Шипы

— Что там?

Даже Галлахер на мгновение оторвался от маневрирования и бросил быстрый взгляд через плечо. Мелькали кадры и вот, наконец, Лоуренс остановил нужный. Тот, на котором его подсознание уловило чужеродную для этого мира НЕПРАВИЛЬНОСТЬ.

Рыбообразный силуэт был нацелен вверх. Лоуренс увеличил изображение, вычленив нужный фрагмент, но четкости не было — искажение размывало контуры в разные стороны.

— Светофильтры.

Лоуренс пробормотал это скорее для себя и защелкал тумблерами. Изображение стало яснее, как на переводной картинке. И они увидели...

...военный корабль того же типа, что и "Ричард Плантагенет". Он стоял на грунте строго вертикально, что говорило о том, что посадка была совершена нормально, но его нижняя треть утопала в зелени буйной местной фауны, и это наводило на мысль, что корабль был покинут своим экипажем. На его матовом от долгих странствий в пустыне космоса корпусе четко читалось гордое имя, выложенное не тускнеющими буквами. Это был...

— "Линкольн"! — выкрикнул Галлахер, — Координаты! Быстро!

— "Линкольн", — повторил Лоуренс, выдыхая воздух, который вдохнул почти минуту назад.

— "Линкольн", — прошептал Ли, — Мы нашли их. Это "Линкольн".

— Координаты!

Ли сообщил пространственные координаты пропавшего и вновь обретенного товарища, и Галлахер прямо на ходу начал менять посадочную программу, чтобы максимально приблизиться к "Линкольну".

Лоуренс нацепил наушники и принялся заново сканировать эфир. Его бледное тонко вырезанное лицо осветилось внутренним светом, который способна зажечь одна лишь надежда на лучшее. Но с каждой минутой свет этот мерк, исподволь сменяясь другим озарением, черным — болью отчаяния. Никто не откликнулся на его призыв. Эфир был пуст, и даже маяка, звавшего на помощь, не было, совсем как на...

— Ну что? — спросил Ли.

— Ничего. Там пусто.

..."Белых гусях". Мысль вселяла невольный ужас. Притащиться со спасательной миссией за ...дцать парсек и обнаружить, что люди исчезли и спасать уже некого, это было... После пугающей пустоты "Белых гусей" это было на грани рассудка. Поэтому он не оставлял попыток.

Сели удачно. Галлахер сделал все возможное и даже немного больше и посадил "Ричарда" в километре от "Линкольна", и теперь два одинаковых шпиля пронзали белесое небо Розы.

— Посадка завершена.

Замолчали двигатели, умолк сигнальный ревун, но обрушившаяся тишина еще продолжала звенеть отголосками привычного звукового фона. А когда умолк и этот призрачный звук, наступившее безмолвие показалось неестественным.

Люди были измотаны. Почти двое суток непрерывной напряженной работы, подточили силы. Галлахер полулежал в а-кресле, прикрыв глаза рукой, и его пальцы продолжали нервно подергиваться, как будто он все еще маневрировал. Лоуренс стянул наушники. Его лицо из худощавого сделалось изможденным. Он так и не дождался ответа. Перед глазами Ли продолжали мелькать строки данных, и ему потребовалось некоторое усилие, чтобы прекратить их свистопляску. Шерман, снова поднявшийся в рубку управления, сохранял неподвижность, почти слившись с окружающим интерьером. В отличие от людей, ни один киборг не способен устать.

— Шерман, — не произнес, а прошелестел Ли.

— Да, сэр?

— Остаешься на вахте. Если будет что-то подозрительное, сразу буди нас. Смотри, наблюдай, запоминай. Понял?

— Да, сэр.

— Я выдвину поле, так что ничего не должно произойти, на все же... Корабля не покидать, в контакт не вступать, просто смотреть.

— Да, сэр.

Уже на полуавтомате Ли проделал необходимые манипуляции, и вокруг "Ричарда" выстроился невидимый силовой барьер, который при необходимости выдержит и ядерный удар. Военный корабль и без него представлял собой неприступную крепость, но первые сутки на чужой планете это как раз тот случай, когда лучше "пере", чем "недо".

— Экипажу девять часов сна, — снова шелест, — Через девять часов встречаемся в рубке, нам надо решить, что предпринять дальше.

— Ли, но ведь там люди, которых мы должны спасти, — голос Лоуренса едва ли звучал громче, но каждое слово как будто материализовывалось в непривычной тишине рубки, падало тяжелой вздувшейся каплей и исчезало у самого пола, — Вспомни, зачем мы здесь. Каждая минут может оказаться роковой.

— Что ты предлагаешь? Немедленный поиск? Нам всем нужно отдохнуть. На химии долго не протянуть.

— Мы можем хотя бы осмотреть "Линкольн".

— Посмотри на него, Ло, — Ли дал увеличенное изображение, на этот раз не из видеопотока, а с внешних наблюдательных камер, — "Линкольн" покинут. Он мертв. Если и есть живые, то они ушли. При посадке мы орали на всю планету, и если есть хоть кто-то живой, нам подадут знак. Или придут к "Ричарду".

Они редко называли друг друга по именам и почти никогда — по прозвищам. Голос Ли был чудовищно усталым, а услышав "Ло" вместо привычного "Лоуренс" он понял, что бесполезно спорить. Но ему так сильно хотелось убраться отсюда, что Лоуренс возразил.

— А если нет? Если нет возможности подать знак или придти?

— В любом случае все мы нуждаемся в восстановлении сил. Сейчас от меня лично мало толка, — подал голос Галлахер, до того молчавший. Его пальцы больше не дрожали, но от этого он не стал выглядеть лучше.

— Хорошо, — Лоуренс опустил голову, — Подчиняюсь большинству.

— Не вздумай сделать глупость и удрать в одиночку, — снова сказал Ли, — Это будет расценено как бунт.

На бледных скулах Лоуренса вспыхнул румянец. Именно это он и собирался проделать, но пришлось подчиниться.

— Да, сэр.

Они разошлись по своим каютам, и "Ричард" погрузился в тяжелый сон.

Затишье перед бурей.

* * *

— Доброе утро, сэр.

За мгновение до этих слов Шерман сидел в а-кресле в той же позе, что и девять часов назад, и создавалось устойчивое впечатление, что все это время киборг сохранял неподвижность. Что, впрочем, было характерно для киборгов — ни одного лишнего движения без необходимости. Приветствуя Ли, он встал.

Ли кивнул в ответ и тут же подсел к мониторам. За "окнами" действительно было утро. Местное Солнце — звезда спектрального класса G0 — только что взошло. Утро местного лета было ясным и безоблачным. Ли оживил "уши" корабля, и рубка наполнилась звуками этого дивного утра. Как будто они нырнули в фонический звукопад и теперь рисковали в нем захлебнуться. Мимолетно улыбнувшись, Ли скинул громкость и оставил звук фоном.

— Доброе утро, сэр.

— Доброе...

Лоуренс был сосредоточен и хмур. Он не обратил внимания на звуковое сопровождение, а впился взглядом в мониторы. Но картинка за девять часов не изменилась, если не считать положения солнца на небе. Для него это ровным счетом ничего не значило.

— Шерман, доклад.

— За время вахты происшествий не было.

— А люди?

— Людей в радиусе видимости корабля не обнаружено.

Несколько минут Лоуренс молчал, безучастно разглядывая терминал. Потом тихо сказал:

— Мы все равно должны их искать.

— Конечно, Ло. Разве не за этим мы сюда приперлись?

— Да. Разумеется. Возможно, я просто...

Он не договорил, оборвал сам себя на половине фразы.

В рубке появился Галлахер. Ему-то отдых явно пошел на пользу: глаза снова светились счастьем, а на губах играла улыбка. От усталости не было и следа, зато в руке дымилась большая кружка кофе, расточая одуряющий запах.

— Доброе утро, сэр.

Это снова Шерман, на что Галлахер отреагировал в своей манере:

— По-любому лучше, чем вчерашний вечер. Что у нас нового?

— Ничего. За время вахты происшествий не было.

Быстрый взгляд по мониторам. Потом на непроницаемое лицо Ли. И на хмурое — Лоуренса. Очередная шутка уже готова была сорваться, но Галлахер вовремя решил прикусить язык и вместо этого серьезно спросил:

— Начнем с визита на "Линкольн"?

— Да, сначала туда, а потом — по обстоятельствам, — ответил Ли.

Обсуждать в этом нехитром плане было особенно нечего и единственное, что вызвало ожесточенные споры, был вопрос о том, кто полетит на "Линкольн". В итоге всего решили, что это будут Лоуренс и Галлахер.

Люди полковника Тодгарда благоразумно снабдили "Ричард" не только шаттлом, но и трифибией — для передвижения по планете. Пролистав еще раз собранные о Розе сведения, Лоуренс решил, что они вполне могут обойтись одними респираторами. Подготовка к разведке заняла не больше часа: проверить трифибию, проверить и привести в боевую готовность вооружение, еще раз пошагово проговорить все этапы предстоящей вылазки.

Шерман и Ли остались ждать на борту "Ричарда".

Дома.

* * *

Больше всего "Линкольн" был похож на кенотаф. По крайней мере, именно это сравнение пришло на ум Лоуренсу, едва они вошли внутрь.

Защитное поле было отключено, судя по всему, уже давно, потому что местные растения вплотную обступили тело мертвого корабля, а самые смелые даже заползли внутрь через открытый шлюз. Последний факт тоже наводил на скорбные размышления, потому что никто в здравом уме не станет держать двери своего дома открытыми. Особенно на чужой планете.

— Смотри под ноги, — буркнул Галлахер, едва не наступивший на что-то длинное и извивающееся, что поспешно скрылось в кишках коридоров. Лоуренс стал смотреть.

Углубившись на пару десятков шагов внутрь, они включили фонари. Два мощных световых потока вспороли чернильную темноту, но уютней легче от этого совершенно не стало. Лоуренс поежился под курткой. Сюда живительные свет и тепло звезды уже не добирались, и стены, впитывавшие холод межзвездного пространства, все еще продолжали отдавать его обратно.

— Похоже, система накрылась медным тазом. Ни света, ни отопления, — Галлахер как будто прочитал мысли товарища, но закончил уныло и тихо, — Ни людей.

Лоуренс промолчал. С каждым шагом его надежды на то, что сейчас они заберут экипаж "Линкольна" и улетят домой, катастрофически уменьшались в размерах. Не заберут и не улетят, потому что здесь нет никаких людей. Их надо найти и вот уже тогда...

Все время, что они продвигались внутрь, Галлахер обшаривал лучом каждый квадратный сантиметр стен и переборок, но ничего подозрительного не обнаружил. На первый взгляд все было в полном порядке. Вот только "Линкольн" был мертв.

Наконец, добрались до рубки управления. Все это время они опасались, что дверь окажется заблокированной и придется уйти ни с чем, а потом возвращаться с инструментами и вырезать отверстие, потеряв на этом до суток времени. Но к их изумлению проем был пуст, и коридор заканчивался не монолитом, а знакомыми очертаниями консолей и приборов.

— Ли, видишь это? — спросил Галлахер. Как и в случае с "Белыми гусями" за разведкой следили на "Ричарде".

— Вижу.

— Что скажешь?

— Пиздец котеночку пришел.

Лоуренс поморщился, но промолчал. Выражение было грубым, но очень верно отражало суть происходящего. Открытая рубка управления означала, что люди по каким-то причинам покинули корабль и не собирались возвращаться.

Кенотаф.

— Забирайте журнал и возвращайтесь, — распорядился Ли.

С этим пришлось повозиться. Диск был на месте — Лоуренс видел это по хронометрическому счетчику, но все железо было мертвым и не хотело отдавать свою часть. Пришлось вскрывать кожухи и извлекать диск вручную. Работать было неудобно, и от этого настроение у Лоуренса опустилось ниже некуда.

Пока Лоуренс возился с железом, Галлахер еще раз внимательно осмотрел рубку, но так и не нашел то, что искал. Не было следов разрушений, а инопланетная жизнь отчего-то избегала селиться в опустевшем корабле. Только несколько растений у входа. И все. В который уже раз он покосился на счетчик Гейгера, но радиационный фон был в норме.

Голос Ли в наушниках спросил:

— В чем проблема, Галлахер?

— Ничего, просто осматриваюсь. Хочу понять, что же у них случилось.

— И?

— Пока ничего.

— Есть! — это подал голос Лоуренс. Его деструктивная деятельность успешно завершилась, а добычей стал вожделенный диск.

— Уходим.

— Подожди, надо здесь все прибрать.

— Зачем?

Вопрос поставил его в тупик. Зачем убирать, если сюда уже никто никогда не войдет?

— Да, действительно...

Лоуренс послушно положил части кожухи и отступил назад. Сердце сжало щемящей болью, но он ничего не сказал.

Весь обратный путь они проделали молча.

На первый взгляд, который можно было составить по записям в бортовом журнале, "Линкольн" действительно совершал обычный учебный рейд, в котором мнемоник и его охрана были зарегистрированы, как пассажиры, возвращающиеся в расположение на Земле. Такое иногда практиковалось, когда учебный корабль делал переброску других лиц, если позволяло место, и в этом не было ничего необычного. Все шло по отработанным схемам. В расчетное время "Линкольн" достиг пункта назначения — одной из удаленных колоний — взял своих пассажиров и двинулся обратно. Беда пришла, когда не ждали — на середине пути у корабля отказали системы жизнеобеспечения. Капитан принял решение совершить посадку на ближайшую подходящую планету.

За весь этот несчастный рейс "Линкольну" несказанно повезло единственный раз — ближайшей оказалась планета земного типа, на которой можно было выжить и без терраформирования. Кто-то из стажеров пошутил, что, когда они выберутся, то их ждет солидное вознаграждение за обнаружение будущей земной колонии. На этом везение закончилось.

"Линкольн" совершил посадку, техники осмотрели корабль сверху донизу и пришли к однозначному выводы, что своим ходом им до Земли не добраться. Послали сигнал SOS и уселись дожидаться помощи. Чтобы не терять время и употребить его с пользой для стажеров, команда начала изучение планеты.

Роза оказалась первоклассной находкой. Разведчики, рискнувшие выйти без респираторов, вернулись живыми и невредимыми. Планета находилась в самом начале (конечно, в масштабах Вселенной) своего цикла, а это означало, что вероятность возникновения разума стремится к нулю. Его, то есть разум, и не обнаружили. Капитан и аналитик уже приступили к написанию отчета, который обещал быть очень оптимистичным, но...

Дальше записи обрывались. Все оставшееся на диске пространство было заполнено пустотой и тишиной, что яснее слов свидетельствовало о том, что больше к нему не возвращались. Почему "Линкольн" оказался без энергии, почему команда покинула корабль, куда ушли члены экипажа — все это осталось за кадром.

Время в уголке монитора остановилось, и через пару секунд компьютер выплюнул диск наружу. В рубке "Ричарда" стояла тишина — глубокая, давящая на плечи и на сознание, как бывает, когда приходит большая беда и точно знаешь, что ничего нельзя уже сделать. Никто не пошевелился. Галлахер, лучше других знавший постоянный экипаж "Линкольна", в начале много шутил и комментировал некоторых людей и их действия, но внезапный обрыв вогнал его в настоящий ступор. Перед глазами еще стояли веселые лица тех, с кем ему тоже доводилось летать, но интуиция, которая есть у каждого солдата, подсказывала, что все они, скорее всего, уже мертвы.