Гурон насторожился, приложил пальцы к губам и подполз к краю смотровой площадки. Всеслав устроился рядом, вынул бинокль.
Внизу можно было различить легкое движение. К овальной рас-трескавшейся чаше фонтана подошел человек в форме командира им-перского флота. Знаки на петлицах в тумане едва виднелись, но это явно был не унтер, а офицер средних чинов. Он огляделся, сладко потянулся, снял островерхий шлем и старательно счистил с него прилипшую мок-рую паутинку. Потом обвел взглядом двор, медленно поднял голову, рассматривая башню. В какой-то миг Лунину показалось, что их взгля-ды встретились, что офицер увидел его, хотя такого быть не могло. Ли-цо островитянина было неприятным, пятнистым от ожогов. Но смотреть на него не хотелось не из-за этого. Отталкивали и рыжеватые бакенбар-ды, опущенные со щек почти на шею, и выбритые над лбом волосы, и выражение ледяного презрения во внимательных серых глазах.
Корвет-лейтенант десантных войск Дададай Хо надел головной убор, вынул кортик, срезал с орехового куста ветку, счистил кору, пре-вратив прут в гибкий хлыст. Посмотрел на часы. Прокричал команду в туман. Оттуда послышались невнятный шум, шарканье ног по траве и расплывчатой массой выдвинулась колонна людей, сопровождаемая де-сантниками с карабинами наперевес.
На первом этаже послышались голоса. Десантники вошли в баш-ню, но, разумеется, отказались от мысли вскарабкаться по отвесным стенам наверх. Им и в головы не пришло, что кто-то мог бы проделать подобное. Возможно поэтому и мысль о гранатах, которой так опасался проводник, у них не появилась.
-Пусто, Пиявец! -гаркнул кто-то на эм-до. -Проверь дальше.
Колонна подходила к овражку между холмами, находившемуся за оградой в полусотне шагов от башенки храма. Конвоиры в плащ-палатках подгоняли смертельно напуганных людей, плетущихся в сером тумане. В сыром полупрозрачном воздухе безмолвные фигуры несчаст-ных, измученных людей казались призрачными, эфемерными. Всеслав различил бледные невыразительные лица, глаза, смотрящие в землю. Среди пленников были старики, дети, меньше мужчин и женщин сред-него возраста. Большинство — в гражданской одежде, но на нескольких юношах со связанными руками серели разорванные мундиры ополчен-цев. В толпе мелькали пижамы пациентов больницы, двое из них ковы-ляли на костылях. Люди спотыкались, иногда падали под язвительные смешки имперских матросов, с трудом поднимались и шли дальше, молча и понуро, словно привидения. Матросский смех казался столь же неестественным в этом сизом тумане, как и унылое шарканье подошв хонтийцев и топот кованых ботинок конвоя по мокрой траве.
Шелестящий шум замирал по мере того, как люди подходили и останавливались на краю промоины. Имперцы окружили пленников хо-тя никто из тех и не помышлял о сопротивлении или бегстве. Хонтийцы бессильно опустились на росистую траву и притиснулись друг к другу, стараясь хоть чуть-чуть согреться.
Отдохнуть не удалось. Островитяне принялись поднимать сидя-щих ударами прикладов и пинками. Толпу теснили к кромке оврага. Лу-нину вспомнились донесения в фондах секции "Саракш", свидетельства массовых расправ имперцев с местными жителями. Значит, здесь и сей-час? Десантники курили, переговаривались и беззлобно посмеивались. Всеславу казалось, что он отчетливо различает каждую нашивку, каж-дую пуговицу на мундирах десантников, слышит их ровное дыхание и ощущает запах сигаретного дыма. Трудно поверить, что островитяне совершенно спокойны, подготавливая истребление других людей...
-Вперед. -не повышая голоса, отчетливо приказал по-хонтийски офицер с хлыстиком.
Среди пленных наступила полная тишина, гнетущая и безысход-ная. Хонтийцы с ужасом смотрели друг на друга, на конвоиров. Затаен-ная надежда перешла в бездонное отчаяние.
-Вперед! -громче повторил корвет-лейтенант.
Приказание подействовало, словно удар. У хонтийцев в первом ряду дернулись и подогнулись колени. Морпех гонял из уголка рта в уголок сигарету, торопил. Мосластый высокий старик вдруг сел, тупо уставился на свои грязные босые ступни. К нему приблизился улыбаю-щийся молодой морпех с карабином наперевес. Склонился и погладил по голове. Старик вздрогнул, удивленно раскрыл рот.
-Думать? -ласково, нараспев, со странным произношением спро-сил морпех. Старик покорно, безвольно поднялся. По лицу у него ручь-ями текли слезы, однако он не замечал их. Глаза у матроса были при-ветливые, карие, лицо молодое и открытое: -Думать зачем, дедушка? Плохо. Не надо. Думать — голова болеть, лечиться.
Лунин до острой боли в сердце чувствовал всю безвыходность положения хонтийцев. Ему показалось, что самое страшное было даже не в предстоящем убийстве, а в унизительной подготовке к нему и в жутком ожидании. Холодная земля, холодные стены.
Корвет-капитан, "морской рыцарь" (слева) и корвет-лейтенант "океанский змей" (справа). Голографическая реконструкция из фондов секции "Саракш" (КОМКОН-2).
К краю оврага подошел невысокий толстячок в очках. Корвет-лейтенант указал хлыстиком ему на нос: -Снимать очки.
И внезапно толстячок усмехнулся: -Тогда я не увижу самого ин-тересного.
Лунину стало жутко. Офицер рассмеялся, повернулся к морпе-хам, перевёл. Те тоже захохотали.
-Вы есть молодец, клянусь. Это есть хорошо, поверьте. Но очки снимать.
Другой, с виду фермер, с черной шерстью на груди под разо-рванной рубахой, проблеял: -Я хочу рассказать!
Корвет-лейтенант Дададай Хо удивлённо поднял уцелевшую бровь. А крестьянин понёс чушь: -Тут недалеко, между речкой и боло-том, в кустах... Бандиты напали на машину министерства финансов. Охрана машины закопала много золота. Монеты...
Офицер хлопнул фермера по плечу: -Это есть хорошо. Земля надо удобрять её. А ты к месту встань.
Десантники, не спеша, прицелились. Остальные наблюдали, спо-койно покуривая сигареты.
-Делайте. -раздался приказ офицера. Рассыпался трескучий залп. Послышались предсмертные стоны, затем все стихло. Тела повалились в овраг.
-Следующий десяток! Быстро!
Посыпались удары прикладами автоматических карабинов, уко-лы штыками в ягодицы.
Мрачный лохматый хонтиец с тупым, равнодушным лицом по-дошел к краю оврага. Расставил широко и основательно устойчиво кри-вые ноги с огромными плоскими ступнями. Офицер и артиллерист вста-ли рядом, офицер крикнул:
-Слава хонтийскому оружию! Мы победим!
Улыбчивый морпех, щелкая затвором попросил: -Кричать нет, не надо.
Залп ударил в уши, Лунин вздрогнул. Грузными сырыми тушами хонтийцы рухнули в овраг. У расстрелянных дергались в судорогах ру-ки и ноги.
Десантник, ворочая в углу рта тлеющую сигарету, ударами кула-ка по спинам пленников равнодушно отсчитывал очередной десяток. Хонтийцы выстроились на краю промоины. Некоторые из смертников смотрели на имперцев, другие поворачивались к палачам напряженны-ми спинами в ожидании смерти. Где-то под стеной застрекотала кино-камера.
-Восемь, девять, десять. Все. Готовсь! Огонь!— командовал офи-цер.
На краю оврага остался лежать подросток в больничной в пижа-ме. Он был еще жив и царапал глину скрюченными пальцами. Десантник прицелился в голову.
-Отставить!— скомандовал Дададай Хо. Офицер без спешки при-близился к раненому и столкнул его сапогом в могилу. Парень пытался ухватиться за осыпающийся край промоины, а потом исчез в глубине. Двое морпехов сапёрными лопатками споро копали землю, забрасывали дымящиеся лужицы крови на краю овражка.
В следующей десятке оказался жрец. Он едва нёс своё грузное тело на трясущихся ножках и бормотал: -Благо Света Мирового, слава Света Мирового...
У самого края жрец упал на колени: -Воины, не подымайте руки на слугу богов...
-Дать ему сапогом в корму? -задумчиво спросил на эм-до кто-то из матросов.
-Да пусть его. -ответил курящий сменщик. -Просто так шлёпни. Священник всё-таки...
Юный хонтийский ополченец с забинтованной грудью (по бинту расплывалось красное пятно) с трудом выпрямился, гордо бросил: -Не солдаты вы, а мразь, бандиты морские. Такое шлюхино отродье, когда утонет, даже рыбы жрать брезгуют. А тебя, морда горелая, радиоактив-ная, наши ребята в следующий раз ещё не так поджарят.
Плюнул корвет-лейтенанту на сапог. Тот пожал плечами, ткнул в рот ополченцу пистолет и, дробя сжатые зубы, выстрелил снизу. Опол-ченец, коротко дернув головой, рухнул навзничь. Молодое тело задер-галось крепкими мускулами. Дададай Хо старательно вытер сапог о чи-стую сторону бинта.
После четвертого десятка корвет-лейтенант перестал смотреть в лица истребляемых, слушать их вскрики и стоны. Сигаретный и порохо-вой дым, сырой туман. Мелькали тела, дёргались в смертных судорогах. Раненые ползали, плакали. Корвет-лейтенант равнодушно молчал, смотрел, курил. Трупы с мотающимися руками и ногами скатывались вниз, исчезали. А к овражку гнали и гнали живых, от смертного ужаса испражняющихся в белье, потеющих ручьями.
Калек с костылями и ополченцев скинули в овраг живыми. Муж-чин больше не оставалось. Пришла очередь женщин.
Работница средних лет прошла, прихрамывая, спокойно осенила себя и соседей благословляющим жестом и стала под прицел. Полно-грудая круглозадая дама с высокой прической осторожно ступала по холодной липкой слизи. Сказала непонятно кому обиженным детским голосом:
-Не хочу...
Стало тихо. Лунину показалось, что сейчас засопевшие десант-ники отведут женщину в сторону, кинутся, повалят. Но офицер спокой-но выстрелил ей в висок, сорвав разрывной пулей верх черепа с пышной прической.
Трупы в овражке громоздились друг на друга. От них ручейками текла кровь. А Лунин видел ярко-алую реку. Туман покраснел и пах кровью. Морпехи — тоже в красном. И орудуют топорами, а не винтов-ками. Рубят, рубят, рубят. Хряскают под железом мясо и кости... Все-слав закрыл глаза. Но в уши лезли треск выстрелов, вскрики и стоны, плач заживо погребаемых.
-Следующие, выходи!
Наконец кровавая работа завершилась. Стих стрёкот кинокаме-ры. Матросы забросили карабины за плечи, отошли в сторону, достали сигареты, флягу, колбасу. Они курили, разливали спиртное в пластико-вые стаканчики, пили и закусывали.
Матросы в рабочей (слева) и тро-пической (справа) форме. Группа флотов "Ц". Голографическая ре-конструкция из фондов секции "Са-ракш" (КОМКОН-2)
Не стрелявшие десантники приблизились было к оврагу, но по приказу офицера тут же поспешно отпрянули. Из кустов с хрустом вы-ломился матрос с нелепыми пузатыми оранжевыми баллонами за спи-ной и черным шлангом в руках. Огнеметчик сердито рявкнул на замеш-кавшихся морпехов, пощелкал рычажками, направил сипло гудящую жирную струю пламени в овраг.
Черный дым столбом поднялся вверх. Офицер помахал ладонью перед носом, приложил к лицу платок и поспешно удалился. Матросы построились, зашагали следом.
Прогрессоры молча смотрели друг на друга.
3
Саракш, Лазурная дуга
Борт субмарины "Единорог", Островная империя
05 часов 20 минут, 4-го дня 1-ой недели Синего месяца, 9590 года от Озарения
Два офицера имперского флота стояли, не замечая легкой качки, на ровном овальном мостике башни, огороженной легкими металличе-скими перилами, У переднего конца площадки, почти у самых перил, белая башня круто уходила вниз, в воду. Легкие волны касались копыт вставшего на дыбы единорога, искусно выведенного синей краской. По-зади площадки на протяжении двадцати пяти саженей башня полого спускалась к воде, подобно спине великана-кашалота. Там поднималась задняя (малая) башня. Сбегавшие волны порой открывали еще на не-сколько саженей пологую спину субмарины, показывая, что она тянется под водой и далее.
Кокарды "морских рыцарей"
Один из офицеров, одетый в ослепительно белый с золотыми пу-говицами китель с золотыми шевронами на рукавах, молча осматривал завернутый вверх саракшианский горизонт при помощи инструмента, похожего на спаренные мощные подзорные трубы. Другой, низенький и склонный к полноте, сутулясь, стоял позади командира, привычно со-блюдая нормы дисциплины и почтительности. На нем были белоснеж-ная куртка и кожаный шлемофон. Он также, не отрываясь, смотрел впе-ред.
-Ну и чем, штурман, обрадовали твои слухачи? — опустив под-зорные стереотрубы, спросил первый.
-Все тем же самым, брат корвет-капитан. Акустики трижды пере-проверили все до последней мелочи. Кстати, не только они. Химики и пеленгаторщики — также. Перед нами прошло в надводном положении крупное подводное дизельное судно. Теперь оно находится в заливе на месте нашей предполагаемой остановки. Водоизмещение не установле-но, но девять шансов из десяти, что это лодка десанта из нашего флота.
-Еще не хватало! — глубоко вздохнул Цазахи Бу, -Занесло же морпехов именно сюда и сейчас. Охотники за скальпами нам все зада-ние сорвут, если уже не сорвали. Спроси-ка у радистов, есть ли ново-сти?
Штурман сошел вниз, однако уже через пяток минут вновь был рядом с корвет-капитаном, протягивая голубой листок радиограммы.
-"5-24-4-1С. Экстренная. Штаб — "Единорогу". В ответ на ваш запрос, -прочел вслух штурман, -сообщаем, что в указанном секторе может находиться отдельный десантный отряд "океанских змеев" под командованием корвет-лейтенанта Дададая Хо (дизель-электрическая субмарина "Подруга"). Режим их активности — вольная охота. Длина волны для связи — 106,5-У, позывные — "Беспощадность"".
-Пусть радисты свяжутся.
-Но режим радиомолчания...
-Под мою ответственность. — мрачно сказал Цазахи Бу, -Полный вперед без погружения.
-Слушаюсь, брат корвет-капитан!
Саракш, Лазурная дуга
Борт субмарины "Беспощадная", Островная империя
05 часов 35 минут, 4-го дня 1-ой недели Синего месяца, 9590 года от Озарения
Корвет-лейтенант десантных войск Дададай Хо вышел из своего крохотного, зато отдельного капитанского отсека в узкий коридор и, минуя главный пост, каюту связистов и навигаторов, спальные отсеки командного состава и рядовых, прошёл к рубке.
— Н-ну, зачем будили, подчиненные? — осведомился командир. -Ага, сообщение, давайте...
Он углубился в чтение, хмыкая и потирая бритый лоб.
-Надо же, наши здесь. -сказал Дададай довольно равнодушно. — "Рыцари" пожаловали. И где?
-Входят в залив! — отозвался вахтенный.
-На борт приглашали?
-Благодарят, но просят встретиться на берегу. — доложил вахтен-ный.
-Готовьте шлюпку.
Посаженный на кол пандеец. Аква-рель. Обнаружена в подбитой у по-бережья Пандеи белой субмарине
Саракш.
Хонти. Пограничная зона. Обитель "отцов-путеуказателей".
06 часов, 4-го дня 1-ой недели Синего месяца, 9590 года от Оза-рения
В поведении "морских рыцарей", элитных командиров импер-ского флота на службе и вне ее каких-либо различий разницы не име-лось. Не существовало одеревенелой вышколенности и официальности в строю, а тем паче за пределами его. "Морские рыцари" равного звания и на борту субмарины и вне службы обращались друг к другу на "ты", по имени. К высшим чинам, начиная с бриг-капитана, а порою и с кор-вет-лейтенанта, если он командовал атомным кораблем, обращались по званию, добавляя уставное "брат", а по делам службы — в третьем лице, в особенности, если разговор был сугубо служебным. Матросы отлично знали, что такое дисциплина и как жестко, даже жестоко карается ма-лейшее отступление от нее, но в то же время искусно соединяли строе-вую субординацию с особой "неформальной" почтительностью по от-ношению к офицерам с серебряными кортиками. Знак приветствия был традиционным, военным — резко прикладывали кулак к сердцу, а не об-щеимперским, когда салютовали, вскидывая ладонь.
