Падающий

Чем дальше, тем больше вопросов.

Я пошёл направо. Двигался вместе с движением дымных серых облаков, остро следя за их направлением. Осторожно двигался. Потом осторожничать надоело — закурил. И пошёл спокойно, лишь изредка подходя к стене и проверяя себя, ненамного ли отошёл от дома, возле которого должен держаться.

Останавливался лишь пару раз. Когда почудились новые шаги, а потом дым себя немного непривычно повёл. Если в первый раз встал и уверился, что всё нормально, то после второй остановки поклялся больше не замирать на месте, а — откашливаться, сморкаться, громко плеваться. Ну, и ещё чего-нибудь придумаю. Слишком тихо стоять — как выяснилось, здесь непозволительно. Едва застыл, на ноги набросились две крысы и попытались прокусить кожу ботинок. Одну встряхнул — убежала. Вторая снова вцепилась, порвала шнурки — тварь! Пришлось мотнуть ногой, сбрасывая, и раздавить. Живучая гадина казалась. Пока башку не расплющил, даже перебитый позвоночник её не остановил — всё трепыхалась.

Вот после этого маленького инцидента и плюнул на всё, пошёл вперёд в полной решимости хоть с кем-то подраться, но больше не замирать, чего-то выжидая. Всё мнилось мне, вернулся я. А вернувшийся в свою вотчину тигр не должен вести себя, как осторожный шакал. Пусть осторожничают другие, забывшие, кто здесь хозяин.

8.

Как ни странно, гуляя в дымных облаках, я быстро освоился с подвижным пространством. Может, помогли надетые очки с инфракрасным излучателем: облаков не разогнали, но всё, что видимо сквозь странный туман, стало более отчётливым. Мои подозрения, что, возможно, когда-то я здесь бывал, полностью подтвердились: я шагал уверенно, мгновенно подмечая малейшее изменение в подвижных облаках и сразу соображая, что за этим стоит. Или двигается.

Приноровившись таким образом к Подполью, я решил "оглядеться" и определиться с целью моего пребывания здесь. Времени маловато, чтобы просто разгуливать. Хотя, честно говоря, мне это и нравилось.

На углу дома, который оказался по правую руку и вдоль которого я шёл, я вдруг подумал: а ведь я обхожу то самое здание, которое в прошлую ночь прошёл насквозь и вышел к лифту. Чёрт, какое здоровое. Любопытство обуяло: посмотреть бы, что там с лифтом. А ещё захотелось сделать нечто, чтобы те молодчики больше здесь не появлялись. Это моя территория... Я замер. Моя... Меченая. Меченая? Я начинаю вспоминать? Но... Воспоминания — мои ли? Попробовать найти метки? А существуют ли они? Может, я заигрался в полосатого хищника семейства кошачьих и придумал, что эта территория моя, что и должны доказать мифические или придуманные только что метки?

Что ж, я нашёл цель своего времяпрепровождения в Подполье. На сегодня. Осталось сообразить: что в первую очередь — лифт или метки. Пришёл к выводу, что лифт — предпочтительней, поскольку долго его искать не придётся. Предмет-то конкретный. И находится в конкретном месте. В отличие от меток. Если те вообще существуют.

Ещё десяток неторопливых шагов — и я оказался возле следующего угла дома. Так, сворачиваем, идём напрямую к лифту.

Слева облако-вертушка, до того лениво крутившееся вокруг собственной оси, постепенно расширяясь в объёме, слегка смазалось с одного бока. Я инстинктивно прянул к стене. Маленький вихрь-воронка... И вдруг его словно проткнуло. Из дыма высунулась маленькая змеиная головка. Чёрные, чуть выпуклые глаза уставились на меня холодно и оценивающе. Любопытно, что обычно делают тигры со змеями. Мои руки наплевали на всё любопытство на свете. Левая толчком о стену загнала в ножны даггер и ухватилась за длинную рукоять меча, помогая правой. Змейка повертела плоской головой, но не пропала. Чёрт, такая маленькая, а на высоте — глаза в глаза. "Спокойно, хозяин", — сказали мои деловитые руки. Меч ударил как-то странно — из-под низу. Секунда ошеломительной тишины. К моим ногам упали три змеиные головки. Ноги, словно тоже получив приказ, немедленно рванули куда-то в сторону, поспешно уводя меня. И — запоздалый хриплый вопль сверху, над головой.

Я нырнул в серые облака, ощущая на языке привкус нездорового веселья. А вот и не поймаешь! Ведя пальцами в перчатках по стене — бегом!.. Насколько я понял, в дымных облаках очень забавно поиграть в прятки. Вопль за спиной угас, оборвавшись жалобным утробным мыком. Ишь — больно, небось. А нечего таращиться на кого не следует. Любопытные нашлись...

Не подумав, что пробежал довольно изрядное расстояние, я уже спокойнее зашагал дальше, встряхивая меч от бледно-розовой жидкости и рыская взглядом в поисках какой-нибудь ветоши. И вовремя не заметил, как перешагнул границу дымного тумана.

В общем, вывалился на сцену в самый напряжённый момент спектакля.

Чуть дальше от меня — знакомый мне лифт. Открытый. Чуть ближе — трое окружили двоих. Ну, трое — понятно, что те самые молодчики, поскольку в стетсонах и с ружьями. Правда, как про лифт сразу сказать не могу, знакомы ли они мне. Про двоих тоже ничего не могу сказать: стоят на коленях, опустив головы, руки у них за спиной, кажется связанные. Эта поза была именно тем интересна, что уже при мне связанного, пониже и поплотнее, один из молодчиков, под довольный смех остальных, ударил ногой. Тот свалился, а тип в стетсоне хотел было ещё раз ударить его. Этот тип единственный на данный момент, кто из троих смотрел в мою сторону. Пока его дружки ржали над ловким ударом в беспомощную мишень, он увидел меня.

Аккуратно придерживая меч на плече, я медленно приближался к ним. И вместе с приближением во мне крепла абсолютная уверенность, что двоим связанным здорово не хватает именно меня. Их же двое, так? А молодчиков — трое. Ну, и если я присоединюсь к связанным (не в связанном виде, конечно, что-то мне такое положение не очень), будет так называемая высшая справедливость. Трое против троих.

Тип в стетсоне опустил ногу.

Я медленно спустил с плеча меч.

Двое других молодчиков подняли головы.

Человек, сбитый на землю, робко зашевелился.

Трое, будто по сигналу, вскинули ружья.

Десять шагов от меня. Я ухмыльнулся и непочтительно воткнул меч в асфальт.

— Кто такой? — резко спросил один. Лиц я по-прежнему не видел. Свет шёл из-за их спин. Но голос знаком. Тот, кто запачкался в крови убитых людей. Ботинок возле мёртвых тел оттирал... Так. Они здесь частые гости.

— Двадцать минут, — забавляясь, ответил я.

— Я спрашиваю тебя, кто ты такой?! — в голосе спрашивающего напряжённые нотки, но без страха. А мне нужен страх.

— А я говорю — осталось двадцать минут.

— До чего? — А вот этот испугался. Тот, кто бил связанного ногой. Тот, кто пытался застегнуть "молнию" на сумке.

— Лифт. — Я снова ухмыльнулся. — Взорвётся. Через двадцать минут.

Они очень хотели переглянуться. Они задышали чаще, хотя думали, что этого не слышно. И они вспотели. Запах потного страха. Отчётливый.

— Через девятнадцать минут сорок секунд, — подбавив издевательских ноток в голос, я поднял к глазам — к очкам — ножны с даггером. Им-то не видно, что именно я рассматриваю. А вдруг на кисти у меня таймер?

Попятился тот, струсивший первым. Да, это тебе не связанного бить. Страшно оставаться в Подполье без надежды вернуться назад? Страшно. Патроны закончатся, и ты останешься один на один с теми, кого убивал. На равных... Рядом стоявший дёрнулся было к нему. В общем, отступать начали стройными рядами, не смея повернуться ко мне спиной. Они даже не додумались, что можно пристрелить и пойманных, и меня. Впрочем, себя пристрелить я не дал бы. И опять с тоской подумал: "Хоть бы пистолетик, что ли, завалященький... Какое бы у меня сейчас оружие было!"

Эти трое молодые да ранние. Но встреча с неизвестным, не испугавшимся их оружия и говорящим жуткие вещи... Они кинулись в лифт — ломанулись. Дула ружей торчали из проёма, пока двери закрывались. Поверили. Мне хотелось загоготать — громко-громко. Во всяком случае, именно так, грубо, я воспринял собственное желание, а может — эмоциональную реакцию.

Двери закрылись. Лифт бодренько загудел. Надеюсь, в штаны они не наложили.

Троица меня сейчас уже не интересовала. А вот их пленники — очень.

Я медленно, всё ещё не сводя глаз с лифта, приблизился к упавшему. Мне показалось, он нуждается в большей помощи, чем тот, что продолжал безучастно стоять на коленях. Даггер вскочил в ладонь. Я прислушался: лифтовый гул затих наверху. Упавший внезапно задёргался, когда мои ноги остановились перед его лицом. Я присел на корточки. Придержал кисти связанных рук.

— Спокойно. Сейчас освобожу.

Пленник сжался так, словно ожидал, что после этих слов я стану бить его или прирежу. Не понимает языка? Странно. На всякий случай я начал с ног, почти веря: едва разрежу крепкие верёвки, он тут же сбежит. Пусть и со связанными руками. Не сбежал. Такой же зажатый, но теперь ещё и затаившийся. Чтобы снять с рук верёвки, я помог ему сесть. Машинально взглянул в его лицо. Пленник тоже быстро глянул на мои очки — и, отчаянно зажмурившись, отвернулся. Будто ожидая, что я немедленно ударю. Я, точно ничего и не произошло, меланхолично сказал:

— Ну вот, а ты боялся. Всё не так и сложно. Готово. Можешь встать? Или помочь?

Бывший пленник оживился, словно только сейчас понял, что я его не убью, и замотал головой. Стараясь не слишком пялиться (хотя он этого и не заметил бы — очки на мне) на его чудовищную заячью губу, раздвигая которую, изогнутым клювом торчал над нижней губой длинный клык, я отступил к коленопреклонённому, присел и перед ним. Этот показался мне несколько невменяемым, пока я не заметил, что его плечо почернело от крови. Очень осторожно я разрезал верёвки, впившиеся в руки-ноги.

— К врачу бы тебя, — бесстрастно сказал я, будто не видя: верхняя часть его головы безволоса (чёрные волосы начинаются полосой от уха к уху и стянуты в тощую косичку) и покрыта мелкой чешуёй, а полуприкрытые от боли глаза желты и словно поделены пополам узкой, почти невидной чёрточкой — зрачком.

— Я отнесу его, — сказал, чуть шепелявя, первый. Он уже стоял, росточка оказался небольшого, этакий крепыш, плотный, почти без шеи. Тревожный взгляд на меня, и он снова, уже просительно зашепелявил: — Вы поставьте его на ноги, а я отнесу.

Я выполнил его просьбу. Он взвалил второго, длинного, тощего и странно пластичного (настоящая змея!), на спину и легко потащил к дымным облакам. На границе с туманом он обернулся. Я всё ещё стоял на том же месте и не придумал ничего лучшего, как махнуть рукой с даггером:

— Счастливо вам!

Кажется, он попытался улыбнуться. Но точно, что с явным облегчением шагнул в дымные облака и исчез. Я невольно обернулся к вчерашней груде мертвецов. Её нет. Крысы потрудились неплохо. Даже кости почти все растащили. Занятый умирающим псом, я не слишком присматривался к лицам и телам мёртвых. А надо было... Что за хрень творится здесь, в Подполье?

Мда, мои владения — сплошная экзотика. И в них действуют браконьеры.

Ладно, это тоже подождёт. Метки. Вот, что меня здорово начало интересовать. И не просто интересовать. Я вспомнил две метки. Ржавая пластина на одной двери и ручка в виде танцующего льва — на другой. Мне — сделать всего лишь несколько шагов, чтобы дойти до дома, пройти который — и подойдёшь к двери с львиной ручкой. Но эти две метки не мои. Они для меня. А вот внутри дома...

Чего ждём?

И я решительно направился к двери, из которой наблюдал вчера, как семеро собирались наверх. Снова передо мной коридор — долгий. И вот тут-то со мной что-то произошло. В очередной раз. Ха. А я ведь вспомнил. Я так отчётливо вспомнил, что решительно зашагал по коридору, не оглядываясь и не остерегаясь.

Метка. Дверь с еле заметным отпечатком лапы крупного зверя. Не знаю, таков ли тигриный след, но лапа явно была круглая и — крута-ая. Я вломился в комнату, пустую и мёртвую давным-давно. Встал посередине и огляделся. Окон — ни одного. Дверь только одна. Как здесь искать? Э-э... И что именно?

А почему я, собственно, должен искать? Не кто-то чужой прятал — я сам. Я вновь устроил ту же штуку, что в переулке: закрыл глаза и отдался на волю телу. И тело не подвело. Меня развернуло, и ноги уверенно притопали к стене — чуть носом не ткнулся. Затем в дело вступили руки. Они деловито прохлопали стену сверху донизу. Стена добротная — кирпич. Второй кирпич от пола дрогнул под пальцами. Пришлось поковыряться, чтобы вытащить его, а затем — ещё парочку в линию с ним.

Так же самоуверенно правая рука влезла в образовавшееся отверстие и пошарила. Пальцы вцепились в нечто, на поверку оказавшееся ручкой небольшого, но страшно тяжеленного металлического чемоданчика. Плоский. В отличном состоянии. Моё сердце впервые забилось ощутимо для меня. Хм, я волнуюсь? С чего бы?

Сев у стены, я положил чемоданчик на колени и попытался открыть его. А вот хрен вам. Откроешь его. Я чуть все ногти не сломал — и мозги тоже. Я изучил чемоданчик со всех сторон и пришёл к выводу, что нет и не может быть у этой вещи такого примитива, как обычный замок. Так как же он закрыт? Отпечатки пальцев? Куда прикладывать палец? Нет ничего похожего на вмятину для дактилоскопии. А вдруг нужна голосовая команда? Типа — "сим-сим, откройся!"? Мозги вскипели и предложили оригинальнейший выход из ситуации — швырнуть чемоданчик о стену. А вдруг замок хлипкий? Вот всё и вылетит. Что надо-то. Чёрт, знать бы ещё, что в нём. А вдруг там ничего? Во облом-то...

Усталые от напряжения глаза закрылись. Руки обмякли на чемоданчике. Я решил отдохнуть и поразмышлять вообще обо всём, что произошло и происходит со мной в эти дни. Всё началось с падения с крыши. Я вспомнил, как меня столкнули. Первый испуг — и равнодушие. Бокал с вином...

Пальцы скользнули по бокам чемоданчика.

... Никакого страха. Крик мне вслед. И — первое впечатление радости от полёта в дожде. И — упал. И — меч дрожит передо мной...

Пальцы выбили странный ритм, странную фразу.

Я сидел, ссутулившись, поэтому откинувшаяся крышка едва не врезала мне по носу. Ага, всё-таки голосовая команда. Стуковая, точнее. Так, что тут у нас? Не дай бог, пустышка... Я убрал шуршащую серебристую бумагу — и вздёрнул уголок рта, с трудом удержав торжествующий рык. Три "Скорпиона". Целых три штуки! Дрожащими от жадности руками я ухватился за жёлтую рукоять и нежно прижал оружие к себе. Я так мечтал о пистолете... А тут — пистолет-пулемёт, да ещё какой... Ммм... Игрушечка. Мечта. Я замурлыкал от удовольствия. Дисковый магазин полон. А по бокам чемодана — железные коробки, набитые дисками. И ремни для кобур. И поясной. И плечевой. Хм... Я улыбался как идиот. Не, как ребёнок, наконец добившийся от родителей на Новый год вожделенного велика.

Прошло какое-то время, прежде чем я смог нормально соображать. Сладкие мечты о том, как я приношу чемодан с оружием домой, быстренько разбились о суровую реальность: оружие не входит в число предметов, которые можно держать дома как предмет повседневной необходимости. Меч — фиг с ним. Всегда можно сказать, что копил деньги на элитное оружие, чтобы однажды поднакопить ещё и на членство в элитном клубе. Правда, ещё надо будет обосновать отсутствие чека и разрешение на меч. Но об этом всегда можно подумать, когда настанет необходимость.