Ядерный Ангел

— Боюсь, ты мне не поверишь.

— Я постараюсь. Итак?

Я начал рассказывать. Начал с того, как я попал в игру под названием Главный Квест и закончил эпизодом в комендатуре. Рассказывал я долго, но человек меня ни разу не перебил.

— Да, в такую историю трудно поверить, — ответил он, когда я замолчал. — Кис не говорила мне о том, что ты убил Ивана.

— Она не знала. Это случилось сегодня утром.

— Говоришь, Иван сам тебя попросил?

-Да. Он не хотел, чтобы его отдали нахттотерам.

— А ты в курсе, что нахттотеры тобой очень заинтересовались?

— Мне все равно. Я сумею за себя постоять.

— Ты или глупец, или герой.

— Я знаю, что поступил ужасно. Я смалодушничал. Если ты осудишь меня, я не обижусь.

— Осудишь? Другому парню я пустил бы пулю в лоб за Ивана. Но ты — ты совсем другое дело. Твоя смерть не вернет Ивана, а ты можешь быть нам полезен. Будем считать, что ты действовал правильно. В конце концов, Иван был обречен, и мы оба это знаем. Смерть тоже бывает разной.

— Почему ты считаешь, что я могу быть для вас полезен?

— Ты рассказал учителю очень важные вещи. Такую информацию нельзя не использовать для нашей борьбы. Если конечно, все это правда.

— Это правда. Только не пойму, какая вам от этого польза.

— В мире нет ничего предопределенного. Если Рейх был побежден в твоем мире, он может быть побежден в нашем.

— Давай поговорим обо мне и о моей роли в победе над Рейхом.

— Кис сказала, ты гражданин Рейха. Значит, ты отлично знаешь немецкий язык.

— Более-менее знаю.

— А другие языки?

— Английский и французский. Английский даже лучше чем немецкий.

— Да ты настоящая находка, парень! Только вот не нравится мне история про пасс, который ты заполучил из тайника наркоторговца.

— Считаешь меня агентом нациков? Что ж, это твое право. Я не обижаюсь.

— Алина тебе почему-то доверяет, — помолчав, ответил незнакомец. — Возможно, ты ей просто понравился. Она просила поговорить с тобой. Если бы не история с Иваном, я бы предложил тебе поработать на нас в Зонненштадте. Но Штаубе и нахттотеры не оставят тебя в покое. Да и мои люди вряд ли захотят работать с человеком, который... Ну, ты меня понимаешь. Поэтому поступим по-другому. Алине угрожает опасность. У нас есть информация, что нацисты начали проверку всего гражданского персонала в учреждениях ЛИСА. Первой жертвой этой проверки стал Иван. Теперь могут добраться и до Алины.

— Она ваш агент?

— Не наш, но она работает на общую победу. И сейчас возникла необходимость переправить Кис в одну из наших боевых групп на севере. Я думаю, ты мог бы в этом посодействовать. Заодно ты и твой друг покинете Зонненштадт.

— Я готов. Что нужно сделать?

— После разговора со мной ты вернешься к Лукошину и заберешь своего друга. После этого вы отправитесь на железнодорожный вокзал — он находится к северу от рынка. Там найдете на путях старый пассажирский вагон под номером 9. В вагоне вас будет ждать наш человек. Скажете ему, что вас прислал товарищ Грач. Только будь осторожен — после наступления темноты могут появиться нахттотеры. И еще, тебе нужен псевдоним, под которым ты будешь известен моим людям. Как мне тебя представить?

— Алекто, — не задумываясь, ответил я. — А моего друга зовите Тога.

— Хорошо. Я запомню. Есть вопросы?

— Я все понял. Можно идти?

— Да. Удачи.

— Спасибо, что поверил мне, товарищ Грач.

— Берегите Алину, ее обязательно нужно доставить к месту назначения. Если с ней что-нибудь случится, последствия будут самые нехорошие. А теперь прощай. Вряд ли мы еще раз встретимся. Мне было интересно побеседовать с тобой, человек ниоткуда.

— А мне с тобой, человек из преисподней.

— В твоих словах больше истины, чем ты думаешь. Уходи, время поджимает. Нужно торопиться.

Глава седьмая: По туннелям

С таким интерфейсом и заблудиться недолго

До развалин вокзала мы добрались без всяких приключений — лишь однажды нам встретился патруль шуцманов, которые не только не задержали нас, но еще и предупредили, что даже гражданам находиться вне дома после наступления темноты небезопасно. Я спросил их, чего нам бояться, но шуцманы не стали вдаваться в подробности, лишь посоветовали поискать место для ночлега. Бродить по улицам Зонненштадта в темноте было и впрямь жутковато, тем более что я все время думал о нахттотерах. Мне постоянно казалось, что за нами по улице ползут какие-то тени, а звуки в развалинах домов заставляли сердце неприятно сжиматься. Время от времени где-то вдалеке начинали истерически лаять собаки. За все то время, что мы шли от рынка к вокзалу, нам не встретилось ни единого прохожего. У нас не было с собой ни лампы, ни фонаря, поэтому идти приходилось очень осторожно, чтобы не переломать ноги о разбросанные на дороге обломки домов, или не провалиться в какую-нибудь яму или воронку от бомбы.

У входа на вокзал нас ожидала неприятная неожиданность — здесь был пост шуцполиции. Дежуривший здесь шуцман, крепкий пожилой человек с окладистой бородой, вышел из будки и велел нам остановиться.

— Кто такие? — спросил он, наставив на нас ствол винтовки.

— Я гражданин Рейха... — начал я, но шуцман не дал мне закончить.

— А мне посрать, кто ты, — сказал он, не убирая оружия. — Комендантский час для всех един. Драпаете из города значицца?

— Слушай, дед, не ищи неприятностей, — начал я, — говорю же тебе, я рейхсбюргер. Меня сам комендант Штаубе сюда послал. Так что пропускай нас, или я за себя не отвечаю.

— Так ты Алекто будешь? — внезапно сказал шуцман и сразу опустил оружие. — Так бы и сказал. Идите, ждут вас.

Я кивнул и быстро проскользнул в решетчатые ворота, увлекая за собой Тогу. Здание вокзала было совершенно разрушено, от него остались одни стены, торчавшие из пирамид мусора, а пути были буквально забиты сгоревшими и изъеденными ржавчиной цистернами, платформами, пассажирскими вагонами. Мы, наверное, не меньше часа искали нужный нам вагон, но, в конце концов, чертов девятый номер нашелся — он стоял на дальних путях в совершенном одиночестве. В одном из окошек вагона я увидел тусклый огонек, и в следующую секунду нас окликнули.

— Топайте сюда, божьи люди, — сказал появившийся из вагона человек в стеганом бушлате и мохнатой шапке. — Кто такие?

— Нас товарищ Грач послал, — ответил я. — Сказал, что здесь нам помогут.

— А имя твое как?

— Алекто.

— А друга твоего как звать?

— Тога, — отрекомендовался казанец недовольным тоном.

— А-а! — протянул человек. — Значит, это вы и есть. А я Карагод. Лезьте в вагон, живо.

Карагод буквально втащил нас в тамбур и немедленно захлопнул дверь вагона. Потом мы добрались до одного из купе, и тут я обрадовался по-настоящему. В купе сидела Кис.

— Как добрались, мальчики? — спросила она, улыбаясь. — Я как раз заварила кофе, сейчас согреетесь.

Кофе был отвратительный, с сильным запахом жженой резины и привкусом пластмассы, но мне это было все равно. Главное было в другом — я снова был рядом с Алиной. Она пила кофе маленькими глоточками, держа чашку обеими ладонями и грея их. Сейчас, в полутьме купе, Кис казалась мне маленькой, хрупкой и трогательной, как посаженная в старую ржавую клетку тропическая птичка.

Карагод разрушил идиллическое молчание.

— Оружие есть? — спросил он.

— Только это, — я вытащил из внутреннего кармана собачьей аляски обрез Веника. — И еще катана.

— Дай-ка, — парень взял обрез, пощелкал затвором, заглянул в патронник. — Барахло у тебя пушка. Боек почти сточен, через выстрел будут осечки. А со своей шашкой ты против пулемета или автомата просто мишень. Ну-кась, девонька, поднимись на секунду!

Он быстро отпер замок, откинул нижнюю койку, на которой до этого сидела Кис, и я увидел в ящике для багажа настоящий арсенал.

— Ты стрелять-то умеешь? — спросил Карагод.

— Да как сказать, — я пожал плечами. — Разрядов не сдавал, в спецназе не служил.

— Значит, не умеешь, — Карагод лязгнул своим огнестрельным добром и вытащил из ящика вороненый помповый дробовик с пластмассовым прикладом. — Тогда держи вот это.

— Тяжеловатая пушка.

— Зато убойная. Лучший ствол для ближнего боя. Мне он от одного упокоенного мной ягера по наследству достался. Это Зауэр S-95, его дойчи даже своим шуцманам не дают. С пяти метров стальную дверь с петель вышибает. Осторожно, он заряжен. Запомни, брат, предохранителя у него нет, так что не балуй с ним особо.

— А патроны к нему?

— Семь зарядов в магазине, и вот, держи, еще десяток, — Карагод подал мне картонную коробку с патронами, — Снаряжение крупная дробь, так что эффективный огонь метров на пятьдесят, не дальше. Отдача сильная, приклад прижимай к плечу плотнее, не то синяк набьешь. И старайся боезапас экономить, больше патронов у меня нет.

— А мне? — не выдержал Тога.

— Тебе только это, — Карагод сунул моему другу пистолет. — Дарю. От сердца отрываю. Настоящий "Вальтер ППК" и к нему две обоймы.

— А водяного пистолетика у тебя нет? — спросил Тога, взвешивая на ладони подарок Карагода.

— Извини, у меня остались только штурмовая винтовка и снайперская 98К. Штурмгевер я себе возьму, а к снайперке у меня всего два патрона.

— Вот, возьми — я выгреб из споррана патроны, что мы забрали у Веника. — Шесть штук для винтовки и двадцать для пистолета. Больше у меня нет.

— И то хлеб! — обрадовался Карагод. — Тогда знаешь что, брат? Пистолет отдай Алине, а штурмовку возьми. Правда стрелять одиночными придется, к ней всего один магазин патронов. Я тогда снайперку возьму.

Обмен состоялся: Тога вручил Алине пистолет, а сам получил от Карагода тяжелую, похожую на ручной пулемет винтовку с боковым магазином и сложенным под стволом сошником.

— FG42? — удивился Тога. — Эх, никогда не думал, что увижу ее натурально.

— Старая дурында, но работает исправно, — сказал Карагод, заряжая моими патронами снайперку — Вот чего у дойчей не отнимешь, так это то, что руки у них правильным концом вставлены. Умеют, паскуды, оружие делать. Знакомая моделька-то?

— Можно и так сказать, — Тога наклонился ко мне, зашептал: — Я с такой винтовкой самые сложные уровни в "Солджерс оф Глори-2" проходил. Если по игре, то это вещь. Только там она была с оптикой.

— Лучше бы тогда в своей "Солджерс оф Глори" все "Фау-2" взорвал, — буркнул я. — Не бегали бы мы сейчас от нахттотеров...

Карагод закончил возиться с винтовкой и теперь снаряжал обоймы для пистолета — у него оказался еще и новенький "Люггер", который он носил в кобуре под бушлатом. Судя по всему, мои патроны оказались в тему, и выглядел наш каптенармус очень довольным.

— Ну, вот и ладушки, — вздохнул он, покончив с оружием. — Теперь слушаем меня внимательно, други. Из города мы пойдем по техническим тоннелям. Они выведут нас на станцию Солнечный-Товарная, это уже за чертой безопасности. Туда шуцманы и нацистские ягдгруппы не суются без нужды, бо делать им там нечего. Но есть опасность — одичалые собаки, их там полно. Для собак у меня кое-что припасено, так что приказываю без моего приказа не стрелять. Кто понесет мешок с припасами?

— Я понесу, — вызвалась Кис.

— Дело, — кивнул Карагод. — Береги его, там вода, шамовка и лекарства кое-какие. Без него до базы добраться будет трудновато. О, совсем забыл!

Карагод извлек из кармана баночку с пилюлями и роздал всем по одной.

— Вервольф-пилюли, — пояснил он. — Помогают видеть в темноте. Без них в коммуникациях не пройдем, темень там, как у черного черта под хвостом.

— А сколько нам всего идти? — спросил я, проглотив свою таблетку.

— Ежели без приключений, то дня три-четыре. А с приключениями может дольше.

— О каких приключениях говоришь?

— Ну, мало ли что... Можем на шуцманов нарваться, они время от времени по окрестностям шастают, поселенцев шарпают. Правда, дальше Логиново они не суются, там лисовцев не очень жалуют.

— Партизаны там, что ли?

— Всякий люд встречается, — вздохнул Карагод. — За Логиново и Козыркой начинаются леса. Так там по чаще много укромных местечек есть. Хутора, целые поселки. Много лет назад народ в эти леса от бомбежек и дойчей бежал, там теперь и живут. Рейху не до беглецов было, вот и оставили их в покое. Власть там у полевых командиров, но с ними еще можно договориться. Хотя и среди полевиков разные люди бывают. Есть такие, что тебе на дорожку боеприпасов или ествы подкинут, и есть те, кто сервом тебя сделает или просто прикончит за горсть соли или пяток патронов. А еще можно с апокалитами или коптильщиками пересечься, не приведи Бог.

— Это еще кто такие?

— Апокалиты — это что-то навроде секты. У них даже столица есть в старом военном городке 43-530, это прямо на север от Солнечного, где-то в лесах. По слухам, у ихнего живого бога Ахозии с канцлером Луговым какие-то давние терки, потому-то они с лисовцами постоянно воюют. Автономы много раз пробовали разобраться с сектантами, но те тоже не лыком шиты, у них и оружия полно, и командиры лихие. Где что берут, сволочи, никто не знает, может склады какие военные с прежних времен там остались. К тому же, как говорят, этот самый Ахозия вроде как ясновидящий, заранее знает, где и когда незваных гостей ждать. Так что получали лисовцы от его боевиков не раз и не два. Дойчам все эти войнушки в радость — славяне сами себя истребляют, освобождают арийцам жизненное пространство. А коптильщиками мы людоедов называем — говорят, они пленных живьем коптят, чтобы мясо мягче было. И с теми, и с другими нам никак не стоит встречаться.

— Да уж, весело, — мне стало по себе не столько от слов Карагода, сколько от того, каким спокойным будничным тоном он все это вещал. — Красивую картину маслом ты нарисовал.

— Бог милостив, глядишь, и проскочим, — меланхолично сказал Карагод, попивая кофе. — А ты что, испугался?

— Нет, — соврал я. — Ты еще про какие-то ягдгруппы говорил.

— Ягеры-то? Это дойчи, юберменши траханные, себе нервишки щекочут. Соберутся где-нибудь в Рейхе в группку, вроде как охотники — и в наши леса, на людей охотиться. Уши им режут, а потом у себя в Фатерлянде похваляются, что, мол, с партизанами воевали. И уши показывают. Только чаще случается, что потом их немецкими ушами коптильщики хрумкают. Хотя с ягерами нам встречаться тоже не стоит — оружие и снаряжение у них ой-ой, да и народ это бывалый, чаще всего ветераны Ваффен-СС или элитных частей, которым дома не сидится, все руки чешутся по старой привычке кому-нибудь кровь пустить. А то бывает, они и рисковать не хотят. Возьмут, какую-нибудь мирную ферму сожгут: поди разберись, чьи уши они потом своим фройляйн да фрау показывать будут — партизанские или фермерские? Ну, что, — Карагод поднял на меня глаза, — еще вопросы будут?

Я посмотрел на Алину — она была спокойна. Видимо, ужасы, о которых рассказывал нам Карагод, были для нее вполне обыденным делом.

— Последний вопрос: куда мы идем?

— Этого вам, братишки, знать не полагается. Идем и идем, а куда — не ваша забота. Веду я, вот и все. Если меня грохнут, Алина знает, к кому идти за помощью. Доволен?