Первое правило настоящей леди

— Я сейчас лопну! — прошептал он и, показав на стол, добавил: — Быстро он! Раз, два...

— Все! — Этан плеснул лекарства из фляжки в распухший красный глаз Пастуха, приложил лавандовый мох.

— Давай я! — Баяр приподнял голову Пастуха и быстро забинтовал. — Готово!

— Хорошо, — кивнул Этан. — Теперь помоги ему встать. Мир, помоги Баяру уложить его! Оюн? Почему еще полбутылки осталось?

— Я больше не могу!.. — пробормотал наранец.

— Пей!

Помогая Баяру укладывать покачивающегося Пастуха на импровизированное ложе из шкур, я заметила: Оюн становится все бледнее и трезвее, хотя и выпил полторы бутылки разбавленного снотворным вина.

А ведь Пастух едва держался на ногах от пары глотков!

Снова прокипятив инструменты, Этан вымыл руки.

— Алхимик?.. — неуверенно позвал Оюн, отставляя пустую бутылку. — Я того... не пьяный, и спать неохота...

— Так... — Глаза Этана сердито блеснули. — Хватит бояться! Вроде взрослый мужик.

— Кто тебе сказал, что я боюсь?! — возмутился Оюн. — Это твое лекарство порченное!

— Ладно... Ложись. — Этан привязал к ножкам стола веревки, подергал, проверив прочно ли.

— Это еще зачем? — судорожно сглотнув, спросил Оюн.

— Тебя привязывать, — пожал плечами Этан. — Передумал?

— Нет... — Оюн медленно снял плащ, оставшись в одних штанах, медленно подошел к столу, медленно лег и зажмурился.

Напомнив себе, что леди не пристало таращиться на полуголых мужчин, я снова начала разглядывать демона. Старалась запечатлеть в памяти малейшие детали, чтобы ничего не упустить, когда начну рисовать.

Этан тем временем быстро прикрутил наранца веревками к столу, оставив свободной только искалеченную руку, и уселся на пенек.

— Чего? — осторожно приоткрыв глаза, спросил Оюн. — Почему не режешь?

— А куда спешить? — Этан задумчиво поглядел на кожаный браслет на руке. — А ты лежи, лежи...

— Лежу... — Оюн нахмурился, заерзал.

Чего он ждет?

Я перехватила хитрый взгляд Баяра.

Лучник, улыбнувшись, прошептал:

— Оюн врачей боится!

Спустя четверть час Оюн начал зевать, а потом уснул.

— Наконец-то! — Этан приподнял веко наранца, ущипнул его за нос.

Оюн громко ругнулся, забормотал, но не проснулся.

— Баяр, Мира, мойте руки, — скомандовал Этан. — Баяр, будешь держать руку. Мира, я знаю, ты не любишь инструменты врачей, но мне очень нужна твоя помощь. Наш пугливый друг может дергаться или, хуже того, проснуться, мне придется все делать очень быстро. Ты будешь подавать мне инструменты. Поможешь?

Хотела бы я посмотреть, как повели бы себя на моем месте те, кто придумал многочисленные правила поведения для леди!

Полуголый мужчина на столе, еще один, не родственник, спит на шкурах, третий хмурится, очевидно, прикидывая, как без меня удержать товарища. И все это на глазах Этана, которого можно считать моим сопровождающим! Больше того — сам сопровождающий, вместо скрупулезного соблюдения правил, просит меня помочь.

— Да, помогу. — Решив, что в некоторых случаях нужно делать исключения из правил, я послушно подошла к столу.

Бабочка!

Стиснула дрожащие пальцы в кулаки и поспешно отвела взгляд от инструментов.

Нельзя отворачиваться! Я буду брать их в руки и подавать Этану.

Заставила себя посмотреть на жуткие куски стали.

Бабочка лежит в ящике комода. Нужно всего лишь подобрать несколько камней.

Но бабочка помогала плохо, страх никак не хотел отпускать.

Я вспомнила о наброске статуэтки демона, который не так давно собиралась нарисовать.

Какой оттенок янтаря лучше подойдет для глаз демона? Темно-медовый или насыщенно-желтый?

— Ланцет. Тонкий, похож на нож с длинной ручкой, — попросил Этан.

— Вот. — Мысленно прикидывая, какие оттенки камня есть в мастерской, я спокойно взяла инструмент, подала.

Дальше все происходило как в тумане.

Баяр прижимал Оюна к столу. Этан резал, ломал, шил. Я подавала инструменты, мысленно прикидывая, как лучше сделать передние лапы статуэтки демона: прямо перед собой или будто он готовится к прыжку. Дважды Оюн порывался бежать, Баяр с трудом его удержал.

И вот, когда я дошла в своих мечтах, что обязательно 'оживлю' статуэтку, чтобы проверить, правильно ли выдержаны пропорции, Этан наконец-то попросил лавандовый мох и бинт.

Но лишь я обрадовалась тому, что моя экзекуция подошла к концу — за спиной раздался яростный рев, потом глухой удар.

Этан ругнулся.

Баяр, прижимающий дергающегося Оюна, пробормотал:

— Проснулся, гад!

Что происходит? Демон? Ведь Этан говорил, что он будет спать?

Я посмотрела через плечо.

Демон, мотая головой, бросался на решетку. Глаза зверя сверкали. Клетка дрожала, деревянные прутья трещали.

Еще немного — и он вырвется!

— Да успокойся ты! Мы же тебя вылечили! — выкрикнула я.

Зверь удивленно уставился на меня.

Я бы и сама удивилась: разговаривать с демоном!

Можно подумать, он меня поймет!

— Да, арбалетные болты вынули... — продолжая бинтовать руку Оюна, сказал Этан, обращаясь к зверю. — Раны я зашил, заживут быстро.

Демон совсем как человек сел, вытянув задние лапы... ноги, внимательно осмотрел повязку. Цапнул лапой шкуру и, прикрывшись, улегся!

* * *

— Готово! — Этан повесил на веревку плащ. — Если растянуть, получится занавеска. Не бойся, соседи не побеспокоят, проспят до утра, как младенцы. — Он показал на шкуру, висящую рядом.

За ней похрапывали Пастух и Оюн, Баяр ушел в шалаш.

Расправив импровизированные стены из шкур вокруг моей 'комнаты', Этан улыбнулся:

— Если что, я здесь, рядом. Хорошо?

Он выглядел таким довольным, а ведь его отец, братья...

— Этан! — Я всхлипнула. — Ада, мастер Бруно, твой отец, Юл...

Слезы побежали по щекам, мне стало страшно: ведь то, что случилось с близкими, просто ужасно!

Этан обнял меня, ласково зашептал:

— Ну? Ну, что случилось? Солнышко, тихо, успокойся.

— Солнышко? — Я улыбнулась: как же соскучилась по этому прозвищу!

Чего раскисла?

Этан рядом, такой родной, и он только что снова назвал меня 'Солнышком'. Он совсем не изменился.

Я мотнула головой, прогоняя мысли о том, что, может быть, не зря надеялась все эти годы.

Собравшись с духом, выпалила:

— Этан, Аду, Феба, Юла, всех жителей Киафа превратили... — замолчала, подбирая нужное слово, — ...в кукол... марионеток...

— В кого? — Парень отодвинулся, внимательно посмотрел на меня. — Ссадина... — Осторожно коснулся пальцами моего виска. — Сильно головой ударилась?

— Да, то есть, нет! — Я сердито глянула в голубые с серебром глаза.

Почему он не верит?

Потому что мне самой было сложно поверить в такое!

— Да, я ударилась головой. Нет, мне не показалось. Сегодня к нам приезжал посол императрицы. Твой отец выставил князя Тэра... посла, из города, и тот их заколдовал! Кулоном! Странным таким, словно большая слеза. Из него появился туман... ты мне не веришь?

— Посол-колдун, не скрывающий свои способности, кулон... Как ни странно, верю. — Этан потер ладонью лоб. — Хотя все это напоминает россказни полупьяных купцов. Если всех заколдовали, почему тебя не тронули?

Мне тоже очень хотелось это знать. Ведь серебристый туман доставал и до меня, но я по какой-то причине не стала 'куклой' посла.

— Я не знаю... может, не заметили? Может, посол отдал приказ туману захватить людей в городе и на городском мосту? А я была под мостом, меня туда выманил Юл, то есть, огненный пес притворился Юлом и выманил меня из дома родителей.

— Еще и огненный пес... Давай так, завтра с утра ты мне все подробно расскажешь, хорошо? Потом вернемся домой и проверим. — Этан положил ладони мне на плечи и поцеловал в макушку, словно ребенка. — Хорошо?

— Хорошо, — вздохнула я.

Опять он ведет себя как заботливый брат!

— Колдун, пес, мост — это понятно. Но почему ты здесь?

— Я же говорю, на празднике Сауки разлила масло, я упала, когда танцевала. А потом они зацепили мое платье за статую, я оказалась почти голой... — Я всхлипнула от обиды. — Я опозорилась! Мне было так плохо! Я убежала домой... потом меня заманил к мосту пес... потом посол со спутницами уехали. Ворота закрылись, я хотела пойти к мастеру Северину и заблудилась.

— Ясно. Что со спиной?

Судя по закаменевшему лицу парня, он заметил, что я старательно берегу спину, боюсь согнуться или лишний раз шевельнуть рукой, потому что больно.

Попыталась немного сгорбиться, чтоб не выглядеть как солдат на параде. Но ткань платья тут же отговорила от опрометчивого поступка: шерсть коснулась воспаленной кожи, и я с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться.

Ну почему мне приспичило трогать семейную реликвию?!

— Да так, ничего, об ветки поцарапалась, когда от орфов убегала, — соврала я.

— Еще и орфы... Дай посмотрю. — Этан задернул плащ, отгородив нас от клетки с демоном

— Ничего страшного, пара царапин...

Распутывая шнуровку, я судорожно вспоминала, с какой стороны спине досталось меньше.

Да что же это за невезение!

Придерживая платье у груди, вытащила руки.

— Царапины? — Лицо Этана побледнело, пальцы стянули платье с моей спины. — У твоих кустов в руках был кнут? Отец... Я его убью!

— Этан! — Я вывернулась из его рук. — Я сама виновата! Я... я... взяла меч твоего отца! Посол сказал, что этот закон отменили, но я ведь вела себя непочтительно!

Зажмурилась.

Ну, пожалуйста! Пусть в Этане проснется хоть частичка убеждений жителей Киафа!

— Непочтительно?.. Он просто свинья! — выдохнул парень. — За всю жизнь ты ни разу не нарушила запреты. Это мы с Юлом постоянно обнимали столб на площади. Он мог... он просто надутый... старый павиан!

Больше Этан не проронил ни слова.

Промыл раны на моей спине и царапину на лице, намазал их какой-то мазью, помог натянуть рукава платья. Ни разу его пальцы не задержались дольше, чем требовалось... так вежливо, по-братски. Пожелав спокойной ночи, Этан вышел из 'комнаты'.

Лежа на шкурах, я смотрела на подсвеченный огнем очага силуэт парня на плаще.

Как же мне его не хватало!

Три года растерянности, пустоты...

Три года попыток доказать себе и всем вокруг, что Этан ошибся, что я достойна его!

Три года надежды, пустой надежды... теперь я была в этом уверена.

Я зажмурилась, с трудом сдерживая рыдание.

'Мира, прости. Солнышко, мы были слишком молоды... Я был слишком неопытен. Я не понимал, в чем разница между братской любовью и любовью к женщине. Видит Небо, как ты мне дорога, но это не та любовь. Ты мне дорога как сестра. Я ошибся. Не плачь, может, и ты ошиблась? Ведь ты тоже никого раньше не любила', — каждое слово намертво врезалось в мою душу.

— Может быть, и ошиблась... — чуть слышно прошептала я, вытирая слезы.

Нет, не ошиблась! Я люблю Этана, и ничего не могу с этим сделать!

ГЛАВА 6

Этан

Бегущие холмы

Тихие приглушенные, рвущие душу рыдания стихли: Мира уснула.

Я осторожно отодвинул плащ: девушка спала, свернувшись калачиком, подложив кулачок под щеку. Густые темно-винные волосы укрывали ее маленькую фигурку почти целиком, одна из упрямых завитушек упала на лицо.

На цыпочках подошел к Мире, укутал ее шкурой, убрал прядь.

Это дорогое милое лицо с задорной россыпью веснушек не раз мне снилось. Но видеть ее наяву и не дотронуться, не обнять, было гораздо тяжелее.

Однако если позволю чувствам взять верх над разумом, то причиню Мире еще большую боль, разрушу и без того непростую жизнь девушки.

Тяжело вздохнув, снова посмотрел на Миру. Уходить не хотелось, напротив, я бы что угодно отдал, чтобы просидеть всю ночь, глядя на нее.

Но ведь она может проснуться в любой момент. И не факт, что сумею снова натянуть маску заботливого брата.

Сделав над собой усилие, я вернулся к очагу.

Однако стоило сесть на чурбак и снять браслет с запястья, чтобы проверить камень, как из клетки послышалось сопение.

Зверь, забравшись целиком под шкуру, мелко дрожал.

Поспешно застегнув браслет, я подошел к клетке. Еле сдержался от соблазна войти и, стянув шкуру, увидеть своими глазами то, о чем столько слышал.

Долго ждать не пришлось.

Шкура зашевелилась, и светловолосый парень с желтушным лицом сварливо спросил, оглядываясь:

— Чего смотришь? Сразу не мог сказать, что хочешь помочь? Зачем в меня из трубки стрелял, раз понял?

— Ты мне чуть голову когтями не снес! — шепотом, показав на плащ, закрывающий спящую Миру, ответил я.

— Подумаешь! — тихо фыркнул тераморф.

Звероподобный... тераморф.

Кто бы мог подумать!

Живой потомок демонов, которых на самом деле не убили, а выселили из империи на острова, сердито посматривая на меня, оборачивал вокруг бедер шкуру.

На вид самый обычный человек, только кожа желтушная. Может, больной? Или у них такая особенность?

Путешествуя, я слышал любопытную историю о людях-оборотнях, тераморфах, которые живут где-то севернее островов Бэй. Рыбаки болтали, что они могут принимать звероподобную форму.

— Ну, извини, что когтями! — Парень развел руками. — Я думал, ты охотник! Напугать хотел. Слушай... а чего ты такой спокойный? А как же: 'Демон! Караул! Стреляй в него!'

— Не уверен, что ты демон. Хочу узнать, кто ты.

— Кто? Кто... — Парень открыл дверь клетки. — Человек, кто же еще?

Пошарив в моем мешке, вытащил кусок сыра, понюхав, уселся на пенек.

— Альвах, — представился желтушный, уплетая мой сыр. — Ненавижу сырое мясо! А в звериной ипостаси... форме жареным не побалуешься, моими лапами огонь не разведешь... — почавкал Альвах. — А люди только увидят и сразу вопить: 'Демон!!'. Стреляют раньше, чем я им жестами объяснить успеваю. Вот и приноровился сырое есть. Да еще эти больные с арбалетами... Чего?

— Может, вначале скажешь, кто ты? Откуда? Зачем убил раненного орфами парня? — спросил я, устраиваясь на втором пеньке. — Ты хоть знаешь, что я обязан сообщить генерал-губернатору, что ты колдовал? И что тебя за это казнят.

— За что? — озадаченно нахмурившись, переспросил Альвах. — За какое колдовство?

— Ты на моих глазах превратился из зверя в человека.

— И что? — искренне удивился парень. — Обычное дело. У нас так многие могут. При чем тут колдовство?

— У 'нас'? Это у кого?

— У нас, на островах... Ах да! Я забыл сказать. Я с островов Иренеус, это севернее Бэй, вы их дикими называете. Высаживаетесь изредка на берег, глянули и драпать! Смешные вы... — Альвах взъерошил пальцами волосы. — Так вот о чем тетушка говорила! Нет, она тоже хороша, 'осторожней, осторожней', так бы и сказала, обернешься — казнят! А тебе обязательно нужно сообщать обо мне?

— Обязательно. Но я ведь ничего не видел. Может, ты выпустил зверюшку, а сам залез в клетку. Мало ли, может быть, ты сумасшедший. Что за тетка? Тоже тераморф?

— Ага! Пообещал спасти от казни, и все? Значит, я тебе по гроб жизни обязан? Нет, так я тебе и сказал, какие у нее способности! — возмутился Альвах.