело к тому, что Гермиона, руками приподняв мою голову, с закушенной губой, требовательно уставилась в глаза.
Ну, в общем, наконец-то, радовалась моя похотливость, ибо эрекция была уже болезненной, да и яйца сигнализировали, что надо срочно вдуть.
Подхватив палочку, я пристроился у Гермионы между ног, поводив головкой по щелке, пристроил пенис и наложил на лоно пару заклинаний. “Лечебные” вполголоса пояснил я, в ответ на вопросительный взгляд.
Ну и, откинув палочку, вошел на всю длину, благо, смазки было с преизбытком, а разумная длина инструмента позволяла.
Гермиона сжалась, замерла, прислушиваясь к ощущениям. Которые, закономерно, были только приятные. Ну а я начал ритмично и не слишком быстро погружаться в неё. Закушенная губа и стоны показывали, что трахаться сексом девочке нравится, однако, лежала она все так же, бревно… в смысле индифферентно, да.
Оргазм у Гермионы наступил неожиданно, несколько раньше, нежели я, оттягивающий семяизвержение, рассчитывал. Одно хорошо, девочка наконец-то зашевелилась, сжав меня руками и ногами. Впрочем, вскоре обмякла, соскользнула с члена и свернулась калачиком.
Ну ладно, подумал я, пусть отдохнет немного, а я еще успею…
Порнуха 18 минус
И тут мои мысли прервало ритмичное посапывание. Ну, охренеть теперь, иронично думал я, ОПЯТЬ вручную и кустарно решая стоящий вопрос. Это что, черт возьми, карма? Судьба онаниста, или мне реально надо метаморфизмом глушить гормоны?
Проснувшись с утра, полюбовавшись закономерно стоящим вопросом, я, накинув гостиничный халат, вполголоса заказал по внутреннему телефону завтрак на двоих с кофе. А получив просимое, расположился с сигаретой в кресле.
Гермиона на запахи встрепенулась, высунула лицо из покрывала, в которое завернулась, потянулась и пожелала доброго утра. Накинула халат и расположившись на кровати, завтракая начала меня…”строить”:
-...а потом мы пойдем… — поучающим тоном вещала девица.
— Гермиона! — прервал я поток бреда.
— Да, Пайк, чего ты хотел? — нахмурилась(!) на меня девица.
— Ну, во-первых, Герм, у меня к тебе просьба, — начал я. — У меня некоторое утреннее затруднение, так что, я бы хотел, чтобы ты сделала мне минет.
— Нет! — возмущенно заявила заучка. — Это унижает меня как женщину! — охренительно пояснила она.
— Эмм… прости, Гермиона, а то что я ласкал тебя — это как? — решил уточнить я, — мне помнится…
— Это совсем другое! — с жаром несла херь Грейнджер, — это ты делал сам и для своего удовольствия! А я не буду унижаться, сося член мужчины! — сделала удивительное заявление она.
— Так, Гермиона, — ровно и спокойно начал я, — хорошо. Не будешь — не надо, это не самое логичное и правильное поведение и аргументация, но дело твоё. Займемся сексом, а лучше помоги мне руками. И, кстати, надо изучить эпиляционные заклинания…
— Мистер Пауэлл, — сварливо перебила меня Грейнджер, — я не буду выглядеть как шлюха в угоду вам!
— Гермиона, вообще-то, это даже с точки зрения гигиены нормально, — попытался наладить диалог я, наткнулся на поджатые губы и задумался.
— Мисс Грейнджер, это была отвратительная ночь, — светски озвучил я. — У меня так и не наступило оргазма, а вам плевать на чувства и эстетические предпочтения партнера. Ну, винить мне некого, кроме себя, интерес к вам я продемонстрировал сам. Но он окончательно угас. За безболезненную и приятную дефлорацию можете не благодарить, дверь там, — указал я возмущенной девице на дверь.
— И это ты мне говоришь, после того что ты сделал?!! — перешла на повышенные тона покрасневшая заучка.
— Именно, — кивнул я, — можете не благодарить, мисс Грейнджер, где выход я вам указал.
Взбешённая девица стала дёргано собирать барахло, параллельно обзывая меня “шовинистической свиньей”, “чистокровным уродом” и прочими милыми и ласковыми прозвищами. Наконец, одевшись, свалила, хлопнув дверью и титуловав “ублюдочным снобом”.
Ну реально, нахер её, печально думал я, метаморфизмом решая стоящий вопрос. Ну ладно феминистка, но еще и эгоистичная стерва одновременно? Да мне её мозговых тараканов год выводить, ну или психику ломать об колено. Я на такое не подписывался, окончательно решил я, печально отметив, что в итоге, похоже, поимели меня, пусть и несознательно.
Но, несколько поднял я себе настроение, все равно, я всё опошлил и был у этого заученного, заросшего и эгоистичного чудища первым. А ведь даже не похвастаешься ачивкой, ну, впрочем, и хрен с ним.
В несколько расстроенных чувствах я добрался до министерства, где за час сдал экзамен на аппарацию. Заказал подключение камина к каминной сети и, наконец, добрался до дома. Подумав, что терять мне особо нечего, постучался в крыло Доуласов, ну и без прелюдий обрадовал открывшую мне зеленоглазую брюнетку с каре вопросом “Сударыня, позвольте вам впердолить?”
Девица на секунду задумалась и, к моему удивлению (я реально несколько опасался какого-нибудь колдунского венца неокончания), согласно кивнула, пропуская меня в дом. Ну и вполне впердолилось, девица порадовала как старательностью, так и явно полученным удовольствием.
Правда, меня несколько напрягло её “сэр Пауэлл, у меня несколько позже будет к вам просьба, если можно”. Но, что “можно”, я ответил. Однако, только просьбу, а там посмотрим, параноисто думал я.
А у себя, несколько расслабленный и всё-таки удовлетворенный я, решил, что всё-таки все опошлил. Ну и занимался практикой медитации и окклюменции, пока не уснул.
6. Солнечный и решенный вопрос
А вот просьбой на следующий день, озвученной пришедшей ко мне Оливией Доулас я был… Ну не сказать чтобы шокирован, оба меня в целом не видели что-либо неприемлемого в предыстории и просьбе, но вместе они, в сочетании с моим участием, заставляли как минимум задуматься.
Итак, Доуласы были невольными реформистами, потомками постстатутного потока маглорожденных. Занявшими довольно немалую ступень в социуме, фактически джентри. Но с родом как юридической и социальной формацией были проблемы — брат мисс Доулас, оказавшейся носителем фамилии и рода покинул его, войдя в род Блишвиков как сожитель (или супруг, Блишвики были реформистами, “брака на алтаре” не было, соответственно тут вопрос исключительно формы и вида договора) одной из дам рода.
Дело в том, что министерство, в пику алтарщикам с одной стороны, ну и продавленное даже не реформистским, а промаглорожденным лобби с другой, рода регистрировало. С рядом вполне ощутимых юридических плюшек. Но требовало для сей бюрократической процедуры “носителей крови и имени не менее шести, не младше дюжины и не старше шести дюжин лет”.
А довольно неприятные ограничения на деторождение магами никуда не делось, более того, миссис Доулас не отличалась крепким здоровьем и вряд ли пережила бы третьи роды, не физически, а энергомагически.
Не часто применяемый, но все же возможный, вариант вынашивания ребенка мистером Доуласом, в данном случае бы не устроил семейство — фамилия в данном, конкретном случае шла от матери, ну а до “временно сменить пол и забеременеть от женщины” целительство и биомагия не доросли и не факт что дорастут.
Но род именно как род Доуласам хотелось, что требовало численности и генетического родства. Ну и тут, как я подозреваю, был предпринят специфический выверт воспитания, дабы “детушки не покинули родное гнездо”. В том смысле, что партнером Оливии, которого я почувствовал, был её братец. Не на разок спустить пар, а вполне продолжительные отношения.
Впрочем, невзирая на то, что столь близкородственные связи у меня вызывали почти суеверный ужас как у специалиста, нельзя не признать два момента. Первое, это то, что инцест — дело семейное. Ну и второе, что сексуально-бытовое партнерство близких родственников, с точки зрения психологии, может быть гораздо более долговечным, комфортным… Много причин, которые подобную пару, безусловно, при отсутствии социального остракизма и отсутствия совместного потомства, делают вполне приемлемой. Ну а остракизма не было, потому как магам на это было похер. Совсем.
Правда, что очевидно, детей эта пара друг от друга иметь не могла, что, впрочем, ничуть их не смущало — они закономерно собирались завести детей на стороне, по паре каждый, ну и, соответственно, воспитывать их совместно.
Что позволило бы Доуласам официально позиционировать себя не как фамилию, а род. С регистрацией оного в министерстве, к чему они и стремились. Не арендовать, а купить или даже “самозахватом”, путем создания пространственной складки, построить обиталище рода.
Собственно, это можно было сделать и так, без бумажек, ну или уведомить министерство “пост фактум”, но уж больно “проминистерскими” были Доуласы, да и “приличность” была немаловажным фактором. Собственно эта “приличность”, весомость в глазах окружающих, и привела к последующей просьбе. У меня попросили Оливией, сделать ребенка Оливии, что, учитывая хоть и сложное положение моего рода, а также ряд других нюансов, потенциальный род Доуласов с подобным отпрыском делало более значимым и весомым.
Вообще, тут был некий элемент “развода”. Алтарщик на такую просьбу бы просто послал, опасаясь отката. Реформист из древних и благородных послал бы или запросил чего-нибудь, вроде служения, или еще чего. В общем, Доуласы явно рассчитывали получить на халяву дитёнка и потенциальное повышение статуса рода. До “наследств” и “снижения аренды”, они, очевидно, не додумались — подобная просьба в принципе делала их должным мне, ребенок должен был быть Доуласом, не имеющим возможность претендовать ни на что от Пауэллов, кроме упоминания о кровном родстве.
Сидящая напротив девица скромно глазки опускала, но ими постреливала. Увидев же, что я задумался, подошла, опустилась у моего кресла на колени, ну и глазками изобразила вопрос. На что, задумавшийся я печально и со вздохом кивнул — ну куда деваться мол, делай. В процессе деланья я оценил технические характеристики оного, тоже ведь аргумент. Впрочем, медитативно разграничив ощущения и мысли, стал думать, что отвечать девице и Доуласам.
Ну, в принципе, я против ничего не имею. Сознательная ломка биологически навязанной программы мной-другим сохранилась, так что дети для меня — всего лишь личинки человека, мой биоматериал или нет — дело такое, десятое. Во всех смыслах — можно и не своего воспитать, можно и своего подальше послать. Это у влекомых тупым животным инстинктом баранов, прикрывающих прошитый биомеханизм лживыми сказками, к биологическим отпрыскам пиетет, чуть ли не священный трепет, тьфу на них.
И тут есть некоторый любопытный момент. Пауэллы, что, на мой взгляд, более чем достойно, будучи довольно плодовитыми, несли тайную службу по “увеличению популяции магов”. И, как ни смешно, вполне осознанно и самоотверженно. То есть, мои братья и сестры, убитые подпевалами Риддла, реально выращивались до четырех лет в роду и подкидывались, как маглорожденные или сироты. Им помогали первое время, приглядывали издали, но это были уже не Пауэллы, а просто маги.
И мать вполне осознано родила четырех, а отец(!) двух из них. Ну, рожать я точно не хочу, если, конечно, все не будет уж совсем плохо. Тут могу сказать так — просто не хочу и шли бы все вдалеко. Однако, в некотором увеличении численности рода, да и в увеличении популяции магов есть и смысл, и честь. Как бы я не относился к “политико-религиозным группировкам”, благо вида для меня не пустой звук.
Далее, идет рассмотрение “породы Пауэллов”. Носитель основных наследственных признаков, связанный с духом жизни в “алтаре” и, соответственно, имеющий приток “энергии жизни” может рожать неограниченно, невзирая на пол. Несвязанный с алтарем, имеет “плюс один”: безопасно родить женщина может трех, с риском четырех, мужчина аж двух. Признаки эти рецессивные, в большинстве своем утрачиваемые у потомков не связанных с духом.
Причина сокрытия и тайны очевидна — алтарщики прирежут за “некондиционного” духа, реформисты заебут. Насмерть не получится, но перспектива жизни как инкубатора не устраивала, не устраивает и не будет устраивать, что закономерно.
Осколок дома духа, в коме, дает тонкий ручеек энергии, к которой я, что любопытно, не подключен. Подозреваю, это последствие последнего сознательного действия хранителя рода, перед засыпанием. Отцу, например, перекорежило не только каналы внешним давлением и тело “жизнью”, но и ядро почти разрушило “внутренним напором”. Ну и к осколку повторно он меня не подключал, хотя механизм простейший — капля крови на камень.
