Стихи

Выстилая поляну под нежным челом луны...

И на мой неизменный, как тридцать монет, вопрос

Ты пришлёшь загадки, шахматы, песни, сны —

Ибо суть твоя такова и таков удел.

Талисман мой — вороньи кости и серебро.

Я забыла, чего другой от меня хотел —

Тот, с креста вещавший про зло, добро,

Милосердие, грех и искус, спасенье душ.

Я любовью назвать не смею свой лунный путь.

Лишь подземная в горле скребётся сушь,

Когда хочется ложь твою — наизусть

Изучить, надёжнее правды её познать.

Ах, зачем лицемерны люди, зачем глупы?

Им давно пора имя твоё, господин, сказать —

Но овечьи-ханжеский взгляд толпы

Не меняет сути: ты их владыка — давно — всегда.

За их души ты выиграл — верую — все бои.

Яд ты, княже, брага или вода —

Но течёшь по жилам: настежь меня — смотри,

Сердце красной подушкой можно — к твоим ногам,

Как смешно оно бьётся — хоть и забыв про страх...

Но тебе неугодна жертва и тесен храм,

И бесплодно гаснут свечи на зеркалах.

Ты отвергнешь меня со смехом: нельзя, не дам

Этот плод надкусить тебе — неугодна ты.

Надоела игра: скучна ты, как Авраам,

Что готов был зарезать сына; твои мечты

Не умнее, чем хворь Иова — зачем, кому?

Ты бессильна моих желаний понять пожар.

Уползай же в немую сырую тьму -

И томись там дальше, вовеки, бесценный дар

Не способная силой ли, хитростью получить.

Так давно — и потуги тщетны; кому ты лжёшь?

Самому отцу лжи посмела в бреду дерзить?

И душа, кровоточа, корчится — но зовёшь

На закате меня ты снова, и снова боль

Слаще всех наслаждений рая даруешь мне.

Ты к себе не пускаешь, хозяин — тогда позволь

Хоть без маски прийти к чумной городской стене:

Чтоб с твоим серебром на шее и без креста,

Чтобы руки в чернилах — стигматы мои просты.

Чтобы красная дымная птица — к тебе — чиста,

А шипы и тернии — как цветы

(Жаль, бледнее твоего пламени) — сквозь меня.

Забери, хозяин, душу мою с собой!..

Но слепят лучи жестокою желчью дня.

Не узором дорога к тебе, а тугой петлёй.

ПРОХОЖЕМУ

Я не знаю, зачем он придумал меня такой

И зачем подарил нездешние эти сны.

Мне — больной, бескрылой, ему смешной —

До разрыва лёгких они страшны.

Я не знаю, зачем он ответил на мой вопрос

И со мной был честен — грубо, не как с людьми.

Мне слова его ветер с морей донёс

И пролил в чернильницу — мол, возьми,

Если больно — плачь и проси ещё,

Приникай ночами к сырой земле:

Под землёй всё мёртво и горячо,

И грехи с надеждами спят в золе.

Под землёй — все души и голоса.

Мой создатель прав и правдив во лжи,

Чист в грехе — лукавые небеса

Не поставят пламени рубежи,

Не потушат бунта — тоски? — пожар,

Не задушат мрамором буйный лес.

Берегу под сердцем заклятый дар,

Ухожу под бархат его завес,

Омываю алым его алтарь.

Его запах — сцена — бутон — шипы.

Я не знаю, зачем он — меня —

Ударь,

О хозяин, если бы только ты!..

Но с рассветом я покидаю зеркальный храм.

"Ты в игре фигурка — не мой пророк, не апостол мой".

Человече, не прикасайся к моим рукам.

Я не знаю, зачем он придумал меня такой.

ДИТЯ

Вечер. Гроза. Ребёнок,

Плачущий за стеной.

Душного сна осколок.

Камни над головой.

Камни в груди усталой.

Шахматы — маски — боль.

Ты не придёшь незваный,

Не позовёшь с собой

Из темноты. Княже,

В жилах моих чернил

Много ещё. Вяжет

Зелье во рту: без сил

Можно упасть — раньше,

Чем причащусь тебя.

Знаю я, что — дальше,

Что за границей дня:

Пламя — клеймо — шрамы,

Шелест твоих шелков.

Ave — аминь — храмы

Древних твоих богов:

Боли, надежд, страхов,

Лунных тревожных птиц.

Жажда сильней знаков

На пустоте страниц:

"Господи, сторож разве

Брату я моему?"

Верь же своей пастве.

Пью за тебя — тьму.

Ты — снова в ложь, в горе,

В соль на руках, в чуму.

Я в тебя — как — в море,

В тёмную глубину.

Ты — в шах и мат, в искус,

Бабочек — на иглу.

Я — ничего. Минус.

Только пока живу,

Но — как и ты — странно.

Ночь на горе, обряд.

Больно — ещё — рано,

Рано идти назад,

Рано идти к людям.

Не прогоняй меня.

Знаю я, что будет

В голоде тусклом дня:

Вечер. Гроза. Ребёнок,

Плачущий за стеной.

Душного сна осколок.

Камни над головой,

В церкви звонят. Больно

Матери говорить:

Ночью пропала дочка —

"Padre, как дальше жить?!

Тьму покарать — как же?

Ведьма — пускай — в петле!"

Ты не придёшь, княже.

Значит — иду к тебе.

Знаешь, память бывает странной...

Знаешь, память бывает странной:

Острой, глупой, немножко нервной,

Как полёт из гнезда — не первый

Даже, может, но Тот Полёт.

Нерешаемым уравненьем,

Многоликою переменной

Она входит в тебя навеки

И в тебе, затаившись, ждёт.

Она ждёт полнолунной ночи

И надорванного конверта,

И надорванный шёпот: хочешь? —

Заставляет её кричать.

Память вскрикнет унылой скрипкой —

Тёмный лак принимает шрамы

(Дирижёр оставляет шрамы,

Скрипка может о них мечтать).

Она ждёт на зелёных кронах

И замшелых камнях дорожек

В прели жуткой лесной, а может —

В жуткой прели хозяйских глаз.

И мелодия пленной скрипки,

Потерявшись в ресничной чаще,

Вдруг становится настоящей —

Месса, жертвенник и намаз.

Память мажет по нотам алым,

Дирижёр подбирает ноты,

И на картах моих широты

Заливают моря чернил.

Так мелодия служит сердцу,

Память — вихрям людских бессонниц,

Жрица — тёмному богу ветра,

Слов и власти — чтоб ты допил

До конца эту чашу, княже.

Память вечна, и вечно больно,

И удар за удар — продажа,

И скрипач не встаёт с колен.

И смычок оживает в пальцах

Партитурой твоих пощёчин,

Ритм давно филигранно-точен

И предсказана сдача в плен.

Знаешь, память бывает странной —

Непонятной, коньячно-падшей

И несломленно восстающей,

Чтобы рабства достичь глубин.

Пусть же скрипка играет в звёздах

Над долиной в горах туманной,

В княжьем замке — услышь Осанну

В её песне, мой господин.

БОГ БАБОЧЕК

Даже с поправкой на право складывать буквы в слова

Смертный не может воспеть и взмолиться достойно не может.

Бог навсегда впереди,

Бабочки крыльев надрыв

Распотрошит его тень. Новый полёт невозможен.

Знаешь, бывает, что солнце кричит, и плутует, и лжёт.

Я забираю лучи в почерневшие глупые крылья.

Честная старая боль — к накалению лампы полёт,

К раю как боли — и как к признанной точке бессилья.

Я умираю и бьюсь, умирали и бились они,

Только по-прежнему рай Каину кажется бледным.

Только обрывки страниц, только дороги и дни —

Что остаётся ещё твоим бабочкам, морокам бедным,

Галлюцинациям free, приходящим на новом глотке,

Сплину коньячному в блюз, жилам кончающей скрипки?

Ты уходил в этот мир, я лечу за тобой налегке,

Пусть на соседней игле — плоть не моя и улыбки.

Иглы на наших тельцах — как ядовитый пожар,

Что у тебя в голове разжигается музыкой ночи.

Выпей же зелье моё, мой зацелованный дар —

Лунные кони котёл опрокинутый гневно растопчат.

Чары свои на алтарь, окропляемый жертвенной кровью,

Я возложу, не посмев без греха признаваться в любви.

Смех, соль на щёки и дым. Чернь называет любовью

В пальцах раздавленный хруст,

Выдох "хозяин, зови".

Сегодня мне снилось, что я стал дьяволом...

Сегодня мне снилось, что я стал дьяволом.

Я, в общем, не знаю, зачем звоню.

Здесь душно; вспотел от дождя усталого

Мой дом, и я снова отвратно сплю.

Сегодня мне снилось, что я стал дьяволом —

Она мне сказала, что это так.

Ты помнишь её?.. Да не слушай пьяного.

Во снах, как и раньше, мятежный мрак.

Сегодня мне снилось, что я стал дьяволом,

И кланялся мне косоглазый бес.

Чего говоришь? Повторенье старого?

Мне вспомнился тоже кошмар про крест.

Сегодня мне снилось, что я стал дьяволом,

И мне предлагали вернуть свой трон.

Там не было дыма и света алого —

Не как в твоих книгах. Неяркий сон.

Сегодня мне снилось, что я стал дьяволом —

Хотя в своём теле, с женой, детьми.

Четыре дочурки. Котёнка вялого

Пытались заставить играть они.

Сегодня мне снилось, что я стал дьяволом —

Я помню все числа и имена.

Меня убедили. Не ты — без малого

Семь раз я тебя выдирал из сна.

Сегодня мне снилось, что я стал дьяволом.

Теперь очень мерзко. Боишься? Нет?

Всё верно: себя, виновато-правого,

До сердца сгрызаю — и это бред.

Сегодня мне снилось, что я стал дьяволом,

Что я разучился любить людей.

Но это и лучше: твой Шопенгауэр...

Ты плачешь? Да плачь — так оно честней.

Сегодня мне снилось, что я стал дьяволом,

Но не приезжай, я тебя прошу.

Опять не поверю. По прежним правилам:

Играю, выдумываю, грешу.

Сегодня мне снилось... Вторая линия;

Постель тобой пахнет; закат в крови.

Сегодня мне снилось, что я стал дьяволом,

И это не хуже твоей любви.

РАЗНОЕ

Мёртвая бабочка на балконе...

Мёртвая бабочка на балконе —

Призрак-призыв весны.

Не умещаются на ладони

Прошлых полётов сны.

Впору шекспировской Дездемоне

Кроткая крыльев тишь.

Мёртвая бабочка на балконе,

Знать бы — о чём молчишь?

Трубы, знамёна, взмокшие кони —

Бредит Отелло. Но —

Мёртвая бабочка на балконе.

Мёртвая — всё равно.

Бесится сцена: Яго, погоня,

Ревность, кинжал — во тьму.

Мёртвая бабочка на балконе,

Как я тебя пойму?

Пыль на чернилах. Мечется, стонет

Мавр: не вернуть назад

Мёртвую бабочку на балконе.

Пламя — измена — ад.

Но не умеют даже актёры

Здесь выживать, любя.

Я подышу на твои узоры

И отпущу тебя.

17.03.2018

Здесь листьев гниёт ковёр...

Здесь листьев гниёт ковёр,

Здесь неба обломок жёлт,

И ветер, и мох, и тёрн —

Пейзаж или натюрморт?

Так трудно определить,

Где жизнь переходит в Ту —

В холодную жилку-нить,

В недвижную пустоту,

В поминки, в заупокой,

В тяжёлый кусок земли.

В тот затхлый дворец лесной,

Где духи тебя спасли

От глупых мучений, ран,

От голода и огня.

Ушёл ты, любовью пьян.

Зато не спасут меня.

И снова ползти сквозь прах,

И снова лгать про добро —

Когда чернота во снах,

Осина и серебро,

Когда прорастает мак,

И в зеркале — чей оскал?

"А дальше — молчанье", — как

Приятелю принц сказал.

Грехом упиваясь, жить,

И подпись — под договор...

Здесь проще ночами выть.

Здесь листьев гниёт ковёр.

5.10.2017

IL SILENZIO

И восходит, вздыхая, на борт по трапу,

Просто некто без имени — Одиссей.

Круг луны молчит, словно дань закату

Он принёс безропотно — пеню, плату

За один из солнечно-пьяных дней.

В темноте горизонт, курс давно неясен,

Путь по Lungomare вдвойне опасен,

Но с оглядкой в будущее — прекрасен,

Только если знаешь, что завтра нет.

Одиссей молчит и вздыхает — triste,

Вспоминает кофе и нос баристы:

Нос кривится коршуном; в этом viste

Утомлённо кончились, как сонет.

А луна плывёт по волнам залива,

Апельсины падают между строк.

В них веками вносится корректива:

У соборов мальчишки, футбол и пиво,

Время фреской влезло на потолок

В тех домах Помпеев, где люди спали,

И погоду с памятью проклинали,

И вино с водою гостям мешали,

И откуда (хвала историкам) шли в бордель.

Одиссей не знает, о чём страдали

Те, богам приятели и uguali:

Боль из мрамора с красками высекали

Леонардо, Челлини и Рафаэль,

Но perchИ? И море молчит упрямо,

Одиссей безмолвствует, как народ.

Вёсла движут время к семье Приама,

Губы шепчут в солёном хмелю "Ti amo",

А кому — неизвестно. И Бог Адама

Сотворяет заново в толще вод.

14.03.2017

НЕАПОЛИТАНСКАЯ ЭЛЕГИЯ

Белая вечность смыслов в стенах и колоннадах.

В воздухе — соль и пепел. Coprifuoco — нет.

"Pizza, signore. Prego!" Специй и шоколада

Запах — в порочных складках, точно плохой сонет.

Шуму ночей ответит грохот в ушах от пульса:

Жизни абсурдно много — и не вмещает день.

Падай в залив и небо, с чайками влёт целуйся,

Не забывая жесты, пасту, футбол и лень,

Не забывая Бога, падай в слезах с молитвой,

Чтобы назавтра снова впиться зубами в мир.

Пусть то замрёт, то мчится время, как перед битвой,

Как перед festa: мусор, хаос, бардак и пир.

Здесь это можно, правда — solo un po'. Неважно,

Кем ты был раньше, Данте: вниз — без проводника.

Миг так красив, что больно. Счастье бывает страшным.

Лучше по-сицилийски — дуло, а не рука.

Лучше касаться — жалом, come un vero pazzo.

Лучше кричать от жара — зря ли кричал Икар?..

Я потеряюсь в стёклах битых твоих palazzo,

Воя от муки жизни, твой принимая дар.

2.04.2017

Ритм упрямый городских извилин...

Ритм упрямый городских извилин

Прячет крик и шёпот в темноте.

Кто грешил до музыки — невинен,

Скрипками бетонными бессилен,

Хоть скрежещут ноты и не те.

Пух чужих подушек, ведьма-вьюга,

Замела высотки в стиле блюз.

Рондо скользко-нежного три круга,

Арфа улиц — грустная подруга...

Город, я теперь тебя боюсь.

Номера домов — вне партитуры:

Вместо них вступают фонари,

Светофоры шепчутся понуро:

"Дилетантка, не кандидатура!"

О маэстро, Вы уже внутри

У меня; оркестр продолжает,

Палец жжёт соната серебра.

Дирижёр, маэстро, точно знает:

Лучшая симфония пленяет

Тем, что не кончается игра.

5.12.2016

ЭЛЕГИЯ

Если надежды нет, всегда остаётся "завтра":

Новое утро, пульса надсадный стук,

Сахар снегов, русалок под настом мантра,

Сбитый в бегах от себя каблук.

Пусть "тик-так" в тишине монотонно вторит

Заклинаниям стылого ноября

И кукушки с пружинкой намёк поборет

Человечьи потуги — "зачем" да "зря",

Ибо так повелось. Убивай надежду,

Смуглую шею ей нежно сдавив цепями

Из (не)пролитых чернил. Оставаясь между,

Неприлично тянуться за теми снами,

Что достались другим. Надо шипеть в своих —

Так ноябрь велел: удар серо-ржавой плетью.

Если боль разрослась и крик где-то в горле стих