Warhammer Fantasy. Имперский зверинец

Все сведенья о химере указывают на то, что в ее поведении непредсказуемость сочетается с всепоглощающей яростью. В Мидделанде я слышал историю том, как химера напала на один отряд, разорвала двух людей и коня, а затем улетела даже не обернувшись. А в Нордланде ходят слухи о химере, что систематически целиком пожирает целые караваны, даже вместе с повозками.

За свою жизнь я сражался с многими ужасными тварями и лишь немногих из них я вообще не хочу вспоминать, но нескладный рев из трех глоток химеры будет преследовать меня в кошмарах до тех самых пор, пока я не предстану перед Морром. По своему опыту могу сказать, что с химерой ты не столько сражаешься, сколько пытаешься просто выжить.

Когда наше пребывание в Бретоннии подошло к концу, наша группа приготовилась к тому, чтобы отбыть обратно в Империю через перевал Удара Топором. В одну из наших последних ночей в этой стране мы остановились в знаменитой гостинице "Плетеная рыба", где подают лучшую жаренную форель в мире и открывается чудесный вид на Серые горы. Мое внимание привлекла группа величественных пиков, которые блестели в лучах заходящего солнца словно золотой круг. Когда я указал на нее своим товарищем, все посмотрели туда с восхищением, за исключением Йорунн, чье выражение лица стало странным. "Это, Скрибер, верхние пики Карака Зифина, моего дома", — сказала она. Я сказал, что они красивые, и спросил, когда Йорунн планирует туда вернутся. Она ответила: "Однажды. К слову, вино здесь неплохое, по крайне мере по меркам людского пойла".

Дальнейшее наше путешествие проходило спокойно, мы пересекли горы без инцидентов. В Хельмагарте я узнал, что ни Ночная Песнь, ни Горшков никогда не видели известного Драхенберга, поэтому мы решили свернуть вдоль одного из притоков реки Боген и поближе подойти к этой горе. Там, в ее тени, рядом с рекой, мы и разбили лагерь...

(ВГ): Ночь была тихой, за исключением реки. Над нами возвышались эти странные красивые пики. Я помню, ты рассказывал хорошую историю, Скрибер. Ночная Песнь этой ночью пел (подходит его имени), красиво, но я не понимал слов. Не было ни предупреждения. Ни крика. Ничего, пока оно не напало на нас. Появилось из тьмы и Кистиан вспыхнула огнем. Затем был рев, непохожий ни на что другое. Ужас, которому дали голос. Мой разум говорил мне бежать, но мое сердце упрямее, да? Оно приземлилось посреди лагеря, засверкали зубы и когти. Его птичья голова сделала выпад, и я услышал, как Эрих закричал. Я думал, что он умер. Оно напало на нас. Ударило по тебе, по мне. Его хвост пронзил ногу Ночной Песни. Кровь была повсюду. Но я сын бойцовских ям. Я атаковал, а что мне еще оставалось делать? Ему не понравился мой топор. Оно завопило на все три глотки, а Йорун рубанула его по львиной морде. Гнев. Чистая ярость, что стала плотью, и который мы должны были дать отпор, да? Затем я услышал мягкий голос, слова Кистиан. Копья зеленого света пробили ему крыло. Я видел торчащие из его спины стрелы, Ночная Песнь неплохо мне помог. Я прыгнул вперед, покрепче сжал древко и погрузил топор в его спину так глубоко, как только смог. Затем я рубил и рубил, много раз. Я не помню, сколько именно раз, но помню, что голова дракона укусила меня. Следующее, что я помню — ты и Громсдоттир оттаскиваете меня от мертвой химеры и пытаетесь остановить кровь. Славная была драка, да?

Разумеется, мы выжили (хоть и едва-едва). Смотри Приложение, чтобы узнать, как мы потом себя латали.

Инцидент второй: Что случилось в Вебурге

Химера хорошо потрепала нашу группу, некоторые из нас были тяжело ранены, а Эрих вообще был при смерти. Кистиан получила серьезны ожоги и на время полностью потеряла свои золотые локоны. Васю химера вообще чуть ли ни порвала на куски. Правая нога Ночной Песни была серьезно повреждена, и для обычно крайне грациозного эльфа это было проблемой. Разве что Йорунн не получила серьезных ран, но и на ней был глубокий порез. Что до меня, то хорошо, что я владеют мечом и пером правой рукой, так как на левой химера откусила мне мизинец вместе с кольцом. Но в тот день Сигмар и Шаллия, несомненно, были с нами, ибо все могло закончится куда как хуже. Навыки Йорунн и искусство Кистиан по крайне мере помогли хотя бы стабилизировать нашу группу на какое-то время.

На следующее утро нам улыбнулся Ранальд, и на наш лагерь на берегу наткнулся имперский речной патруль. Надеюсь, я никогда не забуду выражение лица капитана патруля, когда Вася спросил: "Эй, ребята, вы не голодны?" Горшков вскочил и принялся с энтузиазмом рассказывать речным стражам о нашей схватке с химерой, а Йорунн в ярости пригрозила сама его убить, если Васины раны откроются и весь ее тяжелый труд пойдет прахом. Патруль был впечатлен, а его капитан заявил, что мы получим хорошее вознаграждение за головы химеры в Вебурге. И хотя это было "не совсем по уставу", капитан Крауз и его команда согласились отвезти нас и наш трофей в Вебург. Не стоит и говорить, что я пообещал значительную часть нашей награды "пожертвовать" имперскому речному патрулю и оставил на капитана Крауза разбираться с нюансами. Но даже после этого наш отряд остался с солидным запасом крон. История о нашей храброй схватке с химерой вскоре разлетелось по Вебургу как лесной пожар по Виссенланду. А Вебург — это забавный город, если ты беден, и чудесный, если у тебя есть лишняя монета. Что еще лучше, каждый второй наш собеседник в тавернах, когда узнавал, что мы именно те, кто одолели химеру, оплачивал выпивку за нас.

Мы оставили Эриха в чудесной часовне Шаллии (разумеется, сделав щедрое пожертвование). Нога Линатрина нуждалась в умелом хирурге, и он ясно дал понять, что ежели кто-то попытается ее ампутировать, то прольется кровь, и отнюдь не самого эльфа. К счастью, доктор Спальтен обладал спокойным и стойким характером, и его заверения о том, что через два месяца Ночная Песнь уже будет без труда, как и раньше показались убедительными нам всем. Кистиан решила, что теперь будет ходить коротко остриженной и смеясь сказала: "Сколько женщин могут похвастать тем, что их стилистом была химера?" А что же Горшков? Вася просто заявил, что ему нужно выпить много эля, чтобы восполнить им потерянную кровь.

Так мы и проводили время в Вебурге — лечились, пили, играли в игры, ели хорошую еду, играли в азартные игры, посещали дома с хорошей и не очень репутацией, а затем снова пили. В перерывах между всем этим я все же пытался писать и попросил своих товарищей также изложить свои мысли рядом с заметками для Имперского зверинца (и точное воспроизведение изложения этих мыслей вы и можете обнаружить в данной книге). Нас приглашали на самые разные вечеринки, мы повстречали нескольких аристократов (как тех, кто действовал открыто, как и тех, кто не афишировал свой статус), высокопоставленных имперских офицеров и наконец ученых, когда еще и разошлись вести о том, что мы трудимся для Имперского зверинца. Горшков пересказал уже, наверное, с дюжину вариантов истории нашей схватки с химерой, попутно травя анекдоты по поводу наших путешествий, длившихся уже последних два года. Так или иначе, мы чудесно проводили время.

Спустя какое-то время я заметил, что в разговорах с имперскими офицерами, сотоварищами-учеными и некоторыми аристократами всегда всплывала одна и та же тема. Все они настороженно спрашивали о зверолюдях и о том, что же мне удалось "разузнать" о них во время своих странствий. Заметив, что они, разумеется, противоестественные твари, я ответил, что помимо этого я мало что могу добавить. Разумеется, я публично ничего не рассказывал о тех событиях, что описал в предыдущем приложении (см. Инцидент первый) и сказал лишь, что в последнее время зверолюдей стало куда больше в лесах, и они начали вести себя все активней.

С этим все согласились, но это явно было не то, что они хотели знать. Меня как бы невзначай спрашивали, могут ли сами люди становится дикими и звероподобными, всегда обозначая, что подобные вопросы — лишь праздное любопытство. В итоге я выяснил, что по всему Ворбергланду, от Богенхафена до Эйльхарта, произошла серия необычных нападений. Некоторые люди были жестоко убиты, буквально разорваны на куски, внутри вроде бы безопасных придорожных постоялых дворов, а сами здания при этом остались неповрежденными. Другие же вовсе исчезли без следа, не оставив после себя ни тел, ни еще каких-либо следов.

Знал ли я зверолюдей, действовавших в подобной манере? Тогда я мог поклясться, что нет, но затем...

Примерно через месяц после того, как мы прибыли в Вебург, я получил иллюстрированное приглашение на званный ужин, устраиваемый Лейфом Штейрлих-Ольмном. В приглашении говорилось, что я могу взять с собой еще одну персону, а Кистиан с радостью согласилась сопроводить меня в поместье этого аристократа, что находилось на севернее Вебурга.

Мы прибыли в назначенное время в поместье Лейфа Штейрлиха-Ольмна и представились. Лейф, будучи наследником одной нордландской родословной, как считалось мало интересовался рейкландской политикой, но был весьма увлечен животными и естественными науками и едва сдерживал свое нетерпение, когда мы прибыли. Его дом был небольшим, но хорошо укрепленным, наподобие придорожного постоялого двора. Здесь Рейквальд простирался далеко на север и восток, и что в других местах может считаться излишней предосторожность, тут будет вполне оправдано. Другие гости были весьма молчаливы и были более заинтересованы в вине, нежели в разговорах, но сам владыка Штейрлих-Ольмн оказался человеком весьма эрудированным и осведомленным. Он был бледен и имел хилое телосложение, но много путешествовал и видел многое из того, о чем в Империи не принято говорить. Лейф был весьма проницателен и после нескольких наводящих вопросов мне и Кистиан кивнул, а затем понизив голос произнес: "А, так значит вы сражались с ними, не так ли? С крысолюдьми?" Мы попытались скрыть свой шок, но хозяин сам снова заговорил, не дав нам вставить и слова: "Можете не отрицать. Я знаю, что в вашем отряде есть гном и эльф. А древние народы более мудры касательно таких вещей. Пойдемте, я вам кое-что покажу".

Он повел нас в обширный подвал поместья. Мне тогда показалось странным, что несколько гостей решили последовать за нами, но хозяин жестом велел им остановиться. В подвале было множество запертых помещений. Лейф провел нас в большой вестибюль, заполненный стеклянными сосудами, заполненными различными растениями и другими субстанциями, которые я не смог определить, но думаю это было что-то, что изучают аптекари и алхимики. В центре этого помещения находился мраморный стол, на котором лежало нечто ужасное. Владыка Штейрлих-Ольмн указал на стол и спросил меня: "Что ж, герр Скрибер, что вы думаете об этом?" Он внимательно на меня смотрел, периодически поглядывая на Кистиан.

Труп на столе напоминал массивного великого волка, но только более длинного и с абсолютно неправильными пропорциями. Его передние конечности были слишком длинными и заканчивались не лапами, а большими кистями с когтями. Это тело было вскрыто в районе живота, но внутри почти ничего не было. Сперва из-за пустоты внутри я вообще подумал, что это просто какой-то замысловатый костюм, но затем на разодранных кусках кожи в районе груди я увидел следы от глубоких укусов.

Чтобы скрыть отвращение, мне потребовалось больше самообладания, чем когда мы сражались с химерой. В мозгу промелькнула ужасная догадка касательно всех тех вопросов, что мне задавали о зверолюдях ранее, и я с отчетливой ясностью внезапно осознал, на что же я смотрю. Тем не менее, я мягко засмеялся, и посмотрев в дикие и пронизывающие глаза Штейлиха-Ольмна сказал: "Что за чудесный костюм? Вы практикуете таксидермию, мой владыка?" Лейф посмотрел на меня со смесью отвращения и разочарования, но быстро взял себя в руки и ответил: "Не особо, но на эту вещь я потратил много усилий, и это заметно, не так ли?"

Вскоре после этого нас попросили уйти. Я не отвечал ни на какие вопросы Кистиан, пока мы шли обратно в нашу комнату в Вебурге. Я не сказал владыке Штейрлиху-Ольмну, что слышал об искаженных подменышах, волках-перевертышах. Говорят, что существуют легендарные Дети Ульрика, которые по своей воле могу превращаться в волков, но есть и искаженные Хаосом существа, рожденные с ужасным проклятьем, чудища, что являются людьми лишь до тех пор, пока Моррслиб не позовет их освободиться от темницы плоти. Затем их внутренний зверь порывается наружу из человеческой формы, раздирая оболочку. Это кошмарные существа, похожие на прямоходящих волков, и они несут разрушения в этот мир на потеху темным богам, одетые лишь в ошметки своего предыдущего тела.

Большинство ученых, что исследовали данный вопрос, заявляют, что все волки-перевертыши — это проклятые и обреченные существа, невольные пешки Гибельных Сил. Но в Альтдорфе есть одна таверна для исследователей, "Проклятая шкура", с темной репутацией и подходящей для тех, кто ищет сомнительных знаний. Там я однажды разговаривал с изможденным путешественником, который косвенно упомянул культ Изменчивой Луны, члены которого хотят "обрести мрачное возвышение" посредством мерзких ритуалов, что превратят их в волков-перевертышей.

Я не сказал Лейфу Штейрлиху-Ольмну ни о чем из этого.

Я не сказал ему о том, что когда такой зверь насытится и прекратит резню, то уже человек внутри волка-перевертыша должен будет разодрать его и вырваться из него наружу. Подозреваю, что он и так все это знал...

(КБ): Могу сказать лишь следующее: я ничего не увидела с помощью своего магического взгляда в подвале владыки Штейрлиха-Ольмна. Ничего: вообще никаких следов ветров, как будто они были сокрыты с помощью магии. Я знаю, что ты осторожно пытался донести свои подозрения до властей Вебурга, но, разумеется, без аристократа, который смог бы подтвердить твои слова, они не восприняли тебя всерьез. И вообще, ты помнишь хоть что-то из этого? Ты ведь не просыхал с тех самых пор, как мы отправились обратно в Альтдорф.

Оправившись в Вебурге, я вернулся в Альтдорф и наконец решил завершить свою книгу для сообщества Имперского зверинца, но приглашение за границу полностью изменило мои планы. Канцлер фон Фештскриф из Альтдорвского университета получил поразительно открытое приглашение из Тилии, которое было направлено "департаменту Бестиара и уполномоченным лицам Имперского зверинца" и в котором говорилось о потрясающих экспонатах, что выставляются в Великом Колизее. У канцлера были серьезные сомнения касательно, того, происходил ли хоть один из этих экспонатов непосредственно из самой Тилии, но приглашение было достаточно интригующее, чтобы Варник спросила у меня, готов ли я "отправиться в путешествие в третий раз, чтобы все мои усилия наконец окупились".

Все мои товарищи за одним исключением согласились отправиться со мной в Тилию. Особенно был воодушевлен Эрих, так как достаточно хорошо говорил на тилийском. А вот Йорунн колебалась. Я знал, что ее беспокоило что-то связанное со здоровьем, но знал мало чего конкретного. Как и многие гномы, она не особо любила обсуждать личные проблемы. Мне было лишь известно, что она страдала от болей в суставах и плохого свертывания крови, что делало для нее раны особо опасными.