Мне почему-то вспомнился мой институт, памятник Попову перед главным входом и то, как мы бегали на большом перерыве между второй и третьей парой в молочное кафе на углу Комсомольской.
— Наверное, таких вкусных бутербродов с докторской колбасой уже никогда не попробую, — c такой горечью подумал я, что еще чуть— чуть и наверное пустил бы слезу.
— Ну что, мужики, какие будут предложения? Как старший по званию, начал разговор капитан Мошанов (инженер-капитан, командир отделения регламента и ремонта).
— Я предлагаю нам всем взяв инструмент, немца радиста с бомбардировщика, переводчика, сесть на бтр, водила который туда ходил, он дорогу знает, солдат для охраны и вперед, там на месте начнем разбираться. На одном дыхании выпалил я.
— Добавить нечего, подержал меня Чижиков.
— Вы тогда за инструментом, а я к командиру за остальным, закрыл импровизированный техсовет капитан Мошанов.
Я пошел к своей машине, где хранился инструмент для разных случаев, который мной любовно собирался самыми разными способами. Я его получал, выменивал в разных местах, и таким образом удалось собрать много разного и полезного. Весь инструмент был собран и разложен в специальный ящик из под какого-то ЗИПа с солидным висячим замком. Через 10 минут я уже был на месте сбора, туда же с другой стороны подходил Сергей Чижиков со своими пожитками. Почти одновременно с ним подъехали две 70-ки и из открывшегося десантного люка второй машины, раздался голос капитана:
— Давайте, мужики, время не ждет!
Мы быстро забросили внутрь свой инструмент и заскочили сами. Внутри уже расположились немец с переводчиком, нас трое, пять солдат которых нам выделили для охраны. Рядом с водителем БТРа расположился незнакомый сержант. Не увидев прапорщика Мисюры, я спросил почему нам его не выделили, ведь он знает дорогу, а так мы будем плутать. Капитан Мошанов ответил, что Мисюра в первой машине, до самолета он нас проведет, а дальше сам. У него свое задание.
Переплыв реку, мы минут двадцать ехали по холмам, и вот на очередном подъеме остановились.
Из машины прапорщика вышло двое солдат и осмотрели местность. Видно всё было в порядке, т.к. через несколько минут мы тронулись дальше, подобрав их по пути.
Подъехав к самолету, и остановившись, следуя указаниям Мисюры, сначала выпустили солдат, которые стали в оцепление, а после вышли мы и немец с переводчиком. С любопытством оглядываясь начали осматривать немецкий самолет.
Мисюра высунувшись по пояс из люка командира весело спросил:
— Как дела таащи инженеры?
— Помалу, а ты как? Куда послали?
— А куда меня могут послать? — В разведку!
— Ну, ни пуха ни пера!!!
— К черту...
Он хлопнул по броне, и БТР взревев тронулся с места. За ним как дымовая завеса потянулся шлейф пыли.
Немец похоже не понимал, для чего его сюда привезли. С самого начала, как только я его увидел в десантном отсеке, у него был очень испуганный вид, наверное он думал что его везут на расстрел. Переводчику пришлось дважды повторить свой вопрос, чтобы узнать где расположена самолетная радиостанция. Он показал на переднюю кабину, где обычно распологаются пилот и штурман, и пояснил, что в заднюю кабину, где находится радиооборудование ведет коридор, по которому можно переходить из одной кабины в другую. Капитан Мошанов приказал нашему переводчику объяснить немцу, что нам необходимо демонтировать рацию полностью вместе с антенной и блоком питания и у нас на все это полчаса. Из всей этой тарабарщины я уловил только слово "демонтаж". Он говорит, что ему нужен инструмент, перевел короткую фразу немца, переводчик. Я поставил у ног свой ящик и открыл его. Спроси его, какой инструмент ему нужен? сказал я. После нескольких фраз, переводчик мне сказал:
— Я не понимаю его, не знаю таких слов на немецком, оправдывался солдат.
— Скажи ему пусть возьмет, что ему нужно, сказал я, показывая на ящик с инструментом.
Немец нагнулся к ящику, и не спеша, перекладывая инструмент, выбрал пару отверток и торцевых ключей. Я заметил что его заинтересовала крестовая отвертка, он с интересом посмотрел на неё, повертел в руках и отложил в сторону. Сложив выбранный инструмент в карман своего летного комбинезона, он направился к люку самолета.
— Хальт! Остановил я его. Обойдя немца я первым забрался в переднюю кабину самолета и внимательно осмотрелся.
— Юрченко! Скажи ему, пусть еще раз объяснит где рация! крикнул я в люк. Младший сержант повторил мой вопрос по немецки. Немец залез в люк, по плечи и пальцем показал на раздвижные двери в задней стенке пилотской кабины. Пройдя по коридору, и попав в заднюю кабину, увидел, что справа были закреплены несколько блоков, соединенных между собой кабелями. Еще два блока были размещены над лазом в нижний фонарь самолета, который был разбит при посадке. В дыру была видна земля и поломанные ветки кустарника. На отдельной подставке был закрепленный телеграфный ключ. Когда я внимательно рассмотрел все блоки, то понял насколько легко и быстро мы демонтируем всю станцию. Она была построена по модульному принципу. Блоки были прикреплены
не выпадающими болтами, кабели закреплены в специальных клипсах и разведены по всей кабине.
— Пусть покажет какой кабель идет на антенну! Обратился я к Юрченко. Он сразу перевел. Немец сказал несколько фраз.
— Он говорит, что для этого ему необходимо подняться в кабину.
— Пусть лезет. Дал ему разрешение, только ты лезь следом, — приказал переводчику. Они залезли, немец ткнул пальцем в один из кабелей выходящий из блока с маркировкой AF. Достав из офицерской сумки тетрадь, начал зарисовать структурную схему, когда немец замахал руками и сказал:
— Найн, найн. И ткнул пальцем, куда-то вбок от себя.
Посмотрев, увидел шильдик со схемой соединений всех блоков станции.
— Гуд! И показал ему жестом, чтобы он его снял, немец понятливо кивнул и полез в карман за отверткой. Снятый немцем шильдик, спрятал к себе в сумку и сказал чтобы показал как и где крепится антенна. Немец понятливо закивал головой и повторяя: комм, комм, жестами показал следовать за ним. Выбравшись из самолета и забравшись на крыло, говоря, он показывал сначала на штырь, который был за колпаком радиста, потом на оторванную хвостовую часть, валявшуюся метров в ста от самолета. Юрченко тем временем переводил:
— От антенного штыря до киля протянута жесткая однолучевая антенна связных радиостанций ФУГ-10, ФУГ-16 и ФУГ-17.
— Стоп! Стоп! Стоп! Остановил перевод я. Это что получается, на самолете три радиостанции? А ну-ка спроси его о назначении каждой из них!
— ФУГ-10 предназначена для связи с наземными штабами и службами, ФУГ-16 нужна для связи в воздухе между самолетами, а последняя, ФУГ-17 для обеспечения взаимодействия с наземными войсками, как правило, с танками, которым необходима поддержка с воздуха.
Разобравшись с назначением станций, приступили к демонтажу оборудования, сначала всё зарисовав.
На всю работу у нас ушло примерно полтора-два часа. Провозились бы и дольше, кабель переговорного устройства, был запрятан в фюзеляж и достать по быстрому не получалось. Помогла немецкая педантичность, все кабели с обеих сторон имели маркировку, в какой разъем и какого блока его вставлять. Мы просто обрезали кабель с двух сторон, а срастить его назад это дело десяти минут. Очень приятно удивил модульный принцип построения радиостанции. Каркасы отдельных блоков были сделаны методом литья из силумина или чего-то сильно похожего на него, и честно говоря, не сильно отличались от наших радиостанций. Обмениваясь мнениями, мы пришли к выводу, что стоит попробовать собрать из отдельных, уцелевших модулей несколько рабочих комплектов. Для этого мы решили привлечь мой взвод для быстрого снятия наиболее уцелевших блоков со сбитых самолетов. Самым важным вопросом было: какую перегрузку способна выдержать эта аппаратура? Логически рассуждая, мы пришли к выводу, что она собрана, скорее всего, на лампах, и именно они были самым уязвимым местом. Наконец мы демонтировали стойку, на которую устанавливаются блоки радиостанции, из неё решили сделать стенд, на котором будем проверять остальные блоки. Сзади этой стойки, можно было добраться до соединительных кабелей и жгутов проводов, которые снимались с каркаса стойки намного быстрее, чем вся стойка целиком. Приятным сюрпризом были два аккумулятора на 12 вольт, емкостью 300 а.ч. Обратили внимание на то, что вся проводка в самолете была экранированная. Не забыли мы и об антенне. Все снятое оборудование мы аккуратно переносили в БТР и складывали отдельно друг от друга.
Закончив работу, мы устроили небольшой перекур, и немного погодя тронулись в путь. Прибыв в расположение, мы разделились. Естественно я, как самый младший по званию, взяв с собой солдат и кое-какой инструмент, поехал потрошить немецкие самолеты. Лично мое счастье заключалось в том, что не успел позавтракать и желудок был пуст. Возле первого же сгоревшего самолета нам стало плохо от вида и запаха. Я пару раз вякнул, потом полез в машину, достал из ящика с инструментом, завернутую в чистую тряпку бутылку водки и пару раз хорошо приложился. Остальное отдал солдатам. Среди обломков этого самолета целого там ничего не было. От пламени изоляция на кабелях во многих местах оплавилась, даже металл корпусов кое-где потек. Немного лучше было состояние тех самолетов, что не горели-там хоть что-то можно было выдрать: экранированный кабель, отдельные более менее сохранившиеся блоки. Я надеялся, что удастся собрать несколько комплектов. В более сохранном виде было вооружение. На тех самолетах, которые не сгорели, удалось снять пулеметы и коробки с патронами, документы, карты, личное оружие и несколько шлемофонов.
Практически целый комплект попался на одном из сбитых истребителей, а так это была страшная смесь железа, сгоревшего человеческого мяса и земли. Поэтому, как только десантный отсек был забит, мы сели сверху на броню и вернулись в дивизион.
Когда мы подъехали к машине ОРиРа, там уже был развернута палатка, в которой стоял огромный стол из щита, который капитан Мошанов возил на внешней стенке КУНГа своей машины. На нем были разложены блоки снятого оборудования, и уже соединены между собой. Офицеры заканчивали подключать питание.
— Товарищ капитан, ваше задание выполнено. Оборудование с самолетов демонтировано и доставлено. Во время выполнения задания происшествий не было, весь личный состав и техника целы и вернулись.
— Вольно! Ответил капитан.
Чижиков на секунду оторвавшись от дела, спросил:
— Ну, что много привезли?
— Думаю, нам хватит! Куда складывать?
— Давай в угол, на брезент.
Отдав команду бойцам, продолжал наблюдать как Мошанов с Чижиковым собирают на столе самолетную радиостанцию. Чтобы, хоть как-то поучаствовать в процессе, сказал:
— Может, чтобы ускорить дело, немецкого радиста привлечь?
— Уже. Буркнул капитан.
— Что уже? Непонял я.
— Уже привлекли. Сидит за палаткой в яме под охраной переводчика. Если понадобится— как говорится под рукой.
— А чего ты без дела стоишь? Вы все самолеты осмотрели? Задал вопрос капитан Мошанов.
— Нет не все, где-то половину. Ответил я.
— Тем, более! Давай не тормози, бери бойцов и вперед! Нам тут всю авиацию оснастить надо!
Я повернулся и выйдя из палатки поднял бойцов и мы поехали снова трофеить самолеты. На второй раз улов был жирнее, наверное потому, что непосредственно у позиций "Шилок" падали самолеты которые были просто развалены в воздухе. Сейчас же мы видели практически целые фюзеляжи, чего нельзя было сказать об экипажах. Нашли несколько парашютов, в которых оказались одни трупы.
При демонтаже радиооборудования я отметил, что на истребителях немцы устанавливали только УКВ блоки, тем самым упрощая нам задачу. Действительно зачем на истребители ставить расширенный комплект оборудования, когда можно обойтись и меньшими средствами? Постепенно мы перестали обращать внимание на кровь, запах горелого мяса, мух, и быстро снимали аппаратуру. В дополнение к основной задаче нам удалось нажить несколько аккумуляторов, очень мне понравились бошевские свечи и экранированные провода к ним. Сильно озадачило устройство, назначение которого, я не понял. Скорее всего это были не электровакумные лампы, а что то вроде реле. Пока я так и не смог определить, где именно они применялись. Всё, что мне удалось понять, что такие реле управлялись от какой-то внешней обмотки, что-то типа катушки электромагнита. Судя по керамике и мощным латунным контактам, они применялись для коммутации высокой мощности в антенных цепях. Передатчики радиостанции на выходе имели пару мощных ламп и отдавали хорошую мощность в антенну, так что там было, что коммутировать. Еще я обратил внимание на то, что немецкие инженеры старались по возможности применять в составе одного устройства, особенно в приемниках, лампы одного и того же типа, скорее всего чтобы облегчить обслуживание аппаратуры. Снова забив десантный отсек снятым оборудованием и материалами по самый верх, мы тронулись в расположение. По пути назад сумел немного прикемарить и проснулся только около палатки Мошанова. Пройдя вовнутрь обратил внимание, что куча, которую мы привезли в первый раз заметно уменьшилась. Увидев в палатке одного Чижикова, я спросил:
— Как дела?
— Ты представляешь! Возбужденно начал говорить Сергей, — практически ничего не пришлось подстраивать и регулировать, только меняли лампы и больше фактически ничего! У этой аппаратуры потрясающие параметры! Если бы не лампы, я бы подумал, что она только что разработана и произведена! Это фантастика. Мы с Колей проверили стабильность характеристик, она такая как с кварцем!
— Нам в институте, один преподаватель рассказывал, что Германии перед войной удалось разработать и внедрить в массовое производство радиочастотную керамику с малым уровнем потерь на высоких частотах, а также ферромагнетики, пригодные для использования на радиочастотах. Всё это применялась немцами для изготовления катушек индуктивности исключительно высокого качества, что, в свою очередь, позволяло разрабатывать для радиоаппаратуры задающие генераторы с плавной перестройкой частоты, сравнимые по стабильности с генераторами, имеющими кварцевую стабилизацию. Ответил я.
В этот момент зашел Мошанов, и сказал:
— Ну что Шполянский, привез еще что-то? А то мы уже тут стали, не ожидали, что все пойдет так быстро. Ты представляешь...
— Я ему уже сказал, Коля. Оказывается в Одесском институте связи один преподаватель даже лекцию им читал об этом!
Пока обсуждали эти новости, солдаты таскали, то что мы привезли. А мы тем временем начали втроем проверять и настраивать аппаратуру. Встал вопрос как устанавливать отлаженные комплекты. Я предложил не копировать немецкий комплект, а разделить КВ и УКВ части, для использования в разных вариантах. КВ использовать для обеспечения наземных служб и подразделений, а УКВ использовать для самолетов. Таким образом, количество пригодных для работы комплектов увеличилось. КВ комплекты солдаты укрепляли внутри снарядных ящиков так, чтобы можно было установив ящик в любом месте, открыть, развернуть антенну и начать работать. УКВ комплекты просто аккуратно складывали в такой же ящик без крепления.
