Роджер прочистил горло, когда Депро, очевидно, не обращая внимания на легкие кивки, подмигивания и маневры вокруг них, налила ему еще вина.
— Нима-ш-ш-шет? — спросил он.
— Хммм? — Ее улыбка была теплой, и его сопротивление на мгновение поколебалось. На самом деле она была довольно красива. И эта мысль приходила ему в голову уже много раз, напомнил он себе, так что дело было не в нескольких бутылках вина, которые он выпил к этому моменту.
— Я... не хочу быть замешанным в этом... эм...
Что он хотел сказать, так это то, что у него вообще не было сексуальных отношений. Последствия и разветвления для человека в его положении были просто слишком велики, и два раза, когда он совершил ошибку, забыв об этом, публичное обсуждение его сексуальной жизни безжалостно подчеркивало суть. Никто, кроме императорской семьи, не мог себе представить, с какой интенсивностью общественный микроскоп изучал поведение всех Макклинтоков, и любой, кто думал, что Роджер или его братья и сестры могут завести даже самую незаметную любовную интрижку так, чтобы об этом не узнали репортеры, должен был быть наркоманом. Последнее, в чем нуждался "плохой мальчик" династии, — это раздувать скандал из такого рода историй!
Это было бы более чем достаточной причиной для осторожности со стороны Роджера, но он был достаточно честен — по крайней мере, с самим собой — чтобы признать, что была и другая, гораздо более личная причина. Его мать никогда не была замужем за его отцом, и до тех пор, пока в Маршаде Элеонора О'Кейси не объяснила ему реальный ход событий, Роджер всегда в глубине души верил, что он, должно быть, был тем, что разлучило их и привело к изгнанию его отца из двора. С точки зрения логики, мысль о том, что он может быть виноват, была нелепой, но раненый, одинокий ребенок, которому это впервые пришло в голову, едва ли был в состоянии рассмотреть это рационально.
И в одном он был абсолютно и горько уверен, так это в том, что он никогда не поставил бы другого ребенка в положение, когда он думал бы о том же и терпел бы ту же боль. О, он прекрасно знал, что лекарства и нанниты, которые устраняли ежемесячное проклятие для женщин-морских пехотинцев, также устраняли любую возможность беременности, но завязать случайную связь, особенно в этих условиях, было так же невозможно для принца, как и для других отпрысков "знати" отправиться трахаться со слугами. И даже если бы это было не так, он ни за что не повредил бы сплоченности подразделения таким образом — он ни за что не собирался менять свои отношения товарищества по оружию, ради создания которых он буквально пролил кровь, на вечернюю возню в постели с сержантом.
Неважно, как сильно его опьяненное тело жаждало броситься на хорошо обученную женщину морской пехоты, сорвать с нее форму и зарыться лицом в ее высокие, упругие груди.
Но он никогда в жизни никому не мог объяснить ничего из своих запутанных чувств и рационального анализа. Даже Мацуге, который во многих отношениях был самым близким человеком из всех, кого Роджер когда-либо знал, к настоящему "отцу". Его личные ... причуды приводили к проблемам еще со старших классов, и он до сих пор не мог их сформулировать. Даже когда командир телохранителей его матери стоял в его спальне, пытаясь понять, почему совершенно голая и разъяренная дочь великого герцога называет его евнухом.
Сейчас он тоже не мог придумать, как это сделать, как бы сильно ни старался. И он действительно пытался. Его затуманенный мозг искал что-нибудь — что угодно — сказать, чтобы смягчить боль своего отказа, но то, что сорвалось с его губ, было "...ассоциататш".
* * *
Нимашет Депро дважды моргнула и попыталась сфокусироваться на принце, но все, что она могла видеть, это зону цели чуть выше его кадыка.
— Ты просто сказал то, что, по-моему, ты сказал? — тщательно выговорила она.
— Слушай, называй меня странным, — сказал Роджер, жестикулируя своей чашкой. — Но я не валяю дурака с... ассо... асс... айзоовые ... Послушай, не то чтобы это было бы весело. Ты великолепна. Но это было бы неправильно.
— Что ты имеешь в виду, так это то, что ты не "дурачишься" с прислугой. Вот что ты собирался сказать, верно? — потребовала сержант. — Я полагаю, сержант с засранной планеты недостаточно хороша для тебя!
— Нет, это не так! — яростно запротестовал принц, наклоняясь вперед, чтобы обнять ее. — Ты мне нравишься, и ты красива, но это было бы неправильно!
— Убери от меня свои руки, ты, арис-арис... аристократический червяк!
— Что я сказал? — в замешательстве спросил Роджер. — Думаю, может быть, когда-нибудь, но не сегодня.
— Ты чертовски прав, мы не будем, — прошипела сержант, когда она отступила, чтобы нанести удар. — Это не то, о чем ты когда-нибудь, когда-нибудь снова будешь беспокоиться.
* * *
— О, черт.
По непонятной ему причине Джулиан решил отказаться от вечеринки. Технически, он был свободен от дежурства и мог бы напиться в стельку, если бы захотел. В отличие от Гроннингена и Георгиадаса, которые должны были прикрывать Роджера. Но они, благослови господь их глупые маленькие сердца, отошли достаточно далеко, чтобы дать Роджеру и его девушке немного пространства, немного уединения, как и всем остальным, кто весь вечер наблюдал, как они танцуют все ближе и ближе. Рота не была подразделением вуайеристов, но тотализатор дважды обанкротился, пока эти двое, наконец, собрались сделать зверя с двумя спинами, и если они не избавятся от этого в ближайшее время, кто-нибудь донесет капитану.
Однако в данный момент Джулиан был готов отменить пул. Как только он спасет жизнь Роджеру — неблагодарному ублюдку...
* * *
Сильный удар больно врезался в предплечье Джулиана, когда он блокировал его.
— Депро!
— Уйди с моей дороги, Джулиан! — закричала разъяренная телохранительница. — Я не буду его убивать! Я просто собираюсь оторвать ему яйца!
— Это убило бы его, Нимашет, — запротестовал Джулиан, блокируя очередной удар. К счастью, нетрезвая Нимашет все еще пыталась попасть в быстро отступающего Роджера, а не намеренно целилась в своего товарища-сержанта.
— Нет, это было бы не так. — Уоррент-офицер Добреску казался удивительно — и фальшиво -трезвым для человека, растянувшегося под соседним столом с бутылкой в одной руке и маленькой черной сумкой в другой. — Я бы остановил кровотечение. Они даже отрастут заново при достаточном количестве регенерации и времени. Однажды я видел это у парня, который попал в серьезную аварию на Шиве.
— Смотри! — закричала Депро, пытаясь протиснуться мимо. Роджер отошел к группе певцов в углу, но высокая длинноволосая фигура все еще была легко различима. — Это не убило бы его — просто причинило бы боль. Очень сильную! И не похоже, чтобы он скучал по ним!
Она попыталась еще на мгновение оттолкнуть Джулиана, но затем, внезапно, вся ярость, казалось, покинула ее. Силы покинули ее вместе с этим, и она упала обратно на скамейку и закрыла лицо руками.
— О, Джулиан, что, черт возьми, мне делать?
— Ну, ну, — сказал он, неловко похлопывая ее по спине. У него мелькнула мысль — на мгновение, — что это, вероятно, лучшее время для того, чтобы сыграть по-своему. Но даже он не был таким злым ублюдком. Возможно. Ему придется подумать об этом. Он делал почти такие же низкие вещи, чтобы переспать. Но не совсем так низко. Ну, некоторые из них были. И, по общему признанию, некоторые из них были еще ниже. Но не для друга. Был ли он другом? — Вот, возьми.
— Оооооо. — Депро застонала и сделала большой глоток из бутылки. — Что, черт возьми, мне делать? Я была готова стать посмешищем для роты, но это еще хуже! Я влюблена в мужчину, который не способен трахаться!
— Он не функционально недееспособен, — осторожно сказал Добреску. Он сел и ударился лбом о нижнюю часть своего стола. — Ой. Чертовски низкие потолки в этом заведении. Как я уже говорил. Он функционален как мужчина.
— Оооооо, — снова простонала Депро. — Я просто хочу заползти под камень и умереть!
— Только не говори мне, что это первый раз, когда тебе отказали, — пошутил Джулиан. — Ты переживешь это. Все так делают.
— Это первый раз, когда я спрашиваю, ты идиот! Мне никогда раньше не приходилось этого делать! И я даже не успела спросить — он просто предположил, что я собираюсь это предложить! Предположил!
— А ты собиралась? — спросил Добреску, высовывая голову из-за стола и скамейки. — Чертовски странная архитектура в этом заведении.
— Ну, да, — признала Депро. — Но дело не в этом! Ты слышал, что он мне сказал?
— Да, — сказал Джулиан. — Это было, когда я приготовил пистолет с транквилизатором.
— Можете себе представить, какая наглость! — выплюнула она с такой яростью, что вино брызгами выплеснулось на другого сержанта.
— Да, — сказал Добреску. — Я могу. И поскольку он тебе отказал, полагаю, тебе не помешало бы немного утешения от уоррент-офицера? Если, конечно, ты достаточно худа, чтобы пролезть через вход в эту уютную маленькую комнату, с которой мне, кажется, повезло.
Гроннинген, к счастью, был достаточно велик, чтобы оттащить ее от уоррент-офицера. Который громогласно жаловался, что, поскольку он был единственным медиком в роте, больше некому было заняться его ушибленной спиной и кровоточащим носом.
* * *
Владелец, новый управляющий и поисковые группы покинули долину. Долгий процесс откачки шахт и их повторного ввода в эксплуатацию должен был начаться на следующий день, но на сегодняшний вечер долина была пустынна. Даже охранники не были заменены.
Что делало более чем немного странным тот факт, что три насоса, приводимые в действие ветряной мельницей, в данный момент работали на полную мощность. Их шланги змеились в устье заброшенной шахты, и Арман Панер припарковался прямо у входа в нее и включил фонарь на шлеме, когда из отверстия появился мардуканец.
— Привет, Нор Тоб.
Мардуканец замер в проеме, пригвожденный ярким светом. Он сжимал сундук между своими фальшивыми руками, в то время как одна настоящая рука несла незаряженный кавалерийский пистолет.
— Меня заставили задуматься тележки, — весело продолжил морской пехотинец. — Если бы кто-то действительно быстро думал и быстро работал, он мог бы убрать довольно много этого материала всего за несколько минут. Но он не смог далеко уйти с этим.
— Итак, он спросил меня, что находится прямо рядом со складом, — сказала старший сержант со своего места над входом позади мардуканца. — Ах, ах, давайте держать эти истинные руки подальше от пистолетного кремня, хорошо? — Она усмехнулась. — Я чуть не пнула себя. Скажи мне кое-что, ты заставил их вырыть эту шахту только по этой причине?
— Я много лет работал на этой шахте! — сказал бывший менеджер. — Это было мое право!
— И когда васины прошли через ворота, ты увидел шанс воспользоваться своим "правом" в суматохе, — заметил Панер. — Или это тоже ты устроил?
— Нет, это была простая случайность, — сказал мардуканец. — Но я воспользовался этим шансом, когда увидел его! Послушай, я могу... поделюсь этим с вами. Никому никогда не нужно знать. Вы двое можете взять половину этого. Черт возьми, забудьте об этом глупом ребенке — на равнинах есть города, где столько золота позволит тебе жить как королю всю оставшуюся жизнь!
— Я так не думаю, — тихо сказал Панер. — Мне не нравятся воры, Нор Тоб, а предателей я не люблю еще больше. Я думаю, тебе следует просто уйти. — Капитан оценил вес сундука, который нес бывший менеджер. — Ты можешь взять это с собой, и никто не должен знать ничего другого, как ты сказал. Но это все. Пора садиться на своего цивана и уезжать.
— Это мое право, — прорычал бывший управляющий шахтой. — Это мое!
— Послушай, — резонно сказал Панер, — ты можешь остаться в вертикальном положении или в горизонтальном. Для меня это действительно не имеет значения. Но ты не уйдешь с чем-то большим, чем то, что у тебя есть прямо сейчас.
— Это ты так думаешь! — крикнул мардуканец и схватился за рукоятку своего пистолета.
* * *
— Я чувствую себя несколько двусмысленно по этому поводу, — сказал Панер, когда шахта снова начала заполняться.
— Не надо, — сказала Косутич. — Его Злобность знает, что он не в убытке.
— О, нет, — сказал командир, поднимаясь вместе с ней обратно в шахту. — Не это. Это Роджер. Как мы собираемся сказать ему?
— Я бы посоветовала нам просто притвориться, что где-то есть волшебный мешочек с большим количеством денег, — сказала Косутич. — Я имею в виду, он никогда не должен знать, верно?
— Но как насчет Поэртены? — спросил Панер, загружая один из ящиков на турома. Местные тягловые животные действительно были чем-то вроде дальних родственников цивана, но у них был гораздо более спокойный нрав, и этот только хныкал с печальной покорностью под тяжестью.
— Что насчет него? — старший сержант привязала сумку ко второму турому. — Мы говорим ему, что денег вообще нет; это просто раскрывает его творческую сторону.
— Мы не хотим, чтобы он становился слишком изобретательным, — отметил капитан. Он сделал паузу, пытаясь оценить, перегружен ли туром с одной стороны.
— Это всегда было твоей проблемой, Арман, — сказала ему сержант, поднимая еще один тяжелый чемодан и загружая его на своего зверя. — Ты слишком добросердечный.
— Верно, верно. — Панер подобрал поводья своего цивана, вскочил в седло (теперь оснащенное стременами в человеческом стиле) и убедился, что крепко держит повод своего турома. — Полагаю, мне нужно преодолеть это.
— Когда-нибудь это убьет тебя, клянусь, — сказала сержант-майор, в свою очередь садясь в седло. — Поверь мне, — добавила она, когда они направились по дороге в город.
Позади них вода поднялась над последней каменной грудой на дне шахты.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Ты знаешь, я действительно не скучал по этому, — сказал Роджер, соскальзывая с Пэтти.
— Если быть до ужаса честным, ваше высочество, — ответил Панер, вытирая пот со лба, — я тоже.
Первый день путешествия прошел без происшествий, так как рота следовала по одной из обычных караванных троп, спускающихся с гор. Однако через несколько часов после отъезда из Ран Тай они попали в обволакивающие, душные облака покрытых джунглями низменностей и снова перешли из области относительной прохлады обратно в стандартную паровую баню Мардука.
Корд и другие мардуканцы, конечно, были в восторге.
Теперь таких "других мардуканцев" было довольно много, включая недавно нанятого махаута, который взобрался на Пэтти и повел ее к линии пикета. Однако махаут и его товарищи были лишь немногими из "лагерных последователей", которых приняла рота. Караваны избегали в течение последних нескольких месяцев их заявленного пункта назначения, Диаспры, поскольку продвижение варваров-боманов делало путешествие из высокогорной долины Ран Тай все более проблематичным. Город, он же речной порт, лежал на реке Частен, где она вытекала из края плато Диаспран, а Частен впадал прямо в обширный залив или внутреннее море, которое они определили по своим грубым, к сожалению, не детализированным картам в качестве своей следующей цели. Местные жители называли его К'Вэрнийским морем; для людей оно было кратчайшим путем к открытому океану, который лежал между ними и их конечной целью. Это делало Диаспру их единственной логичной промежуточной целью, и их отъезд неоднократно откладывался, поскольку хозяева караванов обращались к ним за защитой во время путешествия.
