Она пожала плечами, и Корделия понимающе кивнула, раздражение улетучилось.
— Это достаточно большая проблема, чтобы с нее начинать, — вмешался Карл, снова привлекая ее взгляд к себе, — но это еще не все. Может быть, даже хуже. — Он повернул голову в сторону Стефани, выражение его лица было очень серьезным. — Отец Стеф был прав, когда напомнил ей о том, что случилось с эмфорами.
— Эмфоры? — повторила Корделия. Она нахмурила брови. Название было смутно знакомым, но...
— Барстул, — мрачно сказала Стефани, и Корделия резко вдохнула.
Она давно не думала о Барстуле — с последнего урока истории, четыре стандартных года назад. История, к сожалению, никогда не была ее любимым предметом. Она была слишком сосредоточена на "сейчас" и восстановлении своего мира после чумы. Но теперь она вспомнила. Эмфоры были разновидностью амфибий, обитавших на планете, названной Барстулом ее человеческими поселенцами.
Эмфоры строили свои дома под водой для защиты от хищников, и — как и древесных котов — их не заметили в ранних исследованиях планеты. Их случайное открытие и осознание того, что они были производителями инструментов и использовали их, произвели фурор, и этот фурор включал требования некоторых людей о том, чтобы человеческие поселенцы полностью покинули планету. Другие требовали, чтобы другие части планеты были отведены в качестве среды обитания для ее коренных разумных существ. Даже более умеренные голоса призывали к мораторию на дальнейшее расселение людей или развитие на планете до тех пор, пока экспертиза не сможет определить, насколько разумными — как люди оценивают такие вещи — действительно были эмфоры.
Никто никогда не подвергался этому экзамену. Это было потому, что человеческое правительство планеты решило "проблему эмфоров", официально объявив их животными, и на этот вид охотились до его полного уничтожения менее чем за тридцать стандартных лет.
Барстул заплатил за это почти всеобщим осуждением, торговыми бойкотами, даже официальным осуждением Ассамблеи Солнечной лиги. Действительно, он все еще расплачивался за это. Но это не вернуло эмфоров обратно.
— Вы... действительно думаете, что это может произойти здесь? — Ее руки защитным жестом сжались вокруг Атоса, и он быстро поднял глаза. Он коснулся носом ее щеки, его мурлыканье загудело громче, и она поцеловала его между ушей.
— Мы не знаем, — мрачно сказала Стефани. Корделия оглянулась на нее, и она пожала плечами. — Единственное, что отличает от Барстула, — это то, что в этой звездной системе есть три пригодные для жизни планеты. Это не значит, что у людей не было бы других мест для жизни, если бы часть или весь Сфинкс был отведен для кошек. В то же время есть люди, у которых есть планы на планету, и есть те из нас, кто уже живет здесь.
— Это то, ради обсуждения чего вы действительно пригласили меня сюда, не так ли? — медленно произнесла Корделия, и Стефани кивнула.
— Мы все еще находимся на действительно ранних стадиях выяснения отношений с кошками, Корделия, но мы уже знаем, что они суперумные, как ты и говорила об Атосе, и Лесная служба знает, что они умеют пользоваться инструментами. Как и правительство на Мантикоре. Пока что они продвигаются очень медленно, и доктор Хоббард — она ксеноантрополог, возглавляющая официальные правительственные исследовательские группы — на нашей стороне. Но рано или поздно должен быть решен вопрос о том, насколько они умны на самом деле, где они находятся по шкале разумности. Доктор Хоббард говорит, что тот факт, что древесные коты не умеют говорить и, похоже, не умеют писать или вести записи, говорит о том, что они, вероятно, занимают довольно низкое место, но ее собственные наблюдения — и наши — за их действиями и взаимодействиями утверждают прямо противоположное.
— Проблема в том, что если мы не сможем продемонстрировать, где они занимают место, и если оно недостаточно высокое, то они будут просто "животными" для слишком многих людей...точно так же, как эмфоры. Может быть, не будет какой-то организованной кампании по уничтожению, как это было на Барстуле, но они будут защищены только как животные. Это их мир, он принадлежит им, и если мы не сможем доказать, что они "достаточно умны", люди просто будут продолжать вторгаться и отнимать у них все это! — Глаза Стефани вспыхнули, и она сильно покачала головой. — Мы можем жить здесь с ними, но они были здесь первыми!
— Конечно, были, — резко сказала Корделия.
— Но до тех пор, пока мы не сможем найти способ доказать, что они достаточно разумны, чтобы считаться законными владельцами Сфинкса, они находятся в опасности, — сказал Скотт. — Некоторая склонность классифицировать их как животных, а не как разумных существ, неизбежна и естественна, но есть также люди, которые будут продвигать эту идею так усердно и так быстро, как только смогут, потому что официальное признание разумности "кошек" помешало бы их планам в отношении Сфинкса.
— Так что же нам с этим делать? — натянуто спросила Корделия.
— То, что мы делаем до сих пор, — двигаться как можно медленнее, — сказала Стефани. — Мы пытаемся уклониться от любых вопросов о том, насколько они на самом деле умны, потому что мы надеемся, что до тех пор, пока люди в целом думают о них как о милых, очаровательных зверюшках, люди, которые, возможно, захотят убрать их с дороги, не будут чувствовать угрозы. Не выйдут в открытую и не начнут кампанию за то, чтобы их официально классифицировали таким образом. И все время, пока мы это делаем, доктор Хоббард и некоторые из ее друзей — и мы, конечно, — записываем все, что можем, о кошках. Мы ведем записи об их взаимодействии с нами и изучаем их "в дикой природе" так внимательно, как только можем. Мы пытаемся собрать достаточно данных, чтобы продемонстрировать, что даже без разговорного языка или письменности они действительно разумны, и чем дольше нам придется это делать, тем сложнее будет наше дело. В этом замешана большая часть ЛСС, как и, по крайней мере, пара ксеноантропологов из других миров, но держать в узде то, что мы делаем, одновременно защищая их и интегрируя в человеческое общество как наших друзей, а не домашних животных, ... сложно.
— Это наша Стеф, — сухо сказала Джессика. — Как всегда, госпожа недосказанности.
Карл и Скотт оба рассмеялись, а Львиное Сердце и Выживший залились тем, что явно было их собственным смехом. Это была долгожданная разрядка напряжения, подумала Корделия и откинулась на спинку стула.
— Ну, это трудно, — сказала Стефани с усмешкой. Затем ухмылка исчезла. — И будет еще сложнее, если Ноузи и его друзья попытаются создать что-то вроде Общества защиты древесных котов. Если бы они действительно были просто животными, просто домашними любимцами, я бы на самом деле была на сто процентов на его стороне. — Казалось, ей было неприятно признавать это, но она сделала это, не дрогнув. — Я могу вспомнить десятки людей, которые "просто" хотели бы иметь "домашнего питомца", древесного кота... и их нельзя подпускать ближе чем на сто километров ни к одному из них! К счастью, кошки, похоже, довольно придирчивы к тому, кого они выбирают, и они действительно хороши в том, чтобы исчезать, когда им это нужно, так что большинство из этих людей, вероятно, не приблизятся к ним ближе чем на сотню километров. Но...
— Но если кто-то создаст что-то вроде общества защиты, чтобы начать заглядывать нам через плечо, это ваше "действовать как можно медленнее" вылетит в окно, — сказала Корделия.
— Может быть. Может быть, и нет. Но, вероятно, да, — сказала Стефани. Затем она вздохнула и откинулась на спинку дивана рядом с Джессикой. — Так что вот оно, Корделия, — сказала она. — Добро пожаловать в клуб.
— Ну и дела, спасибо. — Корделия покачала головой со своей собственной усмешкой. — Слушайте, я подумала, что вы, ребята, хотели поговорить не только об уходе и кормлении кошек. Однако я не ожидала, что произойдет это. С другой стороны, — ее ухмылка исчезла так же полностью, как и у Стефани, — запишите меня. Есть ли членская карточка и все такое? Или просто тайное рукопожатие?
* * *
То, что Хосе "Ноузи" Джонс серьезно принял недоброе прозвище, которое ему дали в средней школе, многое говорило о нем. То, что он превратил это в карьеру, сказало все остальное: Ноузи Джонс — ваш нюх на новости. Ноузи знает, что Ты Хочешь Знать.
Он примчался в клинику Харрингтон, потому что, по слухам, Стефани Харрингтон была склонна выходить из себя и могла сказать что-нибудь, что можно было бы процитировать. Несмотря на то, что она держала древесную кошку в качестве домашнего любимца, было хорошо известно, что у нее были "мнения" относительно привлекательных маленьких зверюшек, мнения, совершенно несовместимые с ее собственным поведением, или так много людей видели это. Расхождения во мнениях приводили к появлению в новостных лентах, особенно когда не хватало "настоящих" новостей; хиты давали микроплатежи от его рекламодателей, которые Ноузи превратил в финансирование своих исследований.
Но Стефани сохраняла хладнокровие, а Шардт-Кордова и Кемпер оказались не интересующимися интервью. Ноузи подумывал о том, чтобы усилить давление на несколько цитат, даже собирался отправиться в усадьбу Шардт-Кордова, чтобы сделать несколько снимков с дальнего расстояния места столкновения Корделии с псевдоласками. Дело в том, что это была частная земля, и проникновение на частные территории Сфинкса... не поощрялось. У этих Шардт-Кордова и Кемперов была репутация людей, быстро нажимающих на спусковой крючок, и у него не было никакого желания становиться объектом одной из его собственных новостных историй.
На данный момент он решил сосредоточиться на более безопасной теме. Приятное последующее продолжение статьи о Пашел Трендэйн подошло бы по всем параметрам. У него там было открытие, которое помогло. Семья Трендэйн была одной из многих, кому он помогал как во время, так и после недавней волны пожаров. Они были относительно новыми поселенцами на Сфинксе, но с самой Мантикоры, а не иммигрантами из-за пределов системы, с перспективой стать постоянными землевладельцами. Пока они ждали оформления документов, они проживали на земле, принадлежащей Франчитти.
Джордан Франчитти остался глух к их просьбам о помощи, заявив, что у него есть своя семья, о которой нужно заботиться, и что условия аренды Трендэйнов не обязывают его помогать с ремонтом их поврежденного дома. Ноузи знал, что лучше не нападать напрямую на такого могущественного землевладельца, как граф Франчитти, поэтому он попытался пристыдить графа и заставить его помочь, организовав своего рода мероприятие по "восстановлению амбара", чтобы помочь Трендэйнам с ремонтом. Как только Джордан Франчитти осознал, что все предполагали участие его самого и его семьи, он появился с напускной приветливостью и фальшивыми улыбками. Никто никогда прямо не упоминал о том, что сделал Ноузи, но Трендэйны рассматривали его как своего рода героя для аутсайдера.
Когда Ноузи зашел, мать Пашел, Мейша, тепло поприветствовала его, жестом пригласила войти, затем вручила ему керамическую кружку, полную насыщенного медово-сладкого чая с ароматом гвоздики, который, как она знала, он любил, почти раньше, чем он снял свою верхнюю одежду. Она была прелестной женщиной, с темной кожей и глазами. Ходили слухи, что ее семья состояла в родстве с мантикорской королевской семьей, но, если это так, они не торговали родством, чтобы ускорить свой запрос на предоставление земли. С точки зрения Ноузи, это делало связь скорее более, чем менее вероятной, поскольку Уинтоны были известны своей верой в то, что все нужно делать самим.
— Как поживает Пашел? — спросил Ноузи, доставая из своей курьерской сумки маленькую коробочку ореховых гроздей, которую он купил в кафе Ред-Леттер, предварительно посоветовавшись с владельцем, Эриком Флинтом, о том, какие лакомства нравились Пашел. — На ногах?
Храбрая улыбка Мейши не могла скрыть ее беспокойства. — У нее было несколько серьезных переломов костей, но тесты показывают, что она выздоравливает. Тем не менее, она, похоже, не пришла в норму. Почему бы тебе не навестить ее? Я уверена, что она была бы рада гостю.
Ноузи не был уверен, что это так. Из трех молодых Трендэйнов Пашел определенно была самой застенчивой, но он поднял свою кружку и сказал проникновенным голосом: — Укажите мне верное направление.
Пашел устроилась на кушетке на веранде. Ее кожа была на несколько оттенков светлее, чем у матери, но ее огромные глаза были такими же тающими темными. Когда она оторвала взгляд от своего голографического экрана, Ноузи вспомнил о диком животном, выглядывающем из подлеска.
— К тебе посетитель, дорогая! — защебетала Мейша. — Ты помнишь Ноузи Джонса, не так ли?
Невысказанным в ее интонации было "И все, что он сделал для нас".
Пашел выдавила застенчивую улыбку. — Привет, Ноузи.
— Конфеты для тебя, — сказал он, двигая коробку по столу и чувствуя себя полностью вознагражденным улыбкой, осветившей ее черты. — Как ты себя чувствуешь?
— Для кого-то, кто оставил свой антиграв выключенным? — Пашел говорила так тихо, что если бы Ноузи не приучил себя слушать, он бы ее не услышал. — Тупой.
— Ой! — сказал он. — Сочувствую. Я не уверен, что от этого есть таблетки. Если бы это было так, у меня в кармане была бы целая склянка. — И снова он был вознагражден застенчивой улыбкой Пашел, но сомнение отразилось и на ее лице, сказав так ясно, как будто словами: "Ты? Серьезно?"
— Клянусь честью, — ответил он, положа руку на сердце. — Ты не умрешь от этого. Ты просто хотела попробовать.
Пашел пробормотала, — я почти это сделала.
* * *
Через несколько дней после встречи у Скотта Стефани и Карл вылетели во владение Шардт-Кордова, чтобы навестить Корделию и Атоса. Стефани надеялась, что Джессика поедет с нами, но она нянчилась со своим младшим братом Натаном, а затем отправилась в больницу на волонтерскую смену.
Когда Стефани и Карл прибыли во владение Шардт-Кордова, их пригласили перекусить. Как только были поданы крошечные фруктовые пироги и холодные напитки, Натали, младшая сестра Корделии, материализовалась как по волшебству. Зак Кемпер отставал не сильно.
Внешне Зак походил на своего старшего брата: каштановые волосы и глаза, классическое мускулистое телосложение Сфинкса. Он был ниже Мака, но в свои шестнадцать лет все еще мог вытянуться вверх. Словно решив отделить себя от Мака, Зак носил волосы длиннее, с пробором сбоку. Он выкрасил верхнюю часть лица в бледно-золотисто-коричневый цвет, отчего его карие глаза казались еще темнее. Несмотря на всю эту яркую вспышку, его улыбка была более застенчивой, чем у его старшего брата, хотя и не менее дружелюбной.
Затем вошел Мак, взял пару пирогов и расположился так, чтобы можно было что-нибудь доделать на своем компьютере, хотя это не помешало ему отпускать случайные колкости.
Заметив, как легко Карл, о котором большинство людей склонны думать как о "сильном, молчаливом" типе, присоединился к семейному подшучиванию, Стефани увидела влияние его собственной толпы братьев и сестер. Там, на Мейердале, где она родилась, статус единственного ребенка Стефани был скорее нормальным, чем нет. Здесь, на Сфинксе, она определенно была странной. В их кругу друзей только Андерс тоже был "единственным в семье", и он был из Урако. Если были верны недавние слухи, он, возможно, скоро вернется туда.
